Хетцель, Дерби и вождь юбайхов пересекли серебристо-серую Пограничную площадь. Солнце сияло в зеленом небе уже на полпути к зениту; день казался необычно ясным, и все эксцентрические причуды архитекторов Трискелиона были налицо.

Висфера Фелиус и висфер Кайл прилежно исполняли обязанности за прилавком справочного бюро. При виде Гидиона Дерби и юбайха висфера Фелиус отшатнулась, выпучила глаза и задрожала, широко раскрыв рот. Хетцель направился прямо к кабинету сэра Эстевана. Висфера Фелиус что-то возмущенно воскликнула, но Хетцель не обратил на нее внимания.

Сэр Эстеван собственной персоной стоял в приемной управления у стола секретарши, положив руку ей на плечо. Лицо Зарессы покраснело, у нее были заплаканные глаза. Судя по всему, сэр Эстеван ее утешал. Обернувшись, он взглянул на Хетцеля без малейшей симпатии: «Не могу смотреть сквозь пальцы на тот факт, что вы запугивали мою секретаршу».

«Она преувеличила масштабы моего проступка, — ответил Хетцель. — Я всего лишь настаивал на своем праве встретиться с вами безотлагательно. Со мной юбайх — свидетель убийств, и Гидион Дерби, также находившийся тогда в зале заседаний. Надеюсь, теперь мы сможем выяснить, что в самом деле произошло в тот памятный день».

Судя по всему, замечания Хетцеля мало интересовали сэра Эстевана: «Честно говоря, мне наскучила вся эта история. В той мере, в какой это касается меня лично, дело об убийстве пришельцев и гомазов можно отложить в долгий ящик».

Из груди Гидиона Дерби вырвался взрыв дикого хохота: «Я не желаю, чтобы меня откладывали в долгий ящик! Вы меня обвинили и послали своего дрессированного расфуфыренного борова меня арестовывать — так что давайте-ка лучше послушаем, что нам расскажет свидетель!»

Сэр Эстеван взглянул на Дерби без всякого выражения, после чего повернулся к Хетцелю: «Мне только что сообщили, что висфер Быррис убит. Что вам об н ом известно?»

«Я — частный детектив, — сказал Хетцель. — Если вы хотите, чтобы я провел расследование, я мог бы вам помочь, в зависимости от того, какой гонорар вы мне предложите. Висфер Дерби нанял меня для того, чтобы я выяснил фактические обстоятельства убийств, имевших место в Трискелионе, и в данный момент меня интересует исключительно это дело. Предлагаю вызвать капитана Боу. После этого мы соберемся в зале заседаний и позволим юбайху указать, кто стрелял и откуда».

Сэр Эстеван безразлично пожал плечами: «Меня нисколько не привлекает перспектива участия в подобных демонстрациях. Потерпевшие стороны — лиссы и олефракты. Демонстрируйте ваши свидетельства и фактические обстоятельства пришельцам, а не мне».

«В таком случае, — воскликнул Дерби, — почему вы послали капитана Боу меня арестовывать?»

«Капитан пожелал вас задержать по собственной инициативе».

«Насколько я понимаю ситуацию, — вмешался Хетцель, — триархов лиссов и олефрактов убили потому, что они собирались выслушать жалобу на компанию „Истагам“, на основании каковой жалобы они были готовы принять решительные меры. Учитывая обстоятельства попытки задержания Гидиона Дерби и ваше нежелание расследовать это дело, я вынужден сделать вывод, что у Гидиона Дерби есть все основания для возбуждения судебного иска. Если вы не согласитесь сотрудничать здесь и сейчас, возникнет впечатление, что вы стремитесь выгородить компанию „Истагам“, предположительно потому, что ее незаконные операции приносили вам прибыль».

«Абсолютная ложь! — заявил сэр Эстеван Тристо. — Как я уже упоминал, кажется, „Истагам“ — альтруистическое бесприбыльное предприятие, сформированное висфером Быррисом. Вместо того, чтобы уничтожать друг друга, гомазы заняты продуктивным трудом; взамен они получают начатки знаний, необходимых для поддержания цивилизованного образа жизни. Прибыли компании „Истагам“ затрачены на строительство великолепных гостиниц туристического агентства. Ни мне, ни висферу Быррису нечего стыдиться».

«Не стал бы на вашем месте выражаться с такой уверенностью, — звенящим голосом отозвался Гидион Дерби. — Кто опрокинул мне на голову ночной горшок? Вы что, думаете, я забыл? Ничего я не забыл! Если бы у меня была такая возможность, я проделал бы то же самое с вами!»

Холодно усмехнувшись, сэр Эстеван хрюкнул: «Настоятельно рекомендую вам выражаться в пределах общепринятых правил хорошего тона. Вы находитесь в юрисдикции Триархии. Мне ничего не стоит выдать вас лиссам и олефрактам, после чего вы сможете говорить им нахальные дерзости столько, сколько вам заблагорассудится».

«Несомненно, это стало бы превышением ваших должностных полномочий, — возразил Хетцель. — Либо вы, в качестве ойкуменического триарха, являетесь потерпевшей стороной, или вы не являетесь потерпевшей стороной. Вы не можете занимать обе позиции одновременно. А если вы — потерпевшая сторона, у вас нет никакого права чинить препятствия или причинять неудобства висферу Дерби».

«По меньшей мере, — заявил сэр Эстеван, — представительство Ойкумены было поставлено в исключительно неудобное положение: мы потеряли лицо, наша репутация подорвана. Как минимум, у меня есть основания считать, что Дерби покушался на мою жизнь».

«Голословный домысел!»

«Капитан Боу засвидетельствовал происходившее».

«Предположим, исключительно в качестве гипотетической версии, что капитан Боу сам застрелил триархов. Разумеется, после этого он попытался бы свалить вину на Гидиона Дерби, не так ли?»

«Смехотворно! — не сдавался сэр Эстеван. — Почему бы капитану понадобилось убивать пришельцев?»

«Тот же самый вопрос применим в отношении Дерби. Почему бы ему понадобилось убивать триархов?»

«Не могу сказать. Возможно, он просто свихнулся».

«Так что вы желаете арестовать сумасшедшего и выдать его лиссам и олефрактам?»

Сэр Эстеван всем видом показывал, что ему наскучил этот спор: «Преступление — разновидность сумасшествия. Законы Ойкумены предусматривают наказание преступников. Следовательно, в соответствии с законами Ойкумены, сумасшедшие, совершающие преступления, подвергаются наказанию. В какой степени Дерби можно считать сумасшедшим? У меня нет ни малейшего представления. В данный момент он выглядит достаточно нормальным человеком».

«Капитан Боу тоже выглядит нормальным человеком. Вы тоже. Не сомневаюсь, что по представлениям гомазов, присутствующего юбайха тоже можно считать психически уравновешенным лицом».

«Что именно вы пытаетесь доказать?» — потребовал разъяснений сэр Эстеван.

«Предлагаю вам проявить предусмотрительность и учесть возможные последствия своих действий. Вы уже говорили с висфером Дерби? Вы уже знакомы с его изложением событий?»

«Нет. В конечном счете это несущественно. Факты неопровержимы».

«Висфер Дерби! — обратился к молодому человеку Хетцель. — Будьте добры, повторите сэру Эстевану то, что вы мне рассказали».

Дерби упрямо покачал головой: «Пусть меня арестуют. Я все объясню в суде, и триарху придется изрядно попотеть».

«Если вы отказываетесь, рассказать о ваших злоключениях придется мне», — предупредил Хетцель.

«Делайте, что хотите — мне все равно».

«Настолько, насколько мне известно, — сказал Хетцель, — обстоятельства таковы». Он вкратце изложил сущность психологических пыток, которым подвергали молодого человека: «Совершенно очевидно, что висфер Дерби — жертва преступления, а не преступник. Остается вопрос: кто, фактически, является убийцей? Мы можем разгадать эту тайну за десять минут — и, на мой взгляд, это чрезвычайно важный вопрос».

«Важный — для кого? — холодно спросил сэр Эстеван. — Как я уже упомянул, я не являюсь потерпевшей стороной».

«Потерпевшая сторона — это я! — рявкнул Дерби. — Вполне может быть, что убийца — вы сами! Почему нет? Я приведу сюда ойкуменического судебного исполнителя и в его присутствии изложу все факты».

Сэр Эстеван фаталистически воздел руки к потолку: «Хорошо, давайте с этим покончим!» Выглянув в вестибюль, он позвал капитана Боу, сердито обсуждавшего происходящее с висферой Фелиус. Все промаршировали в зал заседаний Триархии. Сэр Эстеван подошел к креслу ойкуменического триарха: «Капитан Боу, будьте любезны, расставьте присутствующих так, как они стояли в момент преступления».

«Хорошо. Юбайх стоял вот тут. Тут! Потрудись сделать пару шагов и встань на этом месте — вот, молодец! Я как раз заходил через сюда вместе с Дерби. Он остановился примерно вот тут, а я стал приближаться к столу сэра Эстевана. Когда у меня за спиной послышались выстрелы, я находился примерно здесь». Капитан обратился к триарху: «Это соответствует вашим воспоминаниям?»

«Да, — сэр Эстеван выглядел вялым и раздраженным. — Примерно соответствует».

«Так оно и было», — прибавил Дерби.

Хетцель обратился к вождю юбайхов с помощью автомата-переводчика: «Примерно так люди стояли, когда раздались выстрелы. Ты согласен?»

«Согласен», — напечатал автомат.

«Хорошо — в таком случае, кто стрелял?»

Хетцель прочел слова, появившиеся на ленте: «Он говорит, что не знает».

«Он не знает? Кажется, вы сказали, что он выступит со свидетельскими показаниями?»

Хетцель снова обратился к юбайху: «Пожалуйста, объясни свое замечание. Ты слышал выстрелы, ты видел, откуда стреляли — но не можешь назвать того, кто стрелял?»

«Стреляли оттуда», — юбайх показал на дверь, ведущую в частный кабинет сэра Эстевана. Автомат продолжал печатать: «Дверь открылась. Послышались выстрелы. Дверь закрылась. Я сообщил все, что мне известно. Теперь я вернусь в лоно клана юбайхов». Гомаз решительно вышел из зала.

Гидион Дерби испустил злорадный торжествующий клич. Он шагнул в сторону капитана Боу, но Хетцель встал у него на пути: «Твоя невиновность доказана. Ты свободен. Почему бы тебе не вернуться в Торп и не отдохнуть в спокойной обстановке? Тебе пришлось пережить такое, что другому в кошмарном сне не привидится».

Дерби ухмыльнулся: «Верно, именно так я и сделаю». Бросив последний взгляд на сэра Эстевана, молодой человек повернулся на каблуках и покинул зал заседаний.

«А теперь — исключительно из любопытства — позвольте поинтересоваться, кто находился в вашем управлении?» — спросил триарха Хетцель.

«Когда я оттуда выходил, там никого не было».

«В таком случае обстоятельства указывают на то, что убийца — Заресса Люрлинг».

«Невозможно! Неужели вы можете себе представить, что она сделала за какую-то секунду четыре метких выстрела из лучемета, хладнокровно прицеливаясь то в одного, то в другого?»

Хетцель пожал плечами: «Мне приходилось видеть более невероятные вещи. У вас не было никаких подозрений на этот счет?»

Сэр Эстеван не ответил. Он смотрел на дверь, ведущую в его управление: «Полагаю, что придется довести это дело до неприятного конца». Он подошел к двери и отодвинул ее в сторону. Зарессы Люрлинг в приемной не было. За столом секретарши сидела висфера Фелиус: «Зарессе стало нехорошо, — сказала она. — Она попросила меня занять ее место и ушла домой».

Сэр Эстеван напряженно выпрямился и молчал. Хетцель спросил: «Висфера Фелиус, вы помните, что происходило непосредственно перед убийствами?»

«Конечно, помню».

«Заходил ли висфер Быррис — или кто-нибудь другой — в управление сэра Эстевана?»

«Ни в коем случае! Тогда вообще больше никто не приходил, кроме вас и этого субъекта, Дерби».

«Благодарю вас. Думаю, что вам не следует здесь оставаться».

Висфера Фелиус обожгла Хетцеля негодующим взглядом и повернулась к триарху: «Сэр Эстеван, вы нуждаетесь в моих услугах?»

«Нет-нет, спасибо. Вы можете идти».

Висфера Фелиус надменно удалилась. Сэр Эстеван тяжело опустился на стул.

«Таким образом… — рассуждал Хетцель. — Либо Заресса стреляла сама, либо она впустила убийцу через ваш потайной вход. Какими побуждениями она при этом руководствовалась, можно только догадываться. В любом случае, она по меньшей мере сообщница убийцы — Вульдфаша или Бырриса. Подозреваю Вульдфаша; скорее всего, Заресса была в него влюблена».

«Да… — простонал сэр Эстеван. — Конечно… я подозревал, что так оно и было, но не хотел докапываться до сути дела».

«По-видимому, ваша заинтересованность делами Зарессы Люрлинг носит не совсем официальный характер».

«Это вас не касается».

«Будь по-вашему — мы не обязаны рассматривать это обстоятельство как относящееся к делу. Организатором преступления был Быррис. Он понимал, какие огромные прибыли могла принести компания „Истагам“, даже если бы она просуществовала недолго. Он понимал также, что рано или поздно его опасные замыслы эксплуатации гомазов встретят сопротивление как с вашей стороны, так и со стороны триархов, представляющих лиссов и олефрактов. Он готовился нейтрализовать оппозицию и с этой целью привез на Маз Гидиона Дерби. Для того, чтобы Дерби можно было подозревать в убийстве на правдоподобных основаниях, юноша должен был руководствоваться какими-то личными побуждениями, ему необходимо было внушить враждебность по отношению к вам — этим объясняется процесс промывания мозгов, призванный сделать Дерби психически неуравновешенным кандидатом в преступники. Не сомневаюсь, что этот процесс изрядно позабавил Бырриса. Ему помогал в этом Казимир Вульдфаш, авантюры которого — материал для отдельного приключенческого романа.

В древнем замке клана Канитце Гидиона Дерби „кондиционировали“ — его мозг целенаправленно перегружали самыми разнообразными сумасшедшими событиями. Дерби не был сумасшедшим и нисколько не сомневался в реальности того, что с ним происходило. Но чем увереннее он утверждал, что эти события имели место, тем больше он производил впечатление сумасшедшего — любой судебный эксперт-психиатр объявил бы его невменяемым параноиком. Более того, детектор лжи подтвердил бы, что Дерби верит в реальность своих фантазий — в конце концов, эта аппаратура позволяет проверять лишь субъективное представление о реальности.

Итак — Быррис разработал хитроумный и сложный план, но этот план можно было приспосабливать к обстоятельствам по мере их изменения. Если бы кто-нибудь когда-нибудь решил пожаловаться на сделку компании „Истагам“ с гомазами, убийство триархов лиссов и олефрактов позволило бы этой компании продолжать свою деятельность еще один год — или, может быть, даже несколько лет. При этом сэру Эстевану была отведена роль триарха, едва избежавшего смерти от руки помешанного бродяги-параноика.

Но как быть с сэром Эстеваном? Каким-то образом его нужно было заставить игнорировать незаконные операции „Истагама“. Сэр Эстеван — гордый и упрямый человек. Что могло бы его заставить? В таких случаях самое эффективное средство — шантаж. Были созданы условия, в которых сэра Эстевана можно было убедительно изобразить гнусным, низменным подонком-садистом. Если бы сэр Эстеван стал упираться или чинить препятствия, Быррис, находясь в полной безопасности на Окраине Собачьей слободы или на другой планете, мог опубликовать обстоятельства, окружавшие убийства, подтвердить действительность психологических пыток, которым подвергался Дерби, и заявить, что сэр Эстеван выступал его сообщником. Вы, сэр Эстеван, подвергали Дерби нелепым издевательствам, вы опрокинули ему на голову горшок с дерьмом, и вы стали бы предметом презрения и насмешек по всей Ойкумене, навсегда потеряв всякое достоинство и всякую репутацию. Поэтому вы были бессильны предпринять что-либо, чтобы воспрепятствовать планам Бырриса».

Некоторое время лицо сэра Эстевана оставалось неподвижным, как маска — классически красивая маска с золотистыми кудрями, спускающимися на уши, с решительным выдающимся подбородком. Хетцель мог только догадываться о том, что происходило под этой маской. Сэр Эстеван мог быть наделен утонченным и высокоразвитым мыслительным аппаратом — или же мог оказаться всего лишь туповатым напыщенным чиновником.

«Достопримечательное рассуждение! — холодно сказал триарх. — Вопреки вашим представлениям, однако, меня не слишком беспокоит перспектива оказаться „предметом насмешек и презрения“. Во-вторых, кзыки больше не стремятся к приобретению знаний; их не интересуют орфография и двойная бухгалтерия. Они хотят заполучить лучеметы, гравитационные отражатели и машины, позволяющие сравнять с землей цитадели враждебных им кланов, а Быррис, каковы бы ни были достоинства его хитроумного плана, не посмел удовлетворять подобные запросы».

«Быррис готов был предоставить кзыкам не менее дефицитный товар, — возразил Хетцель, а именно гормон половозрелости, „чир“. Он разгрузил на Мазе десятки контейнеров с этим веществом; если я не ошибаюсь, они теперь хранятся в цитадели Канитце. Для того, чтобы получить этот гормон, кзыки готовы работать не покладая рук — „чир“ они ценят превыше всего во Вселенной. По сути дела, Быррис привез на Маз такую массу этого фермента, что, как я подозреваю, его хватило бы на формирование целой сети предприятий „Истагама“ на различных континентах. Через год или через пару лет подобной деятельности висфер Быррис мог бы удалиться на покой, будучи одним из самых богатых людей Ойкумены».

Сэр Эстеван отвернулся: «Не хочу больше ничего об этом слышать».

«Хотел бы знать — исключительно из любопытства: что вы намерены сделать с Зарессой Люрлинг?»

«Попрошу ее покинуть Маз на следующем пассажирском звездолете и никогда не возвращаться. Так как в конечном счете люди не стали жертвами ее преступления, я больше ничего не могу сделать — даже если бы у меня было такое желание».