Глава 11

Порт-Ройал… С момента освоения Ямайки англичанами это был самый известный и знаменитый город в Новом Свете. Но знаменит он был вовсе не благодаря своим красотам или незабываемым памятникам архитектуры. Основанный в 1655 году на южном побережье острова, а точнее, на косе Палисадос, Порт-Ройал из форда превратился в процветающий город благодаря многочисленным флибустьерам, постоянно посещавшим этот порт. Но пираты оказались здесь не случайно. Шла борьба за новые земли между ведущими морскими державами. Англия и Франция объявила войну Испании, так как эти страны были не согласны с тем разделом мира, который установили Испания и Португалия. Согласно этому разделу Португалии досталась Индия, а Новый Свет отошел Испании. Начиная с 1657 года губернатор Порта-Ройал Э. д'Ойли стал привлекать пиратов или буканьеров на службу короне, выдавая им каперские свидетельства. Поступая так, он тем самым старался укрепить оборону города. Пираты, не питавшие особой любви к испанцам, с удовольствием становились каперами Его Величества. Выданные свидетельства разрешали безнаказанно совершать набеги на испанские земли и грабить суда, обогащая таким образом карманы не только свои, но и короля. С таким разрешением пираты могли свободно посещать Порт-Ройал и сбывать в нем награбленное добро. Со временем Порт-Ройал стал центром контрабандной торговли: он был просто переполнен серебром, золотом и другими товарами из разоренных торговых караванов, которые свозились отовсюду. Предприимчивые пройдохи открывали кабаки, трактиры, публичные и игорные дома; на благодатной почве развивались ремесла и торговля. Прилавки магазинов ломились от драгоценностей, бархата, шелка, парчи и других товаров. Все в городе преследовало только одну цель — нажиться на жаждавших развлечений пиратов.

Прельстившись легким заработком и сказочно богатой жизнью, в Порт-Ройал хлынули представители разных рас и народов. Здесь поистине случилось вавилонское столпотворение: африканцы, мулаты, метисы; люди с бронзовой, черной, желтой и белой кожей. Сюда стекались головорезы, преступники и аферисты со всего света. И вследствие этого вскоре Порт-Ройал превратился в самый злачный и греховный город на земле. Пираты, оказывающиеся на берегу, за несколько дней умудрялись спустить все, что они получали за время долгого плавания. Из-за шумных застолий, разгульной жизни и обилия награбленного один из священников, преподобный Джон Тейлор, называл этот город «Содом и Гоморра Карибского моря». В городе буйно расцвели азартные игры, вдоль улиц стояли друг за другом таверны, гостиницы и публичные дома. Шумное оживление царило на набережной Порта-Ройал до глубокой ночи. Пираты в бархатных камзолах и малиновых дамасских жилетах, с яркой банданой на голове бродили, чаще всего в сопровождении дерзких, ярко накрашенных девиц, одетых по последней парижской моде, от таверны к таверне. Но пика своей славы город достиг, став базой самого известного пирата XVII века — Генри Моргана. За свою жизнь он ограбил и потопил бесчисленное количество кораблей, разорил немало городов. Его слава гремела по всему побережью Карибского бассейна. Одни его боялись, другие боготворили. После разграбления Панамы за выдающиеся «заслуги» перед королем Генри Морган был назначен вице-губернатором Ямайки. Пираты радовались этому обстоятельству, но по возвращении из Англии Морган резко изменил свое отношение к бывшим собратьям по разбою. Жизнь на острове и в самом Порте-Ройал начала стремительно меняться. Война с Испанией осталась позади, и теперь каперы Англии были уже не нужны. Наоборот, они доставляли короне некоторые неудобства: пиратство мешало развиваться новой сфере деятельности, которую со временем начали осваивать англичане на острове — сельскому хозяйству. Нужны были рабочие руки, а из-за пиратов приток рабов на плантации был практически парализован. Генри Моргану было поручено покончить с пиратством в этих водах, и он с усердием принялся бороться против своих вчерашних товарищей. Пиратство было запрещено законом и жестоко каралось.

И именно в этот город, который еще совсем недавно был центром пиратской империи, а теперь стал оплотом нравственности и законности, прибыл фрегат «Демон» под конвоем британского военного судна. У длинного дощатого причала теснилось большое количество торговых судов, хотя после того, как был закрыт доступ пиратским кораблям, оживления в городе поубавилось. Но несмотря на это, Порт-Ройал оставался одним из самых крупных городов Английской колонии. Этому способствовало не только удобное расположение самого острова, но и то, что Порт-Ройал имел прекрасную гавань и был хорошо укреплен: пять фордов защищали город от нежелательных гостей и с моря, и с суши. Сам город был весьма примечательным: построенный на песке, он насчитывал около двух тысяч каменных, кирпичных и деревянных зданий, построенных в английском стиле. Так как в городе проживали не только англичане, то помимо католической часовни здесь были и церкви, и молитвенный дом квакеров, и синагога. Рядом с портом располагались здания таможни и обширные складские помещения, откуда поступали товары не только в лавочки, но и на четыре городских рынка. Веселые вывески, сохранившиеся со времен великих пиров, украшали этот изысканный город. В начале своего путешествия Морин мечтала окунуться в царившие в городе радость и веселье, но события минувших месяцев сделали эти планы несбыточными. По приказу его превосходительства губернатора Роджера Монкенсона девушку сначала посадили в тюрьму со всеми заключенными, но через несколько часов он отменил свое решение. Ее поселили в одной из гостиниц, которая находилась рядом со старой церковью и кладбищем. До тюрьмы и здания суда было рукой подать. Морин запрещалось выходить из комнаты, за исключением двух часов после обеда, когда она могла покинуть свою вынужденную темницу. Это время она чаще всего проводила около тюрьмы, в надежде увидеться с Вильямом. Его часто водили на допрос, подробно выясняя все обстоятельства дела. Увидев его впервые с момента прибытия в Порт-Ройал, Морин не могла не заметить, как осунулось лицо ее возлюбленного. Недавно полученные раны и отвратительные условия в тюрьме явно отрицательно сказались на его самочувствии. Но все это можно было бы перенести: ни одна рана не болит так, как болит израненная душа. А душу молодого человека терзали мысли о его дорогой Морин. Как она, где она, что с ней происходит? Как она живет без опоры и защиты, совершенно одна в этом чужом и враждебном для нее городе? Что случится с ней в будущем, если его все-таки приговорят к смерти? Он знал, что она приходит каждый день, чтобы повидаться с ним, поэтому, проходя эти несколько ярдов по тюремному двору к зданию, где его ждал дознаватель, он всегда искал глазами свою дорогую Морин. У них не было возможности обмениваться словами, но (как это часто бывает) иногда один взгляд может быть более красноречив, чем многочасовая беседа. А в глазах его любимой, такой близкой и такой далекой сейчас, он легко мог прочитать все, что девушка хотела бы ему сказать…

…Несколько раз Морин подавала прошение на имя губернатора, умоляя его о личной встрече, но ее просьбы оставались неуслышанными. Не зная, что ей еще предпринять, она, сидя в своей комнатушке, не находила себе места. Дойдя до отчаяния, Морин несколько раз пыталась самостоятельно проникнуть в резиденцию губернатора, но обойти бдительную охрану у нее никак не получалось. К мольбам и просьбам солдаты были глухи, а о подкупе не могло быть и речи, так как у Морин не осталось ничего, что могло бы представлять хоть какую-то ценность. Вице-адмирал конфисковал все, что принадлежало ее семье, даже медальон, который подарила ей перед смертью ее мать. Резким движением циничная рука лорда Кондрингтона сорвала его с шеи Морин, что вызвало новую бурю гнева в сердце молодой девушки.

Как правило, ничего не добившись, она возвращалась в свою каморку и опять начинала ходить из угла в угол, призывая на помощь Господа, чтобы он подсказал ей путь к спасению Вильяма от несправедливого суда.

Так прошло десять дней, растянувшихся, как показалось девушке, на целую вечность. Стояло пасмурное апрельское утро. С самого раннего утра моросил теплый дождь. Рваные седые тучи стремительно неслись по хмурому небу, застя от людей небесное светило. Ветер бродил по опустевшим улицам в поисках праздно шатающегося гуляки. Но никого! Даже торговцы, прикрыв свои лавчонки, не зазывали покупателей. Куда же все исчезли? Эта загадка легко разрешалась, если пройтись от старой Церкви по Хайт-стрит до здания суда. Сегодня, 23 апреля 1689 года, никому и в голову не приходило заниматься повседневными делами. Как же можно о них думать, когда в городе происходит такое событие: судят пиратов с захваченного корабля. С самого раннего утра, несмотря на отвратительную мокрую погоду, здесь собрался практически весь город. Забыв про запрет, Морин стояла в первых рядах, вслушиваясь в каждое слово, произносимое в стенах суда. Вопреки ожиданиям, в течение десяти дней ее ни разу не вызвали в качестве свидетеля. Не вспоминали о ней и сейчас. После блестящей речи вице-адмирала, выступления лейтенанта Уолкинсона и еще пары непонятно откуда взявшихся свидетелей, Морин стало ясно: процесс призван не вершить правосудие, а только официально признать тот приговор, который заранее вынес лорд Кондрингтон. Она попыталась помешать присяжным заседателям, требуя предоставить ей слово и ссылаясь на то, что являлась непосредственным участником этих событий, но гневный окрик судьи с требованием немедленно покинуть здание суда, не позволили ей закончить свою речь. В сопровождении конвоя она покинула зал суда, бросив печальный взгляд в сторону своего возлюбленного. Глаза наполнились горючими слезами. Она уже не сомневалась, что все кончено и что видит она Вильяма в последний раз. Вернувшись в свою комнатку, она бросилась на кровать и разрыдалась. Но плакала она больше не от боли, а от злости, что ничего не может сделать. Она совсем одна во враждебно настроенном окружении.

Через три часа огласили решение суда, и приговор был однозначным: Вильяма Стерлинга, бывшего капитана фрегата «Мэри Клэр», за клятвоотступничество и измену родине, и с ним еще пятьдесят пять самых отпетых пиратов из команды Уильяма Райта приговорили к виселице. Оставшихся (тридцать пять человек) прямо из зала суда отправили в «плавучие тюрьмы». Их судьба была не намного лучше, чем у осужденных на казнь. Скорее, наоборот: на «плавучих тюрьмах» обычно живые завидовали мертвым, ибо участи хуже, чем оказаться запертым на старом гниющем корыте посреди залива или реки, где невыносимые условия жизни убивают медленно и мучительно, трудно было себе представить.

Конечно, организовать исполнение приговора при таком большом количестве осужденных сразу было не так-то просто, поэтому казнь Вильяма Стерлинга и еще пятерых пиратов была назначена на следующий день, а казнь остальных была перенесена на неделю, что давало возможность властям подготовиться к ней основательно.

Из-за непредсказуемого поведения девушку до исполнения приговора взяли под стражу. Ей надлежало оставаться в своей комнате до вынесения вердикта, который касался ее дальнейшей судьбы. Зная от хозяйки гостиницы, в которой она жила, что приговор, вынесенный Вильяму, окончательный и обжалованию не подлежит, Морин написала несколько писем губернатору. В этих письмах, скорее похожих на мольбу, чем на требование, она просила дать ей возможность проститься с Вильямом, но Роджер Монкенсон, запуганный угрозами со стороны вице-адмирала лорда Кондрингтона, так и оставил ее письма без ответа.

Всю ночь Морин не сомкнула глаз. Тупая боль сковывала истерзанное сердце. Сначала отец, теперь Вильям. В одночасье она потеряла и отца, и жениха: всех, кого она так любила и ради кого жила. С их уходом исчезло все, что было так мило ее сердцу. Пустота… вокруг одна пустота… Нескончаемая ночь, беспросветная мгла без лучика надежды… Порой ей казалось, что это только дурной страшный сон и вскоре она проснется, откроет глаза и окажется в родном доме, который она так любит и который овеян любовью и радостью. Она выйдет из дома и направится в порт, где ее будет ждать фрегат и ее Вильям, который, как обычно при ее появлении, приветливо помашет рукой и улыбнется свой очаровательной улыбкой… Но, увы, сон не заканчивался, а все более и более приобретал черты ужасающей реальности.

Рассвет не принес облегчения. Начиналось утро: стало видно, как грозовые тучи, застилавшие небо, медленно и лениво плыли по небосклону. Ночь нехотя уходила за горизонт. Вконец измученная тяжкими думами, Морин не заметила, как задремала. Ее разбудил нестройный гул голосов, доносившихся с улицы. Она вскочила на ноги и бросилась к окну. Празднично одетые люди, оживленно болтая и смеясь, быстрыми шагами шли к площади, расположенной перед старой церковью. Там на скорую руку были сколочены шесть виселиц, которые ожидали своих жертв. Публичные наказания в те времена становились развлечением для жителей города. Желание занять место в первых рядах, чтобы потом суметь в деталях описать все происходившее, услышать последние слова обреченных перед казнью и молитву, которую произнесут над осужденными священники, заставляло горожан еще задолго до рассвета покидать свои теплые постели. Девушка ловила каждый звук, стараясь понять, что происходит на площади. Внезапно по улице, наводненной людьми, прокатился рокот. Морин заметила идущих солдат, грубо разгонявших толпу зевак. Вслед за солдатами двигались шестеро осужденных, которых охраняла дюжина хорошо вооруженных гренадеров. Пленники, закованные в кандалы, бренча тяжелыми цепями, шли медленно. Да и куда им было торопиться. Солдатам то и дело приходилось подгонять и подталкивать их. Когда группа оказалась напротив окна, где стояла девушка, Морин, теряя голову от всего происходящего, хотела было броситься вниз, но солдаты, приставленные охранять ее, видимо, угадали желание девушки и вовремя ворвались в комнату, чтобы схватить ее. Девушка попыталась вырваться из сильных рук своих тюремщиков, но ей это оказалось не под силу. В отчаянии она воскликнула: «Вильям!!!» Закричала так пронзительно, как может кричать только раненая птица вслед улетающей стае, осознав, что ей самой уже никогда не суждено подняться в небо.

Но тут силы покинули ее, сознание помутилось, и Морин осела на пол…