Пристального внимания заслуживает история устройства гражданской печати непосредственно в Москве. Дата 30 мая 1705 года считается отправной точкой непосредственно русской гражданской печати. Она тесна связана с фигурой Василия Анофриевича Киприянова. Киприянов был не высокого происхождения, не имел дворянского или боярского достоинства: родители его были из числа «новоприбылых», то есть внутренних переселенцев, в недавнем прошлом пополнивших число московских тяглецов в Кадашевской слободе. Родным городом Киприяновых был Осташков, в Москве Василий завел свое дело, которое состояло в продаже мелких принадлежностей писца: сала, кож, пергамента и свечей. Среди главных покупателей его лавки были Посольский приказ и Оружейная палата, где переписчики создавали богато оформленные книги для царской семьи.

Л. Ф. Магницкий в 1701 году решил привлечь Киприянова к работе над знаменитой «Арифметикой». Тот охотно согласился и принял участие в ее написании. Для того чтобы порадовать глаз государя, в Оружейной палате сделали специальные, «подносные», написанные от руки экземпляры. Снабженные разными декорациями, они были вручены Федору Головину и самому Петру. Рукописный же оригинал получил Киприянов: ему надлежало осуществлять надзор за ее тиражированием в печатном виде. Предложенный Василием проект типографии, способной издавать гравированные листы, вызвал сочувствие государя, и дело двинулось. Монарх, кроме того, наделил его и правом надзора за всеми графическими продуктами, ходящими в старой столице. В 1706 году Василий бьет челом перед Петром: просит о разрешении книжной торговли. Он пишет: «В прошлом 1705 году майа с 30 числа, вашего величества повелением велено мне заводить против доносительных статей вновь типография гражданская на моих кошах ради тиснения и продажи разных ко гражданству потребных книг и листов против прочих европейских окрестных государств, и в тое типографию повелено мне забрать ради освидетельства которыя продаваемые на спаском мосту разных вещей изображения листы и у мастеров доски медныя и деревянныя, на которых те вышеизъявленныя вещи печатают, и ежели из оных вещей которыя несут в народ потребныя, тех изображеней не печатать и держать их до указу, а которыя потребные, за те доски и листы выдать по настоящей цене деньги, и печатать на них в той типографии, а продавать из единый библиотеки в ряды и по кресцах, и кроме б той типографии инде не печатать, а за труды от вашего величества пожалован я ради того заводу на три годы торговать теми вещьми безпошлинно, а впредь будущий вашему величеству давать десятствование с продажи всяких тисненных вещей ежегодно, и о том вышеписанном изъявлении указ в ратуше закреплен. Те мои доносительные статьи были изъявлены тогож 705 году в феврале князю Александру Даниловичу через господина генерал-майора Якова Вилимовича. Прошу вашего величества во еже бы повелено было на завод оного дела дать мне денег две тысящи рублев на время, которыя вашему величеству повинен я заплатить, исправясь после прешедших трех лет погодно вчетыре года, на год по пятьсот рублев кроме десятствования с продажи, потому что я иждивением маломочной, и оного всего без вашего подательства завесть невозможно, да библиотеку у Спасских ворот пристроить ради продажи вашею же государскою казною, и дать мне против повелительных статей свой великого государя указ впредь сподкреплением. Рочпись людем которыя должны быть у того дела ради правления правописанием и переводу с греческого и латинского диалектов, из латинской школы Петра Михайлова, да с Печатного двора чтеца Федора Герасимова ради правленияж правописанием и переводу с греческого диалекта». Есть вероятность, что Петру о пользе дела нашептывал Яков Вилимович Брюс. Без его протекции влияние главы Печатного двора – монополиста в графической сфере – и его руководителя, И. А. Мусина-Пушкина, сложно было бы преодолеть. Текст послания Киприянова Брюсу 1706 года говорит о противоречиях, накопленных между ним и Мусиным-Пушкиным: «Писанием употреблях по твоему надзирателству от посылке указа из Артиллерии в Монастырский приказ ради словоливца Михаила Ефремова к новосостоятельному типографскому заведению, который мог бы дело управить без трудности, и еще в том деле без него быть невозможно, которого боярин Иван Алексеевич Мусин-Пушкин не отпускает на управление того дела, а кроме того Михаила еще на печатном дворе словоливцев трое останутся и токмо что новейшего завода управить не могут, якобы германской азбуки, нотных характиров и прочих, а порядочное дело все могут управить и опричь его Михаила в тиснении доходных книг на славенском диалекте. Также проведаючи, что по указу, противо доносительных статей у нас к тиснению нотному пению, еще же и иным книгам в указе изъявленным, которых книг до состоявшегося указу под надзрение Вашего превосходительства у него с прочими молю твою милость да невозбранная будет противо указных статей под надзирательством вашего превосходительства книгам печататися, а именно против статей Арифметики большия и малыя. Хронографцы, Лексиконы большия и малыя на разных диалектах с русским, грамматики на разных диалектах с русским же, и алвар, букварики латинословенские, книжицы докторские, и врачебные, математического учения книги, нотного пения, и иные многия гражданству приличествующие книги и всякие листы, с которых желаю да поволишь ваша милость отписать указом к боярину Ивану Алексеевичу Мусину-Пушкину дабы их не заводить кроми состоявшияся новыя типографии, такожде вышепомянутого словоливца Михаила Ефремова в ту новую типографию отослать».

Тот воспринял появление типографии в Москве с честью и достоинством, посчитал ее подрывающей его личные интересы, а поэтому много раз предпринимал попытки если не закрыть ее вовсе, то через наветы и клевету очернить ее руководителя. После успешной попытки в 1716 году Киприянов лишился своей работы и был отправлен в Кадашевскую слободу, а нависшее над типографией разорение смог предупредить только Брюс.

Детище Василия Киприянова работало на благо распространения просвещения в реформируемой России: среди работ его печатников были «Новый способ арифметики» (состоящий из выдержек из Энциклопедической «Арифметики» 1703 года написания), инструкции и гравированные пособия, необходимые для педагогов навигационных, морских и инженерных наук. Реализация книг шла неподалеку от Кремля – у Спасских ворот. Здание лавки увенчивала надпись «Всенародная публичная библиотека» по той причине, что впервые в Московском царстве любой желающий мог прибегнуть к ее услугам. Верхний этаж лавки был посвящен книгам, а на нижнем можно было приобрести вина, кофе и чай.

Сын Киприянова, Василий Васильевич, продолжил дело отца. Но его прилежание длилось недолго. Поначалу он отремонтировал и расширил помещения, дополнил фонды. Таким образом, лавка стала своего рода местом встречи прогрессивных, интеллектуальных москвичей. Приехавший в Москву юный Ломоносов приобрел в ней роман П. Тальмана «Езда во остров любви» в переложении В. К. Тредиаковского. О труде Василия Васильевича были наслышаны в столице. Так, он стал комиссионером Академии наук, занимался дистрибуцией ее работ. Но со временем он утратил интерес к работе издателя и книгопродавца, стал заниматься производством кирпича. Публичная библиотека была упразднена, а ее помещения заняли другие люди.