Мы имеем полное право умеренно сомневаться в благочестии православных русских в допетровский период. Так, церковный историк Валентин Асмус скептично высказывался относительно состояния нравов той поры: «Древнерусская жизнь вовсе не являла того идеала, который виделся архиепископу Илариону. Св. Димитрий Ростовский свидетельствует, что в Великой России не только простолюдины, но и „иерейстии жены и дети мнози никогда же причащаются… иерейстии сыны приходят ставитися на места отцев своих, которых егда спрашиваем: давно ли причащалися? мнозии поистинне сказуют, яко не помнят, когда причащалися“».

А Посошков описывает неблагочестивое поведение христиан середины XVII века уже в весьма резких тонах. В его грамоте, посланной в Свияжск в 1650 году, читаем: «В городах и селах и деревнях христиане живут без отцов духовных, многие и помирают без покаяния, а о том ни мало не, чтоб им исповедать грехи своя и Телу и Крови Господней причащатися».

Организация русской церкви XVII века, ее цели и средства формировались под воздействием естественных и противоестественных факторов. Огромную роль играла личность патриарха и характер епископата и священничества на местах. Не будет преувеличением сказать, что повседневная религиозная практика была серьезно отдалена от идеальных постулатов христианства. Как таковой духовный поиск отошел на второй план, отдав пальму первенства обряду и имущественным спорам. «Что тя приведе в чин священнический? То ли дабы спасти себе и иных? Никако же, но чтобы прекормити жену и дети и домашние… Поискал Иисуса не для Иисуса, а для хлеба куса», – пишет без стеснения Дмитрий Ростовский, порицая нравы своих современников духовного звания.