Иностранные путешественники оставили большое количество свидетельств о Москве XVII–XVIII веков. Часто их наблюдения над русской действительностью являются ценным источником по изучению той эпохи. «Мне очень хотелось видеть Москву», – писал в своем дневнике немного утомленный Петербургом Ф. В. Берхгольц. Для многих иностранцев Москва ограничивалась Немецкой слободой. Берхгольц отмечает, что у Меншикова во дворце «неимоверно пили». Иностранец отмечает, что Кремль, хоть и наполнен «церквами с прекрасными вызолоченными главами», посещается Петром только во время больших торжеств. Главной «резиденцией» Петра в Москве служит небольшой деревянный дом в Преображенской слободе. Дворец Петра в Преображенском действительно походил на деревянную избушку: «Глядя на него снаружи, нельзя не принять его за жилище простого человека, потому что в нем, по-видимому, нет и шести порядочных комнат, несмотря на то что недавно к нему пристроен новый флигель для принцесс. Стоит он в узком и дурном переулке…» Берхгольц пишет, что сам дом не стоит и 100 талеров. Все это резко контрастирует с красотами Москвы XVII века. Если даже не считать кремлевских соборов, «…в Москве еще множество церквей и монастырей, так что куда ни посмотришь, везде видишь их. Все они каменные, прочной постройки, с колокольнями, на которых много колоколов, и большею частью имеют по пяти глав с высокими крестами из позолоченной жести, меди, железа или дерева на каждой, что дает храмам прекрасный вид».

Корнилий де Бруин, посетивший Москву еще в начале 1700-х годов, заметил, что здесь уже знают иллюминации и «потешные огни». Город не производит на него должного впечатления. «Вообще в Москве мало любопытных предметов», – признается де Бруин. Больше всего его интересуют рыбные пруды и загородные дома зажиточных горожан. Но он не отказывается от возможности изобразить Москву с высоты и пишет водяными красками панораму города с Воробьевых гор. В начале XVIII века эти места украшал Воробьевский дворец. Впрочем, из окрестностей Москвы де Бруина не оставило равнодушным Коломенское, лежащее в 10 верстах от города и находящееся на возвышении.

Иностранец не поленился обойти пешком важнейшие городские укрепления – прогулка вокруг Земляного города заняла у него три часа, вокруг Белого города – полтора. Царский дворец показался ему довольно мрачным. Удивление у де Бруина вызвало количество церквей и вид Царь-колокола, еще не оставившего осколок от грандиозного пожара 1737 года.

Юст Юль был посланником датского двора в России и оставил обширные записки о своем пребывании в нашей стране в 1709–1711 гг. Еще в Нарве, на пути в Москву, его привлек способ дубления «русской кожи». «В Москве способ выделки этой кожи тщательно скрывается от чужестранцев. Однако, насколько я мог осведомиться, русская кожа приобретает свой запах и мягкость от особого „дегтярного масла“, получаемого в большом количестве из Пскова». Юль попал в Москву, не зная местных порядков и языка, поэтому был очень удивлен появлению санных извозчиков, «что за копейку – за две развозят по разным концам города седоков куда кому требуется». Юст Юль отмечает, что к нему приставлены солдаты, которые с удовольствием выполняют любую просьбу, но снабжение иностранцев дровами взяли в свои руки порядочные жулики. «Русские приказные взамен дров и свечей натурою предложили выдавать мне ежегодно по соглашению известную сумму наличными деньгами на покупку означенных припасов, которую я должен был производить сам». Датский посланник отказался, и в итоге он должен был сам покупать дрова.