Глава V
Кошмар в Грозном
Без работы Слуцкий оставался совсем недолго. Не прошло и месяца, как он возглавил самарские «Крылья Советов». Клуб, у которого на тот момент было море амбиций. К его управлению пришла госкорпорация «Российские технологии» – и, как подумалось всем по первым шагам, возжелала неба в алмазах.
Председатель Счетной палаты России Сергей Степашин, нередко бичующий взаимоотношения «Зенита» и Газпрома, тут был настроен вполне благосклонно: «Руководитель Самарской области – выходец из этой организации (Ростехнологий. – Прим. И. Р.), поэтому они и взяли «Крылья Советов» под опеку. И слава богу! Там хорошая база, хорошая школа, они хотят провести добротную селекцию. А чем больше сильных команд – тем лучше для нашего чемпионата».
Все эти слова применительно к «Крыльям» будут актуальны ровно год.
«Приход Слуцкого в Самару – это инициатива Германа Ткаченко. Он пришел в «Крылья» и взял туда Леонида Викторовича», – говорит Белоус.
Ткаченко, на непродолжительное время ставший членом совета директоров самарского клуба, рассказал неожиданные вещи:
«Мне довелось близко наблюдать трех тренеров сразу после увольнения – Виктора Гончаренко, Авраама Гранта и Слуцкого. Они все одинаковые. Через две-три недели после отставки готовы взяться за любую работу. За любую! Поэтому, конечно, его нужно было кое от чего удержать. А то он готов был подписать договор с «Лучом» из Владивостока, дал им предварительное согласие.
У него были переговоры с «Лучом» и с «Тереком». «Луч» его уже убедил. Но я понимал, что возможен, хотя еще и не точен, вариант с «Крыльями», и сумел уговорить Лео во Владивосток не ехать. Не нужно преувеличивать мою роль, но я был свидетелем некоторых событий, связанных с его постепенным переходом в другую лигу футбольной жизни. Уверен, что Самара стала периодом большого развития.
Вариант с Самарой появился уже после того, как Лео уволили из «Москвы». Я предложил кандидатуру Слуцкого Игорю Завьялову, тот согласился. Это был лучший тренер в стране, свободный на тот момент. И уже тогда была понятна его перспектива. Поэтому в «Крыльях» ему предложили намного лучшие условия, чем были в «Москве».
Слуцкий подтверждает:
«Да, предложение из Владивостока было. После увольнения из «Москвы» у меня было четыре варианта – «Терек», «Луч», «Шинник» и «Крылья». Признаюсь, был очень этому рад. Увольнение – это определенный тест на востребованность. Мне было очень интересно и, не скрою, волнительно, буду я востребован или нет. Явилась ли моя работа в ФК «Москва» неким бонусом, чтобы меня куда-то приглашали. Выяснилось: явилась. Да, все эти команды не были грандами. Но тем не менее они были клубами премьер-лиги.
Правда ли я склонялся к «Лучу»? Скажу так: встреча с губернатором Приморского края Сергеем Дарькиным произвела на меня очень приятное впечатление. Но «Крылья» перетянули всем. И географией. И тем, что в Самаре был новый проект, очень амбициозный. Я понимал, что в этот проект входит Герман Ткаченко, который очень поможет в селекции. Как он умеет вгрызаться в людей и осуществлять сделки, наверное, в нашей стране не умеет никто.
И первый год все было шикарно. Просто шикарно. По чувству внутреннего комфорта, наверное, это был лучший год в моей профессиональной карьере, если не считать «Олимпию». ЦСКА – это другое. А в «Крыльях» все настолько тепло и хорошо было! Это была крутизна нереальная.
И приезд Иржи Ярошика с Яном Коллером, и потрясающий коллектив, и полный стадион, и попадание в еврокубки… Я сам эту команду, по существу, собирал, чего не случалось ни раньше, ни позже. Конечно, Герман активно помогал, а президент клуба Игорь Завьялов давал «добро». Это было потрясающее чувство».
По закону равновесия, эта «нереальная крутизна» (вот что значит – тренер регулярно общается с молодыми футболистами!) обернется самым жутким кошмаром в его карьере всего лишь год спустя…
• • • • •
Действительно ли Ростехнологии строили насчет «Крыльев» серьезные планы или их цель была «поматросить и бросить»? Один из моих собеседников, работавший в ту пору в предвыборном штабе «Единой России», на условиях анонимности рассказал мне следующую историю.
В конце августа 2007 года Самарскую область возглавил новый губернатор – Владимир Артяков, единоросс, теснейшим образом связанный с Ростехнологиями. Несколько лет он был председателем совета директоров и президентом АвтоВАЗа, вошедшего в эту госкорпорацию, а затем стал президентом Союза машиностроителей России, председателем бюро которого был Сергей Чемезов – будущий глава Ростехнологий.
«Крылья Советов» в это время барахтались на грани вылета из премьер-лиги, вокруг одиозного президента клуба Александра Барановского кипел скандал за скандалом. А параллельно шла подготовка к выборам в Госдуму, которые должны были состояться 2 декабря 2007-го. Ближе к концу октября членов штаба самарского «ЕдРа» собрали и начали накручивать: «По Самаре у «Единой России» предварительные результаты опросов хуже, чем в Ульяновске и других соседних городах. Пишите свои предложения». При том, что соревнование шло не с другими партиями, а фактически с самими собой.
Через две недели у «Крыльев» была домашняя игра с «Рубином». И из штаба, если верить моему собеседнику, последовало предложение – купить игру, обеспечить команде место в премьер-лиге и сделать губернатора спасителем «Крыльев» – в народе весьма популярных (в ту пору посещаемость у самарского клуба была одной из самых высоких в премьер-лиге). После чего где-то наверху было решено разыграть футбольную карту вообще по полной.
По данным из того же источника, амбициозный проект Ростехнологий на самом деле был чистой воды бутафорией, поскольку эта корпорация не вложила ни одной собственной копейки, а с помощью одного из своих банков стала не более чем кредитором клуба. При этом у нее в руках сосредоточились все рычаги власти в «Крыльях».
Иными словами, это были «Рога и копыта». Все давно уже придумано – спросите гроссмейстера О. Бендера. И если бы в 2010 году болельщики «Крыльев» не подняли шум на всю Россию, не провели ряд звучных митингов и не обратились напрямую к Владимиру Путину, то самарский клуб с большой долей вероятности повторил бы путь владикавказской «Алании», которая с такой же помпой связалась с еще одной новоиспеченной госкорпорацией – РусГидро – и через какое-то время прекратила свое существование.
Союз меча и орала – простите, «Крыльев Советов» и Ростехнологий – был обречен изначально. Вот только знали тогда об этом, если исходить из такой версии, лишь несколько человек в самой верхушке Самарской области и Ростехнологий. А для начала можно было пустить пыль в глаза – качественным подбором игроков, недурными зарплатами…
• • • • •
Правда, опытные люди, которых используют вслепую, быстро начинают понимать: что-то тут не так. Для меня первым звонком, что в случае с «Крыльями» есть какой-то подвох, стал стремительный выход из совета директоров Ткаченко. Герман Владимирович, глава компании ProSports Management и президент «Крыльев» в первой половине 2000-х, если уж входил в какой-то проект, то хотя бы на пару лет. Здесь же он покинул его уже в мае 2008-го, когда не прошло и полугода с момента запуска. Впрочем, еще полгода в самарском королевстве все было тихо и благополучно. Но Ткаченко уже определенно что-то знал.
Сам он объясняет свой уход так:
«Центр принятия решений в клубе должен быть один. Когда по всем вопросам есть несогласие, понятно было, что скоро это закончится. Ушел я не сам. Но ту функцию запуска проекта, на которой я сосредоточился, – выполнил. Когда в мае уходил, деньги игрокам еще платили.
А команда была собрана хорошо. Тут и Слуцкому надо должное отдать – он участвовал в селекции, мы вместе ею занимались. У нас было четыре варианта состава. Он проводил у меня в офисе по восемь-девять часов в день, мы вели переговоры с игроками.
Могли в том сезоне и выше шестого места занять – но и так выступили прилично. Ян Коллер – уж на что великий игрок и многое в своей жизни видел, но он в Лёню был просто влюблен. В его интеллект, знания, масштаб личности.
В то время он стал для меня самым близким в футболе человеком. Мы могли разговаривать по пять, шесть, семь часов подряд – о чем угодно. Мы дружили. Сейчас общаемся, но намного меньше. По-прежнему считаю, что в футболе у меня не было более глубокого собеседника».
«Друг и собеседник» стремительно налаживал контакт с футболистами, большинство из которых перешло в Самару из других клубов. Форвард Евгений Савин – нынешняя звезда программы «Культ Тура» на «Матч ТВ» – согласился на предолжение журнала PROспорт вести дневник со сборов о рождении нового волжского коллектива. В частности, он писал:
17 января, Дубай: «В отель к «Крыльям» я прилетел довольно поздно, но это не помешало Слуцкому встретить меня в холле. Этого тренера я знаю практически с детства. Много лет назад я учился в интернате «Ротора», а он тренировал «Олимпию».
21 января, Дубай: «Оказывается, Слуцкий – ходячая энциклопедия по истории советского кино. Берет какую-то цитату и просит, чтобы угадали откуда. «Вы на мне дыру протрете». Женя, это из какого фильма?» Да фиг его знает, из какого! Мы с Таранчиком (Иваном Тарановым. – Прим. И. Р.) решили ответить и долго думали, как же его самого подловить. Один раз вспомнили тему из «Мимино»: «Что вы кефир не кушаете, что ли не любите?» Надо было видеть его лицо, когда мы попросили его угадать исходник. «А-а-а, не знаю». Мы пять дней радовались и рассказывали всем, что Слуцкий знает не все».
17 февраля, Ла-Манга: «Выяснилось, что Слуцкий любит еще и биатлон. Пока шел чемпионат мира, он, бывало, подходил и спрашивал: «Смотрел, как вчера наши первыми прибежали?» – «Э-э-э, если честно, нет. Я смотрю только футбол». – «Ну и зря».
19 февраля, Ла-Манга: «Помощником Слуцкого работает Шустиков – просто мегамастер по рассказыванию баек. Вот последняя. Играет русский футболист в Прибалтике. Сидит его команда на сборах и играет контрольный матч. Все уже в раздевалке, нет только русского. Тут у тренера звонит телефон – на проводе парень. «Алло! Тренер, я сегодня не приду, у меня брат попал в аварию». – «В «Баварию»? В мюнхенскую «Баварию»?!» Я чуть не сломался, когда это услышал. Шустиков еще и интонацию умеет передать бесподобно, очень смешно получается».
Савина, по словам Ткаченко, «Крылья» купили у «Амкара» всего за 1,7 миллиона евро – при том что ЦСКА сезоном ранее выкладывал за него четыре миллиона. Не столь уж давнего чемпиона Англии в составе «Челси» Иржи Ярошика, как рассказывал «Спорт-Экспрессу» член совета директоров, купили за миллион евро. Всего же на масштабную селекцию было потрачено 16,2 миллиона евро – вполне рачительно по соотношению «цена – качество».
Если же возвращаться к дневнику Савина, то по его прочтении перестаешь удивляться, что задача, которую публично поставил себе перед тем сезоном Слуцкий – сделать «Крылья Советов», как он выразился, «территорией счастья», – была выполнена на ура.
Известный самарский журналист, многолетний корреспондент «Спорт-Экспресса» в этом городе Арнольд Эпштейн недавно вспоминал в своем блоге:
«Какую же классную обстановку создал в команде Леонид Викторович! Столько шуток и смеха на базе, наверное, не звучало ни до, ни после. Тренер посылал игрокам письма счастья, сочинял стихи и эпиграммы. Когда шла подготовка к заключительному банкету, к этому увлекательному процессу подключилась уже и пресс-служба – игроков было много, а обделить вниманием хотя бы кого-то из них было бы хамством.
И команда платила Слуцкому тем же. Многие тренеры убеждены, что все эти смехуечки никак не способствуют достижению хороших результатов. По их мнению, войско должно быть хмурым, неразговорчивым и не думающим ни о чем другом, кроме предстоящих сражений. Но в «Крыльях» было не так – команда не корчила из себя угрюмую боевую единицу, а просто изо всех сил тренировалась и играла в футбол. Андрей Тихонов выходил на поле с камнями в почках, чтобы сразу после матча отправиться в больницу. А Ян Коллер, приехавший в Самару после трагического поражения своей сборной на чемпионате Европы, не раз и не два говорил о том, что прекрасная обстановка в команде фактически вернула его к жизни.
Первое в истории мирового футбола одновременное появление на поле футболистов из Северной и Южной Кореи, настоящее шефство над детским домом, взятое по инициативе Слуцкого, огромное количество клубных мероприятий – команда жила интересно, весело, и это совершенно не мешало ей радовать не только себя, но и болельщиков. В результате «Крылья» стали лидерами турнира по количеству крупных побед, третьими в лиге по забитым мячам и шестыми в итоговой таблице. Это выглядело многообещающе…»
При этом вовсе нельзя было сказать, что у «Крыльев» какой-то суперзвездный состав – это был далеко не «Анжи» времен Хиддинка, Роберто Карлоса и Это’О. Для большинства футболистов, приглашенных перед началом сезона в «Крылья», шестое место стало на тот момент пиком карьеры. Вкус трофеев был знаком только Тихонову, Ярошику и Коллеру. Но какая-то такая аура сложилась вокруг команды, что отчего-то не было сомнений: дальше она будет только расти.
В нашем разговоре для этой книги Эпштейн добавил несколько штрихов о двух корейцах на поле, атмосфере в тех «Крыльях», а также о том, насколько комфортно почувствовал себя у Слуцкого знаменитый чех-гигант Ян Коллер:
«Мировой футбол должен быть благодарен Слуцкому, что однажды он выпустил на замену молодого северокорейца Цой Мин Хо вдобавок к южнокорейцу О Бом Соку, стабильному игроку основы. И два футболиста из двух Корей сыграли вместе – хотя бы две минуты. Ему очень нравилась эта история.
Он вообще, как человек творческий, любит все эти нетривиальные вещи – и когда ему в одном интервью как-то задали вопрос, где бы он хотел побывать, он ответил: «В Северной Корее». Вряд ли он туда добрался, но вот играли с «Амкаром», стал счет 2:0 – и Слуцкий в конце матча его выпустил. А все потому, что он оценил эту ситуацию, очень хотел, чтобы Цой Мин Хо сыграл.
Что касается взаимоотношений в команде, запомнилась история про Ярошика. Иржик был не очень организованным, а у них штраф за опоздание на тренировку составлял 50 долларов. Все строятся, Иржи несется с сумасшедшей скоростью. Слуцкий говорит: «Вот смотрите – первый раз в жизни вижу, чтобы миллионер сделал такую скоростную работу за 50 долларов». Вся команда легла…
Очень щепетильно Слуцкий относился ко всем футбольным нюансам. Мне кажется, что распространенный ныне тактический прием, когда в конце матча заменяют самого дальнего игрока от бровки, ввел в России в употребление именно он. По крайней мере, когда он мне об этом сказал, было полное ощущение, что я никогда о таком не слышал. Он же незадолго до этого Савина только выпустил на поле, а за пару минут до финального свистка убрал. Сава был в шоке. После разговора со Слуцким я Жене об этом сразу рассказал, и он отреагировал: «Хорошо, что ты мне об этом сказал, потому что так бы я на него обиделся».
Коллер говорил мне очень много теплых и искренних слов в адрес Слуцкого. Искренних – потому что это было не для интервью. Он рассказывал, что при нем стал играть по-другому! Представляете, в таком возрасте и с такими достижениями футболист признается, что здесь прибавил. По его словам, Слуцкий на тренировках делал акцент, чтобы он больше играл ногами. Так Коллер со своими 202 сантиметрами у нас только восьмой или девятый по счету гол забил головой!»
…Пройдет семь лет. Не раз убеждался, что Москва – большая деревня, и, например, посреди кипящего котла метро можно встретить человека, которого не видел 20 лет. Но и крохотно-изысканный Монако, оказалось, мало чем от нашей столицы в этом смысле отличается.
Я сидел в подтрибунном помещении стадиона «Луи II» – того самого, где в 2008-м, когда у Слуцкого все так здорово получалось в Самаре, «Зенит» выиграл у «Манчестер Юнайтед» Суперкубок Европы. Ждал футбольного матча с участием гонщиков «Формулы-1» и прочих мировых звезд. И вдруг в чертоги арены вошла громадная фигура – из тех, что заслоняют солнце. С крупными и очень знакомыми чертами лица.
Вначале я не поверил своим глазам, поскольку в предварительной заявке матча такой фамилии не значилось. Князь Монако Альбер был, первая ракетка мира Новак Джокович был, король «Формулы» Себастьян Феттель был. Даже Пэрис Хилтон туда зачем-то приехала. А Яна Коллера не было.
Но двух людей с такой внешностью не бывает. Проскочил в подтрибунные недра он, правда, очень быстро – да там и никто интервью не давал. Поэтому я подкараулил его уже после игры – прямо на поле. Приближался охранник, и на разговор у нас были считаные секунды.
«— Ян, из России.
– О, привет! – он заговорил на великом и могучем хоть и с акцентом, но даже не пытаясь сделать вид, что забыл язык.
– Расскажите, как складывается теперь ваша жизнь.
– Я закончил карьеру игрока, поселился здесь и сейчас тренирую третью команду «Монако».
– В России давно не были?
– С тех пор как играл в Самаре. То есть уже шесть лет, да? Но с большим удовольствием вспоминаю то время. Слышал, что «Крылья» возвращаются в премьер-лигу, и очень рад этому.
– А об успехах вашего тогдашнего тренера в «Крыльях» Леонида Слуцкого знаете?
– Конечно. В курсе, что он два раза стал с ЦСКА чемпионом России, что обыграл в гостях «Манчестер Сити» в Лиге чемпионов. Это очень хорошо, я болею за Леонида! Мне прекрасно работалось с ним. Это большой тренер».
На этом секьюрити наш разговор пресек: Коллеру нужно было идти на общее фотографирование с другими звездами. Но теплую весточку своему самарскому тренеру он передать успел…
• • • • •
Арнольд Эпштейн вспоминает, как у него появился первый повод для тревоги после безоблачного сезона-2008:
«На итоговой прессухе 2008 года я задал Слуцкому вопрос про возможное приобретение какого-то немосковского футболиста, который тогда неплохо играл и, как мне казалось, был клубу вполне по карману. И вдруг он с еле видимым раздражением отреагировал: «Это сложный вопрос». А я уже знал, что для него такой ответ – это интеллигентный синоним фразы «Вы говорите ерунду».
Я очень удивился. Никто этого не заметил, но я-то уже успел Леонида Викторовича изучить и подумал: «А почему он так реагирует?» Видимо, тогда уже знал, что будет потом, и понимал ситуацию глубже нас всех, вместе взятых. Но у нас с ним сократилась дистанция только после событий в Грозном, и тогда возможности подтвердить свои догадки у меня еще не было. А слухов о невыплатах не только в тот момент – еще несколько месяцев не просачивалось.
Но какая же все это была бутафория! Если куда-то едет президент клуба Завьялов, значит, надо что-то с кем-то подписать и устроить вокруг этого как можно больше шума. Я, живя в Самаре, видел этого человека всего один раз. Сейчас почти все, что идет сверху, от властей, – не более чем бутафория и пиар, а тогда жизнь все-таки была более честной. И уж тем более никому бы и в голову не пришло, что подобные вещи могут происходить в футболе. А тогда они пришли к нам в «Крылья Советов».
Я тоже видел Завьялова один раз. Правда, в течение пары дней.
В конце февраля 2009 года мы вместе с телекомментатором Денисом Казанским оказались в удивительной, немного даже сюрреалистической командировке. Руководство «Крыльев Советов» во главе с Завьяловым отправилось в Милан подписывать договор о сотрудничестве с «Интером».
Ну и журналистов двух авторитетных СМИ – «Спорт-Экспресса» и «НТВ-плюс» – помпы ради с собой в поездку пригласило. На Самару «ростехам» было до такой степени наплевать, что позвать в эту поездку кого-то из местных журналистов им даже не пришло в голову. А нам-то зачем отказываться, если на горизонте маячили встречи с владельцем «Интера» Массимо Моратти и главным тренером Жозе Моуринью? Никто нам интервью, конечно, не гарантировал, но практика показывала: когда приезжаешь вместе с официальной делегацией и на торжественное, не связанное с матчем мероприятие, получить их всегда бывает легче.
За каким лешим «Интеру» были нужны «Крылья Советов»? А ни за каким. Эта поездка шла прицепом к деловым отношениям «Пирелли» и Ростехнологий – генеральных спонсоров двух клубов. Завьялов не стал скрывать, что «ростехи» подписали соглашение с итальянским шинным гигантом по строительству завода в Самаре. И к этому контракту решили – так, на всякий случай – подсоединить еще и футбол.
Смысл футбольной части договора, как потом стало совершенно очевидно, заключался исключительно в надувании щек. К этому моменту в «Крыльях» уже назревали финансовые проблемы, но об этом еще никто за пределами клуба не знал. В Ростехнологиях-то, ясно, знали – и тем более важно было своевременно устроить дымовую завесу в виде мощного пиара, каковым для г-на Завьялова и его команды явилось заключение договора с «Интером».
Нет, ну вот можно ли предположить денежную катастрофу в клубе, чей лощеный президент на базе «Интера» в Аппьяно Джентиле ведет следующий диалог с Особенным:
Моуринью: «Прилечу в Самару в конце марта – начале апреля. У меня будет несколько свободных дней, и я использую их для того, чтобы побывать в вашем клубе».
Завьялов: «Отлично! Кстати, а какие у вас, Жозе, планы на сегодняшний вечер?»
Моуринью: «В каком смысле?»
Завьялов: «А почему бы вам не слетать в Самару с нами прямо сегодня? У нас самолет через два часа».
Моуринью (тяжело вздыхая): «У меня завтра утром тренировка. Хотя… А из Милана можно долететь до Самары напрямую?»
Завьялов: «Конечно. У нас же частный самолет. Планировали лететь в Москву, но ради вас можем изменить маршрут».
Моуринью: «И сколько времени лететь?»
Завьялов: «Часа три с половиной – четыре».
Моуринью (изумленно): «Да вы что – так мало? Полетели немедленно! А тренировку я перенесу на вторую половину дня».
Разумеется, разговор был шуточным. За исключением того, что Моуринью вправду обещал добраться до Самары весной. Стоит ли говорить, что это оказалось таким же блефом, как и сам договор о сотрудничестве, да и вообще вся эпопея Ростехнологий в «Крыльях»?
«Найти такого стратегического партнера – счастье для нашего клуба, – пафосно провозглашал Завьялов. – Мы будем у вас учиться всему. Нам очень хочется стать такими же, как вы… Хочу передать огромную благодарность президенту «Пирелли» сеньору Тронкетти от губернатора Самарской области Владимира Артякова и руководителя госкорпорации «Российские технологии» Сергея Чемезова. Вы сумели организовать праздник для самарского футбола».
«Праздник» тот был на изрядном расстоянии и ничего городу в итоге не принес. Да и не мог.
Впервые в сезоне Завьялов доберется до Самары, когда его там все уже заждутся из-за невыплат зарплаты, спустя почти три месяца – 2 мая. Побывает на базе, встретится с командой, поставит задачу-минимум – место в пятерке. На следующий день сходит на матч с ЦСКА. Пообещает, конечно же, решить все финансовые проблемы.
Вот только обещать не значит жениться. И та же волынка будет тянуться еще очень долго. До тех пор, пока уже в следующем году команда не объявит руководству, что, если это издевательство продолжится, футболисты не выйдут на матч стартового тура с «Зенитом»…
• • • • •
Слуцкий в поездке в Милан тоже участвовал – еще и близко не догадываясь, какие тучи надвигаются на клуб. Помню, как Моратти с Завьяловым обсуждали состоявшуюся накануне встречу 1/8 финала Лиги чемпионов между «Интером» и «Манчестер Юнайтед», завершившуюся блеклой нулевой ничьей. Дело дошло до тактических деталей, и тут Моратти заметил рядом с собой главного тренера самарцев. Хлопнул его по плечу: «Впрочем, что это я о футболе рассуждаю? Здесь есть человек, который понимает в нем гораздо больше».
Вежливый Слуцкий ответил комплиментом «Интеру»: «Важно, что большая команда умеет перестраиваться по ходу игры». Пожалуй, это единственное хорошее, что можно было сказать о футболе «нерадзурри» в том матче.
Я спросил: «Как игроки «Крыльев» провожали вас со сбора в Марбелье в Милан?» – «С легкой завистью, – ответил Слуцкий. – Ворчали, что непедагогично тренеру покидать команду за день до конца сбора. Завидовали: вживую посмотреть такой матч, как «Интер» – «Манчестер Юнайтед», хочется каждому. Поскольку я в команде много шучу, то должен принимать как должное и обратное – когда игроки шутят надо мной. Такие весельчаки, как Олег Иванов, Аджинджал, Будылин, Ярошик, не упустят ни одного шанса. Я этому только рад: в моем понимании главное для успешной работы – человеческие отношения».
Говоря это, Слуцкий не знал, что эти отношения спустя четыре месяца пройдут сложнейшую проверку на прочность. А пока у него появилась возможность в третий уже раз в жизни встретиться с Моуринью – и я заметил, что прозвище «наш Моуринью» главного тренера самарцев уже стало поднапрягать. Как и любой обесценившийся от излишне частого употребления штамп…
В итоге мы брали у Жозе интервью втроем – вместе со Слуцким и Казанским. Тогда-то португалец, как я уже упоминал в предыдущих главах, и произнес фразу, что у его коллеги, не игравшего в футбол профессионально, была возможность учиться, на что у профессиональных футболистов нет ни времени, ни мозгов. И воскликнул: «Надеюсь, у него получится фантастическая карьера!»
Еще до того, как Слуцкий присоединился к беседе, Моуринью говорил нам:
«Со Слуцким мы познакомились несколько лет назад в Лондоне. Уже тогда я обратил внимание, что ему очень интересно учиться, узнавать что-то новое. Не так много людей в футболе высокого уровня демонстрируют такую любознательность. Поэтому не сомневаюсь, что это хорошо подготовленный специалист, который все время хочет прибавлять. А желание расти свидетельствует об уме человека. Что же касается того, что его сравнивают со мной, то это должно стать для него не проблемой, а лишь дополнительной мотивацией. Мой коллега должен иметь свое имя, свою индивидуальность».
«Правда ли, что вы однажды мечтаете вернуться в «Челси»?» – спросили мы. Моуринью ответил утвердительно и добавил: «Когда – не знаю. Мне 46, и я хочу работать до 96! Так что у меня еще полвека впереди». В Лондон Особенный вернется – а потом вновь будет оттуда уволен – гораздо раньше.
Слуцкий захотел получить подтверждение тезису, что в тренерской работе главный матч – следующий. Получил. А еще на один момент из того нашего разговора обращаешь особое внимание сейчас.
Слуцкий: «Что думаете о совмещении Гусом Хиддинком работы в «Челси» и сборной России?»
Моуринью: «Челси» – великая команда. И в случае с таким хорошим тренером с огромным опытом, как Хиддинк, меня ничуть не удивит, если он прекрасно справится с обеими работами».
Слуцкий: «Но разве в работе с национальной и клубной командами нет огромной разницы?»
Моуринью: «Да, она есть. Но Хиддинк работал с клубами значительную часть своей тренерской карьеры. Поэтому не вижу тут никаких проблем».
Дальше вступил уже я: «Вы могли бы представить себя на месте Хиддинка, совмещая два поста?»
Моуринью ответил: «Я не люблю национальные сборные. Мне нравится работать каждый день».
Оставалось шесть с лишним лет до момента, когда эта тема станет более чем актуальной в обсуждении с самим Слуцким. И год с небольшим до того, как тренер приедет на ту же базу, но уже в роли главного тренера ЦСКА – работать со своей командой перед четвертьфиналом Лиги чемпионов против тех же «Интера» и Моуринью…
• • • • •
На базе «Интера» шутка следовала за шуткой. Завьялов, например, на наше замечание, что Слуцкого в России прозвали «нашим Моуринью», отвечал: «Конечно, мне было бы приятнее, если бы Моуринью называли португальским Слуцким». Подтверждал, что после матча «Интер» – «Манчестер Юнайтед» в гостинице случайно встретил Андрея Шевченко. На вопрос, не пытался ли поговорить с ним о переходе в «Крылья», смеясь, мотал головой: «Леонид Викторович сказал, что пока не надо». Слуцкий тут же откликался: «Нет, почему?!»
Руководители клубов не удержались от соблазна выйти на поле, от которого потрясающе пахло свежеподстриженной травой. Завьялов и вице-президент «Пирелли» Клаудио дель Конто устроили конкурс по исполнению пенальти, и однажды итальянцу удалось парировать удар президента «Крыльев».
Ликующий дель Конто, чем-то похожий на президента ФИФА Йозефа Блаттера, воодушевленно начал предлагать Слуцкому свои услуги… в роли игрока. И попросил меня «пропиарить» его игровые качества в прессе. «Мистер! Мистер! – кричал вице-президент тренеру. – Возьмите меня хотя бы на тысячу евро в месяц!» После победы над Завьяловым его аппетиты возросли ровно вдвое. Знать бы итальянскому старикану, что если бы глава «Крыльев» согласился, остался бы он на год без зарплаты…
Слуцкий, кстати, и на призывы дель Конто отреагировал мгновенно: «Я хотел бы поговорить с вашим агентом. Покажите мне его!» А увидев искусственную «стенку» из четырех фигур, через которую Ибрагимович и Ко отрабатывают штрафные, тут же вспомнил забавный факт из своей биографии:
«Однажды в «Москве» игроки били через такую же «стенку» штрафные, и Бракамонте мощным ударом опрокинул одну из фигур. После чего метнулся к упавшему «телу» – и начал изображать, как делает ему искусственное дыхание рот в рот! От смеха валялась вся команда, да и я тоже».
Как же все в этот момент казалось безоблачно…
Коллега Казанский, глядя на пухлую папку с документами, подготовленную «Крыльями» перед подписанием договора, вкрадчиво спросил: «А секретное что-нибудь тут есть?» Быстрее всех нашелся Слуцкий: «Контракт «Крыльев Советов» с Ибрагимовичем!»
Трансферная тема, естественно, получила развитие. Вице-президент «Интера» Ринальдо Гельфи поинтересовался: «Адриану не хотите купить, Игорь?» Завьялов тут же откликнулся: «За сколько?» «Переговоры» прошли быстро и эффективно. Так, что в ответном слове после подписания документа Завьялов заметил: «Вся Самара в следующем сезоне ждет в «Крыльях» Ибрагимовича, а насчет Адриану мы уже договорились».
Перечитываю свои записи сейчас, уже зная, что творилось в «Крыльях» в течение долгого времени после этого, и думаю: нет пределов человеческому цинизму.
Мы ведь довольно подробно тогда с Завьяловым поговорили. Он красиво говорил о том, как в детстве занимался в школе «Динамо», когда там тренировали знаменитые Виктор Царёв и Владимир Кесарев; как выступал за дубль «Торпедо» и юношескую сборную СССР при том же Царёве…
«Когда помнишь, как тебе, мальчишке из динамовской школы, пожимал руку Лев Яшин, к футболу охладеть невозможно», – едва ли не со слезой в голосе сообщал вице-президент Ростехнологий, объясняя свой приход из бизнеса в футбол. Сообщал о бессрочности заключенного с миланцами соглашения. Рассказывал о будущих товарищеских матчах первых команд «Интера» и «Крыльев», что якобы было прописано в контракте.
И заключал: «Надеюсь, что мы пришли в «Крылья Советов» надолго. Ростехнологии – серьезная корпорация, и губернатор очень заинтересован в развитии футбола. Мы знаем, что нам нужно делать. Но для этого необходимо время. Все должно происходить спокойно, без нервотрепки игроков и тренера».
По злой иронии судьбы, большей «нервотрепки игроков и тренера», чем в том сезоне, у Слуцкого в карьере не было.
• • • • •
Как и в свое время в «Уралане», с начала года футболистам и тренерам перестали платить. И точно как в Элисте, вначале те не восприняли это всерьез – раньше-то все было нормально, значит, и теперь со временем наладится. По инерции довольно долго никто не роптал. Но время шло, и ничего не менялось.
Первый в году сигнал, что в Самаре не все в порядке, еще в начале года подал своим внезапным отъездом в «Локомотив» из казахстанской Астаны Андрей Тихонов. Вот что значит – опыт! Правда, и там вскоре платить перестанут. Как сказал бы герой Ильфа и Петрова, это вам не Рио-де-Жанейро.
Прощаясь, Тихонов среди прочего скажет мне: «Прошлогодние «Крылья» – лучший коллектив, в котором я когда-либо работал. Это касается и взаимоотношений внутри команды, и контакта игроков с тренерским штабом и руководством. Очень благодарен Леониду Слуцкому, которому удалось создать потрясающую атмосферу. Будь мне 20 лет, ни о каком переходе, наверное, я бы не задумался. Но мне уже 38. «Локомотив» из Астаны сделал интересное предложение, и я решил его принять. Надеюсь на положительное решение «Крыльев».
Тихонова, естественно, отпустили, несмотря на действующий контракт. Хоть что-то хорошее в том году руководство самарцев для кого-то сделало.
Завьялов по горячим следам прокомментировал его отъезд так: «Тихонов – живая легенда. И мы должны были пойти ему навстречу».
Ткаченко, занимавшийся делами Тихонова, рассказывает, что, конечно, все было сложнее:
«Уходил Андрей и потому, что понимал: в «Крыльях» с деньгами уже творится что-то не то, и потому что возникло суперпредложение из Казахстана. А может, денег и не было? Вначале клуб поддерживал губернатор, а затем уговорили кредитовать клуб банк, близкий к Ростехнологиям. Если бы не губернатор, все рухнуло бы еще раньше».
На мой вопрос, есть ли у него понимание, что тогда случилось, Слуцкий отвечает:
«Не знаю до конца, как это было. Но так понимаю, что «ростехи» с правительством Самарской области не смогли решить какие-то вопросы. Думаю, что Ростехнологии заходили в регион под какие-то обещания, как это всегда бывает. Правительство области должно было им какие-то заводы или не знаю что. Первый год все было идеально, а потом, как мне видится, между ними произошел какой-то разлад. Кто-то где-то какие-то договоренности нарушил – и для «Крыльев» это был, по существу, конец. И начался просто ад».
• • • • •
Самарцы здорово начали чемпионат, даже несмотря на долги перед игроками. Победи они в Грозном – ушли бы на месячный перерыв лидерами. В начале июня Слуцкий пригласил к футболистам братьев Запашных с тиграми…
Но перед матчем с «Тереком» в команду поступил жесткий сигнал сверху: матч должен быть сдан. Футбол в регионах давно уже стал разменной монетой для властей. Потому они и не отдают контрольные пакеты акций клубов в частные руки…
Эти 3:2, не сомневаюсь, на всю жизнь запомнили все, кто имел к ним какое-либо отношение. Даже если никогда в этом не признаются.
Ни тренер, ни игроки «Крыльев» делать этого не хотели и сопротивлялись до последнего. Но их приперли к стенке, причем в какой-то момент речь пошла уже об угрозах физической безопасности. Ну и о сроках погашения многомесячных долгов, разумеется, тоже. Кстати, никаких денег никто в команде так и не увидел.
«Не сделаете то, что вам сказали, – клуб обанкротят, и вы не получите ни копейки. Возможностей для этого хватает», – сказано было вполне конкретно.
Обращаться за помощью было не к кому. Почему? Пройдет три месяца, и на Съезде отечественных тренеров министр спорта и глава РФС Виталий Мутко, обращаясь к Слуцкому, скажет:
«Леонид, я знаю всю вашу историю. Знаю, что вы жертва, на которую хотят повесить всех собак. И на каком уровне все это обсуждалось, тоже знаю. А вы в эти игры просто не играйте! Ставьте нас в известность. Мне лично скажите! Мы в силах остановить лжеполитиков, лжебизнесменов. Если потребуется, разберемся с любым руководителем».
Легко сказать – «разберемся». Виталию Леонтьевичу вообще слова и обещания давались очень легко. Правда, за этим мало что следовало.
Помню, например, как после выхода в 2005 году в «Спорт-Экспрессе» моего расследования «Бромантановый «Спартак» о массовом использовании допинга в «Спартаке» в 2003 году Мутко, только что избранный президентом РФС, сам позвонил в газету и пообещал провести расследование футбольного союза и строго наказать виновных. Так до сих пор и проводит, и наказывает. А результаты «борьбы с допингом» при министре спорта Мутко печально известны уже во всем мире.
И здесь то же самое.
В грязной грозненско-самарской истории были задействованы люди слишком высокого полета. Они так и остались в тени, а главный цинизм ситуации заключается в том, что весь общественно-обличительный пыл обрушился на исполнителей – тренеров и игроков. Причем почему-то только проигравшей команды.
«Что вы почувствовали, услышав слова Мутко на съезде?» – спросил я Слуцкого менее года спустя.
«Любое упоминание этой темы мне очень неприятно. Тем более когда оно звучит на таком большом собрании, от первого футбольного и спортивного лица. При этом я удостоверился в том, что суть ситуации известна на всех уровнях. Начиная с Мутко и заканчивая журналистами. Только правду об этом матче пока никто не написал». – «Зато слова министра спорта, по сути, сняли с вас вину за случившееся». – «Самое главное – не то, снял с меня кто-то вину или нет. А как я живу с самим собой. И здесь моя совесть абсолютно чиста».
• • • • •
«По информации, которую мне рассказали из первых рук, – продолжает Эпштейн, – все происходило так. В последнем туре предыдущего чемпионата «Крылья» принимали «Терек» и выиграли – 4:3. Слуцкий перед игрой вышел на разминку, и ему за 20 минут до начала матча сказали, что «Терек», которому ничего не нужно было, этот матч отдает. Хотя «подарок» этот никому не был нужен – самарцы осенью 2008-го играли здорово и уж точно были на голову выше «Терека». Все это преподносилось вроде бы так, что они дарят этот матч «Крыльям» в благодарность за то, что кураторы последних строят в Чечне автозавод «Лады» по производству «семерок». А когда пришла пора следующей встречи между ними, то выяснилось, что это был никакой не подарок, и должок надо возвращать.
Никто в команде не хотел, но вариантов там не было. Слуцкий мне лично сказал: «Поступи я иначе, меня в профессии не было бы». Сработали бы какие-то неведомые нам механизмы. Умей наша команда играть в такие игры, она не выглядела бы в тот душный во всех отношениях вечер так нелепо. Как я увидел перед самой игрой, что коэффициент на победу «Терека» – 1,35, что, если исходить из ситуации в таблице, было полным абсурдом, надежд не стало. Потому что так не бывает.
Мне трудно судить, мог бы Леонид Викторович поступить иначе или нет. У каждого своя правда. Думаю, как бы он ни поступил, его нельзя осуждать. Это со стороны легко говорить: мол, поступил нечестно. Все мы понимаем: у каждого в жизни бывают ситуации, когда обстоятельства оказываются сильнее. Первая реакция, когда узнаешь такие вещи, всегда бурная – хочется вспылить и все разнести. А потом наступает время все трезво просчитывать. Садишься, вздыхаешь и думаешь, что делать».
А осуждали многие. Особенно неистовствовал «Советский спорт».
Например, знаменитый в прошлом футболист, а в дальнейшем эксперт этой газеты Евгений Ловчев на вопрос, изменится ли что-то в российском футболе после грозненского скандала, ответил: «Нет! «Схаваем» в очередной раз. Как тренировать Слуцкому с таким пятном на биографии?.. Тут только Путин, наверное, смог бы сдвинуть дело с мертвой точки».
Уже ушедший из «Москвы» Юрий Белоус в радиоинтервью заявлял: «Я знал из кругов, приближенных к командам, кто победит в этой игре. Все остальное – это очередной урок нашим футбольным властям. Имелись все возможности для профилактической работы. Договорные игры убивают любовь к футболу. Если бы была политическая воля, все бы можно было решить».
Виталий Мутко говорил: «Я видел этот матч, и мне он очень не понравился. Наша комиссия по этике РФС будет смотреть его, но в любом случае выносить решение должны соответствующие органы, а мы с Самарой еще будем разговаривать… Мне очень стыдно за самарскую команду, у которой есть многомиллионная армия поклонников».
Телекомментатор-ветеран Владимир Перетурин, услышав это, «был поражен. Руководитель нашего футбольного хозяйства сказал «а». Быть может, он готов сказать «б»? То есть приложить все силы к тому, чтобы объективно расследовать обстоятельства странного грозненского матча?»
«Обстоятельства» никто и ни в каких инстанциях всерьез расследовать не стал. Попробуй кто – дали бы по шапке.
РИА «Новости» сообщали, что «на интернет-бирже Betfair на исход игры было заключено пари в общей сложности более чем на 400 тысяч долларов, подавляющее большинство ставок было сделано на победу южан, что несколько странно для встречи одного из лидеров чемпионата («Крылья») и середняка («Терек»)».
Матч был показан на федеральном канале в формате «без комментариев», что было красноречивее всяких слов.
Зато глава Чеченской Республики Рамзан Кадыров уверял: «…все это – ерунда. Нам не нужны такие победы – договорные. И я вообще не понимаю, как такое может быть. Даже говорить про это неприятно, а тем более выторговывать победу. Нас с кем-то путают. Мы не такие». По словам Кадырова, когда «Терек» в 2004 году выиграл Кубок России, обыграв в финале, кстати, те же «Крылья», «тоже находились те, кто сомневался».
«Коммерсант» сообщил, что председатель самарского регионального отделения партии «Яблоко» Игорь Ермоленко направил обращения в Генпрокуратуру РФ и Самарскую областную прокуратуру с просьбой проверить, не был ли договорным матч «Терек» – «Крылья Советов». После чего сотрудники прокуратуры посетили базу «Крыльев Советов», и, как сообщил агентству РИА «Новости» пресс-атташе клуба Максим Съестнов, показания давали «все игроки основного состава, участвовавшие в матче с «Тереком» (причем происходило это прямо перед еврокубковым матчем). Правда, без каких-либо последствий.
Ян Коллер рассказывал тому же «Советскому спорту»: «Во время перерыва на матчи сборной я пять дней провел в чешском госпитале – мне выдали таблетки на 10 дней, я приехал с ними в Самару, немножко потренировался… За три дня до игры мы разговаривали с тренером и доктором. Они мне сказали: «Лучше не играть. К тому же – температура воздуха поднялась до плюс 35 градусов. А это плохо…» Заголовок к этому интервью многозначительно гласил: «Ян Коллер: «Мне сказали: лучше не играть!»…
Еще один бескомпромиссный эксперт «Советского спорта» и экс-футболист, ныне покойный Юрий Севидов писал:
«Во-первых, беспрецедентная фальшивость в исполнении, без какой-либо попытки изобразить борьбу, шокировала болельщиков. Такие поединки и раньше были, но разыгрывались спектакли более артистично. В Грозном же мы видели плохих актеров. Многие испытали культурный шок, и, полагаю, футбол потерял значительную долю болельщиков. Такое, поверьте, не забывается – это как у певицы во время выступления «под фанеру» выключается аппаратура, а микрофон не работает. Всё становится понятно, и такой музыкант обречен на постоянное осмеяние.
Во-вторых, обстоятельства этого матча – колоссальный удар для тренера Леонида Слуцкого. Полагаю, если он не объяснит внятно, что случилось, многие от него просто отвернутся. Слишком велико разочарование – мы привыкли видеть в Слуцком интеллигентного тренера, который готов к диалогу, всегда выдержан, а тут такое…
Полагаю, ему просто не хватило опыта. Сколько помню, иногда перед такими вот матчами (а тренеры не могут об этом не знать) Гаджи Гаджиев часто заболевал, и его место на скамейке оставалось пустым. А здесь получилось, что, отпустив Коллера и оставшись без Ярошика, Слуцкий их вывел из-под удара, а себя, наоборот, подставил. Полагаю, теперь Слуцкий окончательно понял смысл пословицы – с волками жить, по-волчьи выть. Нельзя, живя в нашем чемпионате, быть белой вороной. Все тут одним миром мазаны…
Мне видится несколько странной позиция наших футбольных властей. Виталий Мутко сказал, что ему стыдно за «Крылья». А за «Терек», что ли, радостно? И что значит фраза – буду разговаривать с «Крыльями»? Что за история с комиссией по этике, ни главы которой, ни членов не могут днем с огнем сыскать журналисты?
Это очередной блеф. Идти надо не в комиссию, а в детективное агентство. К сожалению, можно лишь констатировать, что чистота нашего футбола пришла в ужасающее состояние…»
Во многих своих умозаключениях Севидов, что греха таить, был прав.
Но не во всех.
• • • • •
Слуцкий действительно мог бы, как некоторые другие тренеры в схожих ситуациях (например, упомянутый им Гаджиев), в последний момент не полететь в Грозный, сказавшись больным. Или в каком-нибудь послематчевом комментарии откреститься от происходившего на поле фарса. Как сделал это, допустим, Виктор Прокопенко после матча в 2003 году между его «Динамо» и «Торпедо – Металлургом», когда ему на пресс-конференции адресовали язвительную реплику: мол, вы бы предупредили, мы бы не стали на стадион приходить. Виктор Евгеньевич, человек с великолепным чувством юмора, грустно ответил: «Я тоже»…
Но Слуцкий всего этого не сделал. Сознательно. О чем он и рассказал мне в 2010 году, когда мы беседовали для моей книги о футбольных тренерах «Секреты футбольных маэстро»:
«Наверное, нашлись бы люди, которые поступили бы по-другому. И не говорю, правильно ли я сделал или нет. Я сделал то, что соответствует моим жизненным приоритетам. Много раз думал: если бы та история повторилась, как бы я себя повел? И с большой долей вероятности говорю, что – да, так же.
Прекрасно понимаю, что гораздо легче было бы повести себя по-другому. Но как можно было не полететь? Как сказать ребятам: вы, мол, летите, вам деваться некуда, а я, весь в белом, посижу дома? Для меня главной ценностью всегда были взаимоотношения с игроками. Из-за этого я часто шел на конфликты с руководителями клубов, потому что вставал на сторону футболистов.
И не полететь на матч либо сказать что-то укоризненное в телекамеры после него – это, на мой взгляд, было бы разрушением моей главной ценности. Хотя мой выбор мог стоить мне карьеры – если бы руководители других клубов восприняли эту ситуацию так, как большинство болельщиков на основании публикаций в СМИ. Могли бы просто не приглашать никуда: зачем, мол, нам такой тренер?
Для меня футбол – что-то в высшей степени духовное. И то, что такие вещи могут происходить, я воспринимаю как дикость. Было очень тяжело, тем более что ощущения обострялись ужасной ситуацией внутри клуба. С одной стороны, нам не платили, с другой – не вступились за команду. Всю тяжесть удара приняли на себя тренер и игроки, хотя мы – люди, которые в последнюю очередь имеют к этому отношение.
Это был жесточайший удар, от которого оправиться практически невозможно. И я не могу сказать, что даже сейчас полностью от него отошел».
Ко времени этого разговора Слуцкий уже работал в ЦСКА и вышел в четвертьфинал Лиги чемпионов. Но боль от грозненской истории у него еще не прошла – как, подозреваю, и по сей день. Это – участь людей с совестью.
Видимо, в той истории невозможно было остаться абсолютно чистым, незапятнанным. Такова наша сегодняшняя жизнь (а футбол – калька с жизни общества), что людям, поднявшимся на определенный уровень и отвечающим не только за себя, но и за целые коллективы, она порой не оставляет выбора.
Вижу, например, порой фамилии любимых мною режиссеров, артистов и вообще уважаемых людей под коллективными политическими письмами-доносами отвратительного содержания – и вначале сердце кровью обливается. А потом включаю разум и понимаю: их элементарно нагнули. Мягко сказали на высоких этажах: не подпишешь – не будет финансирования, допустим, твоему театру. Или какой-то благотворительной программе для больных детей, за которую ты в ответе…
Жестокая современная российская жизнь нередко загоняет даже порядочных людей в цугцванг – выбор между плохим и очень плохим. Слуцкий принял весь удар на себя, предпочтя потерять уважение в глазах части общественности, но сохранить его в глазах игроков.
И сохранил. Достаточно послушать, что о нем говорят все – почти без исключений – футболисты, которые когда-либо играли под его руководством.
А уж как отреагировали на случившееся клубы, которые наблюдали за карьерой Слуцкого, могло показать только время. Поговаривали, что после матча «Терек» – «Крылья» он выпал из шорт-листа претендентов на должность главного тренера «Зенита» – в Питере тогда как раз был полугодовой пересменок между Диком Адвокатом и Лучано Спаллетти, временно заполненный Анатолием Давыдовым.
В ЦСКА, к счастью, реакция окажется обратной…
• • • • •
У Белоуса иная точка зрения о том, как Слуцкому стоило поступить в той ситуации:
«Когда Слуцкий уехал из Самары, мы с ним долго гуляли по Москве. Ужинали, обсуждали эту историю. Думаю, правильно было бы сделать так, как поступил осенью 2015 года Виктор Гончаренко. Уехать из города перед игрой и не вернуться в клуб. Это, с одной стороны, освободило бы его от всякого визга всех этих теоретиков. А с другой – его все равно потом уволили, так зачем было оставаться?
Что же касается его отношений с футболистами, которых он не имел права оставлять в такой ситуации, то я считаю – имел. И, может, футболисты тогда по-другому бы сыграли. В данной ситуации ему надо было пойти на открытый, конкретный конфликт.
Думаю, тут сказалось то, что Леонид Викторович по сути своей – не революционер. Но я не склонен его осуждать. Давайте поставим себя на его место, а то хорошо советовать задним числом, когда все уже случилось. У него был классный период в ФК «Москва», с хорошими результатами, но немножко неадекватной оценкой со стороны акционеров. Далее он попал в «Крылья». Там у него поначалу было счастливое время, потому что никто в его работу не влезал. Он нашел отличный контакт с ребятами. И когда возникла вся эта ситуация…
Есть молодой, еще даже не 40-летний человек, который приехал с периферии. А Волгоград – это чистая периферия. Этот человек еще не знает, что с ним будет после тех же «Крыльев». И он, конечно, хочет остаться в обойме и не потерять все. Футбол – это наркотик. Поэтому Леонид Викторович не то чтобы дал слабину, но пытался найти компромисс. Однако это та вещь, где компромиссы невозможны. Хорошо, что его поддержал Мутко и позвал в ЦСКА Гинер…»
Интересно, что Гончаренко вскоре после своего громкого ухода из «Урала» окажется в… ЦСКА. Куда его позовет друг – Слуцкий. Круг замкнется. Но сам главный тренер армейцев с сопоставлением двух этих случаев не согласен:
«На мой взгляд, это совсем другое. Не знаю, что было с «Уралом», но в любом случае тут налицо совершенно различная степень привязанности тренера к команде. Одно дело, когда ты работаешь в ней два месяца и особо еще не знаешь никого. И совсем другое – когда полтора года и многое уже пройдено. Наступают сложные времена, а ты всех этих людей пригласил. Поэтому я и повел себя так, и заявление об уходе после «Терека» не писал. А писал уже гораздо позже».
После Грозного Слуцкий больше всего беспокоился не за себя. За маму.
«И за нее, и за ее сестер, которые уже в возрасте. Они привыкли видеть во мне положительного во всех отношениях человека. И тут вдруг – столько грязи. У меня тогда была ужасная обида на журналистов: многие все знали, но написать правду им бы не позволили, и они обрушили весь удар на самых беззащитных.
Я всегда очень хорошо общался с прессой, днем и ночью раздавал огромное количество интервью, шел на все программы, куда приглашали, – то есть старался быть людям максимально полезен. А после этой истории у меня произошел сильный надлом в отношении к вашим коллегам. Теперь у меня забиты в телефон фамилии нескольких журналистов, которым я полностью доверяю. На звонки с незнакомых номеров больше не реагирую. Пару раз попробовал для эксперимента снять трубку, и не было еще случая, чтобы это обернулось чем-то хорошим».
Людмила Николаевна вспоминает:
«Он очень тяжело переживал. Отключил телефоны, ни с кем не разговаривал. Вы же знаете, что от него, порядочного человека, там абсолютно ничего не зависело. Он бы сам этого никогда не сделал.
Может, даже хорошо, что в те дни мы его не видели, потому что, во-первых, в Самару вместе с ним не переезжали, а во-вторых, уже поехали на лето в Волгоград. Все слышали и знали – но не видели.
А насчет того, что Лёня за меня с сестрами больше всего переживал… А мы – за него. Вокруг могут говорить что угодно, но мы-то его знаем. И в этом смысле ничего измениться не могло».
Почему большая часть самарской прессы, с которой Слуцкий так хорошо ладил все это время, набросилась на него, как акулы, почуявшие запах крови, очень доступно разъяснил Арнольд Эпштейн – один из считаных людей, кто к этому хору не присоединился:
«Тут надо понимать специфику региональной прессы. За пределами Москвы она немножко другая. В столице нет так называемой местной прессы, зависимой от городских властей. А в регионах почти вся пресса – местная, и вся – управляемая.
Так вот, у меня есть достоверная информация, что из самарского Белого дома в СМИ поступило так называемое ТЗ – техническое задание. Его суть заключалась в том, чтобы перевести все стрелки за матч «Терек» – «Крылья» на Слуцкого. После чего и полился общий поток негатива. Про истинных заказчиков этой истории, разумеется, никто не писал. Ростехи и областная власть сделали все, чтобы крайним оказался главный тренер. Руководство клуба было нефутбольными людьми и, с другой стороны, они понимали, кто во всем этом замешан. Поэтому для них честь мундира уже означала не честь «Крыльев», а честь других людей.
При этом Слуцкий всегда был одним из самых открытых для журналистов тренеров в истории «Крыльев Советов». При нем у команды всегда было множество разных мероприятий для СМИ, он всегда был доступен и легок на подъем. А потом произойдет Грозный, и через какое-то время он мне скажет: «Как же прав был Газзаев, который советовал мне когда-то ограничить круг общения среди журналистов, общаться только с теми, кому доверяешь, не терять попусту время».
Правда жизни, особенно наша, делает людей жестче. Даже таких, как Слуцкий. О котором когда-то Белоус сказал, что при этом тренере «Москва» не сыграет ни одного договорного матча, и он как руководитель клуба гарантирован от «распилов» на трансферах и прочей грязи. Кстати, в нашей нынешней беседе экс-генеральный менеджер «Москвы» подчеркнул, что был тогда на сто процентов прав.
Нет, наверное, в футболе более чистого человека, на которого обрушилось бы столько несправедливых обвинений. И, честно говоря, в тот момент мне за Слуцкого было боязно. Я опасался, что случившееся его, интеллигента, морально надломит. К счастью, этого не произошло.
Что же касается моральных ценностей Слуцкого, то показательна цитата Виктора Неверова: «Слуцкий относится к категории людей, для которых важна не только цель, но и средства ее достижения». Так почему же, несмотря на такие нравственные качества, жизнь подбросила ему Грозный-2009?
«Если даже ты считаешь, что заслужил лучшего, а с тобой происходят какие-то жестокие вещи – значит, все не так, как тебе кажется, – сформулировал Слуцкий весной 2010-го. – Наверное, это было испытанием. Таким же, каким для футболистов становятся тяжелые травмы. Когда с тобой что-то подобное происходит, это можно воспринять как две вещи: испытание или наказание. Но так как про наказание мы не знаем и говорить не можем, а знает про это только Господь Бог, то нужно относиться к этому как к испытанию.
Для футболиста самое сложное – это серьезная травма с длительной реабилитацией. Если он это прошел, значит, может быть на что-то способен. В карьере практически всех выдающихся игроков были периоды, связанные с серьезнейшими травмами или какими-то другими проблемами. Ни у кого все гладко выстелено не было – ни у Пеле, ни у Марадоны.
А для меня стало испытанием вот это. Возможно, если бы не было матча «Терек» – «Крылья», не было бы в моей жизни и четвертьфинала Лиги чемпионов. И ЦСКА вообще».
А теперь можно сказать – и двух чемпионских титулов, и сборной России…
Есть все-таки на свете какая-то справедливость, и жизнь быстро компенсировала Слуцкому те мучения, которые он тогда перенес. А тем, кто стал истинным виновником этих страданий, обязательно воздастся когда-нибудь еще.
Дмитрий Фёдоров вспоминает:
«Леониду было очень тяжело. Он прекрасно понимает, сколько негативных явлений и в футболе, и в жизни. Но в то же время продолжает, как ребенок, любить игру. И для него каждый матч – как ребенок. Когда этот ребенок добивается результата – счастье, когда умирает – трагедия…
А тут было даже больше, чем трагедия. Он – человек, невероятно требовательный к себе, и футбол для него – святыня. То, что писали, заставляло его страдать. Даже не из-за того, что долбили его, а из-за того, что долбили команду.
Александр Бубнов как-то сказал: он не может простить Слуцкому, что тот на пресс-конференции сказал: матч, мол, был чистым, отстаньте от ребят. Дескать, он солгал. Но дело в том, что Бубнов всю жизнь отвечал только за себя и никогда – за коллектив. Он попробовал стать тренером, но ничего из этой затеи не вышло. Предполагаю, что помешал прежде всего эгоизм, сосредоточенность исключительно на собственном «я».
После той пресс-конференции команду действительно перестали трогать. Мне, во всяком случае, так показалось. Отстали. Врагом всех принципиальных людей стал Слуцкий. Он вызвал огонь на себя, спровоцировал гнев. Любой тренер, любой человек, отвечающий за коллектив, должен снимать давление с команды. Леонид выполнил свой долг.
Моуринью может быть самым несимпатичным человеком на свете, но он делал так, чтобы давления на команду не было – только на него. Слуцкий в той ситуации поступил аналогично. В какой-то степени он стал жупелом, ту скандальную историю с определенного момента рассматривали исключительно как неблаговидный, аморальный поступок Слуцкого. Говорилось, что он совершил преступление перед футболом, и «Крылья» за это расплачиваются падением в турнирной таблице.
Евгений Ловчев утверждал, что чуть ли не проклятье действует. Тот же Бубнов почему-то не выводил на чистую воду скакавшего от радости после голов «Терека» Вячеслава Грозного. И Рамзана Кадырова, по понятным причинам, не обличал. Для этого нужна изрядная смелость. А Слуцкий ничего плохого сделать ему не мог. Он просто терпел.
И не мог бросить команду даже ради своих принципов. Для Слуцкого коллектив выше личных амбиций. Выше всего. Мне кажется, иной раз он вопреки враждебным обстоятельствам добивается результата именно потому, что в его работе есть самопожертвование.
Хотя, уверен, многие болельщики скажут: Слуцкий просто пытался обелить себя после такого ужасного матча, отмазывался. Но думаю, что даже в той критической ситуации человек все равно проявил свои лучшие качества. Для него команда – всё. Он не мог уйти и бросить клуб, сказав: я – д’Артаньян, а вы все жуки навозные».
Кстати, из товарищей Слуцкий с Фёдоровым, по оценке последнего, превратились в друзей именно в те дни. Комментатор все время был с тренером на связи, рубился за него в Интернете с болельщиками. Точно так же и сам Слуцкий вел себя по отношению к Фёдорову, когда после высказанных в телеэфире «НТВ-плюс» сомнений в честности одного из матчей «Зенита» на Дмитрия обрушилась карающая длань Газпрома и комментатора навсегда убрали с футбольных каналов.
«Для меня в той ситуации поддержка друзей и близких была очень важна, – говорит Фёдоров. – Она оказала на меня чрезвычайное реабилитирующее воздействие. Я не запил с горя, не ушел в депрессию. И то, что Слуцкий тогда был рядом и поддерживал, очень ценно».
Я хорошо понимаю коллегу. Отлично помню, как мне было плохо в момент внезапного увольнения из «Спорт-Экспресса» летом 2012 года. Это уже потом я устроюсь на «Чемпионат», выиграю суд у своего бывшего издания, доказав незаконность увольнения, а после двух лет работы на новом месте получу приглашение обратно уже от новых владельцев – и вернусь в родной дом.
А в тот момент страшно важен был каждый звонок или письмо поддержки.
И я никогда не забуду, что один из таких звонков сделал Слуцкий.
• • • • •
За будущее Слуцкого опасался в тот момент не только я, но и многие другие люди, ему симпатизировавшие. Например, Илья Казаков:
«Помню свой разговор с авторитетнейшим тогда коллегой, который сказал мне: «Все, Слуцкого уже не спасти. Его карьера загублена, и он никогда как тренер уже ничего серьезного не сделает». Меня тогда это настолько потрясло: как можно взять и вот так, за один миг, поставить крест на близком мне человеке! Это казалось настолько несправедливым…
Вообще считаю неправильным, когда на людях ставят крест. На мой взгляд, пока человек живет, у него всегда есть возможность расти. И я категорически не соглашался с таким мнением в отношении Слуцкого. Позвонил ему и предложил в Москве встретиться в закрытом режиме, без диктофонов, с группой ведущих футбольных журналистов и все объяснить начистоту.
Он ведь после той истории сделал то, что ему никогда не было свойственно – наглухо закрылся от прессы и вообще от общения. На сайте «Крыльев» появилось сообщение, что он не будет давать никаких комментариев. И никто не мог ничего понять.
Убедить его пойти на эту встречу не было тяжело. Во-первых, Леонид Викторович – неглупый человек, и ему тоже хотелось изложить свой взгляд. Он понимал: хуже не будет. А во-вторых, осознавал, что без диктофонов может сказать все, что считает нужным – не больше и не меньше. И он был тогда достаточно откровенен.
Риска, считаю, в этом не было. Потому что туда пришли люди, которых я уважал и которым верил. Подставы быть не могло. Эти люди, абсолютно четко услышав, что происходило, могли потом написать от себя то, что считали нужным.
Встреча нужна была в первую очередь для понимания. Ведь все мы, как всегда, обладаем только крупицами информации. И делаем выводы, иногда ошибочные и жесткие, просто потому, что не представляем себе не то что картину в целом, а даже одного реального фрагмента происходящего. На мой взгляд, та встреча имела эффект и во многом развернула тяжелую для Слуцкого информационную ситуацию вспять.
Все, что происходило вокруг того матча, было для него безумно тяжело. И, конечно, изменило его. Такие истории думающего человека не могут не изменить. Человека, который очень глубоко внутри реагирует на происходящее и пытается делать какие-то серьезные выводы. Но, насколько я осведомлен о психологии как науке, человек способен двигаться дальше в своем развитии только в случае успешного преодоления какого-то стресса. А то, что этот матч был стрессовым, очевидно.
В жизни Слуцкого переломным моментом, считаю, был тот, когда он в Волгограде упал с дерева. Та история его не сломила, а закалила. После этого, как бы он ни падал, что бы ни происходило, у него уже был опыт пережитого огромного стресса. Правильно пережитого. Матч «Терек» – «Крылья» тоже ведь очень похож на то падение. И его последующий рост в ЦСКА – это рост человека, который успешно преодолел стресс».
Согласен с Казаковым, поскольку сам на той неформальной встрече со Слуцким присутствовал. И свидетельствую: услышанное ошеломило всех пришедших. Несмотря на то что собрались там люди взрослые и, как мы считали, знающие реалии…
Неверов считает, что та ситуация сделала Слуцкого сильнее и показала его сильные стороны. Он вспоминает:
«Я был очень впечатлен поведением Слуцкого, когда у него начались проблемы в Самаре и со всех сторон его начали несправедливо гнобить. Плюс у команды были хронические задержки зарплат. Ситуация, в общем, очень сложная. Тогда он приехал ко мне и прошел повторное обследование, по сути, в состоянии стресса.
И выяснилась любопытная вещь. В обычном состоянии, когда все ровно, он проявлял себя как человек достаточно спокойный и уравновешенный, и изначальной готовности к обороне у него в общем-то не было. То есть он был раним и открыт для негативных влияний извне. Но в тот момент, когда ситуация резко обострилась и в его жизни наступил самый критический период, мы повторили все тесты.
И оказалось, что именно в таких условиях у него происходит резкая активация боевых черт характера. Это и есть тот самый «синдром льва», о котором я уже упоминал. И который позволяет преодолевать многие серьезные проблемы.
История в Грозном – это одна из шишек, которые на пути наверх набивает каждый. Если бы он после этого пошел на понижение – удар мог быть сильнее. Он все равно бы поднялся, но, возможно, не до такого уровня. Однако человек он очень устойчивый, получил лишний опыт – а опыт, если правильно к нему отнестись, вредным не бывает.
Тем более что все обернулось так удачно, что Гинер пригласил его в ЦСКА. Конечно, в тот момент он получил мощный заряд уверенности, которой после ухода из «Крыльев» ему не хватало. Знаю это, поскольку тогда разговаривал с ним на собственной кухне. У человека появилась точка опоры».
Озвученную Слуцким главную ценность в его системе тренерских приоритетов – взаимоотношения с футболистами – Неверов с психологической точки зрения комментирует так:
«В основе всего у Слуцкого лежит рационализм. В соответствии с этим он должен понимать каждого игрока на раз-два-три. Также он хочет, чтобы и игроки воспринимали его не на эмоциях, потому что позитивные эмоции, не подкрепленные разумом и логикой, очень быстро переходят в негативные.
Он стремится к тому, чтобы футболисты видели: это разумный человек, который делает все в рамках определенной системы, стратегии. И чтобы какой-то один эпизод не мог повлиять на их восприятие Слуцкого. У него все просчитано, и он не может выгнать какого-то человека под влиянием минутного эмоционального всплеска. А если всплеск и случается – то он подготовлен и просчитан. У него все решительные поступки совершаются на уровне разума. Импровизации там места нет».
Дмитрий Фёдоров солидарен с Казаковым и Неверовым в том, что та ситуация сделала Слуцкого сильнее:
«Я бы сравнил это с вакциной. Любая вакцина – это внедрение болезнетворных микробов в организм. Организм привыкает, приспосабливается и вырабатывает иммунитет. Леониду пришлось столкнуться с чем-то крайне неприятным в нашем футболе. И это, думаю, сделало его сильнее.
А еще – научило немного по-другому относиться к журналистам. Он был слишком открытым для всех, а в современном мире это все больше расценивается как отрицательное качество, как слабость. То, что мешает делать карьеру. Мне же это качество кажется положительным. Но кажется мне и то, что его профессиональная карьера – это в какой-то мере борьба с этим его положительным качеством. Он все больше осознает, что искренность ему вредит.
Приведу пример. Как-то его ЦСКА выиграл у «Терека» в Грозном – 4:2, ведя по ходу матча 4:0 и пропустив два мяча в конце. Более закрытый тренер пришел бы на пресс-конференцию и сказал: «Мы выиграли с запасом, давайте последние минуты рассматривать как несчастный случай, это нельзя воспринимать всерьез». А журналистов, которые начали бы его критиковать, мигом отбрил бы: мол, победили – и тема закрыта.
А Слуцкий извинился за концовку. Он разговаривал словно с единомышленниками – с теми, кто хочет не просто победы, а идеальной игры. Но его ведь слушают и недоброжелатели, которые с удовольствием переворачивают смысл сказанного, воспринимают самокритичность как слабость. Впрочем, Леонид постепенно научился разговаривать с людьми на их языке. Жизнь заставляет».
Но внутренний свет, который исходит от этого человека, заставляет и других людей – не всех, конечно, но имеющих хотя бы намек на совесть – задумываться над тем, что они делают. Даже в наше циничное время. Тот же Фёдоров рассказал удивительную историю.
«В свое время был резонансный случай, когда Слуцкого сняли в «Макдоналдсе» и фото выложили в Сеть. Некоторые болельщики над ним посмеялись, а иные так просто глумились. История эта его порядком смутила. Он говорил: «Раньше могли смеяться над моей внешностью, над тем, какой я плохой тренер. А здесь произошло вторжение в мою личную жизнь. Прежде такого никогда не бывало». Но потом оказалось, что и здесь нет худа без добра.
Парень, который его сфотографировал, болельщик «Спартака», потом написал в клуб ЦСКА письмо, в котором извинялся за то, что сделал. Другой бы бравировал: я, спартаковец, выбросил это в Сеть, взорвал Интернет, все смеялись над тренером ЦСКА, над заклятым врагом, а я такой красавец! Но тут парень написал, что не подумал о последствиях и реакции СМИ и социальных сетей, поэтому приносит извинения.
Леонид мне об этом рассказал – какой славный парень оказался. Вот так выясняется, что вокруг очень много хороших людей. Хотя я-то считаю, что эта история с «Макдоналдсом» – фантастический пиар, который ни за какие деньги не купишь. Большинство людей увидели, насколько Леонид простой человек, что может взять и зайти в такое демократичное заведение, хоть и работает в элитном клубе.
Но важнее, что тот случай показал человеческие качества Слуцкого, и об этом никто не знает. Парой часов ранее он был в VIP-ложе на «Локомотиве», где прекрасно кормят. Просматривал матч. Но убежал оттуда сразу после финального свистка и ничего не поел. Ему нужно было поехать в больницу к чилийцу Марку Гонсалесу, которого только что прооперировали.
Ясно было, что Гонсалес – уже не игрок стартового состава. На тот момент существовала вероятность, что он останется инвалидом. Леонид, конечно, понимал, что Марк ему больше не помощник. В ближайшие полгода – уж точно. Но понимал он и то, что парню необходима поддержка. И сразу со стадиона поехал в госпиталь, а оттуда ему в цейтноте надо было ехать на телевидение.
По дороге, не имея ни секунды лишнего времени, он заскочил в «Макдоналдс» и попал под всеобщее осмеяние. Он мог спокойно на «Локомотиве» пообедать и ни к какому Гонсалесу не ехать. Или поехать через пару дней. Но Марка только прооперировали, ему нужна была эта поддержка. В итоге его благородный поступок привел к такому эффекту».
Что ж, примета времени. Но такие люди, как Слуцкий, все равно делают наше время лучше. Нет, не бунтами против системы, как бы нам ни хотелось зачастую ее изменить. А своими характерами и поступками. Фёдоров размышляет:
«Культурные люди, интеллигенты всегда задаются вопросом: «Что делать?» И с годами приходят к тому, что единственная возможность изменить что-то вокруг себя – это усовершенствовать свой внутренний мир и пытаться добиться какого-то результата на своем рабочем месте.
Масштабно изменить мир вряд ли возможно, а локально вокруг себя – вполне реально. Мне кажется, он исповедует именно такую философию. Слуцкий никогда не будет совершать глобальную революцию, поскольку считает: прежде всего нужно разобраться с собой».
Слуцкий не вычеркнет самарский период из своей памяти и даже при всей своей занятости в ЦСКА не станет избегать общения с людьми, которые ассоциируются у него с «Крыльями Советов». Об этом мне рассказал Арнольд Эпштейн:
«В ноябре 2011 года мы с Максимом Съестновым (пресс-атташе «Крыльев». – Прим. И. Р.) летели в Махачкалу через Москву. В столице тогда проходила ежегодная выставка «Футбол-Маркет», которую организует Юрий Белоус. Мы туда заехали, и читавший там лекцию Слуцкий нас увидел.
Наверняка там стояла куча людей, которые были для него куда более важными и статусными. Но он так нам обрадовался! Отвел в сторону, окружающие встали полукругом, а мы минут десять проговорили. Причем вроде бы и страница эта для него уже была перевернута, и никакого практического значения мы для него не представляли. Однако он был нам очень рад.
Максим Съестнов произнес важные слова. ЦСКА во главе со Слуцким играл у нас вскоре после того, как у Макса папа умер. Ему было очень тяжело. И вот он приходит: «Леонид Викторович – такой человек, с которым пять минут поговоришь и потом на полгода хорошее настроение». Я это и по себе чувствую, от него всегда такой позитив исходит! И это не потому, что для нас он какой-то статусный человек. А потому что с ним реально приятно общаться.
Он говорил нам с женой Леной, которая работала в клубе при Слуцком: «Будете в Москве – звоните, пересечемся». Совершенно искренне говорил. Я ответил: «Леонид Викторович, я читал ваше интервью. Вы говорили, что резко сократили сейчас свою записную книжку. Понимаем вашу занятость и не хотим вам докучать». – «Как вы могли подумать, что это вас касается?!»
К словам Эпштейна остается добавить, что точно такой же позитив я испытываю при общении с Гусом Хиддинком. Потому и написал в 2015 году в «Спорт-Экспрессе», что Слуцкий – это не наш Моуринью, а наш Хиддинк.
Только бы и в сборной сработал так же, как Гус Иванович на Euro-2008…
• • • • •
…В клубе началась охота на ведьм. Стоило Ярошику дать не понравившееся руководству интервью, как на официальном сайте клуба появилась грозная информация о нарушении бывшим футболистом «Челси» «контрактных обязательств, зафиксированных в трудовом соглашении». И что якобы проступок Ярошика разбирала дисциплинарная комиссия ФК «Крыльев Советов» с участием Слуцкого, гендиректора Макеева, директора фонда поддержки, спортивного директора, руководителя блока безопасности, юриста, пресс-атташе…
На самом деле никакая комиссия, по словам Эпштейна, не заседала. Но психоз в клубе, никак не защитившем команду в медийном пространстве после Грозного, творился уже такой, что его руководству требовалось находить хоть каких-то козлов отпущения. Вот и публиковалась на сайте такая открытая дезинформация.
Команда при этом «горела» матч за матчем. И было бы большой ошибкой списывать это только на невыплату зарплат и премий. В «Рубине», в конце концов, тот сезон тоже закончился с трехмесячным (не годовым, конечно) долгом по окладам, но это не помешало казанцам выиграть чемпионат.
Гремучая смесь долгов с навязанной сверху нечестностью и проросшая на этой гнилой почве опустошенность – вот что превратило отличную команду в пепелище. Оставалось только вздыхать, вспоминая восхищенные слова уезжавшего в Казахстан Тихонова об атмосфере в «Крыльях» образца предыдущего года.
На фоне коллективной депрессии, накрывшей «Крылья» с лета 2009-го, Слуцкий пригласил туда из «Рубина» Адамова, который стал в казанском клубе чемпионом России, а в золотом матче с «Сатурном» забил гол и отдал результативную передачу. Стабильного места в казанском стартовом составе, впрочем, у воспитанника Слуцкого не было – вот он и согласился уйти в аренду к своему учителю.
Но ничего хорошего это, в отличие от «Москвы», не принесло. Адамов рассказал, что в Самаре они со Слуцким единственный раз в жизни серьезно поссорились и не разговаривали месяцев семь.
Правда, причину называть игрок не захотел. Сказал только: «С этим переходом все получилось спонтанно, скомканно. Это был неразумный переход с моей стороны, и приглашение мое в Самару тоже было неразумное. Из-за этого у нас в какой-то степени и сложилось недопонимание».
Тренер же, услышав это, хмыкнул:
«С Адамовым все очевидно. Где-то я его не поставил, и он обиделся. Классическая ситуация. Есть люди, с которыми ты можешь дружить, можешь работать, можешь делать и то и другое. Что касается Адамова, то он великолепный друг. Наверное, лучший человек, с которым только можно дружить. А вот в плане работы, учитывая его яркость, эмоциональность, взрывные свойства натуры, это очень сложный персонаж».
Все же думаю, что конфликт с Адамовым спровоцировала не только и не столько какая-то частная ситуация, но общая атмосфера в команде. Хотя, с другой стороны, форвард говорит:
«Слуцкий там был точно таким же, как и прежде. В Самаре у него был тот же стиль, который я бы определил так: доброжелательная атмосфера и отношение друг к другу – но на этом фоне требовательность в работе. Потому что чем больше человек кричит, тем меньше его собеседник слышит».
Заметим: все это было уже после Грозного. Но Слуцкий, пусть и находился в более чем подавленном состоянии, не собирался бросать весла.
«Сколько усилий было приложено в летнее трансферное окно, чтобы ни один футболист не ушел из команды! – восклицает Слуцкий. – Оно было в августе, а зарплата не платилась с января. Все же могли спокойно уйти через Палату по разрешению споров. И просто чтобы оставить всех этих людей – нужны были нечеловеческие потуги».
Хоть и был после матча в Грозном большой перерыв в чемпионате, команду он морально надломил. Тем более что денег игрокам по-прежнему не платили и не собирались. Раздражение переходило всякие границы – и людям было уже не до футбола.
А может, футбольный бог расплачивался с клубом и за Грозный…
«Двумя самыми болезненными ударами стали поражения на Кубке в Челябинске и в квалификации Лиги Европы от ирландского «Сент-Патрик’са», – рассказывает Эпштейн. – Мне запомнилась фраза Слуцкого, когда мы ехали из Челябинска.
Он говорил мне: «Понимаете, что сейчас происходит? Когда мы были честны по отношению к футболу, в той же «Москве», допустим, то даже когда плохо играли, нам часто везло. Где-то выковыривали очки, которых не заслуживали, где-то соперники ошибались. Мы брали много очков, которых не должны были брать. А сейчас все происходит наоборот. Мы получаем то, что заслуживаем и не выигрываем даже те матчи, которые вроде бы не можем не выиграть».
«Сент-Патрик’c» – это вообще была какая-то фантастика. Ирландские клубы – самое что ни на есть футбольное захолустье. В первом матче проиграли в гостях 0:1, хотя всю игру «висели» на их воротах. А те провели одну контратаку минут за 15 до конца и забили. Так они потом полсезона продавали рингтоны с записью фрагмента радиорепортажа, когда был забит этот гол.
Дальше – ответный матч в Самаре. Первый тайм играем плохо, но перед перерывом забиваем. Начинается второй тайм – вроде сбросили все напряги, забиваем еще два. Ведем 3:0, создаем кучу моментов. Тогда невозможно было и представить, чем все закончится.
А потом Антон Бобёр забивает в свои ворота. В штрафной нет ни одного их игрока, навес, у него срезка – и мяч попадает в «девятку». Проходит еще несколько минут, и ирландцы проводят единственную за весь матч нормальную атаку – 3:2. После матча они у нас одалживали деньги на то, чтобы их представитель мог на следующий день полететь на жеребьевку!»
Это уже была катастрофа. И для «Крыльев» в целом, и для Слуцкого в частности. Все, кто годами завидовал ему или просто хотел найти жертву на заклание, отплясывали гопака на его костях.
Но это были не кости. Это был живой человек.
И он это доказал.
После Грозного в его карьере пошла такая черная полоса длиной в несколько месяцев, что хуже, пожалуй, ничего уже не может случиться. То, что он это пережил и не сломался, говорит о его огромной внутренней силе.
• • • • •
С каждым месяцем всем пассажирам этого неуклонно шедшего ко дну «Титаника» становилось все невыносимее. Арнольд Эпштейн вспоминает:
«Мы с пресс-атташе «Крыльев» Максимом Съестновым – фактически двое из медийного мира Самары, кто только и поддерживал Слуцкого в те месяцы, – между собой все время сравнивали его поведение с поведением Гаджи Гаджиева в 2005 году, когда в клубе творилось примерно то же самое. И были солидарны в том, что если Муслимыч был как скала и благодаря ему команда не рассыпалась, то Леониду Викторовичу вот этой твердости за пределами футбола и тренировочного процесса не хватало.
И вот мы с Максом все время думали – посоветовать ли Слуцкому, оказавшемуся в аналогичной ситуации, позвонить Гаджиеву? Тот – такой человек, что может сказать три фразы, и у тебя сразу мышление меняется в правильном направлении. Но – не решились.
И я до сих пор об этом жалею, потому что, может, это и самому Слуцкому помогло бы, и команде пошло бы на пользу. Видно было, как он страдает. Ему было плохо. Он оказался, на мой взгляд, не совсем готов к стрессовой ситуации, которая сложилась за пределами команды. Любой конфликт внутри коллектива, любую чисто футбольную ситуацию он к тому времени уже разрулил бы на раз-два. А тут – нет.
И я даже не знаю, насколько он смог бы проявить себя в такой ситуации сейчас. В ЦСКА-то в этом плане все стерильно. А вот там, где нужно что-то большее, чем просто быть классным тренером, – смог ли бы удержать все на плаву. У меня нет ответа на этот вопрос.
Но дело даже не в этом. Просто Слуцкий такой человек, что ему очень важно чувство внутренней гармонии. Он должен работать там, где будет счастлив. Там, где вокруг – добро.
Я – небольшой поклонник сборной и связанного с ней ура-патриотизма, тем более перед домашним чемпионатом. Но Леонид Викторович, в отличие от меня, сборную очень любит. Когда в 2008 году летом «Крылья» были на сборах в Австрии, он ездил за 300–400 километров на все наши матчи, причем на трибунах надевал футболку сборной. Кого еще из тренеров вы можете представить себе на трибуне в футболке сборной?
За эти годы он наверняка в чем-то изменился, и если так, то это мое пожелание будет адресовано скорее не нынешнему Слуцкому, а тому, которого я помню по Самаре. Мне хотелось бы, чтобы он возглавил какой-нибудь нормальный западный клуб. Пусть даже это будет клуб второй волны – но чтобы там была человеческая, семейная, добрая обстановка, где он будет чувствовать себя комфортно.
И думаю, что это однажды произойдет. Имя Слуцкий себе уже заработал, скауты, уверен, внимательно за ним следят и понимают: это человек, который, во-первых, может выжимать из своей команды максимум, а во-вторых, заставлять прогрессировать даже очень опытных футболистов. Более убедительного примера, чем Коллер, не найти…»
• • • • •
Президент Завьялов, о котором долгие месяцы в клубе не было ни слуху ни духу, внезапно согласился ответить на вопросы болельщиков на официальном сайте «Крыльев». Правда, своими речами, даже изрядно смягченными пресс-службой, ошалевшей от присланного ей текста, только усугубил враждебное отношение фанов к руководству клуба.
В частности, на вопрос об оценке деятельности тренерского штаба в сезоне он ответил одним словом: «Неудовлетворительно». И даже не счел нужным оговориться, что в условиях, когда почти год не платят, выполнять поставленную им высокую задачу несколько сложновато…
Что же до чудовищных долгов, то ответы Завьялова сводились ко всем знакомому рефрену: «Всё хорошо, прекрасная маркиза»: «Государственная корпорация Ростехнологии сформирована полтора года назад, поэтому она только набирает свою силу и мощь. Я не вижу проблем с дальнейшим финансированием команды».
«Отсутствие» этих проблем приведет к тому, что перед стартовым матчем следующего чемпионата против «Зенита» на мобильник форварда Евгения Савина придет эсэмэска от знакомого болельщика: «Идем на «Металлург» с бутсами. Откажетесь играть – сами выйдем!»
Угроза забастовки будет витать в воздухе до последнего момента. Парой дней ранее команда долго не могла вылететь в Самару со сбора в турецкой Анталье – предназначенный для этого бросовый чартер не проходил ни по каким требованиям безопасности: ни спасательных жилетов, ни кислородных масок.
Все словно вернулось в первую половину 1990-х, когда, например, московские армейцы летали на матчи первой Лиги чемпионов военным бортом на деревянных скамейках. Но турки вылету такого чартера категорически воспротивились, и пришлось гнать из России другой. Вся эта бодяга продолжалась девять часов. Почти как на омской пересадке «Уралана», когда ему не на что было дозаправиться…
Сами сборы оказались ненамного лучше. Другие команды потешались, глядя на то, какая «сборная клубов» выходит у самарцев на тренировки. Dream Team – так их называли. Игроки появлялись на занятиях в майках уже умершей к тому времени «Москвы», «Алании», «Сатурна». Доходило даже до… маек «Боско» с российской олимпийской символикой.
Долги по зарплатам и премиальным к этому времени будут составлять порядка 15–16 миллионов евро, причем окажется, что премиальные не выплачивались еще с… октября 2008 года. Даже не 2009-го – а 2008-го! В итоге на старте сезона произойдет смена собственников клуба, и Ростехнологии вмиг забудут о «Крыльях Советов».
К счастью для их бывшего главного тренера, он в этот момент уже работал в ЦСКА и готовился к матчам 1/8 финала Лиги чемпионов против «Севильи»…
Об эпилоге своей самарской драмы Слуцкий рассказывает:
«Уже осенью я дважды подряд писал заявления об уходе. Первое не приняли. А через неделю написал еще раз – когда мы точно обезопасили себя по очкам, что не вылетим. Уже просто физически не мог работать. Настолько было тяжело.
Я по-прежнему до конца не знаю, как вести себя в такой ситуации. С одной стороны, единственный вариант – уходить. С другой – тогда входишь в противоречие с игроками, это претит моему основному внутреннему постулату. Из-за того у меня в Самаре все и затянулось. То есть мне надо было значительно раньше принимать это решение, но именно по отношению к футболистам я чувствовал очень высокий уровень ответственности. И лишь когда программа-минимум на сезон была выполнена – наконец решился. Предварительно посоветовавшись с игроками.
При этом после игры, когда мы выполнили задачу, у меня был очень тяжелый разговор с генеральным директором. Потому что при более чем годовой задолженности руководители, что называется, перешли в контратаку, стали обвинять нас, что мы плохо играем. Я сказал: «Вы действительно не понимаете, в чем проблема? Покажите хоть одного человека, который будет хорошо работать в условиях, когда перед ним год, год (!) не выполняют обязательства».
Считал, что делаю доброе дело, пытаясь в такой безнадежной ситуации хоть как-то оставлять клуб на плаву, добиваясь какого-то результата. Но услышал прямо противоположное: оказывается, это я делаю что-то не так. Это меня и спровоцировало подать заявление.
Будучи наемным работником, старался максимально поддерживать людей, которые меня пригласили и дали работу – и не выносил сор из избы. А вдруг завтра все наладится? Работал на ужасном надрыве, каждый день пытаясь мотивировать игроков самыми невероятными способами. И это удалось: занять 10-е место в той финансовой ситуации и сохранить всю команду было нереально. А оказалось, что я что-то делал не так. Это и стало последней каплей.
При этом, если вы спросите, пожму ли я при встрече руку гендиректору Юрию Макееву, отвечу: «Да». Руководители тоже оказались в ситуации, когда не знали, как себя вести, не рассчитав свой финансовый уровень. Да, была определенная неадекватная защитная реакция, при том что абсолютно никто их там активно не атаковал, не хватал за грудки и не требовал отдать деньги. При этом у меня сохранились с ними совершенно нормальные отношения.
Более того, когда я принял решение уйти, встретился и с Макеевым, и с президентом клуба Завьяловым. Объяснил всю свою ситуацию, что у меня просто больше нет внутренних энергетических сил, а если тренер не может ничего отдавать игрокам, то он не должен работать. Был потрачен даже НЗ, неприкосновенный запас. Не осталось ни-че-го.
Я просто попросил их отпустить меня по собственному желанию, без каких-либо компенсаций, мне ничего не нужно было. Они вошли в положение. Понятно, что я мог просто написать заявление об уходе и через две недели уйти по КЗОТу без всяких встреч. Но посчитал невозможным так поступить.
Благодарен за то, что мы цивилизованно разошлись – и никогда не буду раскрывать внутреннюю кухню того, что там происходило. Потом было общее собрание, руководители клуба в присутствии игроков благодарили меня за работу, говорили, что очень приятно было сотрудничать. Я сказал, что и мне тоже.
В тот момент у меня было просто огромное желание отдохнуть. Такое, как никогда раньше. Уверен был, что до конца сезона никаких приглашений не будет. А дальше… Насчет топ-клубов никаких мыслей не было, но была уверенность, что на каком-то уровне буду востребован».
«Каким-то уровнем» оказался ЦСКА.
Через три недели.
