Глава 25

С главной башни замка открывался отличный вид на город, окутанный вечерними сумерками. Отличный, но, увы, не живописный. В Кернфорте по-прежнему бушевали пожары, и, кажется, их стало заметно больше. Или же в сгущающейся темноте они стали ярче и заметнее, чем при дневном свете. Но так или иначе, а обстановка в городе вряд ли улучшилась. Скорее как раз наоборот.

Единственными обитателями Кернфорта, которых можно было разглядеть на улицах, были хойделандеры. Они продолжали грабить дома, трактиры и торговые лавки. Но сейчас этим занималось лишь самое отребье. То, которое не гнушалось рыться в кучах хлама, надеясь отыскать там еще хоть что-то ценное. А прочие браннеры и вольники, кому претило такое занятие, собрались вокруг банков – там, где можно было сорвать по-настоящему жирный куш. За который, правда, еще предстояло в поте лица побороться.

Или же я ошибался – островитяне собрались не у банков, а лишь у одного банка. Того, что принадлежал семье Штейрхоффов. И где в настоящее время находились я, Баррелий и Псина.

Такая уверенность возникла у меня, едва я посмотрел на площадь и увидел, сколько на ней собралось народу. Когда в последний раз мы глядели на нее из мансарды дома, где нас нашла Вездесущая, здесь было раза в четыре меньше хойделандеров, чем теперь. Или мне померещилось, и это огни факелов создавали такую иллюзию? Хотя вряд ли. Внизу действительно что-то намечалось, и грядущее событие привлекло сюда уйму новых островитян.

Магическая штука, как назвал ее Эрли, представляла собой громоздкое устройство на шести огромных колесах. Большинство его деталей были сооружены из железа и меди, а в задней его части располагался вместительный бак со множеством подсоединенным к нему трубок. Но само устройство и правда не походило ни на что. В том числе на знакомые мне осадные орудия, коим оно, по идее, должно было являться, раз уж его установили напротив главных ворот. А точнее, шагах в двадцати от них – так чтобы до него не долетали сбрасываемые со стен валуны и льющийся оттуда же кипяток.

Лучники и арбалетчики Штейрхоффа уже опробовали новую цель на прочность, но ничего не добились. Стрелы отскакивали от ее металлических поверхностей и застревали в бревенчатых щитах, прикрывающих ее уязвимые места. Стрелки же из этого орудия находились в будке, прицепленной к его задней части. Тоже стрелонепробиваемой, выстроенной из бревен и обшитой железом.

– И что вы на это скажете, сир кригариец? – поинтересовался у своего спутника Штейрхофф. – Доводилось вам сталкиваться с чем-то подобным?

– Нет, сир, не доводилось, – ответил Баррелий. Осмотрев конструкцию, теперь он обозревал площадь, выискивая на ней в свете факелов Вирама-из-Канжира. Пока что взгляд монаха ни на ком не задерживался – видимо, его поиски шли безуспешно. – Для меня эта страхолюдина на колесах тоже в новинку. Но я могу сказать, кто ее построил. Много меди, много трубок, огромный бак… Такую вещь могли склепать только в мастерских Капитула и нигде больше.

– И каково, по-вашему, ее предназначение? Если это таран, то разгонять его надо издалека, а не с такого близкого расстояния.

– Как раз на таран она непохожа, – рассудил ван Бьер. – Простой таран курсоры доверили бы островитянам, а сами отошли бы в сторонку, дабы не лезть на рожон. А здесь, вы только гляньте: все настолько сложно, что заклинатели молний даже не подпустили к своему орудию тупых бандитов.

– И где же вы видите курсоров? – удивился сир Магнус. – Вон в той будке, что ли? Ну не знаю. По мне, там сидят такие же оборванцы, как и те, что столпились на площади.

– Не скажите, сир Магнус, – возразил Пивной Бочонок. – Да, эти люди сняли рясы, прикрыли тонзуры шлемами и не держат на виду блитц-жезлы. Но я легко отличу хойделандера от курсора даже на таком расстоянии, уж поверьте.

– И к чему нам нужно готовиться?

– Буду честен: понятия не имею. Но меня все это сильно тревожит. Даже самому тупому курсору очевидно, что простым тараном ваши ворота не пробить. И вот они прикатывают сюда нечто такое, что, по их мнению, справится с этой задачей. А вдобавок сгоняют на площадь весь островной сброд. Не хотелось бы омрачать раньше времени вам настроение, сир, но, похоже, на сей раз наши враги знают, что делают.

– Они бегут! – воскликнул Хюбнер, указав рукой на загадочную конструкцию. – Смотрите! Они все бросили и отступают!

И правда, сидевшие в будке курсоры – надо полагать, Баррелий не ошибся, и это были они, – выскочили из нее и бросились прочь, толкаясь и обгоняя друг друга. Один из них потерял второпях шлем, но не остановился, чтобы подобрать его, а побежал дальше, сверкая безволосой макушкой. Издали и в сумерках было не определить, что это – тонзура, которую носили все курсоры, или обычная плешь. Хотя, как по мне, больше походило на тонзуру, тем паче, что ван Бьер редко ошибался в своих догадках.

Спешка курсоров была объяснима – со стен замка им вслед полетели стрелы. Которые прикончили бы многих их них, кабы на их спинах не висели широкие деревянные щиты. И те стрелы, что угодили в цель, на самом деле воткнулись в дерево, а не в человеческую плоть. Досталось лишь одному бегущему, заполучившему стрелу в бедро. Но и ему в итоге повезло. Едва он закричал и захромал, как его подхватили под руки соратники. А, подхватив, уволокли за собой, не дав упасть и получить в задницу еще парочку стрел.

– А вы говорили – «знают, что делают»! – хохотнул сир Магнус, уперев руки в боки. – Знают, как же! Смекнули, видать, что наши ворота даже их чудо-орудию не по зубам, вот и… О, господи! Что это?!

Всю надменность со Штейрхоффа как ветром сдуло. Подскочив к парапету, он оперся на него и подался вперед так, что еще немного, и сорвался бы вниз. У Брехта с Хюбнером явно возникло то же опасение. И они подбежали к хозяину, дабы удержать его от рискованных действий. Баррелий, Псина и я были заинтригованы не меньше банкира. И тоже подошли к краю башни, желая получше рассмотреть, что происходило с орудием курсоров.

Не было больше сомнений, что это их орудие, ибо в нем только что пробудилась сила Громовержца. Пробудилась и буквально оживила эту доселе мертвую конструкцию. Между ее начищенными до блеска медными деталями засверкали молнии, а бак задрожал, как будто его содержимое начало кипеть. Хотя, возможно, оно и вправду кипело, вот только пар наружу почему-то нигде не вырывался.

Тем временем тряска усиливалась, и вскоре вся конструкция закачалась и запрыгала – ни дать ни взять рвущийся с цепи, огромный пес, скалящий на нас зубы-молнии! А молний вспыхивало все больше, и сами они становились ярче, длиннее и извилистее. Под баком что-то громыхнуло, оттуда повалил желтый дым, а одно из колес оторвалось и откатилось в сторону. Пара металлических креплений также не выдержала нагрузку и лопнула. После чего несколько медных пластин со звоном взлетели вверх и упали аж на другом краю площади.

– Срочно уводите людей от ворот, сир! – прокричал кригариец Штейрхоффу. – Вы слышите меня? Прикажите увести людей от ворот! Там слишком опасно!

– Что?! Людей? Уводить? – Банкир обернулся и недоуменно посмотрел на ван Бьера. Похоже, демонстрация божественной силы заворожила его, и он утратил чувство реальности. Однако я прекрасно его понимал. Мне самому было трудно отвести глаза от чарующей игры молний, поскольку ничего подобного я в жизни не видел. В том числе на массовых богослужениях Громовержцу, где тоже порой творились поразительные чудеса.

Впрочем, даже послушайся сир Магнус Баррелия, это ничего бы не изменило. Не успел монах повторить свою рекомендацию, как вдруг все до единой молнии на ходящей ходуном конструкции соединились воедино. И эта гигантская молния ударила уже не куда-либо, а вперед – аккурат в ворота.

Вспышка, озарившая площадь и небо над нею, превратила ночь в яркий день и заставила всех закрыть глаза руками. Отчего последовавший за этим взрыв практически никто не увидел. Зато все его отлично расслышали. А заодно ощутили на себе. Разве что до кого-то – например, до нас, – домчались лишь его отголоски, но по кому-то он ударил изо всех сил.

Этими несчастными были кондотьеры, коим не повезло очутиться в момент вспышки рядом с воротами и за ними. Трудно сказать, что нанесло решающий удар по железной плите, перекрывавшей вход в замок: гигантская молния или взрыв орудия, которое ее породило. Теперь это было неважно. А важно было то, что в мгновение ока сир Магнус лишился и своей главной защиты, и изрядной части своего войска.

Чтобы осознать это, банкиру и нам пришлось сначала встать на ноги. Потому что докатившийся до башенной вершины, упругий поток воздуха сбил нас с ног и отбросил назад. И когда мы встали и огляделись, от безопасного островка, что возвели Штейрхоффы в море бурлящего окрест хаоса, осталось лишь жалкие обломки. Да и те грозили вот-вот исчезнуть, сметенные штормовой волной ринувшихся на нас врагов.

Железная плита осталась на месте. Но теперь в ней зияла столь огромная брешь, что по сути от ворот осталось лишь название. Края бреши были оплавлены и раскалены докрасна. А сразу за нею горели деревянные постройки и разбросанные повсюду, человеческие тела. Огонь и взрыв смели всех защитников с прилегающей к воротам стены, а также нанесли увечья и ожоги тем, кто оказался в опасной близости от стихии. Те же, кого она не задела, пребывали в смятении, пытаясь сообразить, что произошло. И, главное – как им быть дальше, потому что их командиры молчали и не отдавали никаких приказов.

– К бою! – прокричал дрожащим голосом Штейрхофф, выхватывая из ножен меч. Поставившие его на ноги Брехт и Хюбнер отскочили в стороны, дабы взбудораженный старик не отсек им случайно носы или уши. – К бою! Держать оборону! Сомкнуть щиты! Стоять насмерть!

Неизвестно, к кому он обращался. Все равно выжившие и оглохшие кондотьеры не слышали внизу его сиплых криков. А у нас мало того, что отсутствовали щиты, так и обороняться было пока не от кого. Поэтому ван Бьер к своему мечу даже не притронулся. Не обращая внимание на приказы сира Магнуса, он подхватил меня за грудки, поставил на ноги и слегка встряхнул. После чего с удовлетворением отметил, что я не падаю и чувствую себя вполне сносно. Я же, открыв рот, смотрел не на него, а на бегущую к замку, толпу островитян. При взгляде на которую даже мне, ребенку, было очевидно, что этот приступ завершится безоговорочной победой штурмующих.

– Все за мной! – продолжал потрясать мечом сир Магнус. – На защиту ворот!

И, призывно махнув нам рукой, первым устремился к лестнице.

У Брехта и Хюбнера не осталось иного выбора, кроме как последовать за хозяином. Я забеспокоился, что кригариец тоже ввяжется в битву, сочтя для себя недостойным уклоняться от нее, но у него имелось на сей счет иное мнение.

– Гиблое дело, – проговорил он, провожая глазами покидающих башню вейсарцев. – Без ворот и с остатками войска Штейрхофф не удержит оборону. Хоть трепыхайся, хоть нет – Вирам-из-Канжира завоевал эту крепость, тут и спорить нечего.

К счастью для меня, сейчас кригариец мыслил как обычный наемник, а не герой народных легенд. А наемники, при всей своей отваге, не ввязываются в бой, не заключив с нанимателем договор. Штейрхофф же в горячке не подумал о том, чтобы предложить монаху деньги. И умчался вместе с советниками вниз, оставив нас двоих на вершине башни.

Кстати, а почему двоих, а не троих?!

– Вот те раз! А где Псина?! – встрепенулся ван Бьер, оглядевшись и обнаружив, что канафирка куда-то запропастилась.

– Только что была рядом! – Я принялся озираться по сторонам, хотя и так видел, что ее здесь нет. – Когда все попадали с ног, она тоже шмякнулась возле меня, а потом… Потом – испарилась!

– Ишь ты, какая шустрая! – покачал головой Баррелий. – Вмиг учуяла, что дело дрянь, и скрылась под шумок, прежде чем другие это поняли… Хотя что еще от нее ожидать? Когда тонет корабль, Вездесущие бегут с него впереди крыс – так уж у них заведено.

– А мы тоже бежим? – с надеждой спросил я. – Или… остаемся?

– Бежим, но не так скоро, – ответил Пивной Бочонок. – Пока вейсарцы не дали хойделандерам прорваться в сам замок, надо добраться до подвалов и открыть твое хранилище. Тем более, что нам это по пути.

– Но там же полным-полно решеток, – напомнил я. – А для них нужны другие ключи, которых у нас нет.

– Те решетки закрыты на вейсарские замки, – напомнил мне в ответ монах. – Всякий уважающий себя кригариец знает, где у них слабое место… О, нет! Ключ! – Он опять встрепенулся. – Ключ еще при тебе?!

– Да, – подтвердил я и похлопал себя по карману, куда сунул эту побрякушку после того, как сир Магнус отказался ее взять.

Карман был пуст!

Я взялся суматошно шарить по остальным карманам. Даже по тем, в которые точно не положил бы ключ. Но и там его не оказалось.

Тогда я нагнулся и стал разглядывать дощатый настил, решив, что выронил ключ из кармана, когда упал. И опять неудача! На полу тоже ничего не было, а провалиться в щели между досок такая крупная вещица не могла.

– Ладно, не суетись, – проворчал ван Бьер. – Догадываюсь, куда запропастилась твоя побрякушка! Зачем еще Псина крутилась возле тебя? Только затем чтобы умыкнуть ключ при первой же возможности. И ей повезло! А вот повезет ли во всем остальном – пока неизвестно. Зато теперь мы знаем, куда она направилась – туда же, куда идем и мы. Так что давай поспешим и поймаем эту суку, пока она не стащила у нас что-нибудь поважнее ключа.

– Ты про ту вещь, которую она у меня выпрашивала?

– Совершенно верно. И закопай меня Гном, если курсоры явились сюда не за нею же, что бы там Псина про них ни говорила!..