Глава 9
К Лаврентию Павловичу я входил один, Истомин остался в приемной. Генеральный комиссар государственной безопасности встретил меня тяжелым взглядом. Явно не в духе, что-то случилось? Конечно, случилось, война ведь идет. Что там у нас на конец сентября, начало октября? Ленинград, Киев. Нет, Киев уже потеряли, слышал сводку.
Блин, не помню ни хрена. В голове после последних дней – каша.
– Здравия желаю, товарищ Берия.
– Здравствуйте, товарищ Новиков. У меня плохие известия для вас.
– Что ж, готов понести то наказание, какое заслужил, – повесив голову, пролепетал я.
– Да нет, вы меня не так поняли. С вами как раз все наоборот. Приказ о награждении вас и разведчиков первой роты, в которой вы воевали, подписан товарищем Сталиным. Позже вам вручат заслуженную награду. Но вот с остальным…
– А что случилось-то? – спросил я, когда Берия на секунду задумался.
– Полностью потеряна связь с «вашей» дивизией, она не успела отойти на подготовленные позиции, вероятно окружение. Надеюсь, они еще не уничтожены, а просто в окружении и у них проблемы со связью. Из 111-й дивизии, помните, это ваши соседи справа, высылают группу разведчиков, они должны пройти позиции врага и узнать точно, что с войсками. Вашими друзьями-однополчанами были захвачены важные документы противника. Они срочно нужны здесь, в Москве.
– Разрешите, Лаврентий Павлович?
– Слушаю.
– Можно мне участвовать в этом рейде? Может, и от меня будет помощь. Я точно смогу пройти, причем незаметно. Меня этому учили.
– Вы что, с ума сошли, товарищ Новиков? Вы помогаете, давая руководству ценную информацию. Ваше дело – помочь нам ускорить процесс усовершенствований, это поможет целой стране.
– Товарищ Берия, извините. Я не хотел вам перечить. Поймите правильно, я провалился сюда, видимо, затем, чтобы помочь дивизии, в которой служит дед. Почему, я не знаю, ситуация на фронте сейчас много где и похуже, но я попал именно туда. Может, у меня не получится его спасти от смерти, скорее всего не получится, но и бесследно исчезнуть я ему теперь не дам. Раз так получилось, что именно после похорон останков, может и не его вовсе, меня закинуло именно к нему, так как я сразу его встретил, значит, я должен исправить ситуацию.
– Если все должно быть так, как вы говорите, не только ваш дед, а вся дивизия уже должна была погибнуть, но именно благодаря вам этого не произошло. Если так случится и его найдут, он поедет домой, я лично позабочусь.
– Нет, не надо! Лаврентий Павлович, умоляю. В нашей большой семье никогда не было трусов и не будет. Родные меня бы просто не поняли. Сейчас идет самая страшная война в истории человечества, аж до 2016 года мир не будет знать войны страшнее. И все должны внести свой вклад в победу, а она и вправду будет за нами.
Зазвонил телефон, Берия снял трубку. Послушав, что говорят, он сказал, – пусть заходят.
Вошли два человека в форме НКВД. Подойдя к Берии, оба вытянулись. А Лаврентий Павлович сказал:
– Начинайте.
Оба энкавэдэшника повернулись ко мне. Я разглядел в руках одного какой-то пенал, что ли. Его раскрыли, там на красном бархате лежали награды.
– Вы получите свою награду сейчас, а остальные будут ждать ваших друзей. Что бы не случилось, – Лаврентий Павлович снял пенсне и помассировал переносицу.
Проговорив минуты две о заслугах и долге каждого человека, один из награждающих взял в руки небольшую красную звездочку и, сделав шаг ко мне, быстро закрепил ее у меня на груди. Пожав мне руку, отошел назад.
– Служу трудовому народу, – рявкнул я. Честь не отдавал, был без «головы». Вместе с новой формой мне дали фуражку, но она лежала на столе Берии.
– Товарищ Новиков, у секретаря возьмете фурнитуру, которая вам положена, и приведите вашу форму в должный вид, там, куда вы отправитесь, она должна соответствовать вашему званию, – Берия показал на красивую форму энкавэдэшников. Я кивнул, взял со стола фуражку. Сначала из кабинета удалились награждающие, затем Берия протянул мне руку и, пожав мою, произнес: – Не делай глупостей, Сергей! Не разочаровывай и оправдай мое, и не только мое, доверие.
– Хорошо, Лаврентий Павлович, буду поступать, только хорошо обдумав предстоящий поступок.
– Удачи, увидимся еще и скоро.
– До свидания, Лаврентий Павлович. – «Какое еще звание, куда я отправляюсь», – подумал я.
Повернувшись на каблуках, я вышел от Берии. Секретарь остановил меня, протянув какую-то коробку. Заглянув в нее, увидел петлицы, удостоверение, именно удостоверение, а не красноармейскую книжку, кобуру с пистолетом, сумку-планшет, еще какие-то нашивки и свой нож.
– Вот это да! – Я обалдело смотрел на содержимое, а секретарь, что-то сказав, сел за свой стол.
– Что простите? – спросил я его. – Не расслышал.
– Я говорю, что написал вам бумажку, что и куда пришивать и как носить.
– Благодарю вас, счастливо оставаться, – опять круто повернувшись на каблуках, вышел и столкнулся с Александром Петровичем. Тот сказал, чтобы я подождал его в комнате с диваном, и, спросив разрешения вой ти у секретаря, прошмыгнул к Берии.
Вернувшись в комнату «отдыха», я достал и прочитал инструкцию. Снял гимнастерку и стал пришивать фурнитуру и знаки различия. Чего-то они не такие. Я прибыл сюда сержантом, с двумя треугольниками, а сейчас у меня два кубика. Это же лейтенантские знаки. Хорошо хоть нитки у меня были, для разгрузки принесли. А вот когда ее сошью, теперь не известно.
Через четверть часа вошел майор ГБ Истомин, был он мрачнее тучи.
– Куда сейчас? – спросил я его.
– На аэродром.
– Куда на этот раз? – Я удивленно приподнял брови.
– Туда же, откуда прилетели, только не в твою дивизию, а к соседям. Будем 235-ю искать.
– Ясно, я готов. Как же меня отпустить-то решились? – У меня даже сердце забилось сильнее.
– Не отпустить, а присутствовать рядом со мной. Начальство посчитало, что можно попробовать использовать тебя именно так, в надежде, что ты вспомнишь больше.
– Вот и я говорю, что так будет лучше, – закивал я.
– Поехали, лейтенант. Только знай: в случае захвата противником… Я думаю, понял? – с ухмылкой пробормотал Истомин.
– Ясно, – произнес я и тут же добавил: – кто лейтенант? – Я уставился на майора. – Вроде сержантом с утра был?
– Ты в документы глянь. Звание сержанта НКВД равняется общевойсковому – лейтенант.
– С чего такая милость?
– Наверху посчитали, что так надо, вопросов быть не должно.
Вот это да! Меня офицером сделали. А я ведь читал раньше и что-то про чехарду со званиями слышал, но вот вылетело из памяти. Я открыл документы и удивился своей фотографии.
– А где вы взяли мое фото?
– А ты приглядись к нему, чего не так?
– Да вроде все так, только лицо какое-то странное.
– Сняли скрытно, увеличили.
– А, понятно. Могли бы и так, – пожал плечами я.
Приехав на аэродром, увидел уже знакомые очертания ночника ТБ-3.
– Иди, садись, – Истомин кивнул в сторону самолета. Забравшись в раскрытую дверь, уселся на лавочку. Майор тоже легко запрыгнул и устроился рядом. Летчики разогревали двигатели, бортмеханик принес нам тулупы.
– Интересно, как там дела? – задумчиво протянул я, кутаясь в тулуп. Пока еще не холодно, но помня первый полет, я передернулся.
– Прилетим, узнаем. Ты не вздумай с разведчиками свалить. Сам пристрелю, – с самым серьезным видом, произнес Истомин.
– Буду за вами хвостиком ходить, – преданно посмотрев на майора, ответил я.
– Ладно, прилетим, там видно будет. Запру тебя где-нибудь, и баста!
– Договорились. – Разговор как-то сам собою прекратился.
Самолет заходил на посадку по широкой дуге. Полет прошел спокойно, и мы готовились к приземлению. Майор, переговорив с пилотами, вернулся, сел рядом и не отходил, пока ТБ-3 не замер. Вышли мы вместе, майор, переговорив с каким-то лейтенантом, вернулся ко мне. Усевшись в машину, в которой нас ожидали два бойца, сначала молчали.
– Мне доложили, что группа вышла час назад, так что без тебя справятся, – наклонившись ко мне, сказал майор.
– Ну и ладно, можно я с вами буду, послушаю, что происходит, может, вспомню чего, через вас донесем до командующего.
– Хорошо, как приедем, сразу в штаб, – закончил диалог Истомин.
Приехав в расположение, я увидел полный разгром, кругом воронки, разбитые машины и кровь. Спросил у первого попавшегося красноармейца, что случилось?
– Так бомбили нас с утра, народу побило… – протянул боец и попылил по своим делам.
– Ясно, спасибо, – я повернулся к Истомину, – товарищ майор, я «до ветру» сбегаю? Да посмотрю вокруг. Может, помочь надо?
– Далеко не уходи. Возможно, скоро отступать придется. Я в штаб, придешь туда, спросишь у бойцов, где он.
– Хорошо, все понял. – А сам стал искать глазами, где бы взять оружие и патроны. Ну не могу я просто сидеть, когда моим родственникам жопа светит. Остановил проходящего мимо бойца, спросил, где у них тут оружейка, или что ее заменяет. Боец, посмотрев на мою форму, показал куда идти.
Нашел я быстро, оружие хранилось в одной из землянок, в ней хозяйничал, естественно, «злобный» старшина. Хотя и он, разглядев форму, только спросил, чем помочь.
Сказав, что мне нужен автомат, пяток гранат, патроны и желательно какая-нибудь старая форма, я уставился на старшину.
– Куда же вы собрались, товарищ сержант госбезопасности?
– Военная тайна. Очень нужно. – Ну, что еще я мог сказать.
– А документы ваши можно? – Какой въедливый старшина попался, но документы у меня теперь были что надо.
– Пожалуйста, – я достал и раскрыл удостоверение. Тот не стал его брат в руки, но долго читал. Наверное, точки с запятыми считал.
– Автоматов нет, все у комендантской роты. Остальные разведка забрала. Берите винтовку, самозарядку.
– СВТ?
– Так точно, ругают их, конечно, но за ней просто следить нужно, – с видом знатока заметил старшина.
– Раздолбаная, наверное, и нечищеная?
– Лично перебрал, все с ней в порядке. Берете?
– Давай, патронов сотню найдешь? – в рифму вопросом ответил я.
– Ну, сотню найду, но в пачках! – махнул рукой старшина.
– А запасных обойм нет?
– Четыре дам, больше нет.
– Хоть что-то. А как с гранатами? – Я решил, что нужно просить много, тогда получу хоть что-то.
– Две штуки, больше не дам, как хотите.
– Уговорил. С формой поможешь?
– Дам, но рядового. Зато – не дырявая.
– Ее и надо. Давай, – старшина вытащил сидор, положил в него комплект формы, прислонил к стене СВТ, достал гранаты и все остальное. Все аккуратно сгрузил в мешок. Записал в какой-то журнал и попросил расписаться.
