Мы впятером стояли возле капсулы хронопортала, расположенного в ангаре. Ждали, когда учёные и инженеры закончат все настройки портала и нам дадут команду на отправление. Из ангара, обложенного снаружи толстыми листами свинца, выходить никому не хотелось. Не было там ничего интересного, кроме тусклого багрового солнца, ураганного ветра и выжженной каменной пустыни.

Мы были на Земле, точнее, на бывшей Земле. И готовились отправиться в её прошлое, когда на планете уже не было людей, но ещё оставался воздух, полуразрушенные города с полубезумными боевыми роботами и автоматами. Похоже, какой-то хакер не захотел эвакуироваться с Земли вместе со всеми людьми. Впрочем, таких чудаков, отказавшихся от эвакуации, было немного, но они были. Вот и решил кто-то из них поиграть в «войну миров», запустил программы боевых компьютеров и началось…

Нашей задачей было достать из сейфа одну единственную колбу. Та ли это колба, должна была определить приданная нашей сборной группе биолог Мария Саблина по кличке Сабля, из «Грудара». От «Гронмора» шёл электронщик Николай по кличке Эдиссон. Про него говорили, что он может на коленке из любых отбросов с помойки собрать что угодно — от крейсерского локатора до сверхмощного компьютера. В его задачу входило открытие электронного замка сейфа. Группу «Грона-хроно» представляли три человека («хроники», как дразнили нас на Базе, а мы и не обижались). Сержант Поллак, по кличке Лимонадный Джо, лейтенант Виктория Иванова по кличке Ведьма и Сергей Иванов по кличке Счастливчик.

Саблей лейтенанта Саблину звали не из-за фамилии, а за великолепное владение этим холодным оружием. Даже супермастер Базы по «холодняку» майор Чанг Сен обречённо махал рукой: «С Машей могу биться на топорах, на копьях, на моргенштернах. Но драться с ней на саблях — дело безнадёжное». И я сам видел Саблю не на тренировках, а в реальном, кровавом бою.

Тогда это был первый выход Саблиной с группой «Грона». Но шла она не как биолог, а как историк. Все в «Грударе» имели по два высших образования. Как двадцатидвухлетняя Маша умудрилась получить в этом возрасте два красных диплома (а с синими в «Грудар» не брали), оставалось тайной за семью печатями. Она была малообщительной. И изначально на Базе кличка у неё была — Головастик. Не за ум, за внешность. Голова у неё была самых нормальных размеров. Круглое лицо украшали огромные карие глаза, маленький аккуратный носик, пухлые губы маленького рта. А вот тело… Была Маша невысокого росточка, худенькой, узкобёдрой, с тоненькими, кривоватыми ногами. Грудь была едва заметна под футболкой в обтяжку.

Несмотря на свою худобу, благодаря скорости, ловкости и отменной реакции, Маша составляла конкуренцию многим рукопашным бойцам Базы. А уж с двумя саблями в руках такие танцы вытанцовывала против нескольких противников, что её, в конце концов, зауважали и прозвали Саблей.

Так вот, шла она с «Гроной» консультантом по истории. Мы должны были разрыть могильный курган, а Маша — сообщить, что именно из этого захоронения брать.

— Таких гробокопателей, как мы, называют «черными археологами». И на всех на них лежит проклятие потревоженных мертвецов, — изрекла перед отправкой Сабля.

— Мы же не для личной выгоды, а по заданию, — возразил я ей и пропел, чуть переиначив, старинную песенку:

— Ну-ну, — задумчиво-иронично вздохнула Маша.

Углепластиковые лопаты быстро разрыли курган. Захоронение свежее, земля ещё не слежалась. В кургане покоился совсем молодой вождь или хан, кто их, степняков, разберёт. Вместе с ним убили и похоронили его жену, и десяток воинов — для охраны в загробном мире. Следуя указаниям Саблиной, мы собрали костяные украшения, самоцветы, каменную и глиняную утварь. Кому-то в Корпорации надо было «подмазать» важного чиновника, коллекционирующего древности. Вот нас и послали. Ничего личного. Но месть потревоженных мертвецов себя ждать не заставила.

На обратном пути к капсуле, нас нагнал отряд из полусотни всадников. Полста конных на шестерых пеших — это много. Хорошо хоть, что мы забрали из кургана всё оружие, что там было. Правда, Вика не захотела менять свой углепластиковый лук на древний лук степняка, но колчан с длинными боевыми стрелами прихватила. Этими стрелами она, в первую очередь, выбила своих конкурентов — четверых конных лучников. Строй конников чуть подрастянулся в атаке, кони у всех были разные. Первые уже достигли холма, до которого мы успели добежать, а последние ещё скакали по степи вдалеке.

Майору Гривцову на плечи ловко накинули аркан и, свалив с ног, поволокли в степь. Вика всадила стрелу под левую лопатку арканщика, а подскочившая Саблина перерубила ханской саблей волосяную верёвку аркана (кто бы сомневался, что саблю хана Сабля заберёт себе).

— Развязывайся сам, — крикнула Маша Гривцову, запрыгивая на невысокого, мохноногого конька, оставшегося без хозяина. На скаку она наклонилась с седла к земле и подхватила саблю, выпавшую из руки убитого арканщика. Пронзительно визжа, бросилась к группе конников, взбиравшихся на холм.

Лимонадный Джо, как всегда, спокойно и флегматично, но с завидной быстротой, метнул в налетающих степняков все четыре копья, что у него были. И ни разу не промахнулся. Последний, из убитых им, почти доскакал до Джо. Упал ему под ноги, пронзённый насквозь. Джо попытался вытащить копьё из его груди, а когда это не удалось, поднял копьё вместе с повисшим на нём трупом и снова метнул. Теперь на копье были нанизаны двое.

Слава Зенкович, увернувшись от удара саблей, схватил подскакавшего к нему за ногу и сдёрнул с седла. Силушкой Бог Славу не обидел. Ухватившись за ногу обеими руками, Слава сделал пару оборотов вокруг себя и швырнул кочевника далеко вперёд. Кони шарахнулись в стороны от летевшего на них странного «снаряда». Зенкович, отпрыгнув в сторону от острого наконечника, схватил копьё другого степняка за древко, тоже выдернул всадника из седла. Вывернув копьё, пригвоздил им врага к земле.

Появившегося передо мной всадника, я полоснул стальным острием копья по глазам, держа копьё за самый конец древка. Заорав, он бросил саблю и поводья, закрыв ладонями лицо. Конь умчал его куда-то в степь. Второго всадника я проткнул насквозь и поднял на копье в воздух. Неожиданно легко тело его соскользнуло по древку прямо мне на руки. Но он был ещё жив. Саблю уронил и теперь пытался укусить меня, щеря желтые крупные зубы. Отшвырнув его вместе с копьём, я подобрал с земли его саблю. Но, стоявшая за моей спиной Вика, больше не дала добраться до нас ни одному коннику. Одна стрела летела в воздухе, а вторая уже лежала на натянутой тетиве. Била или в глаз, или в открытый в крике рот. Если всадник был к Вике боком, стрела вонзалась в сонную артерию на шее. Если спиной — под левую лопатку. Ни одна стрела не прошла мимо цели. Конечно, лучший стрелок Базы использовала при стрельбе колдовские штучки. Но разве это важно? Важен конечный результат — промахов не было.

Визжащая Саблина, бросив поводья, держа в каждой руке по сабле, доскакала до врагов. Отбив одной саблей направленный на неё удар, она рубанула другой, распластав кочевника от плеча до паха. Две половинки трупа свалились по обе стороны коня. Следующего врага постигла та же участь. Затем и третьего. «Ай, шайтан!» — верещали кочевники. Лишь один раз допустила Маша ошибку, зарубив всадника, в шее у которого уже торчала Викина стрела.

И тут, прямо в грудь Маше полетело копьё. Остановившимся взором следила Маша за его полётом, представляя, как оно протыкает её насквозь. Пригнуться не успевала. И… В древко копья воткнулась стрела, откинув его на метр в сторону. Такому выстрелу позавидовал бы и сам Робин Гуд. Следующую стрелу Вика вогнала в глаз толстого степняка, занесшего второе копьё для броска.

Торжествующе заорав, Сабля совершила трюк, потрясший всех. На скаку она запрыгнула обеими ногами на хребет своего коня и, домчавшись до предводителя кочевников — здоровенный детина сидел на рослом, могучем коне, махнула обеими саблями круговым движением, навстречу друг другу. Одна сабля срезала голову, отлетевшую в сторону. Вторая перерезала всадника напополам, оставив в седле только ноги. Конёк Машин врезался в бок жеребца, с которого ещё не успели свалиться останки предводителя. Но Маши на коне уже не было. Сделав в воздухе кульбит, она приземлилась на ноги. При этом, в прыжке метнула саблю, вогнав её по самую рукоять в живот одного из кочевников. Пробежав несколько шагов после приземления, Маша на бегу подхватила с земли чью-то саблю, в придачу к ханской. Запрыгнула на коня, с которого только что сшибла стрелой кочевника Вика, и развернула коня хвостом к нам.

«Ай, шайтан!» — заверещали кочевники, разворачивая коней и пускаясь наутёк. Маша срубила влёт ещё одного, а за остальными не погналась. Десять половцев, или кипчаков, или хазар, или уйгуров, или монголов, кто их там разберёт, удирали во весь опор. Но Вика успела скинуть с коней ещё двоих. Восемь человек ускакали прочь.

Разгорячённая Маша подскакала к Вике, перегнулась с седла и звонко чмокнула её в губы.

— Спасибо, Виченька, я твоя должница.

— Да ну, после того, что ты проделала с их командиром…

— То их командир, а ты мне жизнь спасла.

— Вы обе нам всем жизнь спасли, — без эмоций, как всегда флегматично, резюмировал Лимонадный Джо.

— Да снимите вы с меня этот проклятый аркан, — взмолился майор Гривцов.

Усевшись на трофейных коней, мы вмиг домчались до оврага, где была спрятана хронокапсула. Поставили её на ровное место, затащили вовнутрь мешки с добычей из кургана. Маша, с сожалением, отбросила в сторону ханскую саблю — в капсулу металл нельзя. Перед тем, как войти в капсулу, я изрёк:

— Степняков было ровно пятьдесят человек. Восемь спаслись. Сорок два погибли. Девятерых убили четыре здоровенных мужика (пощадил самолюбие Гривцова), а тридцать три — на счету двух хрупких девушек.

— Какие это девушки? Это же черти, — возразил Лимонадный Джо.

— Мы не черти. Мы — ангелы. Ваши ангелы-хранители, — засмеялись Вика и Маша, довольные косвенными похвалами в свой адрес.

Отмечали успешное возвращение из рейда, как всегда, в «Виктори». Роби Свин, бывший сутенёр из этого бара, открыл своё питейное заведение и назвал его: «Спецназ». Надеялся, что спецназовцы повалят туда, принося, заодно, и редкости, добытые в экспедициях. Роби эти редкости охотно скупал. Но спецназ по-прежнему пировал в «Виктори». Уж Роби и бесплатную выпивку предлагал, и штат девочек подобрал — закачаешься. Однако, шла в бар Свина, в основном, простая пехота или охранники Базы. Зато в «Виктори» вечером яблоку негде упасть. Пришлось заказать столик на шестерых.

Вика и я пришли пораньше. Вике льстили те уважение и почёт, что мне оказывали в «Виктори» и персонал бара, и простые десантники, и спецназовцы.

— Все говорят, что ты — легенда десанта.

— Ай, пусть говорят. На каждый роток не накинешь платок.

— А мне приятно, что я — жена легенды.

— Ради твоей приятности, нехай будет так.

За нашим столиком уже сидела Саблина. Чуть смутившись, пояснила, что не любит опаздывать.

Едва мы сели, нас мгновенно обслужили.

— Люблю я бывать в «Виктори», — потягивая из бокала ледяную колу, сказала Вика, — всё-таки, можно сказать, я здесь родилась.

— Прямо в баре?! — Ахнула Маша.

— Нет, родилась-то я в обычном роддоме. А в этом баре первый раз встретились мои родители. И папа маму с первого взгляда полюбил. А ещё Серёжа к моему рождению руку приложил, — и Вика рассказала Маше историю замужества своей матери.

— Какая романтичная история, — восхитилась Маша, — значит, тебя назвали Викторией в честь этого бара?

— Ну, да.

— Здорово! Только по времени неувязка получается. Тебе сколько лет?

— Скоро будет девятнадцать.

— А Серёже где-то около тридцати. Это что же, он в одиннадцать лет майором был?

— Ему тридцать сейчас. А тогда ему было двадцать два года, и он был самым молодым майором во всех вооруженных силах.

— Но, получается, что ему сейчас должно быть…

— Это уже совсем другая история. История моего замужества, — и Вика рассказала Маше, как стала колдуньей.

— Да уж, просто сказка какая-то. Я думала, что в жизни так не бывает, — Маша была потрясена услышанным.

Но тут к столику подошёл Лимонадный Джо и тема разговора переменилась.

«Сама не знаю, чего это вдруг я с Саблей так разоткровенничалась», — позже призналась мне Вика.

Пришёл Слава Зенкович. Стол покрылся бутылками, бокалами, тарелками. Последним явился Гривцов. Его уже «штормило», то есть покачивало от выпитого ранее. Плюхнувшись на стул, он обвёл всех мутным взглядом.

— И чего смолкли все? Небось, обсуждали мою промашку? Ну, не мог я снять этот проклятый аркан! А вот, ты скажи мне, Сабля, как это у тебя получается разрубать человека напополам? Сила для этого нужна немалая, а у тебя ручки вон какие тоненькие. Или ты колдунья, как Ведьма?

— Я не колдунья, — спокойно пояснила Маша, — приходилось вам слышать об энергии ци или чи, у разных народов её называют по-разному? Так вот, когда я вхожу в боевой транс, на меня, как будь-то бы с неба, снисходит поток энергии. Видели, как щупленький, маленький китаец побеждает в бою двухметрового гиганта? Там та же энергия действует.

— И сколько тебе надо времени, чтобы войти в такой боевой транс? — спросил Слава.

— Сначала требовалось около получаса. Обычно, за полчаса до начала соревнований или зачётов по физо я начинала вводить себя в этот транс. Постепенно требуемое время уменьшалось и сейчас мне хватает нескольких секунд.

— Чи, не чи, — выпивший ещё, Гривцов не мог успокоиться, — Давай вот на руках поборемся. Только, чур, без всякого колдовства. А в свой транс входи сколько хочешь, — и поставил на локоть свою толстую, мощную руку.

Я с грустью подумал, что Гривцова надо из «Гроны» отчислять. Его прокол с арканом был не первым проколом. Неплохой командир десантной роты, он сдал все экзамены и тесты, необходимые для приёма в «Грону». Значит, где-то в тестах чего-то не хватает. Во время моего двенадцатилетнего отсутствия, он командовал «Гроной», но никак себя не зарекомендовал. «В поле» не ходил, с подчинёнными порой бывал груб. Майора он получил не досрочно, а по выслуге лет. Короче, пускай возвращается в десант.

А Маша, тем временем, поменялась местами со Славой, чтобы оказаться напротив Гривцова и поставила свою руку на стол. Ладони сцепились и все увидели, как майор побагровел, потом охнул. И рука его оказалась прижатой к столу.

— Вот, примерно так, — по-прежнему спокойно, сказала Маша. Гривцов тряс слипшимися пальцами. Вика ехидно улыбалась.

— Не обошлось тут без колдовства. Руку как в стальные тиски зажали, — оправдывался Гривцов.

Маша поднялась с места, взяла свой стул и, без видимых усилий, отломила у него ножку. Сломала её пополам, каждую половинку — ещё напополам. (В «Виктори» хорошие дубовые стулья, способные выдержать вес матёрого десантника).

Слава и Лимонадный Джо захохотали. В зале кто-то зааплодировал. «Включите в мой счёт», — сказал я подбежавшему официанту. Успокоенный, он принёс новый стул и унёс останки сломанного.

Гривцова «понесло»:

— Ну, и чёрт с ней, с твоей ци! От неё у тебя сиськи не вырастут, ноги прямыми не станут и жопа так и останется с кула…

Носок моего полуботинка въехал точнёхонько между его ног. Тихим голосом я сказал:

— Слава, Джо, откройте дверь лбом этого… не будем при девушках.

Зенкович и Лимонадный Джо подхватили под руки согнувшегося от боли майора, дотащили до двери и, раскачав, кинули на массивную, крепкую дверь. Дверь распахнулась, и Гривцов вылетел на улицу. Всем, кто покидал этот бар таким способом, вход в «Виктори» был закрыт навсегда.

Мы все помолчали минуту, как на похоронах.

— Вот и всё, — подытожил Джо, — одна шестая нашей группы переселилась в небытие. Или я плохо знаю лейтенанта Иванову.

— Хорошо знаешь. Случился с майором инфаркт, со всяким может… — равнодушно ответила Вика.

— Ты, что, его… — охнула Маша.

— Мы таких вещей не прощаем. Опять же, пулю сэкономила.

— Живой же человек. Выпил лишнего…

— А человек ли?

— Как ты жестоко…

— Сабля, — оборвал я её, — Вика выполнила желание всех, кто сидит за этим столом. Будь с собой честной — и твоё тоже.

— Ну, вообще-то…

— Вот и прекрасно, — обрадовался Слава, — слушайте анекдот: «Приходит мужик в магазин»…

Вечер закончился замечательно. Все были довольны.