Глава 40

Себастьян вышел из комнаты. За две минуты его отсутствия Квинн и его друг успели обменяться взглядами и исчезнуть со сцены. Ждать остался только Том Сэйерс. Он обошел комнаты в поисках признаков, оставленных пребыванием Луизы Портер, но безуспешно.

Себастьян вернулся в сопровождении двух полицейских, показал им тело и сообщил, при каких обстоятельствах оно было обнаружено.

Как Бекер ни протестовал, полицейские немедленно арестовали Сэйерса.

Когда Том шел к выходу, Себастьян крикнул:

— Сэйерс, быстро скажите — где мои деньги?

Сэйерс, оказавшийся второй раз в жизни в наручниках, обернулся и бросил через плечо:

— Сначала вытащите меня из камеры, потом получите.

Его отвезли в ричмондскую городскую тюрьму, где он провел ночь в одной камере с пьянчугами, ворами и бродягами, подобранными патрулями за время ночного дежурства. В журнале полицейские записали, что задержан Сэйерс по подозрению в убийстве, так как был обнаружен в том же месте, где находился труп, и не дал вразумительного объяснения о причине своего прихода в заброшенный театр. Сэйерс опустился на холодный пол камеры, прижался спиной к стене, но заснуть даже не пытался. Он надеялся, что с минуты на минуту сюда явится Себастьян и освободит его. Однако шли часы, а Себастьян не появлялся.

На следующее утро всех задержанных заковали в наручники, гуськом вывели из здания тюрьмы и, усадив в фургон, повезли в муниципалитет.

Здание ричмондского муниципалитета, выполненное в чудовищном стиле — смеси готического с современным немецким, — казалось отголоском безумия какого-нибудь баварского монарха. В сопровождении полицейских заключенные проследовали по лестнице вниз, в подвал, где находился полицейский суд. Вместе с другими задержанными, сочувствия к которым он не испытывал, Сэйерса втолкнули в небольшую комнатку у дальней стены судебного зала, отгороженного от него мощными прутьями.

Секретарь суда приказал всем встать и провозгласил имя судьи. Спустя несколько минут Сэйерс догадался, почему вчера, когда он произнес его швейцару, тот вытянулся в струнку и то ли от почтения, то ли от страха умолк и сразу пропустил его.

Судья Джон Кратчфилд, худощавый, тонкогубый, сидел как изваяние. Мысли его, казалось, блуждали где-то далеко. Суд он отправлял довольно странно, а решения его отличались пугающей эксцентричностью.

Секретарь зачитал обвинения, предъявленные первому из задержанных. Судья попросил того встать, долго вглядывался в его лицо, и вдруг произнес:

— Ты откуда это к нам приперся, ниггер?

— Из Северной Каролины, сэр, — ответил задержанный.

— Я так и думал, — кивнул судья. — Тридцать дней тюрьмы.

С остальными судья расправился столь же быстро. Наконец очередь дошла до Сэйерса. Защитников у него не было. В пользу его, конечно, мог свидетельствовать Калвин Квинн, но Сэйерс не сомневался, что тот даже не подумает выступать в суде в его защиту.

В душе Сэйерс имел серьезные основания бояться детального расследования. До сих пор в Англии он считался преступником, сбежавшим от наказания, и, как бы дело ни повернулось, его в любом случае ждала решетка.

Зал напоминал базарную площадь или передвижной зоопарк. По нему, точно так же как и вдоль коридора, постоянно кто-то ходил, в одиночку и толпами. Судью Кратчфилда данное обстоятельство нисколько не беспокоило — он сосредоточенно рассматривал и дела, и мелькавших перед ним людей одновременно.

Том Сэйерс услышал свое имя, помощник шерифа толкнул его, он поднялся и выступил вперед. Пока он подходил к трибуне, судья успел познакомиться с обвинениями.

— Ну и что это такое?! — вдруг воскликнул он, глядя не на Сэйерса, а на секретаря.

В суд поступило сообщение из полиции, в котором указывалось, что обнаруженное в стене тело принадлежит Жюлю Патенотру, уроженцу Луизианы. Там у него имелся дом и другая собственность, но он проживал в Ричмонде, в отеле Мерфи, где снимал обширные апартаменты. Исчезновение его вызвало немалый переполох. Горничная заявляла, что он бывал в отеле и она даже видела его, но дежурный в холле утверждал обратное, так как ключи от апартаментов Патенотра всегда оставались на месте.

Судья перевел взгляд на Сэйерса.

— Так как? — спросил он. — Как вы все это нам объясните?

Прежде чем Сэйерс ответил, за спиной его, в дальнем конце зала, сначала послышался шум отодвигаемого стула, а затем незнакомый ему голос:

— Ваша честь, я буду выступать в его защиту.

Сэйерс удивленно обернулся, а вместе с ним и подавляющая часть присутствующих. Только задержанные не проявили к происходящему никакого интереса.

Сэйерс увидел высокого бородатого человека со шляпой в руке и в костюме из плотной твидовой ткани.

— Вы? Я вас видел — вы прошмыгнули сюда с полчаса назад. Как ваше имя?

— Абрахам Стокер, сэр. Давний друг задержанного. По профессии я адвокат, учился в Лондоне, в Англии.

— Не учите меня. Я знаю, где находится Лондон. Только тут тебе не Англия, а штат Виргиния, город Ричмонд, и стоишь ты в моем зале. Надеюсь, ты не станешь портить мне настроение долгими прениями? Давай быстро выкладывай, что там у тебя.

— Я буду краток, ваша честь, — ответил Стокер. — Насколько мне известно, мой подзащитный только обнаружил труп и ждал появления полиции. Не вижу в его действиях преступления.

«Брэм Стокер?» — пронеслось в мозгу Сэйерса.

Догадка ошеломила его; появление здесь Стокера представлялось слишком невероятным, чтобы оказаться правдой. Усталость после бессонной ночи в камере мешала Тому сосредоточиться. Приглядевшись, он заметил рядом со Стокером фигуру Себастьяна Бекера. Он выглядел усталым, словно тоже не спал в эту ночь.

Судья пожевал губы.

— Я видел вас где-то раньше, — проговорил он. — Не припомните где?

Мы встречались в мужском клубе, на обеде в честь сэра Генри Ирвинга, во время его пятых гастролей по Америке.

Лицо судьи просветлело.

— Ну вот, сейчас я вас окончательно вспомнил. Вы работаете у Ирвинга! — радостно воскликнул он и тут же посерьезнел: — И занимаетесь адвокатурой?

— Да, сэр.

— Кто из нас без греха, — отозвался судья со вздохом. — Так что вы имеете сообщить по делу?

— Ровным счетом ничего, ваша честь. Я приехал в Ричмонд меньше часа назад и не успел переговорить со своим подзащитным, но хорошо знаю его и могу под присягой засвидетельствовать, что он не преступник.

Брови судьи удивленно взметнулись.

— Так вот как вы ведете дела у себя в Англии? — сказал он. — Просто встаете, клянетесь в невиновности своего подзащитного, на том и делу конец?

— Простите, ваша честь, я не знаю тонкостей вашего производства.

— Чего-чего?

— Я адвокат, но давно не участвовал в процессах.

— Это я уже понял. Перед моими глазами прошла не одна сотня адвокатов, и профана я всегда смогу различить, — заявил судья и углубился в бумаги.

— Сэйерс, — сказал он, — при вас нашли кое-какую мелочишку — тысячу долларов. Не подскажете, где она у вас лежала?

— В потайном кармане на поясе, — ответил Сэйерс, не поднимая головы, чтобы не встретиться взглядом с Себастьяном Бекером. — У меня их забрали при обыске.

— Вы можете объяснить, откуда они у вас взялись?

— Нет, сэр.

Кратчфилд поднял на него светлые глаза. Взгляд его был чист и невинен, брови все также подняты, как у удивленного младенца.

— Не понял. Вы сказали «нет»? — произнес он металлическим голосом.

— Простите, сэр, я хотел сказать, что предпочел бы не говорить на данную тему. По конституции я имею право отказаться отвечать на некоторые вопросы.

— В моем зале пользуются только теми правами, которые предоставляю я. Понятно? — загремел судья. — Но раз вы не хотите отчитываться — ладно. Все, хватит, намучился я с вами. Вы выпускаетесь под залог в размере тысячи долларов. Пристав, уведите его.

Брэм Стокер и Себастьян Бекер вышли из зала вместе. Пока они поднимались из подвала в громадный, четырехъярусный холл муниципалитета, роскошно отделанный черным деревом, слоновой костью и золотом, Стокер продолжал говорить:

— М-да… судья Джон — парень хоть куда. Но по крайней мере у Сэйерса есть деньги, чтобы заплатить залог.

— Это не его деньги, а мои, — отозвался Себастьян.

— Ваши?

— Ну а как вы думаете, зачем я преследую его от самой Филадельфии?

— Том вас обокрал? Даже не верится, — проговорил Стокер. — Неужели он так изменился?

— Он стащил не у меня, а у агентства Пинкертона, но поскольку в тот момент я оставался за директора, следовательно, пострадал бы от его действий. Не думаю, что он хотел навредить моей семье, но вред он нанес именно нам. Виной всему его навязчивая идея. Она ослепила его. Чем глубже он увязает в поиски Луизы Портер, тем больше теряет связь с окружающей действительностью. Тюрьма не повредит ему, иначе он окончательно опустится.

— Я не ослышался, вы хотите оставить его в тюрьме?

— Именно так.

Звон цепей возвестил о приближении задержанных. Молча, шаркая ногами по ступенькам, они шли к выходу, где их ожидал полицейский фургон.

Себастьян оглядел колонну и обратился к охраннику:

— А где Том Сэйерс?

— Англичанин-то? Внес залог и ушел. Давным-давно. Сразу, как только судья подписал ему ордер.