Глава девятнадцатая
Читатель, королева Англии меня не любила.
Несмотря на то что я спасла ее детей, она затаила неприязнь, поскольку не могла забыть, что они были похищены, когда находились под моим попечением, и, хотя понимала, что ужасные события 1848 года все равно случились бы, независимо от моего участия, в ее памяти они оказались неотделимы от моей персоны. И не важно, что она сама провозгласила тогда — мол, она вечная моя должница, простить меня она так и не смогла. А может, королева не могла простить меня именно потому, что оказалась мне обязанной. Ее Величество не любила быть в долгу у кого бы то ни было, не говоря уж о женщине, которую считала заурядной выскочкой.
Она велела солдатам проводить меня на заднюю террасу, после чего вернулась в дом. Терраса ограничивалась каменными балюстрадами и была украшена величественными растениями в кадках. Днем с нее наверняка открывался чудесный вид на океан. Белые металлические стулья окружали стол, на котором горела лампа. Сидя в одиночестве, я смотрела то вверх, на звезды, зажигавшиеся в небе, то вниз, на сад, благоухавший цветами. Я пребывала в шоковом состоянии, поскольку за какие-то двадцать четыре часа совершила ряд головокружительных перемещений: с места убийства в тюрьму, оттуда — в сумасшедший дом и вот теперь — в удаленную королевскую резиденцию.
В саду послышался детский гомон. Светловолосая девочка в розовом платьице вбежала на террасу, за ней мчался мальчик, издавая воинственные индейские кличи. По пятам следовали четверо младших детей. Увидев меня, все остановились как вкопанные.
— Вы кто? — спросил старший мальчик.
Он и девочка в розовом выросли по сравнению с тем временем, когда я спасла их от похитителя: мальчику должно было быть десять, девочке одиннадцать лет. Девочка была принцессой Вики. Мальчик — Альбертом Эдвардом, по-домашнему Берти, принцем Уэльским и наследником трона. Я не слишком люблю детей, но к этим двоим успела привязаться. Вставая, как предписывают правила общения с августейшими особами, я едва удержалась, чтобы не обнять Берти и Вики.
— Привет, — сказала я. — Вы меня не помните?
— Это же мисс Бронте! — воскликнула Вики. — Как приятно вас видеть. — Она была настоящей маленькой принцессой с галантными манерами. — А это Эллис, Альфред, Хелена и Луиза, — представила она мне младших братьев и сестер.
— Мы с мисс Бронте победили злодея-китайца и его армию, — подхватил Берти. — Вот так! — Он сгреб маленького Альфреда в охапку, и они принялись тузить друг друга, громко вопя.
— Прекратите, пока кто-нибудь из вас не пострадал! — приказала Вики. Характеры ни у нее, ни у Берти не изменились: он был по-прежнему шаловлив и беспечен, она как старшая сестра старалась блюсти порядок.
— Все, довольно, дети, — ласково, но твердо сказала им мать, появившись в дверях. Рядом с ней стоял ее муж Альберт, принц-консорт. — Идите в дом. Уже поздно, — повелела она и одарила меня взглядом, откровенно свидетельствовавшим о том, что она не желает, чтобы ее драгоценное потомство находилось рядом со мной. Когда дети направлялись к дому, Вики, обернувшись, вежливо сказала:
— Доброй ночи, мисс Бронте.
Выйдя на террасу, королева ответила на мой реверанс небрежным кивком и шлепнулась на стул.
— Присаживайтесь, пожалуйста, мисс Бронте, — сказал принц Альберт. Я повиновалась. — Я так рад снова видеть вас. Мне очень жаль, что наша встреча происходит при подобных обстоятельствах. — Он говорил в памятной мне официальной, тяжеловесной манере, но руку пожал с искренним дружелюбием. Лицо у него было бледным, влажным от испарины и усталым, брюшко отвисло, и он казался старше своих тридцати двух лет. Уже тогда, когда мы познакомились, он не отличался крепким здоровьем, и, видимо, три лишних года, проведенные рядом с королевой, нанесли его здоровью дальнейший урон. — Сожалею, что вам пришлось так долго пробыть в Ньюгейтской тюрьме и Вифлеемской клинике.
— Не так уж долго, — королеве явно казалось, что муж слишком уж суетится вокруг меня.
— Мы послали за вами, как только узнали о том, что с вами произошло, — продолжал принц Альберт.
То, что они пришли мне на помощь, казалось чудом.
— Могу ли я поинтересоваться, как вы об этом узнали?
— У нас везде есть уши, — ответил человек, выходивший в тот момент на террасу.
Сюрприз следовал за сюрпризом.
— Лорд Пальмерстон, — проблеяла я.
— И никто иной. — Генри Темпл, или лорд Пальмерстон, министр иностранных дел, церемонно поклонился мне. — Добрый вечер, мисс Бронте. — Приподняв мою руку, он поцеловал ее, глядя мне прямо в глаза, улыбнулся и сказал: — Вы выглядите очаровательно, как всегда.
Мы оба знали, что это не так, но он по-прежнему был щеголеватым красавцем и дамским угодником, чем снискал кличку Купидон. И глаза его по-прежнему светились умом, благодаря которому он сумел подвигнуть королеву к участию в осуществлении нашего со Слейдом плана захвата злодея, пытавшегося вызвать крах Британской империи. Но теперь он был худее, и его кудрявые волосы поседели еще больше — шестьдесят семь лет как-никак.
Эти три высшие государственные персоны живо интересовали меня с тех пор, как в 1848 году наши пути ненадолго пересеклись. Я читала о них все, что могла найти в газетах, и поэтому знала, что карьере лорда Пальмерстона недавно было нанесено несколько чувствительных ударов. Один из них был связан с делом Дона Пасифико. В 1850 году повстанцы в Афинах сожгли дом купца по фамилии Пасифико. Он являлся британским подданным и обратился к Лондону за помощью. Лорд Пальмерстон послал флот захватить греческие корабли, стоимость которых была достаточной, чтобы возместить убытки Дону Пасифико. Это вызвало международный скандал, приведший Англию на грань войны с Францией и Россией, осудившими действия лорда Пальмерстона, а правительство Британии — на грань роспуска. Тогда лорд Пальмерстон выступил в парламенте с речью, в которой заявил, что подданные Британии, в каком бы уголке мира они ни находились, подлежат защите со стороны британского правительства. Он спас правительство и собственную карьеру, но вызвал большое недовольство в самых разных кругах общества.
Королева не могла простить Пальмерстону того, что он проделал все без ее благословения, и пригрозила уволить его. Он пообещал больше никогда не действовать столь своевольно и получил отсрочку, но я ощутила напряженность между ними. Усевшись рядом со мной, он объяснил:
— Целая сеть осведомителей осуществляет наблюдение за лицами, представляющими для нас интерес. Это позволяет поддерживать мощь Британской империи. А вы, мисс Бронте, представляете для нас интерес после событий 1848 года. Вы также заслуживаете внимания как выдающаяся фигура в литературном мире, — галантно добавил он. — Кстати, я прочел «Джейн Эйр» и нашел роман весьма занимательным.
— Я тоже, — призналась королева. — Не могла оторваться.
От нее это было высшей похвалой.
— Большое спасибо, Ваше Величество.
— Известие о вашем аресте дошло до меня из полицейского департамента, — продолжил лорд Пальмерстон. — Будь я в городе, я бы послал за вами скорее. Но, к сожалению, я был здесь, на острове Уайт, мы с Ее Величеством обсуждали кое-какие дела. А к тому времени, когда новость нашла меня, вас уже перевезли в Бедлам. Приношу вам свои искренние извинения за задержку.
— А я искренне благодарю вас за спасение, — ответила я.
Лорд Пальмерстон улыбнулся.
— Это самое малое, что я мог сделать. После той службы, какую вы сослужили нашему государству, мы были у вас в долгу.
— Будем считать, что долг выплачен, — раздраженно заметила королева. — Однако не считайте себя свободной женщиной, мисс Бронте. Над вами все еще нависает обвинение в убийстве. Это вы убили ту актрису?
— Разумеется, нет, — опередил меня лорд Пальмерстон.
— Мисс Бронте не способна на такое деяние, — подхватил принц Альберт.
— Не вмешивайтесь, — одернула их королева. — Пусть отвечает сама мисс Бронте, а уж делать выводы буду я.
— Конечно, дорогая, — сказал принц Альберт.
— Прошу прощения, Ваше Величество, — сказал лорд Пальмерстон.
Круглые, навыкате глаза королевы подозрительно вперились в меня:
— Я желаю знать, что, черт возьми, происходит. Вы убили ту женщину или нет?
— Я не убивала Катерину, — ответила я со всей доступной мне силой убеждения.
Ее взгляд сделался еще более недоверчивым:
— Насколько я знаю, вас застали над мертвым телом с орудием убийства в руке. Как вы это объясните?
— Катерину пытали и резали еще до моего прихода, — сказала я. — Обнаружив ее, я вскоре услышала, что кто-то идет, подумала, что возвращается убийца, и подняла валявшийся на полу нож, чтобы защитить себя.
Мужчин, судя по всему, мое объяснение удовлетворило, однако королева фыркнула:
— Если вы ее не убивали, то кто же это сделал?
— Вильгельм Штайбер, — ответила я.
— Это царский шпион, — пояснил лорд Пальмерстон.
— Я знаю, кто он, — раздраженно перебила королева. Именно лорд Пальмерстон натаскивал ее в международной политике, и она нервно относилась к собственной роли его ученицы.
Обхватив рукой подбородок, лорд Пальмерстон склонился ко мне:
— Мне докладывали, что Штайбера видели в Лондоне. Это чрезвычайно интересное развитие событий.
— Откуда вы знаете, что Катерину убил Вильгельм Штайбер? — продолжила допрашивать меня королева.
— Она сама сказала мне это перед смертью.
Ее Величество окинула меня скептическим взглядом:
— Какое везение! Но зачем, скажите на милость, царскому шпиону пытать и убивать дешевую заштатную актрису? Как он вообще мог с ней познакомиться?
— Она была его осведомительницей. — Я объяснила, что Катерина, судя по всему, выбирала среди русских иммигрантов мужчин, с которыми сходилась, чтобы выведывать у них секреты относительно готовящихся против царя заговоров, а также она сходилась с англичанами, которые могли дать ключ к местонахождению Найала Кавана и изобретенного им оружия. Упомянула я и о том, что это оружие могло решить исход войны между Россией и Англией и что Вильгельм Штайбер намеревался добыть его для царя. — Но Катерина начала работать на английского агента, что стало известно Штайберу. Он пытал ее, чтобы узнать, где находится этот агент, а убил за предательство.
Королева насмешливо хмыкнула:
— Бьюсь об заклад, что женщина на смертном одре не могла столь связно и полно изложить такую фантастическую историю.
— Она и не излагала, — признала я. — Мне удалось восстановить ход событий, соединив последние слова Катерины с тем, что рассказал мне ранее тот самый британский агент. Этот агент — Джон Слейд.
— Слейд! — Впервые за весь вечер королева улыбнулась с искренним добросердечием. Хотя Слейд был не менее моего причастен к делу о похищении ее детей, на него она не сердилась. — Тот удивительно привлекательный шпион, который предотвратил удар, направленный против моего королевства!
При упоминании имени Слейда лорд Пальмерстон помрачнел.
— Этого «удивительно привлекательного» шпиона более не существует, Ваше Величество. Джон Слейд был направлен в Россию осенью 1848 года и там совершил предательство, выдав русской тайной полиции имена своих коллег-агентов, за что был казнен.
— Боже милостивый! — Королева несколько мгновений смотрела на лорда Пальмерстона с открытым ртом. — Когда это случилось?
— Четыре месяца тому назад.
— И я только сейчас впервые слышу об этом?! Почему вы до сих пор ничего мне не сказали?
— Я не хотел расстраивать Ваше Величество, — ровным голосом ответил лорд Пальмерстон.
От гнева щеки королевы еще больше зарделись; она уперлась кулаками в бедра.
— Я не раз говорила вам, что хочу знать все, что происходит, а вы постоянно держите меня в неведении! Так же ясно я дала вам понять, что все важные решения буду принимать сама, но вы продолжаете действовать без моего ведома. И вот теперь вы позволили себе за моей спиной казнить человека, которого я считаю своим другом! Вы несносны!
— Против Слейда были неопровержимые улики, — возразил лорд Пальмерстон. — Пришлось признать доказанным, что он совершил предательство. А в таких случаях казнь является стандартной процедурой.
Меня привело в ужас то, что лорд Пальмерстон оказался причастным к бедам Слейда, пусть он сам и не отдавал приказа о его устранении. Мне хотелось вклиниться в их разговор, сказать, что Слейд невиновен, но я сама не знала этого наверняка.
— Успокойтесь, дорогая, — вмешался принц Альберт. — Чрезмерное волнение повредит вашему здоровью.
Королева посмотрела на него, прищурившись:
— Значит, и вы знали про Слейда, не так ли? — Виноватый вид мужа был ей ответом. — Так-так! — воскликнула она, вскинув руки. — Вы не лучше лорда Пальмерстона! — Она погрузилась в мрачные, зловещие размышления.
— Вы имели контакты со Слейдом, когда он был в России? — спросил у меня тем временем лорд Пальмерстон.
— Нет, — ответила я.
— Тогда как он мог рассказать вам о Вильгельме Штайбере и Найале Кавана?
Я пыталась по выражению лица лорда Пальмерстона понять, слышал ли он о Кавана прежде, но его гладкое лицо было непроницаемым. Я не знала, можно ли ему доверять, но другого выхода у меня не было.
— Я видела Слейда в Лондоне. Он жив. По крайней мере, был жив в воскресенье.
Лорд Пальмерстон молчал, явно встревоженный. Королева смотрела на меня взглядом, исполненным недоверия. Принц Альберт взволнованно наблюдал за женой. Тишину террасы нарушали лишь стрекот сверчков, шуршание листвы под свежим вечерним бризом и отдаленный шум океанского прибоя. Наконец, склонившись ко мне, лорд Пальмерстон обхватил мои ладони.
— Моя дорогая мисс Бронте… — умиротворяюще начал он.
— Только не говорите мне, что это невозможно, — я выдернула ладони из его теплых, обволакивавших рук. — Лорд Истбурн уже пытался убедить меня, что Слейд мертв. Не убедил. И вы не убедите. Выходит, то, что я видела собственными глазами и слышала собственными ушами, неправда? Я отказываюсь в это верить.
Лорд Пальмерстон и королева откинулись на спинки стульев, удивленные моей неожиданной пылкостью.
— Боюсь, ваше воображение подвело вас, — сочувственно сказал лорд Пальмерстон.
— А я считаю мисс Бронте человеком в высшей степени уравновешенным и рассудительным, — возразил принц Альберт, — и не верю, что она могла придумать такую историю.
— В своей книге она много чего напридумывала, — съязвила королева.
— Полагаю, мисс Бронте прекрасно знает разницу между фантазией и реальностью, — не сдавался принц Альберт. — Если она говорит, что мистер Слейд жив, мы должны как минимум усомниться в его смерти.
Как бы ни хотелось королеве возразить мужу, она понимала, что тем самым она присоединится к стану лорда Пальмерстона. А кроме того, похоже, ей слишком нравился Слейд, и она предпочитала считать, что он жив.
— Вы правы, дорогой. Будем исходить из предположения, что мистер Слейд жив, пока не получим доказательств обратного. — Она победно взглянула на своего министра.
Грудь лорда Пальмерстона поднялась и опустилась в неслышном вздохе смирения. Встретившись взглядом с принцем Альбертом, я молча поблагодарила его за поддержку. Он ответил мне мрачным кивком.
— Предположим, что Джон Слейд жив, мисс Бронте, — сказал лорд Пальмерстон. — В таком случае — что он делает в Англии?
Я ответила, что он вернулся, чтобы найти Найала Кавана с его изобретением раньше, чем это сделает Штайбер.
— А как вам удалось встретиться со Слейдом?
Увы, мой ответ представлял Слейда в дурном свете, но выхода не было: я изложила историю своего первого посещения Бедлама, рассказала о том, как увидела там Слейда, о втором своем визите и об убийстве санитаров. Открыла я и то, что Слейд является беглецом, известным полиции под именем Джозефа Типинского, польского беженца. К тому времени, когда я дошла до инцидента в зоопарке, королевская чета смотрела на меня с недоверием, а лорд Пальмерстон мрачно.
— Слейду придется многое объяснить, — сказал он. — Хотел бы я знать, как ему удалось избежать смерти. Он что-нибудь рассказывал вам об этом?
— Нет. Но он поклялся, что не является предателем и никогда не переставал работать на Британию. — Мне хотелось верить в это самой и убедить в этом лорда Пальмерстона. — Сейчас он в опасности, потому что Штайбер знает, что он — вражеский агент, действующий против царя, и что он охотится за Найалом Кавана и его изобретением.
Лорд Пальмерстон задумчиво постучал пальцем по щеке.
— А откуда это известно Штайберу?
Стыд и чувство вины накатили на меня с новой силой.
— Я сказала ему об этом. — Мне пришлось описать, как врач в Бедламе одурманил меня каким-то лекарством и подверг месмерическому воздействию магнитов, как Штайбер допрашивал меня и как я выдала ему всю информацию.
— Какая шокирующая и прискорбная история! — Королева была готова поверить мне хотя бы назло лорду Пальмерстону.
— Умоляю вас помочь мистеру Слейду, — сказала я со всей горячностью, на какую была способна. — Пожалуйста, скажите своим коллегам в правительстве, что он не убийца и не предатель. Прошу вас, спасите его от Вильгельма Штайбера! Вы должны спасти Англию от царя и оружия, изобретенного Найалом Кавана, — решила я воззвать к собственным интересам лорда Пальмерстона.
Он, казалось, сочувствовал, но все еще сомневался.
— Давайте уточним, правильно ли я вас понял. Об ученом, его изобретении и планах царя вы узнали от Слейда. Вы считаете, что человек, допрашивавший вас в Бедламе, это Вильгельм Штайбер, который использует сумасшедший дом в качестве приватной тюрьмы со своей камерой пыток, потому что это тоже поведал вам Слейд. Он же сказал вам, что не виновен во всех тех преступлениях, в которых его обвиняют, и что они были сфабрикованы. Правильно?
Тревога начала закрадываться мне в душу, потому что я видела, куда он клонит.
— Да…
— В сущности, вся ваша информация получена от Слейда, — заключил лорд Пальмерстон.
— И от Катерины, — напомнила ему королева.
— То есть из бессвязной речи умирающей женщины, как вы сами изволили заметить ранее, Ваше Величество, — изящно осадил ее лорд Пальмерстон. Королева смутилась, он загнал ее в угол ее же собственными словами. — Таким образом, в качестве подтверждения истории мисс Бронте мы имеем только заявления Слейда, а он официально дискредитирован. — И обращаясь ко мне, он добавил с сожалением: — Правительство не может начинать масштабные поиски секретного оружия, которого, быть может, вовсе и не существует. Равным образом оно не может предпринимать никаких действий в защиту Слейда.
Меня обуяло отчаяние. Отвергнутая высшими лицами государства, почти исчерпавшая все свои силы и возможности, я хотела лишь опустить голову на стол и заплакать.
— Правительство может предпринять такие действия, если я скажу, — заявила вдруг королева. — А я говорю, что это будет отвечать не только просьбе мисс Бронте о помощи и спасению Джона Слейда, но и предотвращению нападения России на Англию!
Я удивилась, но надежда снова затеплилась во мне. Даже при том что королева действовала из чувства противоречия, я не ожидала, что она станет моей союзницей, — слишком уж, как я полагала, она меня ненавидела.
— Это было бы в высшей степени неразумно, Ваше Величество, — заметил лорд Пальмерстон.
— Почему же? — вспыхнула королева, исполненная готовности к новой стычке с ним. Ее муж положил руку ей на плечо, стараясь успокоить, но она стряхнула ее. — Что уж такого неразумного в желании помочь другу, который некогда сослужил мне героическую службу?
— Если вы встанете на защиту предателя, в глазах общественности пострадает ваша репутация, — объяснил лорд Пальмерстон.
— Это существенное соображение, — согласился принц Альберт.
Встретив противодействие со стороны теперь уже двух оппонентов, королева преисполнилась еще большей решимости.
— Тогда от моего имени будете действовать вы, — она сделала драматический жест в сторону лорда Пальмерстона.
— Я?! — Он отшатнулся. — И каких действий вы от меня ждете?
— Вы же так умны, придумайте что-нибудь сами.
— Но в парламенте я получу единогласный отпор.
— Так окажите на них силовое воздействие, как оказываете на меня, — беспечно сказала королева.
Пальмерстону не удалось скрыть своего испуга:
— Я уже не пользуюсь тем влиянием на парламент, каким пользовался прежде. — В результате своих политических эскапад он нажил себе немало врагов.
— Так вы отказываетесь мне повиноваться? — Ее Величество злобно сверкнула на него очами.
— Нет, но…
— Что ж, похоже, отказываетесь. Знаете, я начинаю сомневаться в вашей лояльности.
— Я всегда был вашим преданным слугой, — заверил ее Пальмерстон, но его заверения не достигли цели.
— Неужели? — Королева вперила в него обвиняющий взгляд. — Когда речь идет о международной политике, вы всегда действуете наперекор моим желаниям. Вы поставляли оружие в Италию Гарибальди и его повстанцам, чтобы они обратили его против короля Фердинанда. Вы поддерживали венгерских революционеров против австрийского императора. Мне начинает казаться, что это было намеренной провокацией, имевшей цель подорвать позиции моих родственников. — Королева состояла в кровном родстве практически со всеми европейскими монархами. — Уж не замахиваетесь ли вы на мировое господство?
Пальмерстон рассмеялся:
— Но это же абсурд!
Хотя, вероятно, подобные амбиции были ему и не совсем чужды. Я бы не поручилась, что это не так. Вечерний воздух вдруг стал перенасыщен не только цветочными ароматами, но и опасностью. Со стороны королевы подозрение в предательстве было не шуткой. Я почти физически ощутила страх лорда Пальмерстона.
— Дорогая, прошу вас, не говорите того, о чем потом пожалеете, — поспешил вставить принц Альберт, явно стараясь предотвратить скандал, который неминуемо разразился бы, отправь королева на виселицу своего министра иностранных дел.
Королева встала во всем своем августейшем гневе:
— Не диктуйте мне, что говорить и как вести себя! Вы понятия не имеете, что мне приходится претерпевать, правя страной и стараясь сохранить династию. Мужчины! — Она произнесла это слово с тем горьким презрением, какое я не раз слышала от женщин повсюду, и, наставив указующий перст на мужа, добавила: — Вы живете в свое удовольствие, между тем как я страдаю!
Лорд Пальмерстон поморщился: спор между королевской четой приобретал слишком интимный оборот. Похоже, и министр, и принц-консорт начинали понимать, что разговор перетекает на опасную территорию.
— Мне очень жаль, дорогая, — кающимся тоном сказал принц. — Прошу простить меня.
— Ваше желание — для меня закон, — подхватил лорд Пальмерстон. Королева наградила обоих победным взглядом. — Тем не менее должен предупредить: когда дело Слейда получит огласку, неприятные последствия неизбежны.
— Так сделайте так, чтобы оно не получило огласки. Вам это не составит труда: вы же мастер тайных интриг. Детали обсудите с мисс Бронте и мне о них не сообщайте. Вы согласны, что меня лучше держать в неведении? — Намекнув на то, что его действия не должны быть заметны для нее, королева мило улыбнулась.
— Да, Ваше Величество, — сказал лорд Пальмерстон.
— Дорогой, пора пожелать детям спокойной ночи, — обратилась королева к мужу и, когда они с ним, рука в руке, уже следовали в дом, бросила через плечо: — Прощайте, мисс Бронте. Надеюсь, нам не будет нужды снова встречаться в близком будущем.
Мы с лордом Пальмерстоном переглянулись в изумленном молчании. Казалось, свет лампы стал более тусклым — словно королева унесла часть его с собой. На террасе сгустились тени. Вечерний ветерок сделался холодным. Спустя какое-то время лорд Пальмерстон пожал плечами и улыбнулся:
— Что ж, так тому и быть, раз Ее Величество в этом убеждена. Тем не менее одна проблема остается. Кем бы ни был тот, кто вывез вас из Ньюгейтской тюрьмы — Вильгельмом Штайбером или кем-то другим, — сделал он это, воспользовавшись неофициальными каналами. Таким образом, вы покинули тюрьму незаконно, что делает вас беглянкой.
— Но я невиновна, — сказала я, злясь на него за то, что он, судя по всему, не намеревался решать мои проблемы с законом. — Я не должна сидеть в тюрьме.
— Знаю, — ответил он, как я изо всех сил надеялась, уверенно, — но у меня мало возможностей влиять на полицию. А также, несмотря на то что я сделаю все от меня зависящее, чтобы помочь Джону Слейду, этого может оказаться недостаточно. — Его улыбка была печальной. — Мы со Слейдом оба можем потерпеть поражение.
У меня опустились плечи, словно меня поражение уже настигло. Если даже он не в состоянии помочь Слейду, то кто в состоянии?
— Тем не менее одна возможность, вероятно, существует, — добавил лорд Пальмерстон.
— Какая? — мне не нравилась двусмысленность его тона.
— Есть некий судья, который мне кое-чем обязан. Я постараюсь уговорить его внести путаницу в документацию, связанную с вашим арестом. И пока полиция будет разбираться с вашим исчезновением из Ньюгейта, вы окажетесь на свободе, вольны помогать Слейду и, если повезет, найти факты, свидетельствующие о том, что ваша история правдива, то есть что вы оба невиновны. И если упомянутое оружие действительно существует, вам, разумеется, очень помогло бы, коли бы вы нашли его и передали правительству Британии.
Устрашающий груз ответственности вмиг придавил меня.
— А если я не успею к нужному сроку?
— Тогда, полагаю, вам придется вернуться в тюрьму, предстать перед судом по обвинению в убийстве Катерины и уповать на его милосердие.
Я кивнула, ибо, хоть и знала, что милосердием суд не слишком обременен и что, признай он меня виновной, я буду осуждена на тюремное заключение, принудительное лечение в Бедламе или вовсе на повешение, другого выхода у меня не было.
— Сегодня уже поздно что-либо предпринимать, — сказал лорд Пальмерстон. — Переночуйте здесь и наберитесь сил. А завтра вам дадут новую одежду, деньги и все, что потребуется. Мои люди отвезут вас куда вы пожелаете.
Пока служанка вела меня в мою комнату, я обдумывала услышанное на террасе. Я была слишком слаба, чтобы восстановить разговор полностью или разгадать все его подспудные мотивы, но у меня сложилось отчетливое ощущение, что лорд Пальмерстон манипулировал ситуацией, чтобы добиться именно того результата, который был нужен ему.
