Анжелика долго потягивалась, удивленная тем, что день наступил сразу же вслед за вечером. Неужели она проспала так долго?

Какое-то необъяснимое ликование билось в глубине ее затуманенного разума, отяжеляло ее члены.

Потом все постепенно всплыло в ее памяти: были сомнения, страх, черные мысли, тоска, и потом все это исчезло в объятиях Жоффрея де Пейрака. Он не оставил ее бороться с ними одну, он принудил ее прибегнуть к его помощи, и это было восхитительно… У нее болела рука. Она с удивлением осмотрела ее, увидела на ней следы зубов и вспомнила: она кусала ее, чтобы приглушить стоны, которые вырывались у нее в минуты любви.

И тогда, посмеиваясь, она клубочком свернулась под меховым одеялом. Прикорнув в его тепле, она снова и снова вспоминала подробности минувшей ночи – движения, которые в порыве страсти совершает тело, слова, которые почти неслышно произносят в таинственной темноте и от которых потом краснеют…

Что он сказал ей сегодня ночью?.. «Мне хорошо с тобой… Я бы провел так всю жизнь…»

И вспоминая об этом, она улыбалась и гладила рукой пустое место рядом с собой, место, где он лежал.

Вот так пурпурные и золотые ночи расставляют свои вехи в жизни супругов и втайне предопределяют их судьбу иногда с большей силой, чем шумные события дня.

Когда Анжелика, мучимая угрызениями совести из-за того, что позднее, чем обычно, взялась за домашние дела, вышла в залу, она поняла из разговоров, что граф де Пейрак в сопровождении Флоримона рано утром покинул форт. Они надели снегоступы и запаслись провизией на довольно долгий путь.

– А он не сказал, куда они пошли? – спросила Анжелика, удивленная решением, о котором он даже намеком не уведомил ее.

Госпожа Жонас покачала головой. Но как ни отнекивалась эта добрая женщина, ссылаясь на незнание, по тому, как она отводила глаза и бросала вопрошающие взгляды на свою племянницу, Анжелика почувствовала, что она подозревает, какова цель этой неожиданной отлучки графа.

Анжелика расспросила синьора Поргуани. Тот был осведомлен не намного больше, чем остальные: граф де Пейрак подошел к нему рано утром и предупредил, что уходит на несколько дней. И это несмотря на суровый мороз.

– А больше он ничего не сказал вам?! – с тревогой воскликнула Анжелика.

– Нет, он только попросил меня одолжить ему мою шпагу…

Анжелика побледнела и впилась взглядом в итальянца, потом отошла, прекратив расспросы. Каждый принялся за свое дело, и день потек, как обычно, как любой другой день этой мирной и суровой зимы. Никто больше не говорил о графе де Пейраке.