ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

Омнибус, опрокинувшийся в утренней суматохе и раздавивший пешеходов и пассажиров верхнего этажа, валялся на улице, как брошенная ребенком игрушка. Лошадь внезапно шарахнулась, а колесо было плохо закреплено, что и стало причиной трагедии. Двое прохожих и один пассажир погибли, еще шестеро пассажиров были тяжело ранены. Ужасное событие. Но, да простит меня Бог, я был почти благодарен ему, поскольку необходимость заботиться о раненых полностью поглотила мое внимание и отвлекла от переживаний по поводу возвращения в больницу.

Тяжелораненые были сразу же уложены на носилки, но оставалось еще с дюжину пострадавших, которые могли ходить. В течение нескольких часов улица напоминала поле боя, описанное в дневнике моего отца. Даже ранения напоминали те, что получают во время боевых действий. Осколки стекла из окон экипажа резали плоть так же сильно, как сабли. В суматохе мне пришлось проводить множество операций, включая трепанацию черепа, но в результате мое возвращение в больницу осталось практически незамеченным. По крайней мере я не слышал никаких комментариев в свой адрес. Что касается меня, то я не особенно беспокоился о следовании заведенным в больнице порядкам. Вопросы жизни и смерти не оставляют времени для размышлений.

Кризис миновал лишь к вечеру; к тому моменту мне казалось, что он уже никогда не кончится.

После того как всем пострадавшим была оказана помощь, я решил, что стоит сообщить о моем присутствии Броди, который, как мне казалось, должен был обрадоваться моему возвращению. Избегая встречи с Мумриллом, я направился прямо в кабинет начальника. Но не успел я постучать, как дверь распахнулась сама и в коридор выплыл огромный кринолин. Мисс Найтингейл проследовала мимо меня, но затем остановилась; ее ноздри гневно раздувались, а темные глаза блестели.

— Этот человек невыносим! Просто невыносим! — заявила она.

Я хотел согласиться с ее заявлением, но она уже проследовала дальше.

Дверь в кабинет Броди все еще была открыта нараспашку, когда я заглянул к нему. Доктор стоял у окна, заложив руки за спину. На минуту я подумал, что стоит зайти сюда в более подходящее время, но потом решил, что время, когда я ходил вокруг него на цыпочках, прошло. Я откашлялся, выдав свое присутствие, и вступил в пещеру льва. Броди обернулся, его лицо все еще было красным от ярости. Я улыбнулся ему, и он жестом пригласил меня сесть на стул напротив его стола.

— Значит, вы решили вернуться. Надеюсь, сегодня вы хорошо справились с работой?

Его осведомленность застигла меня врасплох. Источником подобной информации был явно не Мумрилл; этот червь скорее откусит свой язык, чем скажет обо мне что-нибудь хорошее.

— Я сделал все, что было в моих силах, сэр Бенджамин.

— Вы думаете, доктор Филиппс, что в ваше отсутствие нам не приходилось иметь дело с подобными случаями?

— Полагаю, что приходилось.

— И раз уж мы заговорили о неприятностях, то я хотел бы обсудить с вами такой щекотливый вопрос, как мисс Найтингейл.

— Да, мисс Найтингейл — грозная женщина.

Он ударил кулаком по столу.

— Она вечно сует нос куда не надо и стала для нас большой обузой!

— Думаю, после Крыма ей хочется заняться бурной деятельностью.

— У нее много влиятельных друзей, — ответил Броди, вставая со своего места и начиная прохаживаться по комнате. — Она уговорила попечительский совет превратить нашу больницу… — он сделал паузу, собираясь с силами, чтобы произнести эти слова, — в школу для медсестер. — Он вернулся к столу и снова ударил по нему. — Мы станем школой для медсестер, сэр! Что вы на это скажете?

— У нас мало хороших медсестер. А те, что есть, буквально на вес золота. Что касается остальных, то, скажем так, иногда они бывают скорее помехой, а не помощью. — Сам того не ожидая, я поддержал предложение мисс Найтингейл.

Броди нервно улыбнулся.

— Хорошо, доктор Филиппс. Раз вы считаете, что это такая замечательная идея и уже исполняли роль посредника между нами, я назначаю вас официальным представителем больницы по этому делу. Надеюсь, вам больше повезет в отношениях с этой дамой. Вы будете регулярно докладывать мне последние новости. Я хочу знать обо всем, что происходит, но не желаю больше иметь дело с этой женщиной.

Не прошло и дня, как я вернулся в больницу, а мне уже поручили миссию, без которой я вполне мог бы обойтись. В прошлом он просил меня присматривать за ней, но это было совсем другое: организация школы становилась серьезным делом, на которое могли уйти месяцы или даже годы!

— Но, сэр, я хирург, а не посредник. Почему бы вам не поручить это, скажем… Мумриллу? Он гораздо лучше справится с такой щекотливой задачей.

Броди бросил на меня злобный взгляд.

— Мы с вами оба знаем, что Мумрилл — лизоблюд. А мне не нужен подхалим. И не нужен какой-нибудь доброволец. Для этого дела требуется человек… я бы сказал… честный. Я хочу, чтобы работа была выполнена надлежащим образом. Если у нас будет школа для медсестер, то это должна быть достойная школа. И вы, доктор, лучше кого бы то ни было знаете, какими качествами должна обладать хорошая медсестра. Вы же учите хирургов, не так ли? — Я мрачно кивнул. — Хорошо, тогда у вас должны быть соображения по поводу того, как следует готовить медсестер. Что касается других ваших обязанностей, то за прошедшие недели, думаю, мы уже поняли, что больница вполне может обойтись без вашей помощи. А значит, вы сможете найти время в вашем плотном графике для подобного дела. Вам ясно?

— Яснее некуда, — тихо ответил я. Моя капитуляция была вызвана отнюдь не его лестными словами, тем более я знал — за ними обязательно последует какая-нибудь пакость в мой адрес. Но я не видел смысла спорить с этим старикашкой.

Он уселся в кресло и расправил плечи, как будто с них только что упал тяжкий груз.

— Хорошо, — сказал он. — Я расскажу мисс Найтингейл о ваших новых обязанностях. Начинайте, когда сочтете нужным, но не забывайте, что вы должны обо всем докладывать мне.

— Да, сэр Бенджамин. Вы хотите мне еще что-то сказать, или я могу вернуться к своим обязанностям?

— Думаю, что мы уже закончили, — сказал он и, как обычно, сосредоточился на своих бумагах, давая понять, что наша беседа подошла к концу.

Я уже повернулся, чтобы уйти, но вдруг остановился и спросил:

— Это правда, что мистер Брюнель покинул страну?

Броди ответил, не отрывая взгляда от бумаг:

— Да. Боюсь, его состояние ухудшилось.

— А что с ним случилось?

На этот раз он поднял голову.

— Вам нет нужды переживать за моих пациентов, доктор Филиппс. Без сомнения, этот человек слишком перегружает себя работой. Надеюсь, что смена климата поможет ему восстановиться. А теперь извините меня.

Я направился к выходу и уже открыл дверь, когда Броди сказал мне вслед:

— Меня опечалило известие о вашем отце, Филиппс. Он был прекрасным врачом.

Мой первый день в больнице был так богат событиями, что у меня даже не было времени вспоминать о мрачных событиях последних дней. До того момента как я, надев пальто, почувствовал тяжесть пистолета, оттягивающего карман, и вспомнил, что моя жизнь все еще была в опасности. По дороге в клуб, чтобы поужинать там перед возвращением домой, я снова попытался уверить себя, что раз Брюнель за границей, а моя личность, слава Богу, неизвестна убийцам Уилки, меня вряд ли смогут отыскать в таком большом городе, как Лондон. Успокоив себя этими доводами и подкрепившись вкусной едой, я сосредоточился на мыслях, более подходящих хирургу.

Мне нравилась идея организовать школу для медсестер. При существующей системе образования подготовке медсестер уделялось очень мало внимания, если вообще уделялось. Особенно это касалось преподавания базовых медицинских знаний. В необходимости перемен не оставалось сомнения. А кто мог провести эту реорганизацию лучше, чем мисс Найтингейл? К тому же я не мог не признать, что она была очень красивой женщиной и вызывала у меня уважение, как и любой другой человек, способный довести до белого каления сэра Бенджамина.

— Им нужна дисциплина, доктор Филиппс, — заявила мисс Найтингейл, с надменным видом осматривая царивший вокруг беспорядок. Уильям сообщил, что мне выпала честь выпить с ней чаю в моем кабинете. Я подумал, что место было выбрано не самое подходящее. — В Крыму я редко видела моих медсестер трезвыми. Хуже того, мне регулярно приходилось вытаскивать их из постелей наших пациентов. На медсестре держится вся больница, доктор Филиппс. Они не должны быть проститутками с повязкой на одной руке и бутылкой — в другой.

— Полностью с вами согласен, — поддержал я ее, пряча улыбку за чашкой с чаем. — Я могу положиться лишь на нескольких моих медсестер, остальные в лучшем случае исполняют роль горничных.

— Работа медсестры должна быть призванием, а не альтернативой работному дому. Я хочу, чтобы это стало профессией, которой нужно учиться. Лишь тогда мы сможем подбирать подходящих женщин. — Мое предложение выгодно и медсестрам, и пациентам. Самоуважение — вот ключ к работе медсестры. Однако мне кажется, что по этому вопросу сэр Бенджамин со мной не согласен.

Мне пришлось выполнять необычную для себя роль — оправдывать своего шефа:

— Он сварливый старый черт — этого нельзя не признавать, — к тому же, как и все люди его возраста, сэр Бенджамин — человек другого времени. Тем не менее я уверен, что он признает необходимость подобной школы.

— Возможно, и так, но он явно хотел обидеть меня и всех женщин в целом. Разве не поэтому мы сейчас разговариваем с вами? Он не желает общаться со мной как профессионал с профессионалом. Броди бы только обрадовался, если бы я ушла, чтобы он мог налить себе портвейну, выкурить сигару и спокойно взирать на недостатки вверенной ему больницы.

— С другой стороны, кому понравится, когда кто-то приходит со стороны и начинает критиковать вашу работу? Возможно, именно так он это и воспринимает. Что касается меня, то, вероятно, он просто захотел усложнить мне жизнь. Я не хочу вас обижать, мисс Найтингейл, но для женщины вы весьма тяжелый человек.

Теперь настала ее очередь улыбаться.

— Напротив, доктор Филиппс, я признательна вам за прямоту. И вы должны простить мою чрезмерную обидчивость. Но я женщина, которая давно живет в мире мужчин и привыкла бороться за право голоса. Чем бы ни руководствовался сэр Бенджамин в своем выборе, я уверена, что он сделал его правильно.

— Я рад, что вы так говорите.

— Я видела достаточно, чтобы понять: вы хороший хирург. — Она улыбнулась, вероятно, вспоминая о нашей первой встрече. — Вчера вы прекрасно справились с последствиями того страшного происшествия, доктор Филиппс. Думаю, в Крыму вы проявили бы себя гораздо лучше, чем ваши коллеги.

Так вот кто сообщил о моих заслугах Броди. Допив чай, она встала.

— Итак, доктор Филиппс, не стану вас больше задерживать. На следующей неделе у нас встреча с попечительским советом больницы, мы должны обсудить новое помещение для школы. Надеюсь, вы будете присутствовать там.

— Уверен, что сэр Бенджамин настоит на этом, — ответил я, вспоминая о его желании регулярно получать отчет. Хотя, наверное, было бы лучше для всех, особенно для меня, если бы первая встреча с мисс Найтингейл прошла без протокола.

Открыв дверь, она остановилась и еще раз обвела глазами комнату.

— Возможно, мы воспользуемся случаем и попросим, чтобы вам выделили более подходящий кабинет. Эта тесная конура совершенно вам не подходит.