Книга: Записки Клуба Лазаря
Назад: ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Дальше: ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Поезд остановился в Темпл-Мидс — шумной конечной станции Большой Западной железной дороги. Под металлическими сводами дебаркадера было пять железнодорожных путей, вытянувшихся параллельно друг другу. Между ними находились платформы с колоннами. На одну из этих платформ поезд выпускал пассажиров, в числе которых находился и я.
Мне было непривычно видеть такую большую толпу после нескольких месяцев, проведенных в уединении. Даже в Бате народу было не так много. Вместе с остальными пассажирами я направился к выходу, где сквозь разноцветные витражи на окнах струился солнечный свет. Одни грузчики толкали перед собой тележки, нагруженные ящиками и чемоданами, другие, впрягшись вместо лошадей в оглобли, затаскивали экипаж в товарный вагон, стоящий на внутреннем пути.
На улице оказалось столь же многолюдно: экипажи и коляски двигались от станции непрерывным потоком. Объявление на стене гласило, что трансатлантический пассажирский корабль должен покинуть порт следующим утром. Поскольку многие пассажиры поезда, судя по всему, везли с собой все свои вещи, они скорее всего собирались отплыть в Америку. Глядя на этих перепачканных путешественников, я радовался, что Бристолю предстояло стать конечным пунктом моей поездки.
Люди кое-как размещались в свободных повозках, и я опасался, что не смогу быстро покинуть станцию из-за этого массового исхода. Однако, к моему удивлению, я довольно быстро нашел кеб. Кучер подождал, пока я решал, по какому адресу ехать. В тот день больше не было поездов до Лондона, поэтому я сообщил ему адрес квартиры Брюнеля, решив, что у меня еще будет время найти Уилки, после того как отыщу место для ночлега.
Кучер отвез меня на улицу на вершину холма. Район, в котором находился дом, был не такой богатый, как я ожидал. Разумеется, здесь было намного лучше, чем у подножия холма, однако окрестности выглядели совершенно заурядными. Расплачиваясь с кебменом, я назвал ему адрес Уилки и спросил, в какой стороне находился этот дом, предположив, что, возможно, смогу добраться до этого места пешком. Он сказал, что мне нужно будет несколько раз повернуть налево и направо, и тогда я попаду на нужную мне улицу, которая находилась неподалеку от плавучего дока.
Открыв дверь, я оказался на лестнице, наверху которой располагались три скромные комнаты, ванная и кухня. Если бы не едва уловимый, но хорошо знакомый запах сигарного дыма, я решил бы, что квартира давно пустовала — здесь было душно, как в помещении, которое давно не проветривали. Я знал, что женатые мужчины часто снимают квартиру и развлекаются там с женщинами за спиной у жены, но Брюнель явно был не из их числа. Его единственной любовницей была работа. Квартира выглядела так, словно здесь жил человек, не особенно заботившийся об окружавшей его обстановке, — никаких украшений и излишеств, только то, что необходимо для работы.
В чаше на столе лежал маленький окурок сигары. Рядом с ним валялся почерневший и сморщившийся огрызок, бывший когда-то яблоком. Вероятно, его оставили здесь тогда же, когда создавали разбросанные по столу чертежи, то есть примерно за три месяца до моего приезда. Все эти наброски имели отношение к одному и тому же проекту — мосту. Брюнель долгие годы работал над подвесным мостом «Эйвон Джордж», который, как и его корабль, все еще не был закончен. Я надеялся, что смогу теперь своими глазами увидеть то, что многие считали одним из величайших достижений Брюнеля.
Я открыл окно, но испытал разочарование. Дом находился на вершине холма, однако стоявшие перед ним здания закрывали от меня вид на город. Я оставил раму поднятой и посмотрел на часы. Половина четвертого. Пора было найти Уилки и забрать посылку, а затем отыскать место, где можно было бы поужинать. Перед уходом я снял с кровати простыню и покрывало и повесил их на стул перед окном. Возможно, они были совершенно чистыми, но когда я встряхнул их, в воздух поднялось облако сигарного пепла, поэтому прежде чем спать под ними, их нужно было проветрить.
Избавившись от багажа, я пошел прогуляться по городу. Погода была довольно приятной, хотя и немного прохладной. Небольшая экскурсия доставила мне удовольствие. Я чувствовал облегчение, вырвавшись за пределы родного дома. Попытка вспомнить дорогу, которую описал кебмен, отвлекла меня от грустных мыслей об отце.
Дом Уилки находился в нежилом районе, повсюду торчали ветхие бараки и складские помещения. Я шел по улице, время от времени поглядывая на адрес, который был написан на ярлыке, приобретшем к тому моменту весьма потрепанный вид. Номера некоторых домов были написаны краской на дверях, на отдельных домах красовались вывески. Я прошел мимо магазинов «Свечи — Генри Брайен и сын», «Томас Этеридж — судовой плотник», «Гробы — Уильям Форсайт»; за ними располагалось самое большое на улице строение с двойными дверями, на которых было написано: «Уиллард Семпл — канатный мастер». И хотя пока что я не заметил никаких признаков воды, было ясно, что плавучий док, о котором говорил кебмен, находился где-то поблизости. А поскольку гибель в море была не таким уж редким явлением в здешних местах, наличие гробовщика в этом портовом квартале казалось вполне уместным.
Добравшись до середины улицы, я увидел неприметную дверь, на которой смолой был намалеван номер шестнадцать. Убрав ключ в карман, я громко постучал, но никто не отозвался. В тот момент, когда я уже собирался оставить эту затею и уйти, послышался шум отодвигаемого засова. Дверь со скрипом открылась, и в темном проеме появился крупный мужчина.
— Здравствуйте, — бодрым голосом сказал я.
Вместо того чтобы ответить на приветствие, мужчина высунул голову и осмотрелся по сторонам. Убедившись, что я один, он спросил низким голосом, соответствующим его телосложению:
— Кто вы?
— Я доктор Филиппс, — ответил я, немного удивившись столь грубому приему. — Мистер Брюнель попросил меня забрать у вас посылку для него.
— Не орите на всю улицу, — буркнул мужчина, а затем попросил таким же зычным голосом: — Докажите.
— Что, извините? — Странные манеры этого человека вызывали у меня одновременно тревогу и улыбку.
— Докажите, что вас прислал Брюнель. Покажите ключ!
Я снова вытащил ключ из кармана. Подойдя к мужчине поближе, я положил ключ ему на ладонь, которая была примерно в два раза больше моей.
Он посмотрел на ярлыки и получил желаемое подтверждение.
— Ладно, проходите.
Гигант вышел на улицу и разрешил мне войти, затем последовал за мной и закрыл дверь на задвижку.
— Вы уж извините, — сказал он, отдавая мне ключ, который, очевидно, способен был открывать двери не только привычным для данного предмета способом. — Ходят здесь всякие любопытные, вот и приходится проявлять бдительность.
— Конечно, — сказал я, не зная, что ответить. В этот момент я заметил, что в правой руке он сжимает тяжелый гаечный ключ. Неужели его опасения по поводу незваных гостей были столь велики, что ему понадобилось оружие?
Я почувствовал себя намного лучше, когда он положил гаечный ключ на скамью и на удивление легко пожал мне руку.
— Я Леонард Уилки.
— Хорошо. Значит, вы тот самый человек, который мне нужен. Я рад, что смог застать вас здесь так поздно.
— Вы пришли раньше, чем следовало. У меня еще не все готово.
Подобного ответа я не ожидал.
— Хотите сказать, что у вас еще нет посылки?
— Она еще не готова. Мистер Брюнель не сообщил мне, когда вы приедете.
— Да он и не мог этого знать. Моя поездка зависела от непредсказуемых обстоятельств.
Прояснив немного ситуацию, я осмотрелся по сторонам. Повсюду были машины. Некоторые из них я уже видел в ангарах на судоверфи в Миллволле. Здесь были токарные и фрезерные станки, дрели, сверла, а также приборы, назначение которых мне было неизвестно: с разнообразными шестеренками, приводными ремнями и другими приспособлениями. В углу молодой долговязый парень отшлифовывал напильником зажатый в тиски кусок железа, его тощая спина была согнута над работой.
— Вы делаете что-то для Брюнеля? — спросил я, демонстрируя свои аналитические способности, которыми гордился бы мой отец.
— Так, одно маленькое дельце. Совсем маленькое, — ответил хозяин, задумчиво почесывая затылок, словно не зная, что со мной делать. — Честно говоря, мы немного отстаем от графика. Пока смотреть особенно не на что, но раз уж вы такой настойчивый, то могу вам кое-что показать.
В дальнем конце мастерской были раздвижные двери, за которыми находилась еще одна комната. Там в кузнечном горне горячие угли мерцали красным светом, который придавал этому помещению с низким потолком и кирпичными стенами, вдоль которых стояли станки, сходство со средневековой камерой пыток. Теперь, приглядевшись, я заметил, что у дрелей были очень тонкие сверла — некоторые не толще иглы в швейной машинке Лили. Возможно, все дело было в масштабе. На фоне исполинских механизмов, с которыми приходилось работать Уилки, он наверняка выглядел не гигантом, а самым обычным человеком. Однако мне пришлось отвлечься от размышлений над своей теорией и снова обратиться к хозяину. Я как раз вспомнил о маленьком проекте, о котором Брюнель упоминал в своем письме.
— Когда вы сказали про маленькую работу, вы имели в виду размеры?
— Я всего лишь слесарь по металлу. Выполняю специальный разовый заказ, вот и все. Мне приходилось делать двигатели для больших кораблей и маленькие модели, которые можно уместить на обеденном столе. — Разводя огромными, как лопаты, руками, он показывал на разные приборы. — Вам трудно в это поверить?
— Я врач, мистер Уилки, и видел много странных вещей, но могу лишь восхититься вашим талантом. Да и кто откажет себе в удовольствии доставить в Лондон двигатель для нового корабля?
Он улыбнулся.
— И правда. Только, боюсь, у вас будут здорово болеть ноги, когда вы все-таки доберетесь до Лондона.
— Но я должен вернуться туда в ближайшее время, — сказал я, немного расслабившись после того, как мне удалось разговорить его. — Возможно, мистер Брюнель позднее пришлет еще кого-нибудь за посылкой.
— Когда вы собираетесь уезжать?
— Поезд уходит завтра в десять утра.
Уилки посмотрел на инструменты и на юношу. Я подумал, что парень работает как раз над тем, что мне было нужно.
— По-хорошему, на это ушел бы целый день. Но если мы будем работать всю ночь, то к утру вы сможете забрать ее. Возможно, Брюнелю придется самому кое-что доделать, но я и так изрядно повозился с этой штуковиной. К тому же у меня есть другая, не менее важная работа.
— Вы можете сказать мне, что это такое?
Уилки вздохнул и жестом пригласил меня зайти в похожую на склеп комнату.
— Я и сам хотел бы знать, — сказал он, оглядываясь. — Брюнель прислал мне чертеж и инструкцию, как выполнять работу. Это всего лишь детали. Некоторые из них можно собрать вместе, но я и понятия не имею, что это такое. Он описал все, что нужно сделать, и я согласился выполнить работу. Если бы на его месте был кто-то другой, то я послал бы его куда подальше. Какая радость делать неизвестно что?
Мы поднялись по небольшой шаткой деревянной лестнице и оказались в помещении, напоминавшем чердак. В противоположной стороне комнаты виднелось маленькое оконце. Обитые деревом стены и штукатурка создавали некое подобие уюта — здесь было не так мрачно, как в глухом кирпичном склепе внизу. Но Уилки, возможно, смотрел на вещи иначе. Потолок был такой низкий, что ему пришлось согнуться, пока он шел к своему стулу у большого стола. Остальную часть помещения занимали забитые бумагами и планами шкафы и большая чертежная доска, еще здесь находились плита и неубранная кровать.
— Я люблю, когда все под боком, — пояснил Уилки после того, как я обвел взглядом мастерскую, совмещенную с жилой комнатой. Меня это совсем не удивило — в квартире Брюнеля тоже было много планов и чертежей, да и моя лондонская квартира была завалена книгами по анатомии, там даже хранился человеческий скелет.
Я встал у окна, выходившего к реке, и посмотрел на небольшую флотилию кораблей.
— А вот и плавучий док, — заметил я, размышляя вслух.
— Он дает нам работу, — отозвался Уилки, разбирая бумаги на столе.
— Почему его называют плавучим доком? — спросил я, глядя на широкую полоску черной воды. — По-моему, он кажется вполне устойчивым.
Уилки перестал листать страницы и обернулся ко мне.
— Вы когда-нибудь слышали фразу «все по-флотски и на бристольский манер»? — спросил он, и я кивнул. Тогда он начал объяснять, что тяжелые корабли, бросающие якорь у берегов реки Эйвон, могут из-за отлива, случающегося по два раза в день, оказаться на мели. Именно поэтому в начале века был построен этот док. Уровень воды в нем поддерживается за счет системы каналов и шлюзов, и его называют плавучим, потому что он позволяет кораблям оставаться на плаву. Я не удивился, узнав, что Брюнель также приложил руку к этому изобретению, добавив к нему впоследствии систему шлюзов и каналов, чтобы док не засорялся илом. Сам док, как объяснил Уилки, был также местом, где на свет появились два первых корабля Брюнеля — пароходы «Великий Запад», а затем «Великая Британия», оба были изображены на картинах, висевших над столом. Мне стало ясно, что связывало Уилки и Брюнеля, когда мастер сообщил мне, что участвовал в работах над этими кораблями.
Теперь, когда Уилки пребывал в более благостном расположении духа, я решился задать волновавший меня вопрос.
— А что насчет тех незнакомцев? — спросил я.
Он пожал плечами.
— Их было двое. В порту шляется много странных личностей, но я уверен, что эти уже неделю следят за моей мастерской.
— Поэтому вы взяли гаечный ключ, когда открывали мне дверь?
Его голос теперь звучал взволнованно.
— Я слесарь по металлу, и нет ничего странного, если держу в руках свой рабочий инструмент.
— Ровным счетом ничего, — подтвердил я, немного смутившись. Возможно, я придал слишком большое значение его поведению. — Но вы считаете, что они опасны?
— Кто-то пытался забраться сюда, но убежал, когда услышал, что я спускаюсь по лестнице. — Пока я раздумывал над услышанным, Уилки вернулся к своим бумагам и через пару минут вытащил оттуда лист.
Отойдя от окна, я взглянул на чертеж. Там было изображено несколько разрозненных деталей, представленных в горизонтальной и вертикальной проекциях. Судя по меркам, указанным рукой Брюнеля, они должны были получиться намного меньше, чем на чертеже. И хотя к рисункам прилагалась информация, необходимая для изготовления всех деталей, я не смог представить себе, как будет выглядеть готовая машина.
Я уже собирался уходить, когда гигант поднялся со стула, стараясь не удариться головой о потолок.
— Проклятие! — воскликнул он и направился к лестнице. — Так и знал, что мы что-то упустили! — Я последовал за Уилки, держась на некотором расстоянии, и вскоре он исчез из виду. — Нейт, ты проверил винты на петлях? — крикнул он.
Когда я спустился вниз, Уилки уже стоял рядом с парнем, держа в руках напильник:
— Принеси сюда все детали, мы должны еще раз снять мерки.
Юноша бросился в соседнюю комнату выполнять распоряжение, пока Уилки измерял линейкой начищенный до блеска цилиндр, зажатый в тиски. В чем бы ни заключалась проблема, мое присутствие вряд ли помогло бы решить ее. Я подождал, пока Уилки закончит снимать мерки, чтобы пожелать ему доброго вечера. Он проводил меня до дверей, и мы договорились, что завтра я приду за посылкой в восемь часов утра.
Оставив Уилки и его подмастерье наедине с их ночной работой, я отправился к доку. Мне хотелось лучше рассмотреть его, пока еще не совсем стемнело, а затем поискать место, где можно пообедать. Я пошел по улице в противоположную сторону от дома, где остановился, свернул за угол и невольно присвистнул при виде открывшейся передо мной картины. Слева от меня текла река Эйвон. Начался отлив, и русло реки напоминало грязную траншею. Впереди виднелось ущелье, его широкая впадина разрезала горизонт. И снова здесь не обошлось без присутствия Брюнеля: склоны ущелья должен был соединить его новый мост. Над пропастью по обе стороны уже стояли две огромные башни. Тонкая темная линия стального троса тянулась между башнями и напоминала маленькую трещину в небе, к тросу была привязана корзина. Сейчас она пустовала, но именно в ней рабочих перевозили через ущелье.
При одной мысли, что ты можешь висеть в сотнях футов над рекой в буквальном смысле слова на нитке, у меня закружилась голова, и я поспешил направиться к доку. Отлив обнажал вязкое дно реки, но у причала было еще достаточно глубоко, чтобы с дюжину кораблей все еще могли стоять на якоре.
Я прошел вдоль причала, где из темного трюма корабля кран поднимал бочку. Все суда были грузовыми; корабль, которому на следующее утро предстояло отправиться в путешествие через Атлантику с сотнями пассажиров на борту, вероятно, был пришвартован в другом месте. Меня заинтересовало место, где строились корабли Брюнеля. Наверняка оно находилось поблизости от сухого дока. Прогулка была довольно приятной, однако я никак не мог избавиться от мысли о незнакомцах, пытавшихся пробраться в мастерскую Уилки. Я осмотрелся по сторонам, пытаясь обнаружить подозрительных личностей, но быстро отказался от этой бессмысленной затеи — здесь все для меня были незнакомцами.
Мой голодный желудок дал о себе знать. Я не ел с самого утра, и настало время отыскать какой-нибудь постоялый двор.

 

Хорошенько отобедав и выпив несколько бокалов вина, я снова взял кеб и поехал в квартиру Брюнеля на холме. День выдался не из легких, и мне хотелось отдохнуть. Готовя постель, я с сочувствием подумал об Уилки, который наверняка все еще работал над заданием Брюнеля. Несмотря на усталость, я хотел почитать что-нибудь перед сном и случайно наткнулся на альбом в кожаном переплете, который, судя по всему, принадлежал инженеру. Там были собраны пожелтевшие от времени газетные вырезки. Все они имели отношение к деятельности Брюнеля. Вспоминая о сегодняшних событиях, я решил начать с заметки в «Таймс», датированной 3 апреля 1838 года. Устроившись поудобнее на кровати, зажег лампу на прикроватном столике и приступил к чтению.
ПАРОХОД «ВЕЛИКИЙ ЗАПАД»
Корабль отправился в плавание в субботу, в пять тридцать утра. Плавание началось благополучно, двигатели работали стабильно и легко; как у самого маленького речного парохода, они быстро запускались и останавливались. Корабль ненадолго зашел в порт Грейвсенда, чтобы посадить на лодки гостей, среди которых был мистер Брюнель-старший, проектировавший туннель под Темзой, и отвезти их на берег. Судно снова отправилось в плавание, буксировочный трос отсоединили, и корабль набрал скорость до пятнадцати узлов в час.
Казалось, все шло наилучшим образом; директора судоходной компании и командный состав, которые в течение нескольких недель наблюдали за подготовкой к плаванию, поздравили друг друга с результатами своего труда, когда вдруг выяснилось, что на корабле обнаружен очаг возгорания. Запах горящего масла привлек всеобщее внимание сразу же после того, как пароход покинул Грейвсенд, но лишь когда судно достигло Чапман-Сэнд в шести милях от Нора, инженер мистер Моделей обнаружил пламя, вырывавшееся из котлов. Вскоре после этого из машинного отделения повалили клубы дыма, все высыпали на палубу, и меньше чем через час огонь был потушен.
Мы с грустью сообщаем о печальном инциденте, произошедшем с инженером мистером Брюнелем-младшим.
Он находился на борту корабля и собирался плыть на «Великом Западе» в Бристоль. Мистер Брюнель оказал неоценимую помощь при тушении пожара своими советами и содействием, но в суматохе, когда огонь бушевал в полную силу, мистер Брюнель упал через открытый люк в главный трюм корабля с высоты около сорока футов. Его быстро вытащили, но он серьезно пострадал. Мистер Брюнель оказался буквально на волосок от гибели: при падении он вывихнул плечо и сломал ногу. Прошлым вечером его состояние оценивалось как удовлетворительное.
Возгорание произошло из-за войлока, которым накрывали котлы и паровую печь, чтобы избежать нагревания помещения и сохранить в машинном отделении прохладную температуру. Рабочие неправильно рассчитали количество свинцового сурика и масла при покраске котлов и паровой печи, особенно той части котлов, которая находилась в контакте с трубой. Когда войлок вспыхнул, пламя распространилось со скоростью лесного пожара, и если бы представители Западной пароходной компании не приняли срочных мер по ликвидации пожара, корабль был бы уничтожен.
Статья напомнила мне о раненом рабочем, который говорил, что Брюнель сам пережил немало несчастных случаев. Судя по тому, что я только что прочитал, этому человеку чудом удалось выжить.
Я так устал, что не мог больше читать, поэтому положил альбом на пол, погасил лампу и лег спать.

 

Громкий стук в дверь вывел меня из состояния дремы. Я понятия не имел, сколько было времени, но первые проблески рассвета уже брезжили сквозь щель в занавесках. Халата у меня не было, я быстро встал, натянул брюки, накинул рубашку и направился к лестнице.
— Ты подмастерье Уилки — Нейт, не так ли? — спросил я, увидев мальчика на пороге. Парень тяжело дышал, словно ему пришлось подниматься на холм бегом. Разглядев его лицо, я понял, что скорее всего он приходился Уилки сыном. Он был просто точной копией своего отца, только немного сутулился, а нескладной фигурой напоминал молодого, еще не сформировавшегося жеребенка. — В чем дело? Вы не успеваете?
Парень принес с собой мешок из дерюги, который сжимал в руках. Мне стало любопытно, что там внутри.
— Отец велел доставить вам это.
Я с недоверием посмотрел на него.
— Но я сам собирался прийти и забрать посылку, тебе не нужно было приходить сюда.
— Вы не… не понимаете, сэр… у нас проблемы, — проговорил мальчик, и глаза у него наполнились слезами.
— Может, ты зайдешь? — спросил я.
— Нет. Отцу нужна помощь. Мастерская, там…
— Что?
— Там… были… — Он замолчал и показал в сторону улицы. Я перешагнул через порог и, к своему ужасу, увидел черные клубы дыма и оранжевые языки пламени, которые поначалу принял за рассвет.
— Боже мой, пожар! Пожар в мастерской?
Мальчик кивнул, слезы катились по его щекам.
— Пришли какие-то люди. Отец не пустил их… — Я попытался завести юношу в дом, но он отказался. — Мне нужно идти, — сказал он, стряхивая мою руку со своего плеча. — Отец велел отдать вам заказ для мистера Брюнеля.
— Твой отец там?
— Мне нужно найти его, — сказал мальчик, вытирая щеки рукавом.
— Я пойду с тобой, — заявил я, но потом посмотрел на свои ноги. — Жди здесь, я только надену ботинки.
Сжимая в руках мешок, я бегом взобрался по лестнице и услышал, как мальчик крикнул мне:
— Идите на вокзал! Отец сказал, что вы должны успеть на поезд.
Я сел на кровать и стал надевать ботинки, пытаясь спросонья разобраться в сложившейся ситуации. Кем были те люди, и что им нужно? Но сейчас у меня не было времени искать ответы на эти вопросы. Я надел пальто и, держа в руках мешок, побежал вниз. Мальчика нигде не было видно.

 

У доков я очутился только через полчаса, поскольку в это время было трудно найти кеб. Но, несмотря на раннее утро, здесь повсюду были люди, около сгоревшего ангара стояла пожарная повозка. Я велел кебмену подождать и устремился на место происшествия. Мостовая была покрыта мягким влажным пеплом, а воздух наполнен отвратительным едким запахом гари. Похоже, огонь сжег не только доски и уголь. Кирпичные стены остались нетронутыми, но крыша обвалилась на груду камней, образовавшуюся после разрушения кирпичного свода. Соседнее строение было не в лучшем состоянии.
Не обращая внимания на крики пожарных, я протиснулся через проем, бывший когда-то дверью, и взобрался на груду обломков. Кирпичи были еще горячими, многие потрескались от жара. Шансов, что в мастерской могла уцелеть хоть одна живая душа, не было никаких. Я закашлялся от запаха горелого масла. Через каждые два шага мне приходилось перешагивать через металлические балки и фрагменты механизмов, торчавших из тлеющей массы. Дойдя до конца, я взглянул вниз, на лежавшие крест-накрест шланги, из которых все еще лилась вода. Насос больше не работал, но пожарным удалось потушить огонь прежде, чем он перекинулся на другие дома.
Еще одна толпа собралась у дока. К тому времени, когда я слез с кирпичного завала, подошвы моих ботинок наполовину оплавились. Пробираясь через толпу, я крикнул:
— Я врач, пропустите меня!
Люди расступились, и я склонился над промокшим телом Уилки. Гигант был мертв, его кожа побелела и стала холодной на ощупь. Я посмотрел на Нейта — он сидел на корточках рядом с отцом, положив руки на его неподвижную грудь.
— Он был в доке, — сказал Нейт, и слезы покатились у него по щекам.
Я внимательно посмотрел на тело. Одежда и волосы были мокрыми, но рана на виске говорила о том, что добродушный гигант вовсе не утонул.
Мальчик тоже заметил это.
— Его убили, эти мерзавцы убили его! — крикнул он, глядя на стоявших вокруг людей.
— Мне жаль, Нейт, — прошептал я, — но тебе придется пойти со мной. — Я уже немного оправился после первого потрясения и решил действовать. Схватив мальчишку за плечо, я больше не отпускал его, когда он попытался вырваться. Мы пробрались сквозь толпу зевак, и я решил выяснить все, что ему было известно.
— Ты их видел? Тех людей, которые это сделали?
— Это они следили за нами.
Оглянувшись на толпу, я почувствовал угрызения совести, что не попытался помочь Уилки, когда прошлым вечером услышал о его проблемах. Но кто мог сотворить такое?
— Послушай, Нейт, я не знаю, что именно здесь случилось, но ты должен пойти со мной. Тебе нужно уйти отсюда. У тебя есть еще кто-нибудь из родных?
Мальчик посмотрел на тело. У меня мелькнула мысль отправить его к Лили. Там его вряд ли кто-то будет искать, но я не мог подвергать сестру риску. Затем я узнал, что у парня были свои планы.
— В Америке… — сказал он. — У меня есть дядя в Америке.
— Он… он знал, что такое может произойти?
— Нет, но мы собирались поехать к нему, в случае если он заболеет или случится еще что-нибудь в этом духе.
— А как насчет денег?
— У меня их достаточно.
— Они приходили не за деньгами?
— Нет, — сказал он и с грустью посмотрел на мешок, свисавший с моего плеча.
Назад: ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Дальше: ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ