7
Щепкин очнулся от методичного стука, бившего в уши с размеренностью метронома. Попробовал встать, но ничего не вышло. Что-то не пускало его. Открыл глаза и тут же прикрыл их — в лицо била яркая лампа.
— Вы пришли в себя, господин Щепкин? — раздался сухой неприятный голос. — Не пытайтесь встать. У вас связаны за спиной руки. А на ногах путы. Вы стреножены, как норовистый жеребец. Если я правильно произношу это слово.
Щепкин вновь открыл глаза, осторожно посмотрел по сторонам. Небольшая комната почти без мебели, окно занавешено длинной шторой. Под потолком лампочка.
Капитан почувствовал боль в голове и легкую тошноту. И только после этого разом вспомнил все, что произошло в подвале консульства.
«А ведь это не Скорин, — вдруг подумал он. — Но кто тогда?..»
— Посмотрите на меня, Василий Сергеевич, — попросил тот же голос.
Щепкин поднял голову и без удивления увидел Идзуми собственной персоной. Ну да, он же и встречал их на складе. Ах, как погано все вышло. Думай, капитан, думай. Что говорить, о чем молчать и что делать. Или уже ничего делать не надо, тебя просто пристрелят? А где Белкин?
— Вы помните, как оказались в консульстве? — спросил Идзуми.
Он сидел на простой табуретке в углу комнаты. В руках трость с острым наконечником. Такой проткнуть человека ничего не стоит.
— Мы заблудились в дыму, когда готовили трюк, — нарочито небрежно ответил капитан, быстро проверяя, целы ли кости и как чувствует себя организм.
— Не надо, Василий Сергеевич, — мягко попросил Идзуми. — Не пытайтесь играть. Вы ведь неважный артист. Да и продюсер вы никакой. Я знаю, кто вы на самом деле и кто ваш помощник господин Белкин.
«Не сомневаюсь. Кто-то тебе выложил расклад. Вот только кто? Ладно, не хочешь сказок, не будет…»
Щепкин посмотрел под ноги. Он сидел на низенькой скамейке у стены. Стена голая, ни шкафа, ни обоев. Просто бревна, проложенные мхом. Что это за халупа? Уж явно не консульство.
— Почему вы меня здесь держите? — спросил он, чувствуя в горле сухость. — Я на территории свой страны, и вы не имеете…
— Я же просил — не надо, — так же мягко повторил Идзуми. — Вы профессионал. Вы должны понимать, что бывают ситуации, когда о суверенитете, правах и прочем надо забыть. Чтобы прийти к взаимовыгодному пониманию.
— К чему? Вы о чем, господин Идзуми? Вы помощник посла Японии в России. Вы официальное лицо и действуете сейчас от имени своей страны. А я представитель России. Кстати, наши страны союзники в войне против общего врага…
Идзуми вздохнул, провел тростью по полу и легким движением вогнал наконечник в пол.
— Я вижу, господин капитан, вы никак не хотите говорить серьезно, — жестко произнес Идзуми. — А нам просто необходимо поговорить. Жизненно необходимо. Поэтому начну я. А вы послушайте и подумайте, как себя вести.
Резкое изменение тона заставило Щепкина внимательно посмотреть на Идзуми. А дядя-то волнуется. Ишь, вскипел! Поговорить ему надо. Будет предлагать жизнь? Или что-то еще?
Идзуми вытащил из кармана небольшой флакончик зеленого стекла с железной пробкой. Показал его капитану и спрятал обратно.
— Это препарат. Можно сказать, яд. Его ввели вам минут десять назад, пока вы были без сознания. Очень хитрая формула. Медики уверяют, что действует он безотказно. Если в течение часа не дать противоядие, вы умрете… весьма неприятным образом. Но быстро.
— Не боитесь убивать подданного Российской империи на его земле?
Идзуми покачал головой.
— У вас не так много времени, чтобы отвлекаться. Я продолжу. Итак, в поезде во время пожара у вас оказались документы из портфеля моего секретаря. Их вам передал художник Скорин. Где сейчас эти документы?
Видя, что Щепкин улыбается, Идзуми добавил:
— Вы тратите свое время. А его совсем мало.
Капитан шевельнул руками. Стянуты не так чтобы сильно, но не развязать самому. Хитрый узел. И перетереть веревки не обо что. Да и как? Этот вон смотрит.
— Где документы, господин капитан?
Да, Идзуми знает очень много. От кого? Неужели от того штабс-капитана? Но как тот узнал? Нет, это не он…
— Документы, видимо, уже в Петрограде, — принял открытую игру Щепкин. — В Генштабе.
— Хорошо. Я верю вам. Это логично. Скажите, зачем вы тогда полезли в консульство? Хотели похитить наши документы?
— Нет, забрать вторую часть бумаг. Думаю, они у вас.
Идзуми прищурил глаза, замер, став похожим на идола. Потом вздохнул.
— Откуда такая уверенность?
— Догадка.
— Я прошу ответить точнее.
Щепкин пошевелил плечами, вытянул ноги перед собой. Слава богу, не привязаны к скамейке!
Ну что, открыть карты? Пожалуй, можно. Ситуация и впрямь аховая, если этот идол не врет, яд подействует минут через сорок пять. Маловато осталось в запасе, капитан, ох, маловато!..
— Господин Идзуми, какой пост вы занимаете в разведке императорской армии?
Идзуми нахмурился.
— Вам эта информация пока не нужна. Но поверьте, мой пост достаточно значительный.
Щепкин отметил это «пока».
— Значит, вам, как важному сотруднику, поручили похитить документы из здания Генштаба дружественной вам страны?
— Мы… — Идзуми сдержался, хотя готов был сказать что-то важное. — Кажется, вы забыли, кто здесь может задавать вопросы. Что до документов… Россия, как выяснилось, готовит удар в спину союзнику. И всей коалиции. Россия готова заключить…
— Идзуми, — жестко сказал Щепкин, внимательно следя за лицом японца. — Хочешь, я огорчу тебя? А может, и обрадую…
Идзуми злобно ощерился. Тон пленника был ему явно не по душе.
— В портфеле не было документов русского Генерального штаба. Это подделки!
Идзуми раскрыл рот, тут же захлопнул его и вновь превратил глаза в узкие щелочки. Наконечник трости медленно вошел в деревянный пол.
— Ты врешь, русский!
В подвале дома в крохотной каморке с небольшим окошком под потолком зашевелилась лежащая на полу фигура. Это был поручик Белкин. Он пробовал выпрямить руки и ноги, встать, но ничего не вышло.
Поручик помнил, что с ним случилось, и от злости на самого себя был готов прошибить стену головой. Но толку от этого не было.
Напрягая зрение, он стал осматривать каморку, используя слабый свет снаружи. И через минуту увидел небольшой сундук, что стоял в противоположном углу. Края сундука и крышка были обиты ржавым железом.
Из-за двери раздались шаги. Белкин лег обратно и закрыл глаза. Дверь отошла немного назад, в проеме возникло лицо японца. В руке тот держал револьвер. Японец посмотрел на скрюченную фигуру русского и закрыл дверь.
Подождав, пока он уйдет, поручик подполз к сундуку, сел к нему спиной, нащупал железную обивку и стал водить по ней веревками, что связывали руки. Амплитуда движения была небольшая, но острый край железки внушал уверенность, что путы можно перетереть довольно быстро. Только бы больше никто не лез.
Белкин сел поудобнее и ускорил движение. Ярость придавала ему силы.
…— Ты врешь! — второй раз закричал Идзуми, нависая над Щепкиным. — Мы проверили подлинность документов! Все точно!
Капитан сокрушенно покачал головой и выдавил слабую улыбку.
— Вас провели как детей! Или специально подсунули фальшивки. Из кабинета Генштаба пропали три документа, совсем другие. А в портфеле Кинджиро было четыре. И ни одного подлинника.
Идзуми отошел на два шага, тяжело упал на табуретку. Вид у него был обескураженный и злой. Нет, он не поверил до конца русскому, но тень сомнения тот заронил.
— Знаете, что было бы, если бы вы отправили эти бумажки в Токио? — продолжал давить Щепкин, почувствовав слабину противника и шанс закончить дело более-менее успешно. — Там бы их проверили и обнаружили подделку. А если нет… что дальше? Гневная нота русскому послу? Письмо русскому императору? Но тогда бы фальшивка всплыла. И Япония оказался бы в крайне глупом и неловком положении. Кого сделали бы крайним? Как полагаете?
Идзуми молчал. Он лихорадочно вспоминал подробности связи с «партнером» и искал в них хоть какую-то зацепку, позволившую бы ему опровергнуть слова русского.
— С чего бы нам лезть к вам? — не унимался Щепкин. — Чтобы убедить в том, что документы поддельные? Нет, мы искали настоящие документы. Но в них ничего не сказано о разрыве отношений с Японией и тем более о войне.
Он немного лукавил, не упоминая проект меморандума о возвращении отторгнутых земель. Сейчас это было неважно. Сейчас главное — заронить в японце сомнение, заставить его думать. И заставить его отпустить пленников.
Идзуми глубоко вздохнул, унимая раздражение, вперил взгляд в Щепкина.
— Я не знаю, с чего вы взяли, что документы поддельные. И, к сожалению, не имею возможности проверить это.
— Тогда что вам надо от меня? От нас?
— Вы незаконно проникли на территорию консульства Японии.
— Ну, так передайте меня полиции. Напишите ноту протеста. Ваши действия по отношению к нам — противозаконный акт.
Идзуми улыбнулся, покачал головой:
— Не все так просто. Нам совершенно не нужен скандал. Нам не надо, чтобы русские власти устраивали разбирательство.
— Но его не избежать. Вы взяли двоих исполнителей, и только. Мое руководство знает, где мы, местная полиция в курсе дел. Допустим, вам удастся спрятать наши трупы, но это не остановит дела. И уже вашего посла в Петрограде вызовут к министру иностранных дел. Конфликт все равно разгорится.
— Может быть, господин Щепкин, может быть. А может, мы найдем иной выход?
— Иных нет, — жестко ответил Щепкин.
Ему не понравилось, как быстро японец пришел в себя. Что-то было у него в запасе, еще какой-то козырь. Какой? Черт, и соображать тяжело. В голове гудит, во рту сухо. Думай, капитан, думай… какую карту он бросит на стол?
— Господин Идзуми, пытки входят в арсенал нашего разговора?
Идзуми удивился, мотнул головой.
— Я же не садист. И не собираюсь выпытывать у вас тайны. Но почему?..
— Тогда дайте воды. В горле сухо, как в топке паровоза. К слову, о паровозе. Вы ведь похоронили несчастного господина Касуми?
Взгляд Идзуми похолодел, губы сжались в узкую полоску.
— А ведь он пытался совершить диверсию в тоннеле. Я остановил его в последний момент. Иначе бы была катастрофа. Скажите, зачем союзнику взрывать железнодорожные пути в глубине России?
Дверь в комнату приоткрылась, в проеме возникло незнакомое лицо. Вошедший посмотрел на Идзуми и произнес:
— Прошу вас, Идзуми-сан.
Идзуми встал, подошел к двери, обернулся к Щепкину.
— Мы скоро продолжим разговор, господин капитан. И о диверсии, и о документах, и о другом.
Он вышел, закрыв за собой дверь, что-то сказал и пошел прочь. Скрипнул засов. Пленника заперли в ловушке.
«Расклад? — быстро размышлял Щепкин. — Он засомневался насчет документов, а значит, насчет своего человека у нас. Наше пленение, конечно, им на руку, но, кроме проникновения, они ничего не предъявят. Нота протеста, показательная отставка с лишением привилегий, может, ссылка. На моей стороне диверсия, причем доказанная. Они ответят стандартно — сотрудник сошел с ума по какой-то причине. Тоже официальные извинения, отставки, выплата компенсаций. Документы им не предъявишь, там липа. Счет по нулям, как говорят англичане о своем футболе. Но у них подлинники украденных документов. И факт их обнаружения разом ставит Идзуми в положение проигравшего. Документы он не отдаст, скорее уничтожит, дабы спасти себя и реноме страны. А что с нами? Мы хоть и свидетели, но не единственные. Есть Георгий, есть Диана, да и Батюшин в курсе. Что сделает Идзуми? Убьет? Да, возможно. Замести следы — охотничий термин, его используют и в разведке. Вот нами и заметут. Глупо вышло. Но есть и еще кое-что. Предатель в наших рядах. Кто?.. Кто? Черт, и нет никаких зацепок. И думать некогда. Сколько у меня — тридцать, сорок минут? А потом станет неважно…»
Мысли стали путаться, в голове зашумело сильнее, перед глазами встала пелена. Капитан попробовал дышать ровнее и глубже, но пелена не проходила. Сильно заныли виски. Проклятый яд начинает действовать. Каков будет конец? Неприятно, но быстро… Повешенный тоже умирает быстро, но весьма неприятно. Не хотелось бы обделаться напоследок. Неэстетично…
Раздался слабый скрип. Щепкин попробовал открыть глаза. Рядом чья-то фигура. Стройная, тонкая. И лицо знакомое… Акина?
Щепкин поморгал, прогоняя муть, помотал головой и вновь посмотрел перед собой. Видение не исчезло. Акина стояла в двух шагах перед ним, держа руки у груди. По ее щекам лились слезы.
— Васири… Мой Васири…
— Акина!
Это точно не было видением, она настоящая!
— Акина, как ты тут оказалась?
Девушка прижала палец к губам, покосилась на дверь.
— Тихо, Васири. Это опасно.
— Я видел тебя в городе.
— Я тоже тебя видела.
Она подошла вплотную, присела. Провела теплой ладонью по его щеке. Боль в голове сразу утихла.
— Твой муж — Кинджиро? Я это понял…
Акина закрыла его рот ладошкой и он ощутил полузабытый аромат ее кожи. Господи, какое счастье чувствовать ее и видеть рядом.
— Акина…
— Молчи, — она извлекла из складок одежды небольшой пузырек, открыла его и поднесла к губам Щепкина. — Пей. Это отвар, он придаст силы и поможет погасить яд.
— Ты знаешь?..
— Пей.
Он послушно выпил, чувствуя кисловатый привкус отвара. Легче не стало, но пелена сошла с глаз.
— Откуда ты знаешь о яде?
Акина грустно улыбнулась. Опять провела ладонью по его щеке.
— Я подслушала разговор дяди с врачом.
— Дяди? Так Идзуми — твой дядя?
— Да.
— Это он тогда устроил твою свадьбу?
— Да, — еще тише произнесла Акина.
— Вот… — Капитан с трудом сдержал ругательство, с беспокойством посмотрел на девушку. — Но как ты оказалась здесь?
— Мы приехали все вместе. Мой муж, дядя, я и еще двое человек. Я не знаю, чего они хотят, но дядя говорил, что мы уедем.
— Акина, это опасно.
— Я знаю.
Щепкин попытался встать, ничего не вышло. Он зашипел, прильнул к стене.
— Ты не должна уезжать. Я не хочу…
Девушка помотала головой, вытерла ладонью слезы и встала.
— Я должна. Я жена Кинджиро и верна ему… Но я не люблю его. И он это знает.
— Акина.
Девушка вдруг шагнула к Щепкину, положила на его колени небольшой нож без рукоятки. Такие обычно используют для метания.
— Мне надо идти… Я люблю тебя, Вася.
Она выскользнула из комнаты, бесшумно закрыла дверь и задвинула засов.
Щепкин посмотрел на нож и выругался уже вслух.
«Твари! Девчонку втянули! Кинджиро осел, зачем потащил ее за собой? Отправил бы домой пароходом. Или… или у них есть другой вариант? Черт, надо уходить…»
Он зажал зубами нож и стал быстро резать путы на ногах. А потом вставил нож в щель на скамейке и пересел ниже. Быстро заработал руками.
В комнате этажом ниже с занавешенными окнами и горевшими по углам лампами Идзуми вел тяжелый разговор.
— Он утверждает, что документы фальшивые! Что их не было в Генштабе!
— Врет, — холодно ответил собеседник.
— Я видел его лицо. Так не врут! Он убежден.
— Врет.
— Допустим. Но где тогда вторая часть документов? Вы обещали привезти их сюда. Я отдал вам чек.
— А я сказала, что в консульство проникнут сотрудники русской контрразведки. Это была цена информации. Что до документов…
— Вы не держите слово, «партнер»! — раздраженно выкрикнул Идзуми. — Деньги — цена за документы, а не за информацию!
«Партнер» не ответил. На его губах застыла презрительная усмешка.
— Вы забываете, что сейчас я диктую условия! — заявил Идзуми.
— Да нет, это вы забываете! Вы упустили документы, вы не выполнили первую часть договора и не взорвали тоннель. Вы провалили важную операцию! Но получили сведения! А теперь требуете ответа? Здесь, в жалкой лачуге? Когда по городу рыщут полиция и контрразведка? Они скоро доберутся сюда.
Идзуми сжал зубы.
— Что вы еще хотите?
— Чтобы вы не делали глупостей! И начали думать.
— А документы?
«Партнер» улыбнулся. Кокетливо взмахнул длинными ресницами и игриво прищурил глаза.
— Сначала доведем игру до конца. И помните — мне русские нужны живыми. До тех пор, пока я не решу все вопросы. Ясно?
Идзуми засопел, но промолчал. В руках «партнера» его судьба и судьба других людей. Пока он диктует условия. Но Будда свидетель, как же хочется сжать эту тонкую шею своими руками и душить, глядя в прекрасные голубые глаза!
— Не мечтайте, господин Идзуми! — вдруг сказал «партнер». — Лучше делайте дело.
Идзуми вздрогнул. Это дьявол какой-то, он проникает даже в мысли. И спасения от него нет…
— Хорошо, — кивнул он и нехотя добавил: — Будь по-вашему.
Щепкин едва успел спрятать нож под скамейку и убрать за спину руки, когда в комнату вошел Идзуми. От былой растерянности и злости не осталось и следа. Помощник посла был собран, сосредоточен и почти спокоен.
— У нас мало времени, господин Щепкин, — сразу начал он, едва закрылась дверь. — Проясним ситуацию. Мы оба попали в щекотливое положение. Осложненное тем фактом, что стали противодействовать друг другу, несмотря на то, что наши страны — союзницы. И этот статус-кво необходимо сохранить любой ценой.
— Наше противостояние? — насмешливо спросил Щепкин. Он уже понял, что что-то произошло и это заставило Идзуми спешить. — Не самый лучший статус.
— Нет. Я имею в виду положение наших стран.
— Сейчас вы выступаете виноватой стороной. Вы украли документы, вы пытались совершить диверсию, вы похитили сотрудников русской контрразведки. Против меня только проникновение в консульство. Неравный расклад, не правда ли?
Идзуми подошел ближе, упер наконечник трости в грудь капитана.
— Вы забыли еще кое-что. Вы в моих руках. И условия диктую я. А условия просты. Я не могу допустить, чтобы эта история всплыла на поверхность и обернулась против Японии. Никоим образом!
— Так!..
— Молчите! — наконечник надавил сильнее, острие врезалось в грудь капитана. — Говорю пока я. Итак, я не могу вернуть похищенные вами документы. Не могу отпустить вас просто так. И не могу тихо уйти, потому что вы мне не дадите.
— Мы можем договориться…
Идзуми стиснул зубы, убрал трость от груди Щепкина и холодным тоном продолжил:
— Есть выход из тупика. Вы здесь и сейчас подписываете обязательство сотрудничать со специальными органами Японии и в качестве первого шага называете мне фамилии и звания сотрудников вашей группы. Учтите, я и так их знаю. Это пустая формальность.
Идзуми увидел на лице Щепкина усмешку, прищурил глаза.
— Мне не нужно от вас никаких секретов. Мне не нужно, чтобы вы активно работали на нашу разведку. Мне нужно, чтобы вы помогли мне выпутаться из этой ситуации с наименьшими потерями. За это я обещаю сохранить жизнь вам и вашему помощнику, поручику Белкину.
— Неужели вы думаете, что я…
— Согласитесь? Уверен. У вас просто нет иного выхода. Минут через тридцать вы почувствуете недомогание. А потом боль. А потом… уже ничего не будет. Я все равно найду способ уйти из-под удара. Хотите знать как?
— Ну? — буркнул Щепкин, почувствовав, что Идзуми говорит правду и что он пошел ва-банк.
— В одной небольшой тихой бухте сейчас стоит наша подводная лодка. Она сумела проскользнуть мимо ваших кораблей и благодаря невеликим размерам осталась незамеченной. Бухта не очень далеко отсюда. Я сяду в нее и уплыву. А вы останетесь здесь навсегда. Умрете, осознавая, что проиграли и ваша смерть напрасна. Понимаете? Мы специально вывезли вас сюда утром, чтобы дождаться прихода подлодки. И теперь ничего не мешает просто уйти. Но мы можем уйти так, чтобы вы были живы. Подумайте.
Щепкин оценил откровенность Идзуми и понял, что его карты биты. Вариант с подлодкой они не предусмотрели. Как и вариант с пленением. А сейчас, похоже, остается только один вариант — попытаться бежать. Сколько здесь японцев? Ну пять-шесть человек, может, десять. Шансы невелики, еще и Белкин непонятно где и в каком состоянии. Но это лучше, чем смерть от яда.
Ладно, надо решать, и быстро. Немедленно. Но сперва заставить Идзуми раскрыться до конца.
Помощник посла внимательно следил за лицом капитана, ища признаки страха, тревоги. Щепкин сидел спокойно, чуть прикрыв глаза и ровно дыша. Непохоже, чтобы он испугался.
— Что скажете, капитан?
Щепкин открыл глаза.
— Скажу, что стать предателем гораздо хуже смерти. Что предателя никогда не примут на другой стороне и всегда будут относиться как к подонку. Что до вашего плана… не рассчитывайте, что вам удастся уйти незамеченными. Если вы не знали — корабли Сибирской флотилии уже получили приказ блокировать рейд. На тот случай, если вы попробуете уйти на пароходе или как-то иначе. О подлодке мы, конечно, не знали, но меры приняли.
Идзуми усмехнулся.
— Это блеф!
— Что ж, вы оцените блеф лично, когда ваша лодка попадет на прицел кораблей. Торпед и мин у флотилии хватит.
— Но для вас все будет кончено. — В голосе Идзуми прорезалось нетерпение. — Василий Сергеевич, я знаю не только что вы капитан контрразведки. Я навел справки. Вы единственный русский и всего третий или четвертый европеец, который достиг огромных успехов в дзюдо! Вы ученик самого Дзигаро Кано! Он сам повязал черный пояс на ваше кимоно. Поверьте, в Японии это много значит. Вы были подданным нашей империи. Можно сказать, вы наполовину японец.
— Да, — с горечью отозвался Щепкин. — Я и впрямь люблю Японию. А старый учитель Сато заменил мне отца. Но он всегда учил меня не сдаваться и не отступать перед чужой силой, а тем более перед чужой подлостью. Ибо сила может уничтожить тело, а подлость убивает душу. Я всегда старался следовать заветам сэнсэя Сато. Разве он не прав?
Видя, что Идзуми раскрывает рот, Щепкин кашлянул и заговорил тяжелым жестким голосом:
— Я действительно стал почти японцем. И даже хотел жениться на японке! На самой лучшей, самой прекрасной девушке. Но ее родня не допустила этого. Ее дядя нашел ей другого жениха и заставил выйти за него замуж. Спросите как-нибудь свою племянницу, счастлива ли она замужем за Кинджиро.
— Что?! — Идзуми подскочил вплотную к Щепкину и толкнул его в грудь. — Что ты сказал, русский?
— Спроси Акину, сколько слез она пролила до свадьбы и сколько льет сейчас!
Идзуми замер, не веря своим ушам. Момент был вполне подходящий для атаки, но Щепкин медлил. Кроме спасения своей жизни и жизни Белкина, на нем теперь была и Акина. Надо вытащить ее из этой ловушки. А смерть дяди вряд ли поможет.
— Так ты и есть тот самый русский, о котором говорил мне брат? Ты? — Идзуми растерял свою величавость и невозмутимость и смотрел на Щепкина с нескрываемой злостью. — Так вот оно как вышло! Что ж…
Он явно был растерян и не знал, что сказать. Однако опыт и холодный разум помогли ему быстро взять себя в руки. Он получил сильный удар от противника, но выстоял. Ах, Акина, маленькая змея! Вот кому ты отдала свое сердце и душу. Оставив Кинджиро только тело! Бедный секретарь, знал бы он… Впрочем, это сейчас неважно.
— У вас осталось очень мало времени, господин капитан, — проскрипел Идзуми, отходя к двери. — Думайте быстрее. А чтобы помочь вам, я приглашу сюда кое-кого. Может быть, с ним вы скорее найдете общий язык. Уверен, вам есть о чем поговорить.
Идзуми раскрыл дверь, вышел в коридор и кому-то кивнул. А потом пошел прочь.
Щепкин с волнением ждал появления этого «кое-кого», понимая, что сейчас увидит предателя. И готовился встретить его очень горячо. Со всем гостеприимством.
Он проверил путы на ногах и руках. Доля секунды нужна, чтобы сбросить веревки. А там как пойдет.
— Здравствуй, Вася! — раздался до боли знакомый голос.
Щепкин быстро поднял голову и уставился на вошедшую Диану. Из его горла вместо слов вырвался приглушенный рык.
