К Батюшину Щепкин попал только в начале двенадцатого, хотя полковник должен был прибыть в отделение еще к десяти. Он телефонировал капитану, принес извинения за задержку и пообещал сообщить, когда будет точно.

Полученное время капитан потратил с пользой — провел занятие со своими сотрудниками, хорошенько поработал на татами, потом еще полчаса потратил на силовые упражнения, а потом вместе с Белкиным и Гоглидзе спустился в тир.

Раз в неделю они специально устраивали стрельбу после тренинга в зале, чтобы было сбито дыхание, а в мышцах накопилась усталость. Точность боя, конечно, падала, но ведь и в жизни применять оружие зачастую приходится после нагрузки. Нужно уметь бить в цель, когда грудь ходит ходуном, а руки дрожат и мушка прыгает в целике.

Диана тоже приехала в тир, посмотрела, как мужчины дырявят бумажные мишени и сделанные по спецзаказу фигуры из папье-маше, которые можно было поднимать и передвигать с помощью системы тросов и жгутов.

Грохотали выстрелы, вылетали гильзы, падали пораженные мишени, скрипели тросы. Щепкин, Белкин и Гоглидзе рывками перемещались по тиру, то прячась за укрытиями, то приседая, то падая, то перебегая.

Сегодня капитан сделал упор на работу в ограниченном пространстве, где много препятствий и укрытий, малые расстояния и много посторонних предметов.

Работали попеременно из двух стволов. Контрразведчики всем другим системам предпочитали браунинг модели 1910 и кольт модели 1908 РН. Небольшие габариты, малый вес, патрон калибра девять миллиметров — то, что нужно для скрытого ношения и быстрой стрельбы.

Револьверы в силу их конструктивной особенности не использовали. Долго перезаряжать, да и размеры из-за барабана слишком большие.

Когда мужчины отстрелялись, на огневой рубеж вышла Диана и с ходу продырявила все мишени из своего браунинга. Стреляла она отменно, правда с места. Прыжки и перебежки оставила мужчинам, им вольно скакать, а даме пристало быть солидной и аккуратной.

Впрочем, когда дело доходило до акробатики, Диана могла дать фору любому из коллег. Сказывалась цирковая подготовка в детстве.

— Нормально, — подвел итог занятию Щепкин. — И скорость, и точность на уровне. Дай бог, не пригодится все это… Но я что-то не очень верю в мирный исход дела.

— Там видно будет, — отозвался Белкин, вытирая полотенцем пот со лба. — Не захотят япошки отдать документы по-хорошему, силой отберем.

Он осекся, виновато взглянул на командира. Тот не любил, когда японцев презрительно называли «япошками». Прожив немалую часть жизни в Японии, он с уважением относился и к народу, и к их обычаям. И знал, каким серьезным противником была империя Восходящего солнца. Недооценивать такого врага мог только дурак. А контрразведчики дураками быть не имели права.

— В душ! — скомандовал Щепкин, сделав вид, что не заметил оговорки поручика. — И ждите меня здесь. Я к полковнику, потом в город. Вы готовьтесь к поездке, учите легенду, вживайтесь. И собирайте багаж.

Он повернулся к Холодовой.

— Диана, умоляю — не тащи с собой весь гардероб.

— Слушаюсь, господин капитан, — съязвила та. — Только самое необходимое. Обещаю, это влезет в один вагон.

Гоглидзе прыснул, зажал рот ладонью. Щепкин покачал головой и пошел к выходу. Острый язычок Дианы мог свести с ума кого угодно.

Разгоряченный, полный энергии капитан приехал в отделение. Батюшин встретил его хмурым взглядом. Предложил сесть, сам занял стул напротив. Указал взглядом на лежащую под рукой папку.

— Данные по вагону дипломатов. Планировка, размещение, технические детали… вплоть до санузлов и душевой. Вагон типовой, но сделан по спецзаказу, одно купе усилено броневыми листами. И двери тоже бронированы. Запасной выход, система пожаротушения… ну, сам прочитаешь.

Он похлопал по папке, почему-то вздохнул.

— График движения поезда с указанием станций, где будут остановки. Вариант с длительной стоянкой одобряю, хотя в министерстве сперва отвергли идею с эпидемией. Самое удобное место — Вятка. Тамошний губернатор предупрежден, торжественное мероприятие организует.

— Он знает?..

— О вас? Нет. Но ему и полицмейстеру предложено оказывать всяческую помощь особой группе контрразведки, если вам нужен будет прямой выход на них.

— Спасибо, Владимир Петрович.

— Кхм… не за что. Теперь по вашему плану… кхм… — Батюшин откашлялся, опять вздохнул и посмотрел на Щепкина в упор. — Идея с маскировкой под съемочную группу. Василий Сергеевич, а не слишком ли, а? Оригинально, спору нет, но как-то…

— Громко?

— Да. И потом, маскировка больше предназначена для Владивостока. Так же вы вроде бы как хотите снимать свою фильму. А что она даст в поезде? Между тем операцию желательно провести в пути.

— Если выйдет. А если нет? Пусть японцы к нам привыкнут, перестанут обращать внимание. План с Вяткой и пожар в вагоне — это да, в пути. Но если оба провалятся, остается только Владивосток. Больше места для маневра.

Полковник встал, махнул рукой Щепкину, чтобы сидел, не вскакивал, обошел стол и сел рядом с капитаном. Заглянул в глаза и как-то неуверенно проговорил:

— Мне тут посоветовали… высказали идею… если вдруг оба плана не сработают, может быть, организовать нападение?

— В смысле? — не понял Щепкин.

— Где-нибудь за Уралом. За Читой. Нападение хунхузов. Налетят, постреляют, своротят рельсы, сожгут пару вагонов.

— А японцы?

— Сгинут вместе с документами. Зато в Токио не попадут точно.

— Сгинут?.. — задумчиво проговорил Щепкин. — Значит, валить всех. Без разбору. Но чтобы вышло достоверно, надо хотя бы еще два вагона поджечь и кого-то ранить или убить… Иначе в Японии не поверят. Поднимется такое… А кого еще убивать-то? Не простых же пассажиров! А, Владимир Петрович?

Батюшин сердито мотнул головой.

— Конечно, не пассажиров! Конечно! Соберем приговоренных к казни, переоденем, подсадим в вагоны. Пусть хоть перед смертью принесут пользу отчизне. Послужат ей… Три-четыре трупа убедят японцев, когда те потребуют проведения расследования. Да, мы потеряем документы, но это полбеды. А вот если они уплывут в Японию — большая беда!

Щепкин замолчал. Эта идея как-то не приходила ему в голову, слишком уж кровавой она была. Так контрразведка не работает. Откровенно грубо, прямолинейно. Да еще с жертвами! Громкое выйдет дело! Хотя и с высокими шансами на успех, тут полковник прав.

— Что скажете, господин капитан? — спросил полковник, внимательно глядя на Щепкина. — И никакой галиматьи с синема!

— Вариант с нападением сложен, — осторожно начал рассуждать Щепкин. — Слишком много шума, много посторонних глаз. Опять же надо собрать банду хунхузов. Будет подозрительно, если именно этот поезд, где едут японские дипломаты, подвергнется нападению. Думаю, посол Японии нашел способ передать информацию о документах в Токио. Значит, японцы вряд ли поверят в случайность и потребуют участия в расследовании. Они станут искать следы банды в Китае, Манчжурии, могут раскопать подоплеку игры. Как тогда поступит императорский двор? Разрыв отношений? Выход из договора, объявление нам войны? Трудно сказать.

Батюшин потер подбородок, встал, прошелся вдоль стола.

— В ваших словах есть резон. Действительно, японцы могут начать свое расследование. Или сделать вид, что поверили нам.

— Могут отомстить за гибель своих людей.

— Могут. — Батюшин повернулся к капитану. — И это поставит наши отношения на грань разрыва. В самый разгар войны!

Он вернулся в свое кресло, тяжело сел, скрестил руки перед собой.

— Что ж, доводы убедительные. Однако… считаю, надо продумать этот вариант, изменить его, дополнить.

— Простите, Владимир Петрович. Я сосредоточен на варианте с синема. Если начать разрабатывать и этот вариант, можем не успеть с подготовкой. Нельзя распыляться.

— Мне некому поручить разработку и подготовку второго варианта. Все люди заняты. Но вы правы, времени на проработку и подготовку нет. Что ж! — Батюшин развел руками. — Работайте по основному варианту. Операцию… назовем ее «Синема» — не возражаете? — одобряю и разрешаю. Средства вам выделят по надобности, помощь окажут. Привлекайте любых людей, можете оформлять их помощниками, если надо. Но помните, время поджимает.

— Я помню, господин полковник.

Батюшин встал, подошел к висевшей на стене карте, отодвинул занавески. Бросил взгляд на линию фронта.

— Обстановка тяжелая. Немцы и австрияки пока еще сильны. Хотя уже просят мира. А в России растет недовольство, все эти эсеры, анархисты, большевики митингуют, подбивают народ на бунт. Коррупция и мздоимство разъедают общество, не хватает… много чего не хватает.

Батюшин повернулся к Щепкину.

— Василий Сергеевич, я все это говорю к тому, что мы не можем допустить новой конфронтации. Япония должна оставаться союзником. И в этом свете ваша операция становится стратегически важной. Понимаете?

— Так точно, господин полковник!

— Без официоза, Василий Сергеевич. Мы не на плацу. Я знаю, что вы приложите все силы для выполнения задания. Просто напоминаю об ответственности… нашей ответственности перед страной и богом.

Бога Батюшин поминал крайне редко и только в действительно сложных ситуациях. Щепкин это оценил.

— Действуйте, Василий Сергеевич. И держите меня в курсе дела.

Он пожал руку капитана и кивком отпустил того.

Щепкин вышел из кабинета и быстрым шагом направился к выходу. На душе было тяжело. Вдвойне от того, что пришлось врать полковнику.

Предложенный Батюшиным вариант с нападением на поезд показался Василию самым удачным и надежным. Конечно, его надо было доработать, продумать детали, эпизоды подстраховки легенды, просчитать каждый этап, вплоть до следов на земле и наличия гильз на месте ложной засады. Но все же этот вариант практически стопроцентно гарантировал успех.

И не принял его Щепкин только по одной причине — слишком много жизней должно быть принесено в жертву. Пусть это жизни закоренелых преступников и недругов, но все же. И потом, никто не исключал случайные жертвы.

Брать столько крови на себя Щепкин не хотел. Пусть он не прав и интересы отчизны превыше всего, но пойти на такой шаг капитан не мог. Возможно, потом он будет осуждать себя за малодушие и колебания. Но сейчас он сказал «нет». Пусть и через силу.

Щепкин спустился вниз, сел в автомобиль и завел мотор. Взглянул на часы. Через тридцать минут Зинштейн должен ждать его в «Дононе». Разговор с ним тоже не сахар. Надо настроиться и до конца выдержать роль, чтобы новоявленный режиссер не дал заднего хода.

«Я так сам артистом стану. Одни роли — то послушного сотрудника, то мецената, то строгого начальника. Не запутаться бы…»

Капитан вырулил на улицу и прибавил скорость. Он хотел приехать на место раньше Зинштейна, чтобы иметь преимущество в положении. Мелочь, а иногда срабатывает. И это важно.