Глава 11

Именно Соне пришла в голову гениальная идея, как прорваться на пассажирский перрон через кордон во главе со строгим комендантом-кавказцем.

— Не зря мои младшие сестры называли тебя за ангельскую внешность херувимчиком с чертовыми глазами или падшим ангелом, — шутливо напомнила Стешнева Сергею. — С твоей внешностью ты запросто сойдешь за барышню!

На бледных щеках девушки появился легкий румянец. Она окинула приятеля придирчивым взглядом и, кажется, осталась довольна увиденным.

— Слава Богу, фигура у тебя осталась прежней.

После этого она схватила мужчину за руку и, ничего более не объясняя, потащила куда-то за собой.

— Быстрее, у нас мало времени!

Они остановились возле женской уборной. Соня попросила его подождать, а сама скрылась за дверью. Через пару секунд она выглянула и жестом позвала Сергея за собой. Сапогов смущенно оглянулся по сторонам, однако все же вошел в дамскую комнату. Они заперлись в одной из кабинок. Соня поставила свой небольшой походный чемоданчик на унитаз и извлекла из него второй комплект выходной формы сестры милосердия.

— Одевайся. Живо!

Сергей наконец смог оценить гениальный расчет приятельницы:

— Ты умница!

— Потом, потом! — отмахнулась она от преждевременных комплиментов. — Мы должны спешить, до отхода поезда осталось совсем немного времени.

Сапогов без труда влез в достаточно узкое платье, надел передник, а на голову повязал белоснежную косынку с вышитым красным крестиком на лбу.

Сонечка наряжала его очень умело, а чтобы Сергей не слишком смущался, посоветовала:

— Представь, что ты на костюмированном балу.

Она сама отнеслась к этой своей затее, как к забавной детской шалости, невинной шутке, игре.

Но в итоге придуманный Соней фокус сработал просто блестяще. Когда две барышни в форме сестер милосердия, минуя длинную очередь, направились к шлагбауму контрольно-пропускного пункта, никто не попытался их остановить. При виде девушек строгое усталое лицо коменданта расплылось в улыбке, и он принялся напропалую флиртовать с красавицей, чьи светло-голубые глаза его сразу покорили. Ее подружка — бледненькая и худенькая, казавшаяся прозрачной, явно недавняя институточка, пылкого восточного мужчину не слишком интересовала. Наговорив понравившейся красотке кучу комплиментов, комендант едва взглянул в документы «сестричек» и сразу пропустил их на перрон. Но перед этим сообщил:

— Можете не спешить. Поезд, на который вы идете, задерживается.

Затем, указывая взглядом на гитару за спиной понравившейся ему барышни, комендант многозначительно подмигнул ей:

— Мадемуазель, если позволите, я приду проводить вас.

Соня ответила за приятеля, поблагодарив галантного военного, и чуть ли не силой заставила Сергея сунуть пылкому южанину руку для поцелуя.

Когда КПП осталось за спиной, забывшая на время о своей болезни и даже порозовевшая лицом Соня весело ткнула свою «спутницу» локотком в бок.

— Поздравляю, подружка. Ты пользуешься бешеной популярностью у мужчин.

В это время Сергей изо всех сил старался изображать женственную походку, что было самой настоящей пыткой с его больными ногами в тесных женских башмачках, да еще и на каблучках. Но надо было терпеть, ибо он чувствовал спиной внимательный взгляд коменданта. Чертыхаясь, Сергей сердито ответил Соне:

— По-моему, этот абрек недавно спустился с гор, и ему хоть наряженную в платье козу покажи, он начнет объясняться ей в любви.

Некоторое время они шли вдоль пассажирского поезда, состоящего из вагонов 1–4-го классов. В состав были включены даже двухцветные вагоны «микс», одна половинка которых была выкрашена в синий цвет и предназначалась для пассажиров дорогого первого класса, а другая — в зеленый или желтый — для менее богатой и привередливой публики, вполне довольствующейся 2-м или 3-м классом. Правда, на войне все вагоны обычно перекрашивали в зеленый цвет, но эти, видимо, еще не успели подровнять под общий безликий стандарт.

Война вообще многое изменила, в том числе и на «чугунке». Пассажирские поезда стали большой редкостью, и ходили они не по расписанию, а по особым графикам, которые составляли военную тайну, покидая перрон без предупреждающего сигнала станционного колокола.

Вскоре молодые люди подошли к отливающему зеркальным блеском салон-вагону красивого темно-синего цвета. Вагон источал аромат изысканной кухни и был длинный и тяжелый. Он был прицеплен в самый хвост состава. Это было сделано намеренно, чтобы его высокопоставленные пассажиры имели возможность обозревать местность из большого торцевого окна. Кроме того, дым из паровозной трубы достигал последнего вагона заметно поредевшим. И в конце состава не так сильно болтало, как вблизи локомотива.

Очень долго этот вагон служил квартирой и передвижным кабинетом энергичному командующему Юго-Западным фронтом. Вагон постоянно находился в движении: Брусилов работал, жил, спал и ел в нем. Неутомимый и горячий, генерал не любил где-то подолгу задерживаться, с одного места он переносился в другое, чтобы лично все проконтролировать, выслушать просьбы людей и зарядить их своим энтузиазмом. Из этого вагона Брусилов диктовал машинистке телеграммы, в нем он собирал совещания, прямо рядом с ним часто награждал отличившихся солдат и офицеров. Не раз вагон попадал под обстрел, не раз разорванные снарядами рельсы и разбитые семафоры преграждали ему путь, но тотчас же из соседних вагонов выскакивали военные железнодорожники — быстро все приводили в порядок, и мобильный штаб катился дальше.

Однако, даже сделанные из клепаных стальных листов, вагоны устают от такой жизни. Однажды вагон заболел, как болеют переутомившиеся на работе люди. Его загнали в депо для починки, а его пассажир пересел в новый вагон.

Правда, вскоре вагон отремонтировали. И он стал даже лучше прежнего: в нем сменили внутреннюю обивку, перетянули кожаные диваны и кресла, переменили гардины и занавески, навели блеск на все медные части, растянули новые ковры и ковровые дорожки. В зале для совещаний даже появился рояль, ибо окончивший пажеский корпус Брусилов любил хорошую музыку и иногда сам садился за рояль.

Одним словом, после ремонта спецвагон преобразился, став краше и удобней прежнего. Снаружи он ласкал взгляд новенькой полировкой, а внутри напоминал апартаменты богатого отеля с тропическими растениями в кадках и дорогой мебелью. Однако к этому времени прежний владелец успел привыкнуть к своему новому дому на колесах.

Отремонтированный вагон в качестве резервного загнали на запасные пути. Генерал вспомнил о нем, когда познакомился со знаменитой на всю Россию певицей. Брусилов предоставил свой запасной салон-вагон в ее полное распоряжение. На нем примадонна совершила несколько агитационных туров по частям фронта. И везде ее принимали восторженно. Князева была одновременно популярна и в среде чопорных офицеров-аристократов, и в солдатских землянках. В народе говорили, что она поднялась из самых низов, добившись всего талантом и удивительным трудолюбием. В газетах много раз описывали историю, которая поставила Князеву в один ряд героев войны вместе с пилотом штабс-капитаном Нестеровым, совершившим первый в мировой истории воздушный таран неприятельского самолета, телефонистом Алексеем Манухой, так же как и Нестеров, пожертвовавшим собственной жизнью во имя Родины, рядовым Василием Рябовым и героиней сестрой милосердия Риммой Ивановой, которая, увидев во время боя, что рота осталась без офицера, сумела поднять солдат в атаку… и первой ворвалась во вражескую траншею, где, будучи тяжело раненной, погибла славной смертью храбрых…

Подвиг, совершенный Князевой стал не менее знаменит. А случилось с ней вот что… В начале войны знаменитая певица на собственные средства сформировала госпиталь и выехала с ним на фронт. При разгроме 2-й русской армии генерала Самсонова в Восточной Пруссии госпиталь попал в окружение. Вместе с другими разбитыми частями немцы загнали его в болота. Однако именно благодаря мужеству и удивительному самообладанию Князевой, медицинскому обозу удалось в последний момент вырваться из мешка. Однако через некоторое время на их пути появился разъезд немецких улан. Их командир объявил военнопленными несколько раненых офицеров и главного врача госпиталя. Тогда Князева отважно вступилась за товарищей и даже дала пощечину, как писали в газетах, «рыжему и шершавому германскому лейтенанту». Этот мужественный поступок дорого ей обошелся. Хотя Князева считалась сестрой милосердия (и носила соответствующую форму), то есть не являлась военнослужащей и находилась под защитой Красного Креста, немцы обвинили ее в участии в боевых действиях наравне с фельдшерами и санитарами госпиталя, которые выносили раненых с поля боя и перевязывали их (они-то как раз считались военнослужащими), и на этом основании объявили военнопленной. Князева попала в лагерь для пленных офицеров, расположенный в районе Кёнигсберга. Но через месяц сумела сбежать из-под стражи.

Остальное газетчики записали со слов самой героини. «Затерянная в чужой стране, я много дней и недель пробиралась к своим. Шла только по ночам, а в светлое время суток пряталась в лесу. Надежда сменялась полным отчаянием. Идти можно было только по дорогам, ибо все поля были изрыты широкими канавами и огорожены каменными оградами и колючей проволочной изгородью. Несколько раз я чудом оставалась не замеченной местными жителями, которые, конечно, сразу бы сообщили о подозрительной оборванке в полицию или военным властям. В случае поимки меня ожидало суровое наказание. По немецким законам беглых преступников полагается сечь до полусмерти. Блуждая в незнакомой местности, иногда я теряла надежду, полагая, что двигаюсь по кругу…»

Храбрая женщина так ослабла, что, скорее всего, умерла бы в ночном лесу, но повезло: ей повстречался крестьянин-литовец. У находящейся на краю гибели беглянки не было иного выхода, кроме как откровенно рассказать этому человеку о своем побеге из плена и попросить его о помощи. К счастью, литовец оказался добрым человеком. Он пригласил беглянку в свой дом, где накормил ее и приютил на ночь, чтобы измученная, несчастная русская смогла выспаться на нормальной кровати. Но ночью в деревню вошла крупная немецкая кавалерийская часть. В доме литовца остановились на постой 15 солдат. Перепуганный хозяин едва успел спрятать гостью внутри большого дубового гардероба за одеждой. Возможно, он и выдал бы ее врагам, если бы не боялся расстрела за укрывательство беглой пленной.

Утренняя заря принесла с собой тяжелый густой туман. Разместившиеся в доме немцы спали беспробудным сном. Казалось, смилостивившаяся судьба специально опустила на деревню непроницаемое покрывало, чтобы позволить отважной героине вырваться из ловушки. Но даже в тумане добраться незамеченным до околицы было невозможно — деревня просто кишела солдатами. Вдоль главных и боковых улиц, а также на окраинах стояли лошади, оседланные, покрытые пылью; они ели сено из повешенных на их шеи мешков. При них постоянно находились несколько конюхов. Повсюду маячили часовые. И все новые эскадроны продолжали входить в село, а следом за ними втягивались длинные обозы. Выбраться из села можно было только после того, как вся эта армада кавалерии и повозок проследует дальше.

Страдание, которое пришлось пережить Князевой во время заточения в душном тесном шкафу, выдержал бы далеко не всякий мужчина. В день она получала кружку воды или молока, пару вареных картофелин, иногда яйцо.

Всего несколько раз за это время хозяин дома смог вывести затворницу в сад, чтобы она могла вдохнуть свежего воздуха и размять затекшее от многочасового пребывания в неподвижной позе тело. В это трудно было поверить, но, по ее утверждению, Князева провела в шкафу 17 дней, прежде чем ей удалось вырваться из проклятой деревни!

Но и на этом ее мучения не закончились. Беглянка сумела добраться до линии фронта, но к этому времени маневренная война закончились и противоборствующие армии основательно зарылись в землю. С наступлением сумерек Князева подобралась к германским позициям. Ей повезло наткнуться на старую русскую траншею, которую немцы по какой-то причине не включили в свою линию обороны. Она была похожа на вырытый под братскую могилу ров, на дне которого стояла зеленоватая вода.

Крадучись, согнувшись в три погибели, Князева незамеченной добралась по траншее почти до границы ничейной земли. Теперь ей предстояло преодолеть самые опасные сто саженей, которые стоили многих десятков пройденных ею верст.

Вытягиваясь во всю длину своего тела, то и дело замирая, чтобы не привлечь к себе внимания часовых, Князева упорно ползла вперед, меряя проделанный путь количеством подтягиваний. «Я никогда не училась военному делу, но инстинктивно поняла, что надо цепляться руками за землю перед собой, и подтягивать себя вперед с помощью рук и коленей, — рассказывала позднее в интервью Князева. — Правда, это было чудовищно трудно, порой просто невыносимо делать. Но если бы я прекратила борьбу, то погибла. И я боролась! Стиснув зубы, я цеплялась за землю немеющими пальцами и перетаскивала себя на несколько вершков вперед сквозь адскую боль в сведенных судорогой мышцах и разбитых коленях. Я не думала тогда о том, как доберусь до своих и что буду испытывать при этом. Пределом моих мечтаний было подтянуть себя по пахнущей смертью жиже вперед еще хотя бы 30 раз, затем еще 50 и еще 70… Я даже не заметила, как оказалась возле колючих проволочных заграждений».

Женщине быстро удалось отыскать в них небольшой проход, проделанный снарядами. Она собралась уже было устремиться туда, но внезапно впереди показались чьи-то приближающиеся тени, послышалась приглушенная немецкая речь. Это были вражеские солдаты, возвращающиеся из рейда в русские окопы. Словно тяжелый мешок они тащили с собой связанного по рукам и ногам пленного. Князева сползла в глубокую воронку и стала ждать. Она слышала, как немцы шептались между собой охрипшими голосами. Иногда она осторожно выглядывала, чтобы убедиться, что враги проползут мимо. Однако один немец вдруг направился прямо к ней. Женщина была в ужасе! Солдат приблизился к ней на расстояние почти пяти метров.

Вдруг, как из-под земли, появились русские солдаты. Видимо, их отправили вдогонку за немецкими разведчиками. Завязалась рукопашная. Князева лежала и ждала ее окончания, всею душой желая победы своим. Она слышала немецкую ругань, перемешанную с русским матом, слышала, как под ударами прикладов и саперных лопаток ломались человеческие кости, слышала сдавленные всхлипывания тех, кого душили и топили в грязи…

В короткой ожесточенной схватке победили русские, но неприятельские позиции находились слишком близко. И там тоже следили за происходящим на ничейной земле побоищем и напряженно ожидали, чем кончится дело. Как только в немецких окопах поняли, что их разведчики уничтожены, они немедленно открыли ураганный огонь возмездия.

Яркие, ослепляющие лучи прожекторов прорезали темноту. Как только они выхватывали из мрака человеческое тело, его тут же начинали рвать пулеметные очереди, нашпиговывать пули снайперов. Несколько раз обшаривавшие с немецкой методичностью каждый метр ничейной земли лучи проскальзывали по телу Князевой, и она ждала, что вот сейчас получит гроздь раскаленных свинцовых ножей, но лучи уходили прочь, и спасительная мгла вновь обволакивала ее защитным коконом. Несомненно, ей спасло жизнь то обстоятельство, что, не умея правильно ползать по-пластунски, она так перемазала в грязи лицо и руки, что мало выделялась на фоне черной земли. В противном случае ее наверняка заметили бы немцы, управлявшие прожектором и наводившие пулеметы…

Два часа спустя, уже в русских окопах, офицер, направляя ей в лицо фонарик, строго спрашивал ее по-немецки, принимая за неприятельского солдата-мужчину:

— Кто вы такой? Назовите свое имя, звание и номер части.

А она, снова чувствуя на себе поток яркого света, инстинктивно замирала и сжималась внутри, не в силах выдавить из себя ни слова.

Потом, когда все выяснилось, этот же офицер сказал Князевой, что много видел храбрецов, но никак не ожидал, что женщина способна на такое.

Когда миллионы людей в России узнали об этой истории, многие не могли понять, как изнеженная прима сцены, привыкшая не просто к комфорту, а к роскоши, смогла стойко перенести такие испытания. Многие пытались представить себе мысли, которые роились в голове этой стальной женщины, когда, скрываясь в шкафу, она слышала поблизости болтовню врагов, временами едва не теряя сознания от недостатка воздуха, ползла в ночи по простреливаемой полоске земли.

Неудивительно, что крупнейшее киноателье России — фирма Александра Ханжонкова загорелась идеей снимать фильм по мотивам этой впечатляющей истории.

Николай II пригласил Князеву в свою ставку и наградил ее солдатским георгиевским крестом. Несмотря на то, что такая награда была установлена для нижних чинов, в исключительных случаях ею награждали даже генералов, и ценилась она не меньше, чем офицерские ордена. Царь также пожаловал героине памятный подарок в виде золотых карманных часов с изображением Государственного герба на внешней стороне крышки и дарственной надписью на ее внутренний стороне. После этого Князева гостила в Петербургской резиденции монаршей четы.

Публика с нетерпением ожидала выступлений своей любимицы, которую и раньше-то боготворила, а теперь вознесла на невероятные высоты почитания. Но после страшного нервного напряжения, которое Князева пережила, она оказалась не в состоянии петь. Правда, осмотревшие ее врачи через газеты успокоили преданных поклонников: никакой серьезной патологии в здоровье артистки ими не выявлено, и голос обязательно вернется к ней после того, как она подлечит расшатанные нервы.

Впрочем, сотни тысяч людей на фронтах и в тылу мечтали хотя бы увидеть легендарную героиню, чье имя было у всех на устах; послушать если не пение, то хотя бы ее рассказ о себе. Поэтому, вернувшись в столицу для встречи с императорской четой, Князева сразу после ее окончания уехала обратно на фронт — в пропагандистское турне. Она так спешила на поезд, что даже не заехала домой, не встретилась со своими родными и друзьями. Только послала всем записки с извинениями. И никто на нее за это не обиделся. Родные и друзья понимали, что теперь Князева принадлежит всей России.

* * *

Князева занимала самое большое и комфортабельное «генеральское» купе. Его площадь составляла девять квадратных метров. Здесь имелось два раскладывающихся дивана. Днем на них могла с комфортом расположиться большая компания, ночью же диваны легко трансформировались в кровати. Для привилегированного пассажира был предусмотрен отдельный санузел с умывальником, унитазом и ванной.

Купе имело два выхода — в коридор и в просторный салон, который одновременно мог служить залом для деловых совещаний и аристократической гостиной…