Глава 22

В Париже Вильмонт прежде всего должен был представиться заведующему заграничной агентурой Департамента полиции Петру Рычковскому. Этот деятель имел широкие связи среди русской политической эмиграции во Франции. С ним также активно сотрудничала французская служба безопасности «Сюрте». Префект парижской полиции Люпен был личным другом Рычковского. Поддержка самого искусного из резидентов охранки, работающих во всех десяти столицах Европы, должна была гарантировать, что прибывшего под чужой легендой во Францию жандармского капитана не возьмет в оборот французская контрразведка. Если же Вильмонту будет грозить разоблачение со стороны революционеров, Рычковский конечно же своевременно узнает об этом из верных источников и сможет обеспечить прикрытие коллеге. Так предполагалось, но вышло все совсем иначе…

Они должны были встретиться в бистро неподалеку от площади Бастилии. Запрятанный в самом низу узкого переулка, скромный трактир был идеальным местом для конспиративного свидания. Однако Анри напрасно прождал резидента. Рычковский так и не появился. Это немного встревожило Вильмонта. В самое ближайшее время ему предстояло свидание с представителем террористической организации, которому Анри должен передать деньги. Что последует за этим, Вильмонт не знал и очень рассчитывал на содействие хорошо осведомленного Рычковского. Но с другой стороны, Анри было не привыкать полагаться только на себя.

Не дождавшись резидента, Вильмонт вернулся в гостиницу и проспал три часа. Проснувшись, вышел на балкон полюбоваться вечерним Парижем. Улица была залита мягким светом газовых фонарей. Брусчатка мостовой была мокрой, похоже, пока он спал, прошел дождь. Дышалось легко. Перед ним лежал романтичный Париж – город истинной свободы и любви. На углу целовалась влюбленная парочка. Проходящие мимо гостиницы два веселых солдата в синих мундирах и красных штанах, как со старым знакомым, поздоровались с вышедшим на улицу хозяином отеля, а тот вынес бутылку вина с рюмками, чтобы угостить служивых. Похоже, что люди здесь общались, любили, смеялись по велению души, без оглядки на мундир и толщину кошелька собеседника.

Где-то недалеко пробили башенные часы, отсчитав четыре удара. Их бой протяжно плыл и вибрировал в мокром воздухе. За спиной Вильмонта в дверь номера постучали. Гостиничный слуга принес письмо. Оно было от Рычковского. Резидент извинялся за то, что не смог прийти на встречу, и любезно приглашал питерского коллегу к себе на квартиру. Встреча должна была состояться через два часа. Ехать предстояло в Латинский квартал. Анри решил выйти заранее, чтобы успеть поужинать в каком-нибудь бистро, а потом уже взять фиакр.

Мужчина оделся и вышел на улицу. Лопались в жаровне уличного торговца жареные каштаны, распространяя аппетитный аромат. Вильмонту он напомнил о детстве, когда в родительском имении он с деревенскими мальчишками пек картошку в костре. Мимо проголодавшегося Вильмонта простучал по мостовой фургон с очень натурально нарисованным на борту, огромным, румяным багетом. Запахло горячим, свежевыпеченным хлебом. На углу улицы гостеприимно горели окна бистро. Анри направился туда.

– Не угостит ли мсье старика рюмочкой абсента? – донеслось до Вильмонта. Голос показался ему знакомым. Анри оглянулся и узнал в опустившемся типе своего командира Арнольда Михайловича Эристова. Тот выглядел заправским уличным попрошайкой. Натурально опухшее лицо бледно-серого цвета, многодневная щетина на дряблых щеках, красные веки и мутный взгляд, севший голос – можно было подумать, что шеф и впрямь находился в длительном запое и как минимум неделю ночевал под мостом с местными бездомными клошарами. В наглой позе, весь изворачиваясь, попрошайка протягивал к прохожему руку в рваной перчатке, из которой торчали грязные пальцы с обгрызенными ногтями.

– Неужели у мсье не найдется десяти су на помощь ближнему?! – громко, с издевательской гримасой на заросшем щетиной лице поинтересовался уличный шантажист.

Лицо молодого мужчины само собой расплылось в счастливой улыбке. Он обрадовался внезапному появлению командира в этом чужом для него городе, как потерявшийся мальчишка при виде отца, и совсем не стыдился своей простодушной реакции.

«Забулдыга» зыркнул по сторонам цепким взглядом из-под насупленных бровей и вполголоса проворчал:

– Если мсье будет продолжать таращиться на меня влюбленными очами, кое-кто может решить, что мы с вами знакомы. А ведь это не так?

Спохватившись, Анри состроил недовольную мину. Запустив руку в карман, он словно искал монетку, чтобы отделаться от навязчивого попрошайки.

Эристов быстро зашептал:

– Не ходите на встречу с Рычковским. Он задумал провокацию с вашим участием. Вы должны срочно сменить гостиницу. Встретимся завтра в два. Запоминайте адрес…

Анри дал «нищему» монетку, и тот исчез за гремящей дверью, на которой была изображена бутылка и рюмка. А Вильмонт направился вниз по улице. Он шел не оглядываясь. Однако если бы за ним был «хвост», опытный контрразведчик наверняка бы почувствовал слежку, ибо стал теперь вдвое бдительней.

Удалившись от места встречи с Эристовым на приличное расстояние, Анри наткнулся на парапет Сены. Поблизости находился стихийный книжный рынок. Анри стал обходить лотки букинистов, разглядывать книги, разложенные тут же на тротуаре – на старых газетах и чемоданах, но мысли его были заняты совсем другим. Спустя два часа Вильмонт вернулся с прогулки, сразу расплатился с хозяином гостиницы и попросил его вызвать фиакр.

Верный своим привычкам, Эристов назначил встречу в квартале красных фонарей, примыкающем к площади Пигаль. Этот район пользовался репутацией пристанища разврата. Среди проституток, клошаров, сутенеров, наркоманов и пьяниц полицейские шпики обычно выдавали себя нервозностью.

При входе в кафе вертлявый юноша с обилием косметики на лице продавал порнографические открытки. Анри толкнул дверь. От порога ступеньки уходили вниз. Оттуда, словно из преисподней, доносился женский смех, развязные крики. Вильмонт остановился и исподволь оглядел улицу. От противоположной стены тут же отделилась фигура. Какой-то парень в красной кепке поспешил наискосок через улицу к новому посетителю. Он решил, что хорошо одетый мужчина ищет необычных удовольствий. И старательно вихлял бедрами на ходу, привлекая к себе внимание. Призывно облизывая губы и играя накрашенными глазами, смазливый парень стал предлагать себя на ночь.

Анри сердито буркнул в ответ, что не ищет ничего такого, и стал спускаться в «преисподнюю», но прилипчивый тип не отставал:

– Если мсье желает, он может встретиться с мальчиками. Тут неподалеку имеется уютная меблированная квартирка.

Вильмонта передернуло, когда он ощутил прикосновение мерзкого сутенера. И он не сдержался. Резко развернувшись, Анри грубо отшвырнул от себя прилипалу, да так, что парень пробкой вылетел обратно на улицу и упал. Однако он и не думал возмущаться. Просто встал, отряхнулся и направился к своей исходной наблюдательной позиции. Видимо, привык.

Войдя в небольшую залу, Анри сразу увидел Эристова. Тот сидел с газетой перед чашкой выпитого кофе. На этот раз он был одет с небрежной элегантностью истинного парижанина. Рядом с ним за соседним столиком жирный латиноамериканец с вьющимися смолянисто-черными волосами, громко пыхтя, ощупывал прелести сидящей у него на коленях проститутки.

За другим столиком работал молодой художник. Кусочек угля в его трепетной руке стремительно летал по большому листу плотной бумаги. Служившая художнику моделью безгрудая костлявая девушка сидела напротив него совершенно нагишом, только в золоченых туфлях и огромной широкополой шляпе, которая закрывала ей лицо. Однако никого не смущал ее вид. Мимо как ни в чем не бывало сновали официанты, другие мужчины равнодушными глазами проскальзывали по голой красотке.

Анри повесил шляпу на напольную вешалку и направился к Эристову. Пол под его ногами, как в цирке, был усыпан опилками. Анри сел напротив командира.

– Вы опоздали почти на семь минут, – откладывая газету в сторону, щелкнул крышкой «брегета» Арнольд Михайлович и с интересом взглянул на своего сотрудника. – Раньше вы себе такого не позволяли.

– Что поделаешь, Париж! – многозначительно пояснил Вильмонт. – Местный воздух и дисциплина – вещи несовместимые.

На самом деле по дороге сюда он решил, подобно зайцу, запутывающему следы, сделать несколько дополнительных обманных петель по окрестным переулкам, чтобы наверняка убедиться в отсутствии «хвоста».

Обстановка в заведении была самая спартанская: несколько столиков, венские стулья, барная стойка, напольные вешалки – вот собственно и все. Зато любой человек здесь был как на ладони. Сунься сюда представитель породы ищеек, местные завсегдатаи быстренько поняли бы, кто он таков есть, и скорей всего попортили бы полицейскому шкуру.

Однако на нового посетителя почти никто не обратил внимания. Только меланхолично натирающий бокалы хозяин кафе из-за барной стойки оценивающе осмотрел Вильмонта. За его спиной находилась меловая доска со списком блюд, которая заменяла здесь меню. На расстоянии вытянутой руки хозяин имел кассовый аппарат, устройство для разлива пива и батарею разнокалиберных бутылок разной выпивки.

Хозяин подозвал одного из своих официантов, и вот уже человек в белом долгополом переднике, одетом поверх черных брюк и черного жилета с галстуком-бабочкой, устремился к Вильмонту, ловко лавируя между тесно стоящими столиками. Анри заказал у него тоже черный кофе и пирожное.

Из-за того что захмелевшие люди за соседними столиками разговаривали очень громко, а также из-за недавно перенесенной контузии, Анри приходилось напрягать слух, чтобы услышать Эристова:

– Я получил достоверные сведения о намерении этого авантюриста Рычковского совершить самую грандиозную и самую подлую аферу в своей карьере, – начал Арнольд Михайлович. – Но я не зря долгие годы скрупулезно подбирал агентуру. Верный человек предупредил меня.

Чтобы их не подслушали, Эристов говорил на тюркском, который Вильмонт также освоил за время службы в разведке. Арнольд Михайлович стал рассказывать, что, оказывается, охранка вовремя получила информацию о готовящемся налете на банковскую карету, однако не помешала грабителям. Зато были переписаны номера серий банкнот.

– Уж не знаю, чья это была изначально идея – с помощью иностранной полиции задержать главарей террористов, когда они начнут менять меченые деньги, – самого Рычковского или начальника Петербургской охранки генерала Мясоедова. Но в итоге эти господа решили, что неплохо было бы еще придумать грандиозный заговор с участием изменников из собственного департамента. Во всяком случае, Рычковский с ноября информирует панически боящегося покушений государя о выявленной им среди офицеров тайной полиции крайне опасной группы заговорщиков. На роль же предводителей заговора они с Мясоедовым назначили вас и меня.

Эристов откинулся на спинку стула, наблюдая за реакцией подчиненного. В это время гарсон принес на круглом подносе заказ.

– Кажется, вы не особенно ладите с генералом Мясоедовым? – поинтересовался Эристов.

– Да, он считает меня наглецом и выскочкой, – не без гордости признался Вильмонт.

Эристов усмехнулся и иронично пожурил подчиненного:

– Вот вам не ладить с начальством! Подлизали бы ему седалище в мое отсутствие, глядишь, господин генерал и помиловал бы.

– Вряд ли, – в том же ироничном стиле не согласился Вильмонт. – У меня сложилось впечатление, что он враждует прежде всего с вами, Арнольд Михайлович. Так что нам – вашим людям – на пощаду рассчитывать не приходится. Любопытно только знать, какую они мне уготовили судьбу.

Эристов охотно ответил:

– По моим сведениям, Рычковский хотел заманить вас в ловушку. Вас должны были убить на квартире видного деятеля революционной эмиграции, который недавно заявил одному французскому газетчику, что главной целью каждого серьезного революционера является не пустая болтовня на партийных сборищах и даже не пропагандистская работа в России, а убийство царя. Интервью этого господина наделало здесь много шума, ибо он максимально откровенно заявил, что все иные методы борьбы малоэффективны. Мол, только когда будет убит Александр III, в России произойдет могучее выступление народа. Царизм рухнет сам собой, помещичья земля перейдет крестьянам, и на обломках самодержавия возникнет государство свободы, равенства и братства. Он также заявил, что ищет деньги на снаряжение своей личной боевой дружины, которая будет укомплектована не фанатиками-дилетантами, а специально нанятыми им, опытными ветеранами Французского иностранного легиона, которые получат самое современное вооружение. И как только деньги будут, он готов хоть завтра выступить со своим отрядом в Петербург – убивать тирана. Государь уже получил от своего любимца Рычковского экземпляр газеты с этим интервью. А теперь представьте, какой могла бы быть реакция императора, если б он узнал, что его парижский фаворит совместно с руководством петербургской охранки спас его от нового покушения и помог вскрыть заговор. Да еще где! В святая святых! В элитном подразделении политической контрразведки, в «Летучем жандармском отряде», в задачу которого как раз входит охрана монаршей семьи. Как тут не вспомнить несчастных императоров прошлого столетия, которых свергали собственные гвардейцы из дворцовой охраны! Не зря же кто-то недавно запустил слух, что охранка давно бы уже переловила жалкую кучку террористов, если бы действительно этого хотела…

– А этот Рычковский деятель с размахом, – согласился Вильмонт. – Я бы и сам поверил в измену при таких уликах.

Эристов тоже, как профессионал, не мог не отдать должное криминальному мастерству парижского резидента:

– Он король провокаций! Умен, изворотлив и начисто лишен совести. Я видел некоторые его доклады в Петербург. Обладая весьма бойким пером журналиста и воображением талантливого драматурга, он очень красочно описывал проведенные им операции. И теперь, судя по моим данным, он все задумал просто гениально. Официально вы и этот революционный Мюнхгаузен, который должен был заплатить головой за свою болтовню с газетчиками, должны были быть убиты при попытке оказать вооруженное сопротивление полицейским. Префект парижской полиции созовет журналистов и покажет им ваши трупы, а также тела погибших вместе с вами, нескольких активных боевиков, сбежавших из России после громких покушений. Их трупы туда подбросят специально. На сленге контрразведки подобные мертвецы с нужной биографией именуются «консервами».

Глава полиции объявит, что его людям совместно с местным бюро русской политической полиции удалось ликвидировать крайне опасных нигилистов, которые готовили покушение на русского императора. И это, мол, случилось именно теперь, перед самым подписанием между двумя странами исторического договора! Решающим же доказательством существования заговора станут два чемодана с похищенными из банка деньгами. Вы ведь должны были явиться туда с деньгами?

– Нет, Рычковский не просил меня об этом,

– Не суть важно, – пожал плечами Эристов. – Рычковскому известно было, в какой гостинице вы остановились по приезде в Париж. Его людям, имеющим жетоны полицейских, ничего не стоило забрать ваши чемоданы из номера и доставить их на место операции… А дальше полиции останется лишь проследить кровавый след денег. Все задумано на уровне гениальной шахматной партии. Недаром финансовые тузы из Союза промышленников Франции, заинтересованные в поиске новых рынков сбыта для французских товаров и новых сферах для приложения капиталов, выбрали Рычковского своим агентом влияния на нашего императора и сделали его миллионером.

У него есть только одна большая слабость – он без ума от крохотных парижанок и по информации моих агентов тратит на любовниц огромные деньги, поэтому постоянно нуждается в средствах.

– Что же мне теперь делать? – спросил Вильмонт.

– Продолжать операцию. Вскоре на вас должен выйти руководитель военно-технического комитета революционной партии, который заберет у вас деньги. И раз революционерам нужен был военный инженер, то надеюсь, что они посвятят вас в свои планы.

На прощание Эристов пообещал, что постарается в ближайшие часы выяснить у своего агента дальнейшие намерения террористов и тогда вновь назначит Вильмонту встречу.