15

Урсула стояла в галерее Графтон перед картиной Гогена «Пробуждение духа мертвых», делая вид, что поглощена последней лондонской сенсацией — выставкой постимпрессионистов. Она пришла сюда, чтобы собраться с мыслями, но растущее беспокойство по поводу суда над Уинифред, который должен был начаться третьего января, не покидало ее. Кроме того, близилось Рождество, и мысль о том, что ей предстоит провести праздник с Джерардом и Элизабет Андерсонами, была просто невыносима. Урсула отчаянно искала утешения, погрузившись в живопись и литературу.

Она помедлила перед картиной, зачарованная ее содержанием. Девушка стояла в розовой воде, прикрываясь куском ткани. Урсула сомневалась, что героиня делает это в порыве стыдливости. Позади красавицы, из-под навеса, выглядывал сидящий мужчина. Название картины — «Слова дьявола» — показалось Урсуле зловещим.

Она заставила себя отвести взгляд и тут же заметила детектива в штатском, которого приставил к ней Гаррисон. Полисмен стоял перед входом в галерею и, очевидно скучая, тушил ногой окурок.

Урсула вздохнула и отправилась дальше, любуясь полотнами. Справа, несомненно, висела работа Ван Гога, судя по ярким цветам и смелым мазкам. Урсула склонилась, чтобы прочесть название («Вороны на пшеничном поле»), а потом отступила на пару шагов, чтобы полюбоваться картиной. В этот момент она заметила высокую худощавую фигуру. Лорд Розем стоял перед работой Гогена. Было ясно, что он не заметил ее. Урсула поколебалась, не зная, стоит ли подходить. Проходивший мимо мужчина буркнул, обращаясь к своему спутнику: «Что за дичь!» — и вывел лорда Розема из задумчивости. Он обернулся, и они встретились глазами.

— Не ожидала увидеть вас здесь, — сказала Урсула, когда он подошел.

Лорд Розем приподнял бровь.

— Возможно, вы знаете меня не так хорошо, как вам кажется.

Урсула не ответила — она еще не поняла, дерзит он ей или нет.

— Я часто прихожу сюда, — продолжал лорд Розем, — когда нужно обдумать серьезную проблему. Я нахожу, что искусство помогает отвлечься… и тогда решение приходит само собой.

Урсула разгладила рукав темно-зеленого жакета и сделала вид, что критически рассматривает картину. Искренность собеседника поразила ее. Его любовь к современному искусству одновременно удивляла и располагала.

— Ваш сегодняшний визит означает, что у вас серьезная проблема? — отважилась она.

— Возможно.

— Это касается Фредди? — тревожно спросила Урсула.

Он жестом предложил Урсуле следовать за ним и направился к выходу.

— Я как раз собирался к вам, чтобы поговорить об этом, — заговорил лорд Розем вполголоса. — Но эту тему не стоит обсуждать на публике. Позвольте мне отвезти вас домой. Там мы сможем побеседовать.

Он распахнул перед ней дверь, и они вышли на Графтон-стрит. Декабрь стоял морозный; Урсула застегнула жакет. Ее полосатая черно-зеленая юбка затрепетала от внезапного порыва ветра, и девушка поспешно подхватила подол одной рукой. Другой она придержала черную шелковую шляпку, чтобы ее не сдуло.

— Джеймс ждет неподалеку, — сказал лорд Розем, и его автомобиль тут же подъехал к тротуару. Он обернулся к полисмену в штатском: — Я обо всем позабочусь.

— Как угодно, милорд, — ответил тот, прикасаясь к шляпе. Урсула вежливо кивнула, хотя вынужденная необходимость искать защиты у этих людей выводила ее из себя.

Сев рядом с Урсулой на заднее сиденье, лорд Розем подал знак Джеймсу; мотор взревел, и автомобиль тронулся по направлению к Бонд-стрит.

— Так в чем дело?

— Я бы предпочел подождать до дома, но, судя по вашему лицу, вы не согласны. — Лорд Розем побарабанил пальцами по кожаному сиденью рядом с собой. — Мы с Пембертоном недавно виделись с мисс Стэнфорд-Джонс; она собирается настаивать на том, что ее нельзя признать виновной по причине наличия у нее психического заболевания.

Урсула с удивлением взглянула на лорда Розема.

— Это значит, — продолжал он, — что ее отправят в Бродмур на освидетельствование.

— Но… — начала Урсула.

— Поверьте, — резко перебил ее лорд Розем, — мы с Пембертоном были точно так же удивлены ее решением.

Урсула безучастно смотрела в окно; тем временем они миновали Грин-парк и свернули на Гросвенор-плейс.

— Впрочем, по целому ряду причин это наилучший вариант, как вы и сами понимаете. Вам не приходило в голову, какой ущерб будет нанесен вашему доброму имени и репутации (я молчу о том, какой ущерб уже нанесен), если вы появитесь в суде и станете свидетельствовать в пользу мисс Стэнфорд-Джонс?

Урсула обернулась к собеседнику:

— Я не уверена, что понимаю вас…

— Подумайте, — повторил он, — каково вам будет, когда вас подвергнут перекрестному допросу по поводу ваших отношений с мисс Стэнфорд-Джонс. Когда будут расспрашивать о том, на каком основании она позвонила вам в пять часов утра и попросила помощи. Когда речь зайдет о том, что вы регулярно посещали собрания Женского социально-политического союза, члены которого известны своим скандальным поведением и склонностью к беспорядкам. Неужели вы и в самом деле думаете, что после этого сохраните безупречную репутацию?

Автомобиль остановился перед особняком Марлоу на Честер-сквер. Урсула схватилась за ручку дверцы. Она была слишком рассержена, чтобы говорить.

— Может быть, решение мисс Стэнфорд-Джонс и впрямь крайняя мера, — сказал лорд Розем. — Но это даст нам еще немного времени на то, чтобы выяснить, действительно ли Бейтс еще жив и он ли стоит за всеми этими трагическими событиями.

Урсула вскинула руку, чтобы заставить адвоката замолчать.

— Избавьте меня от нравоучений! Я не верю, что вы с Гаррисоном действительно хотите узнать правду. — Гнев буквально душил ее. — Вы смеете пугать меня риском? А вы сами рискнули хоть чем-нибудь, чтобы разыскать Бейтса?

Девушка вышла из машины, дрожа от ярости.

— Урсула, пожалуйста. Вы поистине неукротимы; боюсь, это вас погубит.

— А вы думали, что сможете меня приручить? — раздраженно воскликнула Урсула. — Слишком поздно! Вы, лорд Розем, грубиян и невежа!

И с этими словами захлопнула дверцу.