ГЛАВА ШЕСТЬДЕСЯТ ДЕВЯТАЯ

Когда замерзший и промокший Фрингс добрался до квартиры Норы, он был еле жив от усталости. Обезболивающее и марихуана только усугубили изнеможение.

Нора так и не появилась. Поднимаясь по лестнице, Фрингс думал только о том, как бы поскорее рухнуть на кровать. Однако отсутствие Норы вызвало внезапный прилив адреналина. Он впервые забеспокоился о ее судьбе. Увидев на столе записку, Фрингс вдруг осознал, что ей грозит опасность, а возможно, самое страшное уже произошло. На листке бумаги печатными буквами было написано:

Фрингс потер глаза. Знаменитую певицу похитили и не выдвинули никаких условий освобождения. Выполнение их требований всего лишь означает, что она останется в живых. И требования эти весьма туманны. «Прекратите свои расследования». Это могло относиться к целому ряду дел, которыми он занимался. Одно репортер знал наверняка — за этим стоит Рыжий Генри.

Сидя за столом в кухне, Фрингс обдумывал, как поступить. Он не представлял, как освободить Нору, и это тревожило больше всего. Ведь не собираются же они держать ее вечно? Она знаменитость, исчезновение звезды заметит не только кучка родных и друзей. Достаточно ли того, что он прекратит свои расследования? Положив на стол локти, Фрингс подпер голову руками. Он страшно устал, губа болела, но голова работала как никогда четко. Нет никакой гарантии, что выполнение условия, предъявленного в записке, приведет к благополучному освобождению Норы. Скорее наоборот. Мэрские холуи могут не отпустить ее, опасаясь, что журналист продолжит раскапывать это дело, как только его женщина окажется на свободе. Единственное, чем можно было бы обеспечить ее безопасность, — иметь возможность торговаться, а для этого необходимо и дальше тянуть за ниточки, полученные от Берналя.

Дело не терпело отлагательств, и Фрингс, забыв о сне, стал просматривать бумаги, которые ему передал Берналь.

На первом листке было указано, как найти Отто Самуэльсона. Тот жил в городишке под названием Фрименс-Гэп, затерянном среди холмов в окрестностях Города. На остальных двенадцати страницах были финансовые отчеты с именами и цифрами, вписанными от руки. По словам Берналя, он скопировал их с оригинала. Фрингсу потребовалось несколько минут, чтобы разобраться. Речь шла о деньгах, которые каждые два месяца переводились группой частных лиц на четыре различных счета. На каждой странице было заглавие «План „Навахо“» с указанием месяца. Отчеты охватывали период с ноября 1932-го по октябрь 1933 года. Имена частных лиц, переводивших деньги, были теми же, что и в списке Паскиса: Самуэльсон, Граффенрейд, Смитсон, Эктон, Макэдам и другие. Деньги переводились на четыре счета, обозначенных как «Святой Марк», «Все Святые», «Святая Агнесса» и «Общий фонд». Ежемесячные платежи каждого были весьма внушительны — от восьмисот до полутора тысяч долларов. Суммы прямо-таки немыслимые. Откуда у этих людей такие деньги? Большая часть переводов направлялась в «Общий фонд». «Все Святые» и «Святой Марк» получали значительно меньше, а «Святой Агнессе» вообще перепадали крохи. Похоже, что распределение средств производилось исходя из определенного процента от общей ежемесячной суммы.

Здесь обнаруживались кое-какие зацепки. «Святой Марк» был сиротским приютом, а «Все Святые» — сумасшедшим домом. Фрингс это знал. Приют, послухам, находился в плачевном состоянии. Похоже, осужденные убийцы переводили деньги на благотворительные цели. Но почему? С какой целью? «Общий фонд» был вообще непонятной организацией, а ведь львиная доля средств направлялась именно туда. Но больше всего вопросов вызывали перечисляемые суммы. Каким образом у осужденных убийц могли оказаться такие большие деньги? Особенно в таком захолустье, как Фрименс-Гэп.

Берналь сказал, что эти бумаги и встреча с Самуэльсоном помогут ему получить полную картину. Однако трудно ожидать, что непосредственный участник аферы вдруг разоткровенничается на этот счет. С этими мыслями Фрингс пошел спать, поставив будильник на шесть утра. Часы показывали уже половину пятого.