ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ПЕРВАЯ
Пул держал Карлу под руку. В последнее время они почти не выходили вместе. Когда-то часто гуляли вдвоем, но их теперешние занятия положили этому конец. Отношения стали тайными и ограничивались пространством квартиры. Сейчас же они могли наслаждаться обществом друг друга открыто, не замыкаясь в четырех стенах. Правда, нервозность Карлы вносила некоторый диссонанс в эту идиллию.
— Почему ты улыбаешься? — спросила она.
Пул пожал плечами:
— Мне нравится с тобой ходить. Хоть какая-то отдушина.
— Господи, — возмутилась Карла. — Как ты можешь наслаждаться прогулкой, когда Энрике волокут в мэрию?
Не переставая улыбаться, Пул снова пожал плечами:
— И что тут такого?
Он не был знаком с Энрике и, по правде говоря, несколько ревновал к нему Карлу. Но было кое-что еще. Сыщик знал, что он не совсем подходит для Карлы. Он в отличие от Энрике не разделял ее идеологической убежденности и энтузиазма. Конечно, он был озабочен судьбой Энрике, но скорее как фактором, влияющим на настроение подруги.
Бросив на Пула негодующий взгляд, она одновременно сжала его руку. Такие противоречивые изъявления чувств были характерны для нее, и Пул уже давно не пытался в них разобраться. До мэрии оставался всего один квартал.
— Что ты намерена делать?
Пул догадывался, что первым побуждением Карлы будет броситься на пятый этаж и ворваться в кабинет мэра, но надеялся, что она понимает всю призрачность этой затеи — даже если они сумели бы проскочить мимо охраны и проникнуть в кабинет мэра, это не пошло бы Энрике на пользу.
— Мне кажется, лучше подождать, пока он выйдет из мэрии. Который час?
— Половина одиннадцатого.
Они подождали минут пять. Пул попытался завести нейтральную беседу, но Карла его не поддержала.
Вдруг она ахнула. Проследив за ее взглядом. Пул увидел Энрике, висевшего вниз головой на уровне пятого этажа. В этом было что-то сверхъестественное. Две руки, торчавшие из окна, держали парня за ноги.
— О Господи! Господи! Боже мой!
Испугавшись, что Карла сейчас задохнется, Пул обнял ее за плечи своими огромными ручищами.
— Он же его уронит! Он его убьет!
