ГЛАВА СОРОК ВТОРАЯ

Фрингс не отрывал взгляда от блокнота. Обычно это успокаивало неуравновешенных собеседников. Паскис начал нервничать еще на улице. Он прямо-таки одеревенел, когда журналист его окликнул. Выражение лица было испуганное. Не успокоился он и дома. Не исключено, что он всегда нервничает при разговоре с незнакомыми людьми. Поэтому Фрингс сосредоточил внимание на собственном блокноте и очень осторожно приступил к расспросам.

— Я знаю, что вы никогда не общаетесь с журналистами.

— Я… нет. Вообще-то мне запрещено сообщать какие-либо сведения репортерам. Это одно из условий моего контракта. Боюсь, что не смогу вам помочь.

— Понятно. Я просто буду задавать вопросы, а вы можете не отвечать, если не хотите.

Паскис задумался.

— Да, думаю, так будет лучше. И все же боюсь вас разочаровать.

— Это не страшно. Я собираю сведения о человеке по имени Отто Самуэльсон.

Взглянув на Паскиса, Фрингс увидел, что на лице у того опять появились страх и растерянность — как и раньше, когда он окликнул его на улице.

— Вам знакомо это имя?

— А почему… почему вы им интересуетесь? — запинаясь, спросил Паскис.

— Мне сказали, что Самуэльсон является ключевой фигурой в расследовании, которое я сейчас провожу. Поэтому мне так важно поговорить с ним. Я узнал, что он был обвинен в убийстве, но никаких сведений о приговоре или месте заключения так и не нашел. Мне порекомендовали поговорить с вами.

Фрингс дал Паскису время подумать, а сам стал рассматривать ковры, висящие на стенах. В комнате стоял какой-то запах. Вероятно, он остался от прежних трапез Паскиса — мясо, специи, рис.

Наконец Паскис заговорил:

— Мне нечего вам сказать, хотя кое-какая информация у меня имеется.

Фрингс озадаченно посмотрел на него.

— В 1927–1928 годах двадцать человек были осуждены за убийства, но в тюрьмы они так и не попали.

— А что с ними случилось?

Паскис с несчастным видом покачал головой.

— Не знаю. Я, как и вы, проводил расследование. У меня есть доступ ко всем официальным документам Города. В нашем архиве имеются все судебные дела. Однако я не нашел никаких упоминаний о том, что эти люди отбывают наказание.

У Фрингса перехватило дыхание и зачастил пульс.

— Вам известны имена этих людей?

Паскис продиктовал ему все двадцать фамилий. Журналист аккуратно записал их в блокнот, поражаясь феноменальной памяти архивариуса.

Когда список был составлен, Паскис сказал:

— По крайней мере один из них уже умер.

Фрингс кивнул, приглашая продолжить.

— Рейф Граффенрейд. Я ездил к нему. Ему отрезали голову прямо перед моим приходом.

Господи.

— А где вы нашли этого Граффенрейда?

Паскис рассказал, как он отправился к Граффенрейду и обнаружил труп. Речь его текла стремительным потоком, временами драматически прерываясь подобно тому, как вода, находящаяся под большим давлением, бьет через небольшое отверстие.

Когда рассказ закончился, Фрингс спросил:

— А как вы узнали, где найти Граффенрейда?

— Мне позвонили… анонимный телефонный звонок… теперь-то я понимаю.

— Вы думаете, это Граффенрейд звонил?

— Нет.

— Это было подстроено? Чтобы вас запугать?

— Похоже, что так.

Теперь уже журналист взял таймаут. Он был слегка под кайфом, и требовалось время, чтобы переварить услышанное. У него сразу же возникло несколько вопросов, и он надеялся, что Паскис даст ответ.

— Когда вы проводили свое расследование, что вам показалось странным в истории с этими людьми? Может быть, у них было что-то общее?

Паскис потер виски.

— Кроме того, о чем мы уже говорили?

Он задумался.

— Все они были убийцами. И активно участвовали в гангстерской войне между «белыми» и «бристольцами».

Фрингс медленно записывал, давая Паскису возможность выговориться.

— А еще что? Что-нибудь еще вас удивило?

— Была одна деталь.

— Я слушаю.

— Когда я впервые увидел дело Граффенрейда, приговор был записан как «пожизненное зак». Я был несколько озадачен, поскольку так сокращать слово «заключение» не принято. Обычно используется аббревиатура «зкл». Но тогда я решил, что это просто опечатка, поскольку буквы «а» и «к» расположены на машинке рядом. Но потом я обнаружил, что все эти двадцать человек имеют в своих делах формулировку «пожизненное зак». Это уже не просто совпадение, но в чем тут дело, я так и не понял.

Закончив писать, Фрингс взглянул на Паскиса, который прямо-таки расцвел, выложив все свои сомнения.

— А что, по-вашему, произошло с этими людьми? — спросил Фрингс.

— Сначала я подумал, что их казнили… как бы неофициально.

— Но потом вы обнаружили, что Граффенрейд жив. По крайней мере был жив.

— Верно. Перед моим приездом он был еще жив. Он жил за городом.

— Так что вы думаете по этому поводу?

Паскис грустно пожал плечами.

— Я не привык делать выводы исходя из столь скудных сведений. Возможно, их отправили в ссылку.

— Но почему именно их, мистер Паскис? Почему?

— Не знаю.

Они посмотрели друг на друга, и Фрингс почувствовал, что между ними установилась какая-то таинственная связь. Ему захотелось закрепить эту ниточку и как-то отблагодарить Паскиса, чтобы обращаться к архивариусу и в дальнейшем. Одно из имен в этом списке было Фрингсу знакомо. О нем имелась кое-какая информация.

— Там есть человек по прозвищу Вампир. Рейд.

Паскис вопросительно поднял брови.

— Вы сказали, что умер один человек из списка. На самом деле в живых нет по крайней мере двоих. Несколько лет назад Рейда нашли мертвым где-то в захолустье. Я хорошо это помню, потому что его искромсали так, словно он здорово кому-то насолил.

Паскис выслушал это сообщение с мрачным выражением на физиономии.

— Я просто думал, что вам интересно будет об этом узнать, — вздохнул репортер.