ГЛАВА 21
— Папа, я в это не верю!
Энцо тоже не хотелось верить в собственную версию. Почти невозможно было думать об этих темных смеющихся очах как о глазах убийцы. Он вспомнил нежность ее прикосновений, мягкость губ, оставлявших сладкий привкус на его губах. Зажмурившись, Маклеод судорожно втянул воздух.
— Мало ли Мадлен во Франции? — настаивала Софи. — Тысячи, десятки тысяч. Да и фамилия у нее не Буше, ведь так?
— Нет, она Шарлотта Ру.
— Вот видишь!
— Во-первых, наверняка мы не знаем, что фамилия убийцы — Буше. Во-вторых, Шарлотту удочерили. Она говорила, что в университете попробовала разыскать родных родителей. Не исключено, что ее мать или отца звали Буше, или есть что-то еще, чего мы не знаем.
Софи непочтительно отмахнулась от его слов:
— Так, тогда вот что. Ты говоришь — в университете? В Сорбонне? Шарлотта мне вчера сама рассказывала! — Энцо нехотя кивнул. — Но ведь все убийцы Гейяра — студенты ЕНА, а Шарлотта там не училась!
— Мы этого не проверяли, — терпеливо повторил Энцо. — Мы знаем только то, что она нам сказала. — Он спорил вопреки собственному мнению. — Зато нам известно, что Шарлотта — племянница Гейяра, а большая часть убийств совершается людьми, знакомыми с жертвой, зачастую родственниками. Бог знает какой мотив мог у нее быть для смертельной ненависти к дядюшке. Может, он ее в детстве изнасиловал.
— Пап, ну прекрати, ради Бога!
— Софи, Шарлотта пыталась скрыть от меня, что Гейяр — ее дядя, а настоящее ее имя — Мадлен. Почему? — И Маклеод сам ответил на вопрос: — Она знала, что в конце концов я найду этот ящик в Осере. — Рациональный голос пытался заглушить бурю эмоций, бушевавшую внутри, неслышно крича все, что повторял Маклеод. Это неправда. Не могло быть правдой. Шарлотта — самая нежная и прелестная женщина из всех, кого он встречал за двадцать лег после смерти Паскаль. У нее есть проблемы, это верно, и не всегда она делилась своими мыслями, ревниво оберегая собственные тайны, но в ней существует некий духовный центр, основа личности, столь же неизменно прекрасный, как и она сама.
Он попытался припомнить лица студентов выпуска Шельшера, застывших на групповой фотографии и мелькавших в короткометражке. Могла ли Шарлотта быть среди них? На десять лет моложе, с другой прической или цветом волос? Если Шарлотта и вправду та самая Мадлен, тогда она должна быть абсолютно уверена, что Маклеод ее не узнает, — ведь это была ее идея посмотреть видеокассету.
Может, Шарлотта просто играет с ним? Не было ли и само убийство игрой, экстремальным тестом на уровень интеллекта, где награда за правильные догадки — части тела убитого человека?
Но почему? Вот что не давало ему покоя. Какой во всем этом смысл? Он знал, что убийц было четверо. Но трое уже мертвы, и лишь один оставшийся в живых мог ответить на этот вопрос. И звали этого человека Мадлен.
Следующий час все четверо, не сговариваясь, сосредоточенно о чем-то размышляли, пока Бертран не нарушил молчание:
— У нас же вроде бы есть право на один телефонный звонок?
— Да, — немедленно отозвалась Софи. — Без предъявления обвинения нас могут задержать всего на двадцать четыре часа, но существует какой-то дурацкий параграф, где сказано — если им кажется, что это повредит интересам расследования, они могут не дать нам позвонить. А это значит, что у нас нет права на телефонный звонок. Ну не дикость?
Энцо никогда не переставал удивляться, сколько нынешние детки знают о своих правах. Сам он, помнится, подобными вещами в молодости не заморачивался. Возможно, такова особенность нового времени — молодежь подсознательно допускает возможность конфликта с властями.
Холод каменной камеры проникал уже, казалось, до костей. Маклеод подтянул колени к груди, как Бертран, и обхватил их руками, неожиданно наткнувшись на что-то твердое в кармане над коленом.
— Господи Иисусе! — вскрикнул он. Все вздрогнули.
— Пап, что случилось?
— У меня есть телефон. Они не забрали у меня сотовый.
«Они» забрали кольца, часы и даже сережки пирсинга, выгребли содержимое карманов, но Энцо попросту забыл о накладном кармане на брючине, а полицейские так торопились отправить их в камеру, что не обыскали Маклеода толком. Или, может, не разглядели необычного кармана под толстым слоем грязи?
Двумя пальцами Маклеод вытянул сотовый и с замирающим сердцем вдавил кнопку. Через секунду экран осветился и громко заиграла заставка. Все замерли, прислушиваясь, не послышатся ли в коридоре шаги, но вокруг царила все та же непроницаемая, бесконечная тишина. Взглянув на индикатор зарядки, Энцо увидел, что аккумулятор почти сел, однако сигнал приема был прекрасный. Маклеод колебался: куда звонить?
В этот момент телефон, к его ужасу, зазвонил сам. Звуки электронной аранжировки «Шотландии отважной» наполнили камеру, эхом отразившись от стен. От неожиданности Маклеод чуть не выронил трубку.
— Господи, папа, да ответь же!
Он нажал кнопку и прижал телефон к уху.
— Боже мой, Сорока, да где же тебя носит битые сутки? — заорал Саймон. Годы жизни в Лондоне не смогли уничтожить его акцент, а в минуты волнения резкий шотландский выговор становился особенно заметным. Энцо начал объяснять, что он сидит в камере в полицейском управлении Осера, но Саймон перебил его на полуслове: — Позвони мне сразу, как только прослушаешь. Это крайне важно.
В трубке стало тихо. Маклеод с запозданием понял, что прослушал запись на автоответчике. Волнение в голосе Саймона вселяло недобрые предчувствия. Энцо нажал «отбой», оборвав монотонный голос, вещавший, что других сообщений нет.
— Кто это? — спросила Софи.
— Сообщение от дяди Саймона.
— Ой, звони ему скорее! Он же юрист?
— В Англии, а не во Франции.
— Ну есть же у него во Франции знакомые, которые нам помогут?
Энцо выбрал в меню опцию «Перезвонить» и услышал, как на другом конце зазвонил телефон. Трубку взяли почти сразу.
— Сорока, дьявол тебя побери, где ты есть? Я весь день пытаюсь до тебя дозвониться!
— Саймон, закрой пасть и слушай! — рявкнул Маклеод. — Я в полицейском управлении Осера. Николь, Софи, Бертран и я арестованы, находимся в камере. Нам нужна помощь. Адвокат, любой представитель наших интересов, кто-нибудь, кто сможет вытащить нас из этой передряги!
— Господи, Сорока, что еще ты натворил?!
— Долгая история. Я сейчас продиктую тебе имя и телефон в Париже… — Маклеод быстро открыл записную книжку в мобильном, нашел нужную строчку и продолжил: — Роже Раффин, журналист. Адвокаты его газеты уже вытащили нас один раз из полиции. Скажи ему, что я знаю имена всех убийц Жака Гейяра. — На другом конце провода повисла глубокая тишина. — Саймон, ты меня слушаешь?
— Давай адрес, — сказал Саймон. — Лично пойду и с удовольствием подниму его с постели.
Лицо Энцо исказила гримаса раздражения.
— Саймон, лететь в Париж нет времени!
— Я в Париже.
Что-то в его голосе всколыхнуло нехорошие предчувствия в душе Маклеода.
— Что ты делаешь во Франции?
— Я тебе и звонил, чтобы сказать. — Энцо услышал, как Саймон глубоко вдохнул. — Только не паникуй раньше времени, ладно?
— С чего мне паниковать? — спросил Маклеод, и в самом деле начиная нервничать.
— Сорока, с тех пор как Кирсти поселилась в Париже, она звонила матери каждый день, регулярно и пунктуально.
При упоминании дочери Энцо похолодел.
— Что с ней?
— Не перебивай, слушай! — повысил голос Саймон. — Она не звонила домой уже три дня. Мать пыталась связаться с ней по сотовому, но он выключен и на сообщения Кирсти не отвечает. Линда в панике позвонила мне вчера вечером, и я прилетел сегодня первым рейсом. По словам консьержки, последние три дня Кирсти не появлялась дома. На работе ее тоже ищут. Сорока, она попросту исчезла. Растворилась в воздухе. Никто не знает, куда она подевалась.
Единственная длинная лампа дневного света под потолком вдруг стала нестерпимо яркой, затопив все вокруг ослепительным белым светом. Зажмурившись, Энцо сидел, пока перед глазами не поплыли фиолетовые пятна. Они перешли черту, обратного пути нет. Он чувствовал, что вот-вот в его жизни снова произойдет нечто непоправимое.
— Сорока!
— Вытащи меня отсюда, Саймон. Как можно быстрее.
Голос Маклеода прозвучал сдавленным шепотом.
Он нажал «отбой». Телефон выскользнул из его пальцев и с тупым дребезжащим звуком ударился об пол. Маклеод смотрел на него невидящими глазами.
— Папа! — Софи опустилась на колени рядом с отцом, подняла сотовый и посмотрела Маклеоду в лицо. В ее голосе слышался страх. — Пап, что еще случилось?
Он посмотрел на дочь, на ее нежное лицо Паскаль, и ответил напряженно и тихо:
— Они добрались до нее.
Сомнений не осталось — о случайном совпадении не могло быть и речи.
— Кто до кого добрался?
— Убийцы Гейяра… Вернее, убийца. — Энцо посмотрел в глаза дочери: — Мадлен, кто бы она ни была, похитила твою сестру.
