Алан Александр МИЛН
ДВОЕ

Стоит кому-нибудь произнести имя А. А. Милна, как перед нашим внутренним взором встают Медвежонок, всегда готовый немножко подкрепиться или спеть очередную “ворчалку”, старый ослик Иа-Иа, очень любящий думать о Серьезных Вещах, Кристофер Робин, Джеймс Джеймс Моррисон Моррисон и многие-многие другие нежно любимые герои, и губы сами собой расплываются в улыбке. Однако мало кто из нас знает, что помимо четырех тоненьких детских книжек, принесших ему мировую известность, А. А. Милн написал множество эссе, пьес и романов, пользовавшихся огромным успехом в период между двумя войнами. Сам Милн был недоволен тем, что слава его детских книжек затмила все другие его произведения. Так уж нередко бывает с писателями – их оценка собственных произведений далеко не всегда совпадает с читательской. Не будем спорить с автором, а просто отметим, что некоторые из его “взрослых” произведений с удовольствием читаются – и переводятся на другие языки! – и по сей день. К их числу относится и роман “Двое” (1931), предлагаемый ниже вниманию читателей.

Скажем прямо, роман Милна принадлежит к жанру, решительно непопулярному у нас в пресловутое старое время. Радетели чистоты отечественной идеологии, отдавая решительное предпочтение пафосу и разоблачению, относились с предубеждением к легким юмористическим жанрам. В результате лишь очень немногим из “легкомысленных” авторов удалось прорваться к советским читателям сквозь мощные идеологические заслоны, воздвигаемые на их пути. Таким исключением был, например, Джером К. Джером, едва ли не единственный представитель блестящей плеяды английских юмористов, печатавшийся у нас. Конечно, бывали порой неожиданные прорывы, которые тем более и ценились, что были совершенно непредсказуемы Таким исключением была психологическая комедия Дж. М. Барри “То, что знает каждая женщина” в ленинградском Театре имени В. Ф. Комиссаржевской (сезоны 1956-1958 гг.), главную роль в которой исполняла замечательная актриса М. И. Бабанова. Собственно, только благодаря ей пьеса и была поставлена. Барри у нас был совсем неизвестен – его детская повесть “Питер Пэн и Венди” вышла лишь в 1969 г., после долгой борьбы, решающую поддержку в которой мне оказал К. И. Чуковский. А ведь Барри, подобно Милну, был автором многочисленных комедий, с успехом идущих на английской сцене. Кстати, именно Барри, большой поклонник таланта Милна, помог ему в его первых шагах на литературном и драматургическом поприще.

Можно было бы назвать много блестящих имен, которые и по сей день остаются неизвестными в России. Даже несравненный П. Г. Вудхаус, которым с 1899 года зачитывается англоязычный мир, лишь недавно, после перерыва в несколько десятилетий, снова зазвучал по-русски. Тут, правда, существует огромная трудность: как передать на другом языке блеск словесных фейерверков знаменитого юмориста? Да и в какой мере вообще юмор поддается адекватному переводу? Ну, а наше телевидение, показавшее английский сериал по книгам Вудхауса о прославленном Дживзе, кажется, просто забыло назвать имя автора! Словом, будем радоваться тому, что публикация романа “Двое” закрывает один из многих наших пробелов, тем более что это не только веселое и смешное, но и трогательное и поучительное чтение.

Друзья и критики называли Милна чрезвычайно “автобиографичным” писателем. Это особенно верно в отношении романа, герой которого писатель, живет в деревне, не любит Лондон, имеет дело с издателями, режиссерами и актерами – словом, делает многое из того, чем занимался сам Милн. Есть у них и другие черты сходства: скажем, Милн тоже не умел работать руками, неважно водил машину, был в армии во время первой мировой, обожал Диккенса.

Конечно, не следует думать, что все происходящее в романе в точности соответствует биографии Милна. В отличие от своего героя Милн получил образование в Кембридже (где, как это ни странно, занимался совсем не литературой, а математикой) и сразу же после окончания университета стал писателем-профессионалом. Прежде чем обратиться к театру и написать первый роман, он в течение девяти лет работал журналистом. В 24 года он стал помощником редактора известнейшего английского юмористического журнала “Панч”, где еженедельно печатал свои рассказы. Он был пацифистом и либералом, поборником равноправия женщин и в молодые годы посвятил много сил политике. Его жена Дороти, урожденная де Селинкур, которую друзья и близкие называли Дафной или просто Даф, хотя и любила свой сад и проводила многие часы, работая в нем, отнюдь не была, подобно Сильвии, красавицей, и брак их был далек от романтической идиллии. Более того, героиня романа Дафну раздражала, она сердилась, когда в Сильвии видели ее портрет.

Все же, несмотря на эти и многие другие различия, герой романа глубинно близок Милну. Не случайно именно в его уста он вкладывает свои самые заветные мысли – о любви, о браке, о войне, о красоте, о природе и творчестве. Конечно, он окружает их легким, искрящимся контекстом, а высказав серьезную мысль, тут же смягчает ее шуткой. Именно так Милн обычно говорил или писал о самом себе – более всего он боялся показаться высокопарным или помпезным.

Кристофер Милн в проникновенной книге воспоминаний, посвященной отцу, находит нужным сделать оговорку о том, что в своих произведениях Милн подчинялся классовым условностям, существовавшим в его дни. Эти извинения представляются мне излишними. Конечно, Милн был тем, что в его время называли джентльменом, с соответствующим кодексом поведения. Однако гораздо более важным мне представляется то, что, подобно Дж. Б. Шоу или Дж. М. Барри, он не сводил этот кодекс к одежде или манерам. Он не смотрел на людей ни сверху вниз, ни снизу вверх, а только как равный. Обратите внимание на то, что точно так же ведет себя в романе и Реджинальд. В этой связи вспоминается эпизод, рассказанный Кристофером Милном. Когда он обедал, отец обычно поднимался к нему в детскую. Как-то Милн обратил внимание на то, что Кристофер держит вилку и нож остриями вверх. “Знаешь, – сказал Милн, – пожалуй, не стоит так их держать”. “Почему?” – спросил сын. Конечно, вспоминает Кристофер, он мог просто ответить: “Потому что так не делают” или “Потому что я так тебе говорю”. Однако он не сделал ни того, ни другого. Он посмотрел на потолок и задумчиво ответил: “Представь, что кто-то провалится к нам сквозь потолок – и наткнется на них. Ведь ему будет больно, правда?” В этом коротком эпизоде, на мой взгляд, ключ и к личности Милна, и к его творчеству.