65
«Полночную тишь потревожить не смеет даже юркая мышь», — звучит у меня в ушах, когда я, легко ступая, иду по коридору в купе проводника. Единственные признаки жизни в вагоне — это храп, доносящийся из-за дверей. В который уже раз все спят, а я бодрствую.
Перед занавеской, отделяющей купе проводника от прохода, я шепотом произношу имя Джорджа, и он высовывает голову.
— Извини, Джордж, где вагон семьдесят два ноль один?
— Через два вагона по ходу поезда, мисс.
— Кто занимает купе С в том вагоне?
— Не могу сказать, мисс. Точно знает проводник этого вагона. Вы хотите, чтобы я…
— Нет. — Я протягиваю ему серебряный доллар. — Спасибо. Спи дальше.
Через два вагона тот, в который, как я видела, садились Уортоны.
Следующий — вагон Фредерика. В коридоре никого нет, как и в моем, и в 7201-м, когда я вхожу в него. Сказав проводнику «ш-ш-ш» и дав ему серебряный доллар, я спрашиваю, кто занимает купе С.
Он достает планшет-блокнот, смотрит.
— Некий мистер Лазарь.
— Как он выглядит?
— Я не знаю. Он нездоров и никогда не выходит из своего купе.
— Откуда ты знаешь, что он болен?
— Мне сказала молодая леди, та, которая с другой австралийкой. Она просила не беспокоить его, потому что он «реагирует на погоду».
В голове вертятся всякие вопросы, пока я иду к купе С. Кто такой мистер Лазарь, и почему он укрывает фон Райха? Почему мерзавка Ченза выступает от имени Лазаря? И чего хочет от меня фон Райх?
Собираясь с духом, я стою перед дверью купе. Я понимаю, что могу попасть в руки опасного убийцы и мне нужно звать на помощь Фредерика. Но в таком случае я никогда не узнаю, что происходит на самом деле. Фредерик арестует фон Райха, и я не получу окончательного ответа.
Посмотрев направо и налево, дабы убедиться, что за мной никто не наблюдает, я тихонько стучу ногтем в дверь. Никакого ответа, и я стучу снова, немного громче. Тишина. Сделав глубокий вдох, я медленно отодвигаю дверь и заглядываю внутрь. Там темно.
Я рывком полностью открываю дверь, и из груди у меня вырывается испуганный крик.
Фон Райх в сгорбленной позе сидит, прижавшись правым плечом к оконной раме. От виска тянется струйка крови. На сиденье рядом с ним лежит «дерринджер».
Из соседнего купе высовывается голова женщины.
— Что происходит?
— Убийство! Совершено убийство.
Она вскрикивает. Я ошеломленно смотрю на нее.
Она снова вскрикивает.
Начинают открываться двери купе, и показываются головы пассажиров.
Мне хочется кричать самой. Я набираю полную грудь воздуха и издаю душераздирающий вопль.
