Как обещал начальник полиции графства, дознание по делу о смерти Эверарда Маунтджоя было коротким. Свидетелями выступили только врачи и те, кому надлежало опознать тело. Никого из окрестных жителей не удивило, что набирается жюри присяжных в связи с подозрением в умышленном убийстве. Расследование официально поручили инспектору уголовной полиции, который был представлен начальником полиции обитателям поместья в тот момент, когда миссис Брэдли с гувернанткой укладывали в постель спасенную Элеонор.

– Ей требуется покой, – предупредил врач перед уходом. – Она испытала шок.

– Как она смогла упасть в ванну? – спросил врача провожавший его Алистер, поприветствовав начальника полиции графства и полицейского инспектора.

– Это не мое дело. Не стану строить догадок. Внезапное недомогание, головокружение, мало ли что?

– Казалось бы, вода должна была привести ее в чувство, – недоуменно сказал Алистер начальнику полиции.

– Я не знаком с обстоятельствами, о которых вы говорите, поэтому, боюсь, не смогу ничего ответить. Неужели в вашем доме, дорогой Бинг, снова произошло нечто из ряда вон выходящее?

Врач поспешно откланялся, и Алистер пригласил обоих полицейских в холл.

– Прошу ко мне в кабинет, там я все объясню.

Они молча выслушали его до конца, ни разу не перебив.

– Что ж, Боринг, – обратился сэр Джозеф к инспектору, – что вы обо всем этом думаете?

Невозмутимый инспектор нахмурил брови:

– Правильно ли я понял, сэр Джозеф, что вы спрашиваете мое мнение о событиях прошлой ночи и о неприятности с мисс Элеонор Бинг в ванной этим утром в связи с расследуемым нами делом? По-моему, одно никак не связано с другим.

– Что?! – Голос Алистера прозвучал резко, как пистолетный выстрел. – Вы хотите сказать, что подлое покушение на жизнь мисс Кларк и невероятное событие с моей дочерью не имеют связи с тем, что среди нас находится преступник, убийца?

– Прошу прощения, сэр, но таково мое мнение, и я намерен его придерживаться, пока оно не будет опровергнуто, – спокойно возразил инспектор. – Джентльмены, кочергу, маску Гая Фокса и другое наверху кто-нибудь трогал?

– По моему настоянию, – заявил Алистер, – все оставлено в том виде, в каком было найдено. Прошу со мной, вы сами все увидите. Надеюсь, после этого инспектор сочтет возможным изменить свое мнение.

Он повел полицейских наверх, в комнату Дороти, приведенную горничными в порядок после того, как ее покинула пришедшая в себя Элеонор. Кровати, впрочем, остались нетронутыми.

– Видите? Вот кочерга, вот муляж, вот поврежденная маска. Лично мне все это вовсе не кажется шуткой.

– Вынужден с вами не согласиться, сэр, – упрямо произнес инспектор. – Первое: у кого имелся зуб на юную леди? По вашим же словам, ни у кого. Но об этом я впоследствии постараюсь выяснить больше, а пока оставим данную тему. Второе: разве не опасно покушаться на спящего при лунном свете? Если спящего не удастся убить, он может успеть узнать покушающегося и поднять крик. Очень рискованно! А включить свет тем более опасно. Третье: не слишком ли это грубо? Подумайте сами: так мог бы поступить пьяница с Ист-Энда или какой-нибудь умственно отсталый, но вспомните, вы же совершенно уверены, что это дело рук кого-то, кто находится у вас в доме! Найдется здесь хоть кто-то, способный ударить хорошенькую девушку кочергой по голове? Вообразите устрашающее зрелище: разбитая голова, все залито кровью! А звук сокрушаемых костей? А…

– Уймитесь вы, наконец! – не выдержал Алистер. Казалось, надувшиеся у него на лбу вены сейчас лопнут и моря крови не избежать. – Хватит меня запугивать!

– Я делал это намеренно, сэр. Говорю же, это всех здесь повергло бы в ужас. Вы меня понимаете? – Инспектор позволил себе скромно улыбнуться и почти без паузы продолжил: – Теперь взглянем на ситуацию с другой стороны. Двое молодых людей – молодых, горячих – испытали потрясение в связи со смертью Маунтджой. Разве не естественно для них придумать такой неприятный розыгрыш? Муляж, маска Гая Фокса, да еще этот дурацкий чепец – как раз то, что может прийти в голову двум озорникам! У меня двое сыновей учатся в Лондонском университете, уж я-то знаю, что считает остроумным молодежь! И потом…

– Не стану больше с вами спорить, – проворчал Алистер. – Полицию не переубедить. Главное, что все остались целы.

– Вам подействовало на нервы случившееся с Маунтджой, сэр, – примирительно произнес инспектор. – Вот что следует тщательно расследовать. Дело нешуточное.

– Напоминаю вам о дочери, Бинг, – вмешался сэр Джозеф. – Ее теперешнее состояние позволяет ее допросить? Неприятности с нею, при всем отличии от причин гибели Маунтджой… – Начальник полиции запнулся, будто ждал от Алистера вопроса, но тот лишь махнул рукой.

– Задавайте ей любые вопросы. Она говорит, что ей стало дурно и она чуть не захлебнулась.

Оба полицейских проследовали за ним в комнату Элеонор. Та была еще бледной, но этим последствия случившегося внешне ограничивались. Она сидела, подпертая подушками, одетая в нечто бледно-голубое, только усугублявшее ее необыкновенную бледность. Летняя ночная рубашка имела глубокий вырез, и Элеонор куталась в простыню, словно замерзла, хотя день был теплый, даже жаркий, и ее старания согреться вызывали недоумение.

Инспектор кашлянул и подошел к кровати:

– Полагаю, мисс Бинг, вам полегчало…

– Да, благодарю, – ответила Элеонор с присущей ей чопорностью.

– Рад слышать. Если не возражаете, мы зададим вам несколько вопросов.

Элеонор с презрением посмотрела на него.

– Для начала… – проговорил инспектор.

– Для начала, – бесстрастно перебила его Элеонор, – я бы попросила отца спуститься в кабинет и принести оттуда что-нибудь на латыни.

– Какого автора, дорогая Элеонор? – осведомился Алистер заботливым тоном, так сильно контрастировавшим с его обычной ворчливостью, что его дочь не удержалась от ироничной усмешки.

– Любого, на ваше усмотрение, – ответила она. – Главное, принесите книгу не ранее чем через четверть часа. Полагаю, за это время у джентльменов иссякнут вопросы.

Алистер, беззвучно раскрыв рот, как выброшенная на берег рыба, спешно покинул комнату. Начальник полиции на цыпочках приблизился к двери и закрыл ее.

– Итак, мисс Бинг, – начал инспектор, усаживаясь и извлекая блокнот и карандаш, – нам нужен от вас ответ, что вызвало утром ваше падение в ванну вниз головой.

– Меня охватила дурнота, – холодно промолвила Элеонор, – и я, не успев позвать на помощь, лишилась чувств. Удивителен не обморок, а, как сказали мои спасители, то, что я осталась жива и сейчас с вами говорю.

– Да, вашу семью, мисс Бинг, отличает сплоченность, – небрежно заметил начальник полиции, выглядывая в окно.

Элеонор оглянулась на его голос, отчего на мгновение перестала удерживать подбородком простыню на груди. Она как будто приготовилась ответить на последнюю реплику гневной отповедью, но не успела, потому что ее опередил инспектор.

– Бросьте, мисс Бинг! – повысил он голос. – Запираться бессмысленно! Кого вы выгораживаете? Кто покушался на вашу жизнь сегодня утром в ванной?

Снова закутавшись, Элеонор повернулась на правый бок и воскликнула:

– Я запираюсь? Кого-то выгораживаю? Извольте объясниться!

– Кто пытался убить вас? – прямо спросил инспектор. – Отвечайте немедленно!

Если бы презрение во взгляде могло разить наповал, убийцей стала бы сейчас Элеонор.

– Дорогой инспектор, вы несете чушь! Никаких попыток не было! Повторяю, у меня случился обморок, а потом мне повезло: меня успели спасти. Это все, что я могу сказать. Поскольку я все еще слаба и чувствую усталость, то, уверена, теперь вы избавите меня от своего присутствия.

Инспектор открыл дверь, пропуская вперед своего начальника. Элеонор проводила их высокомерной улыбкой.

– Ну и ну, – пробормотал инспектор Боринг. Его начальник только фыркнул. – Разумеется, она лжет.

– Как? – Начальник полиции удивленно поднял брови.

– Сэр, молодую женщину сначала душили, а потом толкнули в ванну, сочтя умершей. Я видел у нее на шее кровоподтеки.

– Можно подумать, будто вы сочувствуете покушавшемуся, – пошутил начальник полиции.

– Во всяком случае, я понимаю его чувства, кем бы он ни был, – угрюмо промолвил инспектор. – Это не значит, конечно, что у меня самого чешутся руки. Но некоторые молодые женщины ведут себя совершенно несносно, и, если вы позволите поделиться сугубо неофициальным мнением, без таких жилось бы легче. Мисс Элеонор Бинг – одна из них. Вот я и гадаю, кто тот, кого она выгораживает. Найти его значило бы разоблачить убийцу Маунтджой, сэр.

– Сомнительно, – покачал головой сэр Джозеф. – Что ж, дальше видно будет. Каков ваш следующий шаг?

– Я хотел спросить вашего совета, сэр.

– Дело поручено вам, вы и решайте. К тому же, будучи знаком с этим семейством, я внушаю некоторое… В общем, я служу противовесом тому опасению, какое вы внушаете как официальное лицо.

– Тогда благодаря вам они перестанут ощущать угрозу. Это было бы полезно, – заметил инспектор. – Как вы отнесетесь к маленькому общему опросу, сэр? Можно было бы начать с покушения на мисс Бинг и вернуться к делу Маунтджой.

– Действуйте, – разрешил сэр Джозеф. – Хотя, повторяю, я не усматриваю тесной связи между двумя событиями.

– А место действия – одна и та же ванная? Это не наводит вас на подозрения, сэр?

– Грубовато. Даже, если хотите, Боринг, слишком грубо. Похоже на попытку сбить с толку. Думаете, люди ничему не учатся у таких преступников, как Джордж Смит?

– Я не улавливаю связи, – сконфуженно признался инспектор. – Вы о том, кто топил своих жен ради страховки?

– О нем самом. – Начальник полиции мечтательно вздохнул. – Смит совершил роковую ошибку, свойственную многим умным преступникам: решил не улучшать того, что и так хорошо. Пять раз он выходил сухим из воды, но в шестой раз попался.

– Я помню, сэр. Но какое отношение это имеет к…

– Допустим, я преступник. Совершаю преступление: топлю в ванне женщину. Меня не разоблачили, даже не заподозрили. Что я делаю, решив совершить новое преступление?

– Что угодно, но топить следующую жертву в ванне вы не станете, если у вас есть голова на плечах!

– Верно. Я учту печальный пример покойного Джорджа Смита и не стану повторяться. Зачем мне совершать ту ошибку, которую, как говорят, рано или поздно делают все преступники? Ведь тогда на меня повесят оба преступления. А теперь изменим задачу: предположим, в некой ванной некоего дома совершенно успешное убийство, и есть человек, тоже затевающий убийство.

– Он постарается максимально имитировать первое убийство, чтобы подозрение пало на первого преступника, а не на него, – медленно проговорил инспектор. – Теперь я понимаю, на что вы намекаете, сэр.

– Полагаю, именно так и произошло в этом доме, – заключил начальник полиции. – Но, конечно, мы не должны упускать из виду версию, что убийца – второй Джордж Смит и ему захотелось повторить свою удачу. То есть не артист, а ремесленник.

Они уже спустились вниз и продолжали беседовать вполголоса, когда к ним подошел Гард Бинг.

– Мистер Бинг, мы хотели бы задать кое-какие вопросы всей семье… – начал инспектор.

– Можете воспользоваться библиотекой, – предложил Гард. – Мендер, – обратился он к безупречному дворецкому, немедленно явившемуся на звонок, – подежурьте здесь. Джентльменам понадобятся ваши услуги. Вы поступаете в их распоряжение. Будете приводить тех, кого они вызовут, держать дверь закрытой и вообще выполнять все, что они скажут.

– Понятно, сэр.

– Если понадоблюсь, то я в малой гостиной. Вы знаете, где остальные?

– Да, сэр. – И дворецкий проводил взглядом удаляющегося молодого хозяина.

«Они с мисс Элеонор не очень любят друг друга, – подумал он, – но все равно это стало для него ударом…»

– Будьте добры, пригласите мисс Кларк, – попросил инспектор. Оба полицейских уже шагали за Гардом в библиотеку, из которой молодой человек тотчас вышел и направился в малую гостиную.

– Конечно, сэр.

Первой была вызвана Дороти.

– Мисс Кларк?

Она кивнула, инспектор что-то записал в своем блокноте.

– Все это очень печально, мисс Кларк.

Сделав над собой усилие, Дороти ответила почти шепотом:

– Ужас!

– Что вы имеете в виду? Будьте с нами откровенны, мисс Кларк. Ужас – это вы о чем?

– Ну… – Он постаралась собраться с мыслями. – Сначала бедная мисс Маунтджой – но вы ведь и так все об этом знаете? – Она посмотрела на начальника полиции, и тот кивнул. – А потом кто-то пытался… пытался…

– Договаривайте! – Инспектор был резок, но при этом как будто дружелюбен.

– …убить меня! – со страхом и содроганием выпалила Дороти.

– Неужели? Что потом?

– А потом была бедная, бедная Элеонор! Ее чуть не утопили! – Дороти не выдержала и расплакалась. – Она чуть не умерла! Мы все решили, что она…

– Бедное дитя, – произнес начальник полиции, отечески гладя ее по плечу. – Успокойтесь, не плачьте! Просто расскажите нам все, что знаете, о событиях вчерашнего вечера. Будьте умницей. Смелее!

Дороти подняла голову, вытерла глаза и смущенно улыбнулась.

– Я попала в автомобильную аварию, – объяснила она, – после этого нервы у меня расшатались. Что вы хотите узнать?

– Главным образом, – сказал инспектор, – что происходило в этом доме вчера вечером. Расскажите своими словами все, что помните, а мы зададим вопросы, на которые хотим получить ответы. Ну, приступайте!

Дороти положила руку на стол, уставилась в пространство между двумя полицейскими и начала:

– Миссис Брэдли знала, как я взволнована гибелью бедной мисс Маунтджой, и пригласила меня переночевать у нее в комнате. Но перед этим я должна была кое-что сделать…

– Что именно? – поинтересовался начальник полиции. Инспектор записывал каждое слово Дороти.

– Я должна была изготовить муляж – вы видели его в спальне – и положить его на свою кровать, причем по возможности в том положении, в каком обычно сплю я сама. Для большего сходства мы даже приладили маску, чтобы получилось… лицо.

Начальник полиции кивнул, повернулся к инспектору и еле слышно произнес:

– Значит, не молодые люди!

– И я… я даже надела на голову чучелу чепчик для сходства. Какая гадость! – вспоминая, Дороти вздрогнула.

– Что за чепчик? – спросил начальник полиции.

– Такая шелковая сетка для волос, сохраняет форму прически ночью, иначе встаешь всклокоченная. Сначала она раздражает, а потом привыкаешь, – простодушно ответила она.

– Спасибо, вы все очень ясно изложили, – важно проговорил начальник полиции. Инспектор не смог скрыть улыбки.

– Итак, вы надели эту… сетку для волос на голову муляжа. Что потом?

– Оставила на привычных местах свой халат и ночные туфли, чтобы не было сомнения, что в постели я сама, и ушла в комнату миссис Брэдли. Там две кровати, на одной спала я.

– Миссис Брэдли уже лежала?

– Сидела в постели. Читала. Сказала мне пару слов, легла и, кажется, уснула. Нас обеих разбудил жуткий вопль.

– Ясно. А теперь, мисс Кларк, я хочу, чтобы вы хорошенько поразмыслили, прежде чем ответить на мой следующий вопрос.

Дороти насторожилась: фраза была произнесена со спокойной учтивостью, но звучала угрожающе. По спине у нее пробежал холодок: она вспомнила, что добродушный седовласый человек напротив нее представляет закон, и тяжело вздохнула.

– Я вас слушаю. – Она облизнула губы.

– Вы знаете, оставалась ли миссис Брэдли в комнате постоянно, с тех пор, как вы обе улеглись, до того, как дом всполошил этот крик?

Дороти наморщила лобик.

– Я уверена, – кивнула она. – Говорю вам, нервы у меня натянуты, как струны, после аварии: меня будит малейший шум. А в ту ночь я не просыпалась. Никакого снотворного я на сон грядущий не пила, вообще ничего. Дверь миссис Брэдли поскрипывает, когда ее открываешь, а моя кровать находилась ближе к двери. А ее кровать скрипит, когда на нее садишься, тем более когда ворочаешься или вообще как-то двигаешься. А еще…

Начальник полиции со смехом перебил ее:

– Полагаю, вы доказали свои слова, мисс Кларк. Я готов поверить, что миссис Брэдли не покидала спальню между упомянутыми мною моментами времени. А теперь про вопль. Говорите, он вас напугал?

Дороти выпрямилась в кресле.

– Напугал?! – крикнула она. – Это был такой кошмар! Я чуть не умерла. Если опять услышала бы такое – точно умерла бы. У меня сердце ушло в пятки!

– Миссис Брэдли тоже испугалась?

– Она проснулась, но не подала виду, что напугана. Просто встала с кровати и пошла посмотреть, что произошло.

– А вы?

– Я пошла с ней. Мне, конечно, не хотелось, но остаться одной было еще страшнее. Знаете это чувство?

– Могу представить, – ответил начальник полиции, пряча улыбку. – Что же вы обе увидели?

– Столпотворение: все, в том числе слуги, собрались вокруг Элеонор и голосили, перекрикивая друг друга.

– Вот оно что! Вы к ним присоединились?

– Я держалась за миссис Брэдли. Отец отослал слуг. После этого мы смогли расслышать голос бедной Элеонор.

– Что же она говорила?

– Элеонор зашла ко мне за аспирином от невралгии, не застала меня, увидела что-то пугающее и с криком выбежала.

– Так и сказала? Вы записали, инспектор?

– Да, сэр. – Инспектор протянул блокнот своему начальнику.

– Вижу. Теперь я зачитаю вам это, мисс Кларк, и вы ответите, правильно ли мы зафиксировали ваши показания.

Он громко, без всякого выражения зачитал записанное инспектором.

– Все верно? – осведомился он.

– Да, – кивнула Дороти.

– Готовы ли вы повторить свои слова под присягой в суде?

– Неужели в этом будет необходимость?

Не получив ответа, она добавила:

– Так все и было, насколько я помню.

– Будем полагаться на вашу память, – произнес инспектор и улыбнулся своему начальнику.

– Конечно, – сказала Дороти, – я ничего не забыла.

– Прекрасно. А теперь, мисс Кларк, перейдем к главному. Кто в доме имел основания желать вам смерти?

Шокированная его прямотой, Дороти привстала, потом снова села, прикусила губу, сглотнула, покраснела, побледнела и выпалила:

– Что за вопрос? Понятия не имею! Это была просто моя причуда, я могла бы вообще об этом не упоминать!

– Бросьте, мисс Кларк! Отвечайте! Только правду!

Она вскочила, резко отодвинула свое кресло от стола и с вызовом проговорила:

– Теперь это не важно, но я вам отвечу: меня ненавидит Элеонор. Всегда ненавидела. Однако попытку убить меня ночью она не предпринимала. Уверена, Элеонор этого не делала!

– Откуда такая уверенность? – спросил начальник полиции.

– Нет, она не могла! Это было бы слишком ужасно.

– Согласен, мисс Кларк, – сказал инспектор и обратился к начальнику: – Ответом могут послужить отпечатки пальцев, сэр.

– На кочерге? Вероятно. Но это опасная улика, очень опасная. Посмотрим…

Сэр Джозеф подошел к двери и открыл ее, выпуская из комнаты Дороти, потом позвонил в колокольчик и попросил Мендера пригласить Гарда Бинга.

– Присядьте, мистер Бинг, – предложил он вошедшему Гарду. Тот подчинился. – Вы сильно привязаны к сестре?

Гард резко выпрямился, посмотрел начальнику полиции в лицо и ответил:

– Нет!

– Нет? Вы стали относиться к ней так после того, как узнали об ее враждебности к вашей невесте, или раньше? Насколько я понимаю, мисс Кларк – ваша невеста?

– О, Дороти… Да. Я не знал, что Элеонор враждебна к ней. Уверяю вас, для меня это новость. Она вообще-то скрытная.

Начальник полиции покосился на инспектора.

– Нет, благодарю вас, сэр, – сказал тот в ответ на немой вопрос, после чего Гарда вежливо отпустили.

– Кстати, мистер Бинг! – окликнул его инспектор уже в коридоре. Гард вернулся к двери. –  Никому не давайте трогать эту кочергу, хорошо? Вы знаете, о какой кочерге речь. Полагаю, нам придется забрать ее с собой.

– Я прослежу, чтобы к ней никто не прикасался, – пообещал Гард. – Вряд ли ее кто-то трогал.

Вскоре позвали Карстерса.

– Вот и вы, мистер Карстерс! – Начальник полиции с улыбкой пожал ему руку. – Извините, что приходится задавать вам вопросы об этом деле, но долг есть долг.

– Я в вашем распоряжении. – Карстерс сел в кресло.

– Итак, кто убил Маунтджой?

– Насколько я понимаю, – ответил тот в присущей ему четкой, бесстрастной манере, – с Маунтджой произошел несчастный случай.

– Вы действительно так считаете? – поинтересовался инспектор.

– Теперь – да.

Полицейские впились в него взглядами, но он лишь вежливо улыбался, не изъявляя желания что-либо объяснять.

– Что ж, спасибо, мистер Карстерс, – сказал начальник полиции, скрывая разочарование.

Тот встал, чтобы уйти.

– И все же, мистер Карстерс, – не выдержал инспектор, – я готов поклясться, что вчера вы считали по-другому.

– Ученый, – произнес Карстерс, берясь за дверную ручку, – редко придерживается одного мнения два дня подряд. – И он с учтивым кивком ушел.

– На свидетельской трибуне он не сможет так хитрить, – заметил начальник полиции.

– Полагаете, до этого дойдет, сэр? Я того же мнения, – сказал инспектор. – Как, впрочем, и он сам. Как он ни храбрится, эта мысль его не радует.

– Думаю, следующей надо послушать миссис Брэдли. Возможно, она соблаговолит объяснить, зачем прошлой ночью забрала эту девушку ночевать к себе.

Миссис Брэдли не возражала раскрыть им глаза на эту тему, и не только.

– Для начала я хочу дать показания, – заявила она. – Потом вы зададите мне вопросы.

Начальник полиции, почувствовавший себя вдруг первоклашкой перед грозной учительницей, кивнул.

– Запишите, инспектор, – распорядился он.

– Я даю показания совершенно добровольно, – начала миссис Брэдли, – поскольку считаю, что меня принуждает к этому долг. Я гражданин своей страны, – прочувственно добавила она.

– Воистину так, – пробормотал начальник полиции графства, приучая глаза к радужным разводам на блузке миссис Брэдли и готовя себя к смиренному выслушиванию ее показаний.

– Меня пригласил в дом мистер Фрэнсис Гард Бинг в благодарность за мою помощь ему в спасении от препровождения в полицию во время оксфордско-кембриджских лодочных гонок. Подробности инцидента, как они ни интересны и ни поучительны с психологической точки зрения – я включила их в свое «Малое руководство по психоанализу», которое выйдет из печати через месяц, – здесь не важны, и я их опускаю. Молодой человек любезно пригласил меня провести в его доме каникулы, и после того, как приглашение было подтверждено его сестрой Элеонор Бинг, я приняла его и прибыла сюда в конце июля. Меня сразу заинтересовала Элеонор.

Эта женщина, сказала я себе, хороша собой, пышет здоровьем, однако остается невольницей в отцовском доме, обслуживая отца. Какие подавленные желания, неудовлетворенное стремление к удовольствиям и свободе кроются за этим близоруким взглядом? Элеонор Бинг вызвала у меня сильнейшее любопытство, и я стала составлять ее психологический портрет.

Она помолчала. Оба ее слушателя кивнули.

– Одновременно со мной, – продолжила миссис Брэдли, – в доме находилась эта дама, Маунтджой. Мы все считали ее мужчиной. Очевидно, Элеонор Бинг была того же мнения, поскольку вскоре после моего приезда они объявили о помолвке. Но не прошло и двух недель, как Маунтджой прибрала смерть.

После новой паузы она повернулась к начальнику полиции.

– Полагаю, вчера у вас возникли подозрения в связи с ее гибелью, – добавила миссис Брэдли, пристально глядя на него своими маленькими глазками.

– Откровенно говоря, я считаю, что Маунтджой убили, – спокойно проговорил сэр Джозеф. – Собственные расследования и весьма существенная помощь, оказанная мистером Карстерсом, только утвердили меня в этом мнении.

– Благодарю вас, сэр Джозеф. В таком случае если я скажу, что имела основания думать, будто убийца Маунтджой замыслил отнять жизнь также и у Дороти Кларк, то вы не удивитесь тому, что я втайне от всех остальных в доме забрала ее ночевать в свою комнату?

– Нам хотелось бы услышать, на чем вы основывали свой вывод, что жизнь девушки находится под угрозой. Интересно было бы также услышать имя преступника.

Миссис Брэдли улыбнулась:

– У меня нет доказательств, которые убедили бы присяжных. Но я поделюсь с вами своими мыслями. Меня нелегко шокировать или запугать, джентльмены, и я сразу признаюсь, что, услышав о смерти Маунтджой, почувствовала смутное раздражение. Смерть всегда вызывает приступ болезненного благочестия, ты начинаешь слышать какие-то голоса, смерть связана с похоронными принадлежностями, смерть не позволяет веселиться, вести легкую беседу, ссориться, спорить… Но мне интересно было наблюдать за реакцией обитателей дома на это известие. Мистер Карстерс испытал искреннюю скорбь, остальным же было безразлично. Любопытно, джентльмены, не правда ли?

Она посмотрела сначала на одного, потом на другого, по-птичьи резко вертя головой и весьма смущая этим собеседников.

– Чрезвычайно любопытно, – выдавил начальник полиции. – Пожалуйста, продолжайте.

– Потом возник Карстерс, убежденный, что Маунтджой убили. Он провел небольшое собственное расследование. Мы обратились к полиции, и результаты, достигнутые ею, вам известны лучше, чем мне. Мы с Карстерсом обсуждали дело, и, по-моему, я успешно подсказала ему, кто убил Маунтджой.

– Вот как? – Начальник полиции подался вперед. – Кто же, миссис Брэдли?

– До сегодняшнего утра я бы ответила, что это была Элеонор Бинг. Но теперь я далеко не уверена, что Маунтджой убили. Скорее всего с ней произошел несчастный случай.