Книга: 12 и 7
Назад: Глава одиннадцатая
Дальше: Примечания

Глава двенадцатая

Хотя эмир Абдулмалик и хвалил Снайпера за хладнокровие, сам Заур лучше других знал, что это только слова, а в действительности он человек не настолько хладнокровный, как кажется кому-то со стороны. Просто в сложных ситуациях он не «порет горячку» и действует обдуманно. Вот быстроту соображения и умение выбрать вовремя правильное решение сам Снайпер в себе готов был отметить. Но это были не те качества, которые помогли бы ему заснуть под скалой, когда неподалеку федералы обшаривали ущелье и вполне имели шанс найти нижний вход в «нору». Да, найти-то они могли бы, понимал Снайпер, но вот войти в «нору» возможности у солдат не было бы. Под камень можно забраться только на четвереньках. И сразу получить несколько пуль. Забираться можно только по одному, и каждый получал бы очередь навстречу. Хотя манеру федерального спецназа даже Снайпер, ни разу со спецназовцами не сталкивающийся, знал. Они не лезут сразу в неизвестное и опасное место. Они сначала гранату бросают. Но эмир тоже это знал. И система защиты была уже отработана. В случае опасности под камнем выставлялась сетка, на которую бы упала граната. И осколки летели бы большей частью из-под камня наружу, по тем, кто бросит гранату. Первая граната обязательно прорвала бы сетку. На этот случай имелось восемь запасных сеток, чтобы сразу сменить порванную. Почему именно восемь, не знал никто. Но число «восемь» было, кажется, любимым числом эмира Бахтиярова. Он часто его использовал. И даже бойцов в операциях разбивал именно на восьмерки. Но применить восемь сеток — это нереально. Не будут федералы бросать одну за другой восемь гранат. Они вообще едва ли смогут поднять камень, если его заблокировать. Четыре мощных винтовых анкера, на которых камень обычно поднимался, забетонированы в сам камень так, что оторвать их нельзя. Есть, конечно, возможность сделать под камень подкоп. Но тогда лопатки уткнутся в железобетонный квадрат лаза. Арматура в бетоне толстая. Ее тоже гранатой не возьмешь. Можно только взорвать с помощью мощного фугаса. Но всегда ли у федералов есть при себе мощные фугасы? Едва ли они постоянно возят с собой взрывчатые вещества. Это не банка консервов, которые тоже всегда могут испортиться. А фугас может и взорваться. Вернее, детонаторы для фугаса имеют такую способность. Говоря честно, Снайпер сильно «плавал» в минном деле, но основы он все же знал и понимал, что штурм «норы» — это не сиюминутный вопрос, и федералам необходимо будет к нему готовиться. То есть время на принятие ответных мер у эмира имеется.
Что могли сделать федералы в случае обнаружения лаза? Они оставили бы на месте пост, а основные силы ушли бы, чтобы подготовиться к штурму. На это эмир Абдулмалик и рассчитывал. Тогда пост можно уничтожить сверху и спокойно выйти. Конечно, сверху хорошо расстреливать Снайперу. Но и без него тоже можно действовать. Пара пулеметов заставит бойцов поста уткнуть головы в камни. В это время откроется лаз, и снизу будет возможность вести огонь на уничтожение. Причем с близкой дистанции. Плохо, что лаз позволяет одновременно стрелять только одному человеку. Зато он же позволяет и гранаты бросать одну за другой. Пост у лаза, даже относительно сильный, уничтожить реально. А если вникнуть в настоящую ситуацию, то эмир обязательно должен рассчитывать на помощь извне, то есть на помощь самого Снайпера. Когда уйдут основные силы, никто не помешает Зауру подключиться к уничтожению поста. Хоть в темноте, хоть в дневное время, он будет иметь возможность простреливать короткое ущелье на всем протяжении от поворота до конца. И не просто простреливать. Он будет иметь возможность уничтожать противника, дабы дать возможность своим товарищам выйти наружу и удалиться куда прикажет эмир. Зная привычку Снайпера не тратить патроны попусту, эмир Абдулмалик должен быть уверен, что Заур с такой задачей справится лучше других.
И пока федералы искали лаз, Снайпер терпеливо ждал. Ему не хватало хладнокровия, чтобы заснуть, хотя эмир именно это посоветовал. Но как тут уснуть, когда беспокойство гложет, и даже проведенная без сна ночь помочь в таком состоянии не может — глаза даже смыкать бесполезно, они сами раскрываются как можно шире. А потом Заур вспомнил, как один залп НУРСов уничтожил целую часть скалы, на которой был когда-то крепкий выход. И никто не мешает вертолету дать точно такой же залп по нижнему входу. И тогда вход будет обрушен, и откроется узкий коридор, идущий в сторону хребта. Конечно, коридор простреливается. Но он может простреливаться с двух сторон, и потому проникнуть по нему внутрь «норы» было реально.
Эта мысль окончательно испортила Снайперу настроение. Значит, не все так гладко, как ожидал Бахтияров. И у федералов есть под рукой мощное оружие, способное и склон осыпать. Может быть, именно с этой целью вертолет и прилетел.
Это была серьезная угроза. И все теперь зависело от того, найдут солдаты лаз или не найдут. Беспокойство толкало Снайпера к действию, но что делать и какие меры следует принимать, он не понимал. И даже сердце в груди стало колотиться сильнее, хотя такого не бывало даже тогда, когда полицейский спецназ атаковал его позицию, а он просто и методично посылал им навстречу пулю за пулей. И совсем не волновался.
Чтобы хоть что-то увидеть и узнать, Снайпер перебежал из-под одиночной скалы на соседний холм, потому что с его вершины видно было начало ущелья, которое все обычно называют «воротами». Створок эти ворота не имеют, тем не менее точно такую же роль исполняют. Правда, то, что за «воротами» происходит, скрывали скалы, потому как ущелье выходит к долине под острым углом. Но с холма видно было и грузовик, и боевую машину пехоты, что в узкие «ворота» проехать, естественно, не смогли. Экипаж БМП состоял из солдат-краснопогонников, которые в глубину ущелья не пошли, но веером рассеялись вокруг «ворот», охраняя подступы к ним. Будь на то разрешение эмира, Снайпер и здесь бы показал себя, как уже показывал не однажды. Эти солдаты были выставлены не в скалах, а на открытом месте и не имели укрытия, чтобы спрятаться от его пуль. Даже маленький окоп для себя вырыть не позаботились. Похоже, надолго задерживаться здесь не собирались. Стрелять в них — одно удовольствие. А глушитель «винтореза» позволил бы всех солдат уничтожить еще до того, как их командир, сидящий на броне башни, сообразил бы, что происходит. Да и командира можно было бы уничтожить в завершение дела. Однако даже одиночный выстрел показал бы уже, что здесь кто-то есть. А эмир Абдулмалик собирался показать, что ущелье необитаемо, а вчерашняя стрельба из пулемета по вертолету — это вообще непонятно из какой оперы действие. И совсем неизвестно, что за человек был вчера на склоне, и совсем уж никому непонятно, как он туда забрался и с какой целью.
Снайперу нельзя было себя обнаруживать, потому что своими выстрелами он показал бы: именно здесь есть база джамаата, которую следует только внимательнее искать, а он охраняет ее, мешает поиску. Выстрел — толчок к повышению внимания, выстрел — стимул к упорству. И, сообразив что к чему, федералы охраняли бы ущелье. Возможно, поступили бы еще проще — просто разбомбили бы его, заживо похоронив и эмира и всех его подвижников под обвалами. И все это мог наделать только один выстрел психически неустойчивого человека. Но Снайпер имел психическую устойчивость. Именно за это и ценил его эмир. Он умел соображать в трудной ситуации и выдавать свой джамаат не собирался…
* * *
За все время ожидания раздалось только несколько коротких пулеметных очередей. В одну сторону, без ответа, чего не бывает в обычном бою. Стрелял, похоже, опять вертолет. Но не НУРСами, как минувшим днем. Что он мог разбить пулеметом? Может быть, он и не разбивал, может, он показывал солдатам внизу, где находился пулеметчик минувшим днем? Но солдатам туда не подняться. А если даже и смогут, если у них получится высадиться с помощью вертолета, это ничего не даст. Эмир вечером посылал двоих бойцов на проверку. Проход завален, и пробраться там не сможет даже мышь.
А потом снова стало тихо. Настолько тихо, что Снайпера от скуки даже в сон потянуло. И веки стали сами собой смыкаться. Бессонная ночь и усталость, накопившаяся за эту ночь, сказывались на его состоянии. На вершине холма трава была достаточной высоты, чтобы скрыть спящего человека. И Снайпер, положив локоть под голову и сжав в руке свой «винторез», уснул, готовый, как ему самому казалось, очнуться при малейших признаках тревоги.
И проснулся он, как и думал, от посторонних звуков, но проснулся сразу с ясной головой. Сразу все вспомнил, все осознал, в том числе и свое положение. И голову не вскидывал, а только поднял плавно, выглядывая поверх травы. И сразу понял, отчего проснулся. Чуть в стороне от снайпера пролетел вертолет. Он удалялся не в ту сторону, откуда прилетел, но, и это было главное, он удалялся. И около «ворот» ущелья было оживленно. Солдаты с БМП покинули свои посты и садились в свою машину через задние двери. А другие солдаты загружались в грузовик. Значит, вход в «нору» они найти не смогли. Или искать не умеют, или маскировка в самом деле настолько хороша, что только знающий, где расположен вход, человек безошибочно к нему выйдет.
Двигатели уже работали, и, казалось, ветер доносил до Снайпера запах сгоревшей не полностью солярки, хотя быть этого не могло. И ветер был слишком слабым, и расстояние такое, что запах доноситься не должен. Просто из-за напряженных до предела нервов на уровне подсознания чудился этот запах. Еще через минуту сначала поехала боевая машина пехоты, потом и грузовик двинулся следом. Снайпер провожал федеральную технику глазами, но не через прицел винтовки, как это делал иной раз. Через прицел он провожал противника, когда не имел возможности стрелять, но был зол на него. Сейчас же Снайпер чувствовал радость, что опасность миновала и все закончилось удачно. Иначе федералы не уезжали бы, иначе завязался бы бой, была бы предпринята какая-то попытка штурма, и тогда снайперу пришлось бы ввязаться основательно и основательно сократить численный состав прибывшего боевого подразделения. Что это были за войска, Снайпер не понял. Наверное, какой-нибудь спецназ. Он пытался вначале рассмотреть нарукавную эмблему солдат, но потом бросил это дело — не получилось. Хотя только спецназ позволяет себе такую вольность в форме одежды. Кто берет на голове носил, кто бандану, кто вообще голову ничем не прикрывал. И ни одной каски не было, хотя у некоторых солдат каска была пристегнута на спине к ремню. Но и смысла разбираться с тем, что это были за войска, Снайпер не видел.
Он ждал, когда вдали затихнут звуки двигателей. А когда они затихли, поднялся в полный рост, потянулся и пошел в сторону «ворот»…
* * *
— Наблюдал, как они искали? — спросил эмир. — Интересно было?
— Я находился слишком далеко. Мне было только «ворота» видно. А ближе подойти не мог, потому что экипаж БМП был выставлен вокруг «ворот» по полукругу. Имелась бы возможность, я бы быстро научил их окопы копать. Но стрелять было нельзя. Они поняли бы, что я их увожу в сторону.
— Стрелять было нельзя не только поэтому, — Бахтиярову нравилось разговаривать со Снайпером, Заур всегда не просто слушал, он впитывал сказанное в себя и учился. — В джамаате нет другого снайпера. После первого же выстрела они вызвали бы свой вертолет, и он накрыл бы тебя ракетой. Жизнь одного солдата, и даже жизнь целого экипажа БМП для меня стоит меньше, чем твоя жизнь. И не стоит рисковать ею чрезмерно. Да что я тебе говорю! Ты и сам, думаю, последствия просчитал…
Такие последствия Снайпер не просчитывал. Он как-то вообще не задумывался, что и его может накрыть залп из вертолета, как накрыл днем раньше пулеметчика, которого даже вытащить из завалов не смогли. Но, может быть, не просчитал только потому, что стрелять не собирался. И потому, сдержанно кивнув эмиру, Снайпер ответил:
— Я не просчитывал никакие варианты. Вы запретили мне стрелять, и я не стрелял. Это все. И это главное.
И эта черта характера Снайпера тоже нравилась эмиру Абдулмалику. Не каждый из бойцов джамаата беспрекословно и абсолютно воспринимает команды своего эмира. Многие привыкли свое мнение иметь и жить в соответствии со своими привычками и понятиями. Конечно, в присутствии самого Бахтиярова приказ никто не нарушит. А вот при самостоятельной работе, когда эмира рядом не оказывается, приказы, как правило, частично, а то и полностью нарушаются.
— Да, жалко, что ты не посмотрел. Взглянуть было на что. Солдаты так старались! Но нам оказано большое уважение. Если раньше против нас работали только менты и полицейский спецназ, то теперь они расписались в своем бессилии и обратились к армии. Сегодняшний поиск кто вел? Ты не рассмотрел?
— Я пытался в прицел рассмотреть нарукавную эмблему, но так и не понял, что там изображено. Если бы кто-то стоял на месте, повернувшись эмблемой ко мне…
— Там изображена летучая мышь над земным шаром.
— Точно. У меня была такая мысль.
— А знаешь, чья это эмблема?
— Чья, эмир?
— Спецназа ГРУ. Спецназа военной разведки. Мы должны гордиться такой честью. Федералы выставляют против нас свои лучшие войска. Тем не менее лучшие войска, такие прославленные, не смогли найти нужный камень. А знаешь, почему не смогли?
— Почему, эмир?
— Потому что их старший сержант подвернул на наших камнях ногу и уселся прямо над входом. Другие искали, простукивали все камни, а он сидел, и никто под ним камень не простучал. Иначе услышали бы пустоту. А прошли они все ущелье до конца и обратно. И без результата. И остались в недоумении, не понимая, как попал на верхний склон человек, который стрелял в них вчера из пулемета. Вертолет специально показывал это место пулеметной очередью. Офицер спецназа смотрел снизу и только руками развел. Оно и понятно: по склону взобраться было невозможно. Так они эту загадку и не разрешили. А я лежал за камнями на другой площадке и рассматривал их в бинокль. Все происходящее мне показалось даже интересным.
— Вы опять, эмир, оставили их в дураках. Как всегда… — когда требовалось, Снайпер умел и льстить. Но делал это как-то слишком прямолинейно для простого льстеца, и потому Бахтияров не воспринимал это как лесть, а скорее как прямоту.
— Ну, хорошо. Ты ночь работал, сейчас иди отоспись, а когда выспишься, приходи ко мне. Наверняка будут какие-то разговоры между ментами о сегодняшнем поиске. Днем я сам буду слушать, потом ты меня сменишь или послушаем вместе.
Снайпер, прощаясь, с благодарностью приложил к груди руку. И ушел все-таки спать…
* * *
В этот раз никто не звонил Снайперу, не поднимал его с нар, и он, как-то нечаянно вспомнив, как он уснул на холме, наблюдая за солдатами, точно так же резко почувствовал тяжесть в веках, едва прилег на нары. И почти сразу провалился в сон.
Заур почти никогда не помнил свои сны. Ничего не мог он вспомнить и в этот раз, когда проснулся, сел и сразу начал обуваться. Единственное, что он помнил, что за ним гонятся, а он никак не может убежать. И этот затяжной сон оставил после себя не лучшее настроение и непонятное беспокойство. Длинные шнурки Снайпер завязывал с особой тщательностью, как и обещал эмиру. Он вообще был человеком от природы аккуратным. Снайперу и нельзя быть неаккуратным. Так говорил еще авторитетный американский сержант-инструктор Джон Джонс. Причем, как говорил инструктор, аккуратность следует воспитывать в себе во всем, начиная от одежды, кончая тщательным прицеливанием, потому что неаккуратный выстрел не может быть точным. А современная аппаратура в состоянии обнаружить снайпера с первого выстрела. И тогда точно в его оптику, приложенную к глазу, полетит сразу пара пуль, как минимум. И глаз моргнуть не успеет, как от этой пули закроется навсегда.
С современной аппаратурой обнаружения снайперов Заур еще не встречался ни разу. Он и не лез туда, где может присутствовать эта аппаратура. Обычно с помощью такой аппаратуры охраняют президентов, премьеров, министров и прочих высших государственных чиновников. В простых делах подобную аппаратуру не используют. Смешно было бы если на полицейском посту на дороге, в целях обеспечения безопасности ментов, стояла бы аппаратура обнаружения снайперов. Однако когда-нибудь, как тот же Джон Джонс не просто говорил, но категорично утверждал, любому снайперу предстоит с подобной аппаратурой встретиться. И тогда спасение может быть только в одном — бросать винтовку и змеей отползать в сторону, и подальше, сначала ползком, потом и бегом. Иначе снайперы противоположной стороны достанут тебя.
— Закон жизни, — втолковывал курсантам сержант-инструктор. — На всякое действие, когда оно начинает надоедать другим, тут же находится противодействие.
Снайпер иногда задавал себе вопрос — не надоел ли он еще другим? Но ответа на этот вопрос он найти не мог. Своим собратьям в джамаате он, конечно же, не надоел. А тем же полицейским? Нет, здесь никак нельзя говорить о том, что надоел. Просто он держит их всех в страхе. Его боятся. И долго еще будут бояться. До тех пор, пока его пуля не найдет тех, кто боится больше других. Так Заур убеждал сам себя.
Чтобы не быть идентифицированным, снайпер должен время от времени менять оружие. А лучше всего — заиметь крупнокалиберную снайперскую винтовку. Тогда пусть хоть сотни приборов обнаружения выставляют. Ни один прибор не работает на дистанции «дальнобойки». Разве что большие стационарные станции. На такие лучше не нарываться. Они ставятся на крышах правительственных учреждений и силовых структур. А для полевых условий подобные средства слишком громоздки. Но Снайпер, имей он крупнокалиберную снайперскую винтовку, не пошел бы стрелять по кремлевским башням. Ему и в Дагестане хватило бы целей. Вот тогда его боялись бы еще сильнее. И из-за калибра самой винтовки, которая не дает раненым шанса выжить, и из-за расстояния, с которого может прилететь пуля.
Снайпер уже однажды просил эмира Абдулмалика достать ему «дальнобойку». Эмир обещал подумать, как можно это сделать и где можно такую купить. Но пока же давал знать Зауру, что действительно занимается поисками. Впрочем, эмир никогда не показывает демонстративно, что он делает. Если получится, винтовка у Снайпера будет.
Собравшись, Снайпер привычно проверил заряд в своем основном мобильнике, заряды в двух запасных и только после этого пошел к эмиру, как тот и приказывал.
Эмир, как обычно в последние дни, сидел перед полицейской рацией и с кем-то разговаривал по телефону. Разговор велся на арабском, который Снайпер хорошо знал — изучил за полгода, проведенных в Пакистане в школе снайперов. Но при появлении Снайпера Абдулмалик прекратил разговор, как-то странно посмотрел на самого парня и показал ему на ящик, заменяющий стул.
— Садись. Есть тут у меня некоторые интересные соображения по поводу прослушанных разговоров. Вот ты и подскажи. Ты две ночи подряд в район выходишь и с людьми встречался. Ничего особенного тебе не говорили? — спросил Бахтияров, убирая телефон в карман.
— Извините, эмир, я разговаривал, по большому счету, только с дядей Абдулазизом. С отцом и поговорить не успел. Матушка вообще почти не разговаривает. Я только руку ее подержал. Дядюшка ничего особенного не сообщил, кроме того, о чем я докладывал.
И тут же, словно в ответ на вопрос эмира, зазвонил мобильник Снайпера. Он посмотрел на определитель номера. Звонил дядюшка Абдулазиз, о котором только что говорили с эмиром.
— Разрешите, эмир? Это как раз дядюшка. Он без дела звонить не будет.
— Разговаривай.
Снайпер поднял трубку к уху.
— Здравствуй, дядюшка Абдулазиз. Как твое здоровье?
— Мое здоровье, как тяжелая скала, никогда не меняется. Я в свои годы не знаю, что такое кровяное давление и прочие возрастные мелочи. А у нас в селе большой переполох поднялся.
— Что-то случилось?
— А ты не знаешь? Восемь человек за ночь…
— Восемь ментов за ночь. О чем беспокоиться, дядюшка!
— Все село «трясут». Ко мне с обыском приходили. Искали оружие. Изъяли мою двустволку и дедовское кремниевое ружье. Обещали, правда, вернуть послезавтра. И даже расписку об изъятии оставили. Я думаю, это связано с твоим визитом в село.
— А какая связь? Я сомневаюсь. Здесь что-то другое. Хотя мне это кажется непонятным.
Снайпер краем глаза увидел протянутую руку эмира Бахтиярова. Тот просил трубку, и Снайпер передал ее.
— Здравствуйте, Абдулазиз Муталибович, — сказал эмир. — Это Бахтияров говорит. Что там у вас происходит?
Дядюшка, видимо, начал все заново пересказывать, а эмир внимательно слушал и время от времени задавал вопросы. Слушать чужой разговор было неинтересно, тем более в момент, когда собственные мысли одолевают. Снайпер подумал было, что он, как и предупреждал сержант-инструктор, начал надоедать другим. По крайней мере, жителям нескольких сел добавилось нервотрепки после того, как он рядом работал. Эта мысль показалась такой неприятной, что появился даже страх за свою жизнь. Не стабильный, мимолетный, тем не менее это был именно страх. Страх, которого снайпер никогда раньше не испытывал.
Но он принадлежал к тем людям, которые абсолютно уверены: да, со многими случаются неприятности, но не со мной; со мной-то ничего подобного не произойдет просто потому, что произойти этого не может. Я — не многие…
Эпилог
Солмагаров держал свой взвод в полной боевой готовности и дожидался — согласно приказу Полковникова — вертолет. Причем было сразу обговорено, что время вылета точно неизвестно, поскольку зависит оно не от самих спецназовцев. Грубо говоря, команду на собственное уничтожение должны были дать бандиты. Но они пока с такой командой не спешили, интуитивно испытывая желание прожить хотя бы на несколько часов дольше.
За несколько последних часов старшему лейтенанту передали из Управления Космической разведки ГРУ четыре сообщения. Эмир Абдулмалик Бахтияров звонил четыре раза своим людям, требуя их присутствия в джамаате, как он называл свою банду цивилизованным и уважительным восточным термином. Каждый из звонков, хотя был адресован только одному конкретному человеку, должен был привести в джамаат по нескольку человек, потому что трижды звучала одна и та же фраза: «Собери всех своих — и быстрее ко мне», и только один раз: «Найди Амира. И быстрее ко мне». Так переводчик, который звонил уже напрямую, минуя подполковника Веселюка, по крайней мере, докладывал Солмагарову. Поэтому невозможно было определить точное количество бандитов, которых собирает Бахтияров. В принципе, это и не играло особой роли, поскольку и количество бандитов в «норе» до начала сбора банды было неизвестно. В любом случае было маловероятно, что эмир сможет набрать больше, чем выставит против него спецназ ГРУ. Да и банды, численностью равные армейскому взводу, давно уже канули в Лету. Кстати, в Дагестане такие банды вообще и изначально были в редкость, в отличие от той же Чечни, где создавалась целая бандитская армия, состоящая из относительно самостоятельных банд. Сам командир взвода согласен был бы выступить даже в том случае, если бы бандиты в три раза превышали его взвод численностью. В боевой выучке своих солдат он был уверен, поскольку сам проводил обучение и контролировал уровень боевой подготовки каждого из солдат и сержантов. И приблизительно знал средний уровень подготовленности бандитов. Правда, при боестолкновениях бандиты обычно оказывали упорное сопротивление, но не потому, что умели воевать, а потому, что не желали быть наказанными за совершенные ими деяния и дрались отчаянно, а федеральные силы, имея неограниченный запас времени, предпочитали обходиться без потерь и не лезли на рожон, дожидаясь удобного момента. Брать бандитов в плен, чтобы они предстали перед судом, негласно не рекомендовалось, поскольку опыт показывал, что эти люди снова становились бандитами уже через короткий промежуток времени. Каким образом они выходили на свободу, знают только сами бандиты, конвойные и прочие, кто командует на «зонах». Побег официально оформлялся нечасто, да и то, случалось, задним числом. Тогда же, тоже задним числом, объявлялся розыск.
Не зная, когда прозвучит тревога, Олег Павлович предпочел не занимать взвод даже на занятиях. Солдаты просто отдыхали. А сам командир взвода сидел в кабинете командира отряда, который тоже был задействован в этой операции. Вопрос с участием Полковникова решился в последний момент по подсказке из Москвы, и тогда же самолетом был отправлен персонально для подполковника мундир генерал-полковника МВД. Остальные участники операции просто по возрасту носить такой мундир не могли бы.
В гараже управления ФСБ срочно обклеивали тонированной пленкой все стекла управленческого автобуса, который имел к тому же на окнах сетчатые решетки. Как только автобус приготовили, Полковникову позвонили и сообщили, что автобус отправлен на начальную точку маршрута, а вертолет уже ждет лже-генерала «под парами». Положив перед старшим лейтенантом ключ от своего кабинета, подполковник, прощаясь, протянул командиру взвода руку:
— Увидимся на месте. Береги меня, прошу. Я еще пригожусь.
Генеральский мундир Полковникову очень даже был к лицу, и старший лейтенант это заметил и пожалел, что в войсках спецназа ГРУ даже командующий занимает только лишь полковничью должность…
* * *
Что начинается в районе, эмир Абдулмалик Бахтияров так до конца и не понимал. Переполох поднялся большой. Настолько большой, что даже полицейские возмущались. Они привыкли получать деньги за то, что не работают или, по крайней мере, большей частью не работают. И вдруг их заставили пахать. Как тут не возмутиться? Но даже они сами не понимали и друг друга несколько раз по рации переспрашивали, что готовится, кто такой приезжает и зачем. Одно сомнению не подлежало. Приезжает какой-то большой чин. И к его приезду проводились широкие мероприятия по обеспечению безопасности. Изымали охотничье оружие. Проводили обыски в домах тех, кого подозревали в хранении оружия. Было даже найдено три автомата и одна винтовка «М-16», попавшая в Дагестан, видимо, из Грузии. Владельцы боевого оружия были задержаны и отправлены в Махачкалу в СИЗО, хотя сами они никогда не участвовали в боевых операциях джамаата Бахтиярова, а этот джамаат был единственным в районе. Следовательно, предъявить обвинение задержанным могли только по статье за незаконное хранение оружия. Это не слишком и строго. Владельцам охотничьего оружия обещали вернуть то, что забрали, через день, в худшем случае — через два.
На памяти эмира Бахтиярова был только один аналогичный случай. Когда дагестанцы вместе с федеральными силами изгнали со своей земли Басаева с его чеченскими формированиями, район навестил тогдашний премьер-министр, ставший потом президентом России. Тогда точно так же изымали оружие даже у тех, кто воевал бок о бок с федеральными войсками. И охотничье оружие тоже изымали. Потом, кстати, вернули не все. Наиболее ценные ружья куда-то ушли из полицейских хранилищ.
Аналогия напрашивалась сама собой. Кто-то важный приезжает. И потому принимаются такие крутые меры. Об этом же спрашивали друг друга менты по рации. И только один раз прозвучало звание приезжающего — генерал-полковник МВД. Для ментов это было впечатляющим событием. Они откровенно сводили этот приезд с инспекцией по поводу многочисленных жертв, которые понесли полицейские подразделения района в ближайшие дни. Говорили, что не должен был гость к ним в район пожаловать. Но изменения произошли в самый последний момент. Он сам решил проинспектировать район и навести здесь порядок.
Районное полицейское начальство откровенно опасалось за свои погоны. Подчиненные над начальством посмеивались. А начальство отдавало один приказ за другим, причем один глупее другого. Оценку приказам давал не Бахтияров, а сами менты. И поскольку говорили они это не эмиру Бахтиярову, а друг другу, Бахтияров этим оценкам верил и всю ситуацию воспринимал как естественную. И готовился такой ситуацией воспользоваться…
* * *
Капитан Исламбеков звонил дважды. Сначала сообщил, что запустил «дезу», предварительно все отрепетировав не с актерами, а с настоящими полицейскими, которые сидели с рациями на коленях в соседних комнатах.
— И как, Кабир Нафизович, впечатление? — вообще-то Солмагарова больше интересовало впечатление вовсе не капитана Исламбекова, а конкретно эмира Абдулмалика. Но капитан пока мог знать об этом впечатлении только в том случае, если бы Бахтияров пожелал выйти в эфир и присоединиться к разговору. Он такого желания пока не проявлял.
— Мне трудно представить себя посторонним слушателем, но я попытался. И не просто посторонним, но заинтересованным. И тогда меня это заинтересовало. Вы там интересную фразу вставили. Она прозвучит через сорок две минуты согласно вашему же графику. О том, что все районное руководство МВД полетит со своих должностей в случае малейшего эксцесса.
— Это не просто интересная, это, можно сказать, ключевая фраза. Она станет стимулятором для Бахтиярова и не даст ему возможности отказаться от задуманного.
— Да, такой возможности он не упустит. И еще там, с интервалом в восемь минут, будет мощное подтверждение. Местное начальство затребует десять собак-минеров, с которыми будут патрулировать основные дороги прохождения кортежем. Это должно впечатлить. Я звонил в министерство. Собак выделят сегодня в районе обеда.
Позвонив второй раз, капитан спросил:
— Олег Павлович, к вам какая-то информация об эмире поступает?
— Мне переводят его телефонные разговоры.
— Что за разговоры?
— Бахтияров собирает всю банду. Готовит мощный, по его понятиям, кулак. Было уже четыре звонка. Позвонив, он каждый раз вызывает по нескольку человек. Подсчитать людей возможности нет.
— Неплохо было бы кого-то перехватить. У вас есть адреса?
— Лучше не надо. Конечно, в данной оперативной обстановке задержка людей не будет вызывать настороженности, это понятно. Но Бахтияров может задержаться, поджидая их. Зачем нам такие задержки? Чем быстрее он начнет, тем быстрее мы закончим.
— Резонно. Пожалуй, я соглашусь с вами. Что будет интересного, звоните, чтобы я в курсе был. А то мои коллеги что-то несильно торопятся поделиться информацией. Даже по простой «прослушке» разговоров.
— Как объясняют?
— Говорят, у них сбой в системе.
— С электроникой это случается.
— У нас в республике ноутбук с приставкой для СОРМ-3 можно купить за три тысячи баксов. Конечно, не оригинал, но качественную копию. И я ни разу не слышал, чтобы у бандитов, работающих с этой системой, были сбои. Они прослушивают и все телефоны, и отслеживают все переговоры, и даже банковские переводы денег контролируют. Если хотите, я могу помочь вам купить систему.
— Мне это, Кабир Нафизович, ни к чему. Я же не бандит и едва ли им когда-нибудь стану. Но у меня мобильник дает сигнал, что кто-то пытается мне дозвониться. До связи…
— До связи, Олег Павлович…
Солмагаров переключился на новый звонок. Звонил опять переводчик из Управления Космической разведки ГРУ.
— Новости, товарищ старший лейтенант… Бахтияров только что разговаривал с абонентом в Азербайджане. Абонент находится неподалеку от российско-азербайджанской границы, причем вне населенного пункта. Абонент сообщил, что, как они раньше и договаривались, несет эмиру КСК «Барретт М82A1» в полной комплектации, с ночным прицелом, с запасом патронов. Встреча назначена на прежнем месте послезавтра в тринадцать ноль пять. В разговоре место не называлось. Эмир пообещал прислать человека сразу с деньгами.
— Если сам эмир не пойдет, можем ли мы отследить его человека? — поинтересовался старший лейтенант.
— Вопрос не в моей компетенции. Я сейчас адресую его подполковнику Веселюку, может быть, он ответит. Ждите. Он позвонит.
Пришлось подождать около восьми минут. Подполковник Веселюк позвонил.
— Старлей, здравствуй!
— Здравия желаю, товарищ подполковник. Купили себе смартфон?
— Еще не успел командировку оформить.
— Не торопитесь, каждый месяц выходят все более совершенные модели.
— Я понимаю, что за прогрессом мне бежать бесполезно. Но давай о делах. Мы взяли под контроль того типа, что движется из Азербайджана к нашей границе. Я хорошо понимаю, что такая винтовка не должна попасть в руки бандитов. Сам будешь контролировать передвижение этого парня или передать данные в ФСБ?
— Сам. Я выделю группу, которая этим займется. У меня есть подходящие люди.
— Хорошо. Как только носильщик перейдет границу, я с тобой свяжусь. По нашим прикидкам, примерно через час он будет на нашей территории. Над границей ясная погода. Мы сможем рассмотреть его и даже сфотографировать. Ты далеко от компьютера Полковникова?
— В двух метрах. Но могу отбыть в любую минуту.
— Тогда я попрошу сейчас сфотографировать парня еще там, в Азербайджане. Фотографию сразу пришлю на компьютер подполковника. Сможешь получить?
— Постараюсь. Если у него не заблокирован пароль почты.
— На своих компьютерах обычно все ставят «флажок» в окошке «Запомнить пароль».
— Я на это и надеюсь. Присылайте. В случае чего я свяжусь с товарищем подполковником, он мне сообщит, что нужно…
* * *
Дверь в грот эмира была распахнута. Стучать в открытую дверь — как-то странно. Пришлось просто слегка потопать ногами, предупреждая о своем визите, перед тем как вступить в грот. Снайпер вошел как раз тогда, когда эмир Абдулмалик убирал в карман телефон. Еще из коридора были слышны отдельные слова. Эмир опять разговаривал по-арабски. Говорил он негромко, и разобрать получалось только отдельные слова, по которым нельзя было понять смысл разговора. Да Снайпер и не старался вслушаться и уловить смысл. Это было как-то не корректно по отношению к эмиру и смахивало на предательство. А Заур сам предателей не любил и знал, как щепетильно относится к этому понятию Бахтияров.
— Извините, эмир, у меня есть вопрос. Я вам не помешаю?
— Спрашивай, Заур. У меня тоже есть к тебе вопрос, и вообще следует решить одно дело, которое лучше всего решать вместе с тобой. Спрашивай…
— Мы выступаем в день или в ночь?
— Я еще не решил, когда мы выступаем. Люди понемногу собираются. Все зависит от того, когда гость приедет в райцентр и куда он оттуда двинется. А чем твой интерес вызван?
— Я готовлюсь к выходу и думаю, брать ли с собой аккумуляторы для ночного прицела.
— Вообще-то, по большому счету, никогда не знаешь, где упадешь… И потому все свое лучше брать с собой, если не известно, в какое место мы будем возвращаться. Но тебе, возможно, ничего брать не придется. Подожди… Не могу сообразить… Давай-ка вместе подумаем…
— Я не понимаю. Говорите, эмир.
— Может кто-то в джамаате обладать твоими снайперскими качествами хотя бы наполовину?
Прежде чем сказать, Заур тщательно обдумал ответ. Он вообще не любил пустых слов.
— Мне кажется, вряд ли… У нас есть парни, которые хорошо стреляют из автомата, есть приличные стрелки из гранатомета, но никто из них не умеет обращаться с оптическим прицелом для винтовки. Это не так просто, как кажется на первый взгляд. Оптический прицел — не бинокль, который просто приближает. Это прибор, с которым нужно уметь работать. Не зря снайперов учат по полгода.
— Я понимаю. И не знаю, как мне быть. Дело в том, что скоро границу перейдет человек, который несет для тебя винтовку «Barrett М82A1». Так, кажется, называется… Калибр «двенадцать и семь». Ты давно, помню я, такую просил. «Дальнобойку»… Знаешь эту модель?
У Снайпера вспыхнули глаза.
— Не только знаю, я даже стрелял из нее, когда учился. И конспект у меня цел. Это на случай, если что-то забыл. «Barrett» — это не просто винтовка. Это целый боевой комплекс. Такая винтовка сделает наш джамаат в десять раз сильнее.
— За счет чего?
— Хотя бы за счет бронебойности. И дальности. Кажется, прицельная дистанция тысяча восемьсот метров. Я смогу с такой дистанции остановить любой БТР, БМП, не говоря уже о грузовике. Если идет толпа солдат или ментов, одна пуля может уничтожить сразу пятерых, даже в бронежилетах. Из-за расстояния они даже не поймут, откуда стреляли. И, что очень важно, федеральные снайперы будут уничтожены раньше, чем до меня доберутся. А они должны уже добираться. Должны стараться добраться. Так всегда бывает. Если где-то успешно работает снайпер, против него выставляют пару снайперов или даже две пары, и начинается охота. Я уже давно чувствую, что охота за мной вот-вот начнется, если уже не началась. Эмир…
Последнее обращение было настолько красноречивым, что слов для пояснения не требовалось. Заур просил эту винтовку. Не просто просил, он умолял.
— Винтовку уже несут. Это вопрос решенный. Конечно, лучшим вариантом было бы послать за винтовкой тебя. Но сложность заключена в том, что ты нужен мне здесь вместе со своим «винторезом». Как быть, Заур?
Снайпер проявил неуверенность.
— Я не знаю, эмир. Вам решать.
— Если я пошлю кого-то другого, посыльный может что-то напутать или что-то не взять? Возможен такой вариант?
— Едва ли. Обычно «Barrett» имеет упаковку в виде жесткого или мягкого кейса. Стоит открыть кейс, и сразу будут видны пустые гнезда. Я проинструктирую того, кто пойдет. С вашего, эмир, разрешения. А оставлять на операцию джамаат без снайпера не годится. Если только саму операцию перенести до возвращения посыльного.
— Это нереально. Не мы диктуем условия и время. Мы только подстраиваемся под них.
— Тогда пусть идет посыльный. Я останусь в джамаате.
— Хорошо. Готовь свой «винторез». Сегодня придется обойтись им одним. Все равно посыльный вернется не раньше завтрашнего вечера. А уж тогда, надеюсь, вся полиция района, да и не одного, не сможет спать спокойно.
Эмиру опять позвонили. Посмотрев на определитель номера, Абдулмалик торопливо и чуть суетливо поднес трубку к уху.
— Да-да, я слушаю вас, уважаемый…
Говорили недолго.
— А почему на автобусе? — не понял Бахтияров. — Так… Так… Ладно. Вы сами его видели? Генерал-полковник? Это очень серьезно. Чин большой. Федерального уровня. А кто он по должности? Понятно. А кто может сказать? Ладно. Это и не так важно. Что? А зачем? А… И куда двинулись? Ясно. Пусть осматривают, пусть вынюхивают. Очень благодарен вам, уважаемый. К вам этот генерал не зайдет? А зря. Хозяина района нужно уважать… Спасибо вам…
Эмир отключил связь, положил мобильник перед собой и задумался. Снайпер старался не шевелиться, чтобы не прервать эти раздумья.
— Хорошенькое дельце нам предстоит… — сказал наконец эмир. — В райцентр прибыл генерал-полковник МВД. Это большой чин. Очень большой чин. У нас в республике, насколько я знаю, таких нет. Это чин уровня российского министерства. Должно быть, кто-то из замов. По какой причине он сюда прибыл? Не догадываешься?
— Не догадываюсь, эмир.
— Я так думаю, что это ты его вызвал. Пригласил, грубо говоря, результатами своей стрельбы. За несколько дней ты отстрелял больше ментов, чем их отстреляли за месяц по всей республике. Наверное, много шуму наделал. Вот и приехал такой чин с проверкой. Полетят теперь головы местных начальников. Жалко, твоя новая винтовка еще не пришла. Иначе проверять было бы уже некому.
— Да, эмир. «Barrett М82A1» тем и хороша, что предназначается для охоты на снайперов противника. То есть у нее, в отличие от большинства «дальнобоек», высокая точность стрельбы. Есть в снайперском деле такая величина, определяющая точность стрельбы. У «Barrett М82A1» она равняется порядка полутора-двух угловых минут. Для больших расстояний это высокая точность. И никакие генеральские погоны будут не в состоянии спасти от такой большой пули, прилетевшей неизвестно откуда. «Дальнобойки» определяются только самыми мощными индикаторами оптических систем. В основном стационарными.
— Что такое индикатор оптических систем? — переспросил Бахтияров.
— Это инструмент охоты на снайперов и наблюдателей с «оптикой». Обычно используется для охраны высших чиновников.
— Значит, подобный может быть и у генерал-полковника?
— Возможно. Но это следует проверить.
— Как?
— Послать кого-то с биноклем. Только без оружия. Если его арестуют или хотя бы попытаются проверить, ничего страшного не случится, бинокль не является оружием. И простое человеческое любопытство ненаказуемо.
— Да, я сейчас позвоню, распоряжусь, чтобы проверили…
* * *
Как и ожидал старший лейтенант Солмагаров, в разделе «Почта» в ноутбуке Полковникова, в графе «запомнить пароль», стоял флажок, какой ставят все, кому бывает лень каждый раз заново его набирать. И потому фотографии человека, идущего в горах с большим рюкзаком за спиной, удалось получить сразу. Принтер был подключен к ноутбуку, хотя сам принтер стоял в соседнем кабинете. Солмагаров послал на распечатку все пять полученных фотографий, изображающих человека в разных ракурсах. Этого должно было хватить для идентификации.
И только после этого старший лейтенант позвонил Факхатуллину и пригласил того в кабинет к командиру отряда. С собой приказал захватить Рязанцева. Старший прапорщик сидел в казарме со взводом, и, чтобы дойти до штаба, ему требовалось около пяти минут. Сам командир взвода, забрав с принтера распечатанные фотографии, зашел к начальнику штаба отряда майору Луговскому, которому командир отряда приказал оказывать старшему лейтенанту всяческую помощь. Начальник штаба в сборном отряде представлял другую бригаду, и потому Солмагаров мало его знал, больше общаясь со своим командиром. Тем не менее майор Луговской, рассмотрев фотографии человека, которого следовало задержать или уничтожить, сразу согласился:
— КСК в руках бандитов — это существенное увеличение потерь с нашей стороны. Необходимо захватывать. Кого пошлешь, Олег Палыч?
— Думаю отправить своего замкомвзвода старшего сержанта Рязанцева, как самого опытного спецназовца во взводе, а с ним старшего прапорщика Факхатуллина с парой снайперов.
— Факхатуллин — это инструктор?
— Так точно, товарищ майор. И потому я опасаюсь, что без Рязанцева старший прапорщик не справится. Хотя его снайперы из нашего ведомства и тоже качественно обучены. Официально командовать будет Факхатуллин, но действовать будут Рязанцев со снайперами. Мы не знаем, кого пошлет на встречу эмир Абдулмалик. Я даже допускаю, что он отправит Снайпера, поскольку винтовка для него. Вот тогда его наши снайперы и снимут, пока он новую винтовку не освоил. Возможно, эмир отправит двоих или троих, потому я и отправляю четверых. Нужна только машина, чтобы они могли доехать. Можно найти для них «уазик»?
— Я затребую в комендатуре. Сейчас же и позвоню. Все?
— Так точно.
— Когда сам выступаешь, еще не знаешь?
— Никак нет. Все зависит от выступления Бахтиярова.
— За какое время вертолет доберется до места?
— За двадцать минут.
— Плюс десять минут езды до аэродрома. Значит, всего полчаса. Сколько времени требуется Бахтиярову, чтобы выйти в чистое поле, где негде будет укрыться?
— Сорок минут. Но там одна одиночная скала. Из-за нее можно стрелять. Хотя забраться на нее сложно. Но с нами «Ночной охотник» летит. Он обещает сровнять скалу с землей за минуту. При этом похоронит и часть бандитов.
— Проработали это в плане?
— Конечно. Подполковник Полковников сам с командиром экипажа сидел за компьютером, куда видеосъемку с борта вертолета передали. Все обсудили при мне.
— Хорошо. Как обстановка с «дезой»?
— Идет систематически. Мне недавно сообщили, что Бахтиярова информировал о прибытии в райцентр нашего «генерал-полковника» Полковникова сам глава района.
— Глава района — тоже наша забота?
— Нет, им персонально займется республиканская ФСБ. Мы по местным властям не работаем. Хорошо, что при разработке операции обошлись без их поддержки, а то изначально планировалось все пропускать через местную администрацию. Якобы администрация должна дружить с управлением МВД.
— Когда будут главу района «брать»?
— Они меня, товарищ майор, извините, в свои планы не посвящают. Не знаю. Я бы на их месте отследил все связи и самого Бахтиярова, и главы района. Должно быть, это большой змеиный клубок. А змеи в клубке друг друга, как известно, не кусают. Они друг друга греют и не дают умереть одна другой от переохлаждения. У меня все, товарищ майор. Разрешите идти?
— Работай…
* * *
Самое плохое в любой, даже минимальной, боевой операции — это отсутствие точного плана, считал эмир Бахтияров. Он предпочитал никогда так не действовать, хотя многие полевые командиры действуют именно так постоянно. Просто идут или едут куда-то и где-то вступают в бой. Совершенно без подготовки, не зная путей отхода, не зная возможности поддержки у тех, кого атакуют. Работают наудачу, но удача порой отворачивается от них или просто закрывает глаза. Бахтияров всегда предпочитал работать по заранее составленному плану. Но сейчас составить такой план было просто не реально. Эмир толком даже не знал, против кого ему работать, не знал ни условий, ни планов передвижения противоположной стороны, и даже возможности узнать не имел, но предполагал, что сильно ограничен во времени и если будет медлить, выбирая момент, то может вообще этот момент упустить. Такие методы действий были Бахтиярову не по вкусу. И он внимательно слушал ментовские переговоры, пытаясь выудить что-то для себя полезное.
Глава районной администрации, когда сообщал Бахтиярову о приезде в райцентр какого-то генерал-полковника МВД, также сказал и о прибытии из Махачкалы десяти проводников со служебными собаками-минерами. Это дало повод для выбора направления. Не пустят же собак-минеров по площади райцентра бегать. Там своих собак хватает. Минеров пустят вдоль дороги, по которой автобус с тонированными стеклами поедет в сопровождении охраны. Будут предварительно изучать обочины. И даже, скорее всего, не все, а только в подозрительных местах. Подозрительные места — это места, где возможно не слишком заметно установить фугас. Но эта предосторожность глупа. В районе функционирует только один джамаат — эмира Бахтиярова. А у Бахтиярова уже три года нет своего хорошего специалиста по взрывным устройствам. Есть, конечно, два минера, которые могут разные мелочи сделать, но в основном специализируются на разминировании выставленных против Бахтиярова взрывных устройств. Держать этих минеров — естественная необходимость, потому что эмир Абдулмалик не дружит с соседями, джамаатами других районов. И конфликты порой выражаются в обнаружении этих самых взрывных устройств неподалеку от базы Бахтиярова. А вот подготовить серьезный взрыв, выставить устройство и в нужный момент активировать его — это уже дело высокого профессионала. Такой профессионал был у эмира, но в одном из столкновений с ментами получил пулю в лоб. Домой, в Саудовскую Аравию, отправили только его документы. Самого же взрывателя похоронили в дагестанской земле, по мусульманскому обычаю, в день смерти.
Джамаат уже собрал все силы, какие мог. И усилился на треть. И эмир Абдулмалик Бахтияров, слушая переговоры по полицейской рации, злился на ментов за то, что те не говорят открытым текстом, а только намеками, им одним понятными, и все чаще посматривал на часы. Он сам томился от нетерпения и понимал, что бойцы его тоже томятся. А так можно «перегореть» в волнении. Значит, пора начинать действовать.
Но, прежде чем поднять весь джамаат, эмир вызвал к себе двух бойцов и Снайпера. Бойцы пришли раньше, и Бахтияров подробно описал им, где и как нужно встретить человека, что отдать ему и что забрать. Потом пришел Снайпер. В руках держал тетрадку. И по ней стал перечислять посыльным, что должно входить в комплектацию винтовки «Barrett М82A1». Это много времени не заняло. Но один из посыльных все записал на клочке бумаги, а сам клочок засунул за отворот своего закатанного рукава.
— Аллах вам в помощь… — напутствовал эмир уходящих. — Вернетесь, ждите нас здесь.
Джамаат уменьшился на двоих бойцов. Еще придется оставить дежурного у входа, потому что снаружи камень не поднимается — управление механизмом подъема находится внутри. При каждом выходе джамаата всегда оставался дежурный. А больше или меньше на два человека — это, в общем-то, и незаметно, потому что впервые джамаат собрал все свои силы. Бахтияров насчитал вместе с собой двадцать четыре человека, готовых вступить в бой. Можно было выходить.
— Амир! — громко позвал Бахтияров.
Амир, крепкий тренированный парень, надежный, как каменная скала, быстро прибежал на зов, готовый к выполнению обязанностей, которые он уже знал. И сразу взял за плечи рюкзак с автомобильным аккумулятором. Вместе с Амиром пришел и минер Гази, который по совместительству обслуживал в джамаате всю электронику. Гази тоже знал свои обязанности, подсоединил провода сначала к контактам аккумулятора, потом отсоединил рацию от адаптера и подключил ее к аккумулятору. Саму рацию сунул в свой рюкзак, только повесил не на спину, а на грудь. Оба они были готовы сопровождать эмира и обеспечивать ему прослушивание полицейских переговоров. И как раз начались переговоры о собаках-минерах. Кто-то кому-то докладывал, что участок проверен собаками. Можно ехать. И еще было названо село, которое предстояло срочно проверить. Не все село, конечно, но газоны вдоль дороги до сельсовета, где располагался пост полиции. Для чего, вернее, для кого такая проверка проводилась, было ясно без слов.
Можно было и эмиру со своими людьми выходить навстречу автобусу. Но он еще подстраховался и позвонил главе района. Хотел спросить, правда ли вышел автобус. Но телефон главы района был или выключен, или находился вне зоны досягаемости связи. Об этом на русском языке сообщил бесстрастный голос робота сотового оператора…
* * *
Очередной звонок из Управления Космической разведки ГРУ заставил старшего лейтенанта Солмагарова торопливо поискать мобильник в карманах разгрузки. Он уже устал ждать и хотелось как можно быстрее начать действовать. И уже не переводчик, а сам подполковник Веселюк сообщил:
— Старлей, они выходят. Ты готов?
— Взвод готов, товарищ подполковник. А сам я давно «на чемоданах» сижу.
— Сколько им времени нужно, чтобы выбраться из ущелья?
— Около двадцати минут. Если будут медленно из «норы» выбираться, тогда около получаса. Но у них должны быть наработанные навыки, и, я думаю, у люка они не задержатся.
— А до открытого места?
— Сорок минут.
— Успеваешь?
— Даже если будем грузиться «вразвалочку». Есть десятиминутный запас. Придется, возможно, в стороне в воздухе провисеть. Иначе они в ближних скалах засядут. Оттуда выбить будет труднее. Непонятен только один вопрос. У эмира Бахтиярова есть в наличии трофейный полицейский «уазик». Он поедет на нем или оставит на какой-то другой случай?
— Не могу подсказать. Будем отслеживать. Карта у тебя есть?
— Спутниковой съемки. Всего района, полностью.
— Хорошо. Я буду давать точку по координатам точно такой же карты. Поймешь?
— Так точно, товарищ подполковник. Работать с картами обучен.
— Удачи…
Отключившись от связи, старший лейтенант сразу позвонил майору Луговскому:
— Товарищ майор. Нам пора грузовик подавать. Эмир вышел.
— Объявляй тревогу. Машина, считай, выходит. Стоит в гараже заправленная.
Тревогу старший лейтенант Солмагаров тоже объявил по телефону. Просто позвонил к дневальному, который знал, что взвод Солмагарова готовится к выезду, и дневальный выполнил его распоряжения. Когда сам Олег Павлович подошел к казарме, там уже и машина стояла, и взвод неподалеку выстроился.
— Боевое задание! — сообщил старший лейтенант. — Ликвидация банды. Десантирование с вертолета. Работаем при поддержке другого вертолета. Предупреждаю, у бандитов есть снайпер высокого класса. Потому прошу вас не подставляться. Снайпера ищут наши снайперы. Стрелять на уничтожение. Свои приборы никто не забыл?
Индикаторы оптических систем «Луч-1М» у всех солдат оказались с собой.
— Есть такие, кто не освоил работу с ними?
Накануне старший лейтенант сам проверял готовность солдат. И из строя вопросов не прозвучало. В принципе, система была проста, и научиться работать с ней мог бы даже ребенок.
— К машине…
Дорога до аэродрома была недолгой. Взвод загрузился в «МИ-8». Неподалеку сильно хлопали винты готового к вылету «Ночного охотника». Задача была поставлена накануне вечером командирам и того и другого вертолета. «Ночной охотник» начинает обстрел банды, уничтожает Одиночную скалу и часть бандитов, потом перекрывает им пути отступления назад, в ущелье. «МИ-8» высаживает десант чуть дальше, и спецназовцы добивают остатки банды. В принципе, «Ночной охотник» мог бы, наверное, и полностью уничтожить всю банду, а спецназ можно было высаживать потом, чтобы отыскать раненых и добить живых, если таковые останутся. Но официально требовалось не просто ликвидировать банду, а захватить бандитов в плен или хотя бы предложить им сдаться. Подобное требование считалось обязательным. Этих требований, естественно, никто не выполнял, чтобы те же самые бандиты снова не принялись за свое дело через какое-то время, чтобы снова тех же самых бандитов не ловить. Практика научила действовать только на уничтожение. В завершение подобных операций всегда говорится, что сдаться бандиты отказались. Но, чтобы создать видимость, что спецназовцы действуют в рамках закона, всегда делалось предложение о сдаче. Причем до того, как прозвучат первые выстрелы. В этот раз такое требование должно было прозвучать через мощные громкоговорители «Ночного охотника».
Кроме того, бандиты могли просто рассеяться по полю. А вертолету гоняться по отдельности за каждым из них проблематично. Спецназ же, завязав бой, не позволил бы этой проблеме возникнуть.
Посмотрев на часы и сверившись с графиком, прицепленным к карте района действий, Солмагаров дал команду к посадке. А сам ответил на телефонный звонок подполковника Веселюка, и предупредил заодно, что в вертолете его заставят выключить мобильник. Но он выключать не будет, только договорится с пилотами и оставит им свой телефон на случай экстренной связи, а подполковник Веселюк должен звонить только в том случае, если возникнет какая-то неординарная ситуация. Например, бандиты раздумают идти в прежнем направлении и свернут в соседнее ущелье. Но такая возможность была лишь гипотетической.
— Кстати, старлей, твои парни, которым я передавал координаты человека, идущего из Азербайджана, кажется, уже нашли его.
— Мне сообщения еще не поступало.
— Мне тоже, но я на мониторе видел, что они находятся в пределах визуальной близости. Правда, пока не атакуют.
— Наверное, ждут, когда появятся люди Бахтиярова. Хотят уничтожить всех.
— Удачи тебе и им.
— Мы постараемся. И они, думаю, тоже.
Все текущие дела, кажется, были закончены. Можно лететь…
* * *
— Заур, ты — старший в группе! — сказано было категорично, и никто на это не возразил. — Идете быстро. Я догоню вас.
Эмир Бахтияров, доверяя рассудительности и исполнительности Снайпера, снова поставил его старшим в основной группе джамаата и дал задачу вывести бойцов к Одиночной скале. Сам в сопровождении трех бойцов отправился было к полицейскому «уазику». И дело было не в нелюбви эмира к пешему ходу или какому-то пристрастию к автомобилям. Просто Бахтияров рассматривал эту машину как одно из боевых средств в предстоящей операции. В любой сложной ситуации, в которой может оказаться полиция, в последнюю очередь вызовет подозрение приближающаяся полицейская машина. Скорее наоборот. От нее будут ждать помощи. Но отойти далеко эмир не успел и оглянулся на Снайпера, которому звонили по сотовому телефону. Тот достал мобильник, посмотрел на определитель номера и сразу ответил:
— Слушаю, дядюшка Абдулазиз.
— Заур, хочу тебя предупредить. Я только что разговаривал с Исакули Магарамовым. Помнишь, я говорил тебе про него? Я высказал ему все, а он только посмеялся и сказал, что скоро меня посадит. Скажет ментам, и меня «повяжут». Помнит, что я увольнял его, отомстить обещает. Значит, признался. Это он сообщил ментам про тебя, сказал, что ты на «уазике» проехал мимо. Помнишь, тот раз…
— Да, дядюшка. Я помню. Через полтора часа мы будем в селе, я сам поговорю с Магарамовым. Ему не понравится этот разговор. И он навсегда перестанет «стучать». Не беспокойся. Спасибо, что позвонил. Привет тетушке Аймагуль.
— Спасибо, Заур. К нам заглянешь?
— Не успею. Кстати, там у вас армянин живет…
— Живет.
— У него грузовик, помнится, был.
— Есть грузовик.
— Он не откажет подвезти меня и моих друзей?
Дядюшка Абдулазиз усмехнулся.
— У тебя в руках, думаю, будет хороший аргумент, чтобы уговорить его.
— Спасибо, дядюшка. Заходить я не буду. Можешь помахать мне в окно рукой, когда я мимо пройду. Я не отвечу, чтобы еще кто-то не «настучал».
— Это тоже правильно. Народ пошел ненадежный…
— До свидания, дядюшка.
— До свидания, Заур. Жду тебя. Как сможешь, приходи.
Снайпер убрал мобильник.
— Что там? — спросил эмир.
— Ментовский «стукач» признался. Дядюшка его к стенке прижал. Он обещал дядюшку сдать ментам. Разрешите, эмир…
— Пристрели.
— Спасибо.
— А что там с машиной?
— Машина в порядке. Захватим сразу.
Так было запланировано. К селу, куда собирается ехать генерал-полковник МВД, добраться лучше на машине, иначе можно не успеть занять позицию. И грузовик можно взять в селе. В кузове большого «КамАЗа» уместится весь джамаат.
Эмир кивнул и пошел в другую сторону. За ним пошли те бойцы, которых он взял с собой. А Снайпер со своей группой уже углубился в скалы. Постороннему человеку, не знающему проходов, чтобы пройти через скалы, следует прилично поблуждать. Но проходы там довольно прямые и короткие. И уже через непродолжительное время вся группа вышла в холмы долины. Шли быстро, как и было приказано. Но добраться до Одиночной скалы до того, как их догонит эмир, не успели. Звук двигателя «уазика» нагонял их стремительно, и автомобиль нагнал их, когда до Одиночной скалы оставалось еще с полсотни метров. Снайпер посмотрел на эмира Абдулмалика, сидящего на переднем пассажирском сиденье. Эмир слушал полицейскую рацию.
Сначала Зауру показалось, что с машиной что-то не в порядке. Двигатель работал как-то не так. Он даже шагнул к «уазику», сбавившему скорость до уровня пешехода, и спросил через опущенное стекло у сидящего за рулем Гази:
— Что с машиной?
— Едет… — пожав плечами, сказал Гази.
— На «пониженной», что ли, едешь?
При включении пониженной передачи двигатель обычно натужно гудит.
— Нет, на нормальной…
Снайпер не понял, в чем дело, но он отчетливо слышал, что двигатель работает не так, как ему полагается. И догадался только тогда, когда услышал крик кого-то из бойцов:
— Вертолеты!
Снайпер поднял голову и увидел, как в их сторону летят два вертолета. Один, кажется, тот, что уже бывал в ущелье, второй — другой, без вооружения. И летел второй чуть в сторону, а не прямо на джамаат.
— Эмир, вертолеты! — предупредил Снайпер.
Но эмир и сам уже все видел, выскочил из машины и дал команду:
— Рассредоточиться. Всем в разные стороны. И — за скалу…
Он первым побежал в сторону скалы. А вертолет начал стрелять. Сразу заговорили все его пулеметы, и уже после первых очередей упали несколько человек. Упал и Снайпер. Но упал, чтобы пули его не достали, а не потому, что в него попали. Но тут же сообразил, что по «уазику» будут стрелять НУРСами, и тогда его обязательно накроет взрывом, вскочил и бросился бежать следом в эмиром, как и многие из бойцов.
А вертолет, действительно, дал несколько выстрелов НУРСами, но не по машине, а по людям, и земля загорелась у них под ногами. Снайпер бежал, перепрыгивая через пламя, бежал быстро и скоро догнал и перегнал немолодого эмира. Но сбросил темп бега, чтобы дождаться эмира. Оглянулись они одновременно. Как раз в этот момент светящаяся огнем ракета сорвалась с подкрылка вертолета и ударила прямо в машину, только еще набирающую скорость, но не успевшую разогнаться. Взрыв ракеты был таким мощным, что тяжелый «уазик» подлетел на добрых десять метров вверх, упал и сразу взорвался. И горящая под ногами бегущих земля вздрогнула от попадания ракеты, хотя расстояние от места взрыва было немалое.
Вертолет дал еще пару залпов НУРСами, одновременно продолжая стрелять из пулеметов, а потом, опережая бегущих, пустил одну за другой пять ракет в подножие скалы. И скала рухнула. Снайпер даже обрадовался, что они не успели добежать. Смерть под камнями казалась ему страшнее смерти от пулеметной пули.
И вдруг стрельба прекратилась. Вертолет все так же висел в воздухе над бегущими, которым уже и бежать-то было некуда, и негде было искать укрытия. И грубый голос сказал через мощный громкоговоритель:
— Эмир Бахтияров. Я предлагаю тебе сдаться. Твое сопротивление бессмысленно. Ты окружен. В случае сопротивления все будут уничтожены.
Бахтияров упал на землю там, где она не горела, перевернулся на спину и, уперев приклад в землю, дал очередь по вертолету. В ответ громкоговоритель донес издевательский хохот. Стали стрелять и другие бойцы. Но вертолет развернулся, отлетел немного в сторону и завис в воздухе, чуть покачиваясь, словно показывая бойцам джамаата, что путь к отступлению в нору отрезан. Вертолет не пропустил бы никого.
Снайпер залег рядом с эмиром. Он не стрелял по «Ночному охотнику», но искал глазами второй вертолет. И нашел почти сразу. Тот отлетел на триста метров за скалу, завис невысоко над землей, и из него выпрыгивали один за другом солдаты.
— Спецназ… — подняв бинокль, сказал Бахтияров. — Ну-ка, Заур, нам с тобой терять уже нечего. Найди в прицел их командира.
Снайпер быстро подготовил винтовку и приник глазом к окуляру. Но не выстрелил. Потом перевел ствол чуть в сторону и снова не выстрелил. Потом то же самое повторилось и в третий раз. Эмир посмотрел на Снайпера.
— Ничего не понимаю…
— Что случилось, Заур?
— Как только на кого-то наведу ствол, так он падает, и мне его не видно. И выстрелить не успеваю. Словно они мой ствол видят. Сначала офицер, потом так же солдаты…
Эмир Абдулмалик поднял бинокль.
— Что это у них такое на головах? Не понимаю я. Приборы какие-то…
Снайпер снова приник к прицелу. И опять не успел выстрелить.
— Это индикаторы оптических систем. Они показывают, что я в них целюсь. Но когда-то упавшие поднимутся… Где офицер?
Он снова нашел взглядом через прицел офицера, тот упал лицом вниз и лежал не шевелясь. А Снайпер ждал, когда офицер поднимется, считая, что прицел ушел в другую сторону.
— Убей его… — приказал эмир.
Что-то щелкнуло и звякнуло. Эмиру показалось, что Снайпер выстрелил.
— Попал? — спросил он.
Заур не ответил. Бахтияров коснулся рукой его плеча, и винтовка выпала из рук Снайпера. Пуля прошла через трубку оптического прицела и вошла Снайперу в глаз…
Эмир отпрянул, потом вскочил в ярости, дал неприцельную очередь в сторону спецназовцев и ринулся бежать в обратную сторону, навстречу наклонившему нос «Ночному охотнику».
— В «нору»! Кто-нибудь все равно прорвется! В «нору»…
Нос «Ночного охотника» засветился фонариками, как показалось эмиру. Но это были в действительности не фонарики, а пламя из пулеметных стволов. А потом ударили и НУРСы, и снова загорелась земля. Во второй раз эмир упал прямо лицом в пламя. Упал и не пытался подняться…
* * *
В плен все же сдались девять человек. Их не застрелили только потому, что стрелять в людей, бросивших оружие и поднявших руки, любому неприятно. Но с бандой Бахтиярова было покончено. Старший лейтенант Солмагаров прошелся среди убитых, перешагивая через еще не потухшее пламя, и определил Снайпера по лежащему рядом с ним «винторезу».
Поднял винтовку, посмотрел. Прицел был пробит насквозь. Хватило одной пули снайпера спецназа ГРУ, чтобы бандитский Снайпер перестал существовать.
— И никогда уже не понадобится тебе «дальнобойка», — сказал старший лейтенант. — А моему взводу может и пригодиться.
Он вытащил мобильник и набрал номер. Ответили сразу.
— Рязанцев! Как успехи?
— Только что собрался звонить вам, товарищ старший лейтенант. Мы только вот две минуты назад закончили. Бандиты ликвидированы. Винтовка у товарища старшего прапорщика. И двадцать тысяч долларов, что за нее заплатили. Возвращаемся к машине. Что у вас, товарищ старший лейтенант? Без нас справились?
— Завершили только что.
— Снайпер?
— Убит нашим снайпером.
— Потерь нет?
— Обошлось. Возвращайтесь. Скажи Факхатуллину, чтобы винтовку никому не показывал. Это наш трофей. Она во взводе останется.
Отключившись от этой беспроводной телефонной линии, старший лейтенант набрал номер мобильника командира сборного отряда подполковника Полковникова. Тот тоже ответил сразу:
— Слушаю тебя, Олег Палыч.
— Можете возвращаться, товарищ генерал-полковник. Банда уничтожена, потерь нет…

notes

Назад: Глава одиннадцатая
Дальше: Примечания