Эпилог
Рядовой Егоркин встретил свой взвод гораздо ближе, чем предполагал. При высоком темпе передвижения взвод быстро сократил дистанцию до командира. Старший сержант Клишин слегка стеснялся своего командирского назначения, когда рядом находится целая группа офицеров, в том числе и старших, и посчитал нужным все же поставить в известность майора Зотова. И как раз в то время, когда Зотов выслушивал доклад рядового Егоркина, замыкающий колонны командир третьего отделения ефрейтор Нечипоренко подал тревожный сигнал, четырежды прокрякав обеспокоенной уткой. Звук в тумане разнесся далеко, и весь взвод сразу среагировал на него, рассредоточившись полукругом в боевой готовности. Но уже через минуту прозвучал двойной крик утки — отбой тревоги. Старший сержант Клишин вместе с оперативниками ФСБ ждали сообщения от ефрейтора Нечипоренко. И буквально еще через минуту сам ефрейтор вышел из тумана, и с ним два офицера, старший лейтенант и лейтенант. Клишин их сразу узнал и, довольно кивнув, сказал:
— Вовремя нас догнали. Мы как раз получили данные о новой засаде.
Туман словно раздвинулся, и из него двумя колоннами выступили два взвода спецназа ГРУ. В середине строя шел командир роты капитан Чигринский, полицейский капитан Подопригора и рядовой Моховщиков с младшим сержантом Загоскиным. Моховщиков сразу прошел дальше, к своему отделению, которое уже давно не видел. А младший сержант остался рядом с офицерами, на случай, если поступит новая команда.
Чигринский и его офицеры представились операм ФСБ. Майор Зотов коротко обрисовал ситуацию и еще короче необходимость скоростного рейда, который предпринял старший лейтенант Гавриленков.
— Значит, Сергей Сергеевич считает, что этот подполковник, ваш, товарищ майор, однофамилец, подставляет своих солдат, избавляясь от свидетелей?
— Мы с ним решили, что дело обстоит именно так.
— А у нас есть необходимость от свидетелей избавляться?
— Какая у нас может быть необходимость… — передернул плечами майор Зотов.
— Тогда надо попытаться договориться с ними, — бросил на ходу Чигринский и стремительно зашагал вперед.
Командиры взводов и все окружение командира роты устремились за ним. Два пришедших взвода двинулись за своими командирами.
Теперь передвигались уже в три колонны. Рядовой Егоркин находился рядом с командиром роты, сменив на этом посту рядового Моховщикова. Младший сержант Загоскин справедливо посчитал, что его место рядом с отделением, которым он командовал. Туман не заставил колонну снизить темп. Шли быстро, поскольку уже знали, где находится засада. И только на подходе рядовой Егоркин сориентировался и дал молчаливый знак к остановке.
Чигринский позвал своих офицеров, показал раскрытую карту. Командиры взводов раскрыли свои. Команда прозвучала конкретная и категоричная, хотя и произнесена была шепотом. В засаде опять кто-то чихнул, чем привлек внимание капитана, но ненадолго.
— Выходите на позицию с правой стороны, за спинами засады. Не стреляете. Зашли, присели за кусты и даете мне команду. Я обращаюсь к засаде с пламенной речью. Если будет сопротивление — подавить. Не будет сопротивления, разоружить. Если найдете их командира, обезвредить и связать. Может быть, он сам решится дать команду сложить оружие. Все. Вперед. Объясните солдатам, что и их самих могли призвать служить туда, а не в спецназ ГРУ. Это точно такие же мальчишки, как они сами, и потому против них нельзя проявлять полную жесткость. Здесь не Северный Кавказ. Здесь все свои…
— Понятно, Петр Викторович, — согласно кивнул старший лейтенант Вахтомыч.
Взводы выдвинулись быстро и бесшумно.
— Что они там тянут? — недовольно проговорил командир роты.
И тут же получил ответ от утки, которая крякнула дважды. Чигринский двинулся вперед и остановился между первыми двумя толстыми соснами.
— Внимание всем! Солдаты, я к вам обращаюсь. Я — командир роты спецназа ГРУ капитан Чигринский. Сопротивление бесполезно. При первом же выстреле вы будете уничтожены. Поэтому попрошу вас не суетиться и выслушать мои объяснения. — Голос Петра Викторовича звучал четко и громко и разносился туманом далеко. — Вы с кем воевать собрались, хочу я вас спросить? Со своей страной? Вас для этого родина воспитывала, одевала, обучала, кормила? Мы официально представляем российские власти. Российская власть послала нас сюда. А вы хотите в нас стрелять… Послушайте меня. Вас предал подполковник Зотов. Он выставил вас в засаду только для того, чтобы вы все были уничтожены, поскольку вы являетесь свидетелями его преступных действий. Точно так же он выставлял еще одну засаду, большую по численности в два раза. Мы уничтожили ее. Вам же я предлагаю просто сдаться…
Короткая автоматная очередь раздалась откуда-то из глубины зарослей, и тут же раздалась вторая, еще более короткая. Затем все стихло.
Туман помог услышать его вопрос.
— Старший лейтенант охраны, как мне вот подсказывают, начал стрелять в нас, — так же громко объяснил старший лейтенант Вахтомыч. — Его свои же солдаты обезвредили. Они складывают оружие, товарищ капитан. Сдаются… Эй, эй. Нож тоже сюда положи… — Он уже командовал сдачей оружия.
— Слава богу, обошлось без крови, — сказал Чигринский майору Зотову, только что подошедшему к нему вместе со своей группой.
— Значит, старлей Гавриленков прошел через их строй без вреда? — спросил майор.
— Я думаю, они его даже не заметили, иначе здесь уже некому было бы оружие складывать. Гавриленков же не один пошел. Они бы справились с этой засадой…
* * *
Так вот, незамеченным, и прошел старший лейтенант Гавриленков вместе со своей группой дальше. До лабораторного городка Дальневосточной экспедиции оставалось совсем недалеко. Но сам городок от болот тоже был отгорожен лесополосой, и, не зная всех наличных сил, что были под рукой у подполковника Зотова, Гавриленков ожидал, что и здесь может располагаться засада. Последний, так сказать, рубеж обороны мятежного подполковника. Туман, конечно, скрывал приближение спецназовцев. Но лесополоса находилась на возвышенности, на которую он заползать не желал, предпочитая обойти ее стороной, и потому Сергей Сергеевич предпочел дождаться приближения темноты. Тем более что ждать предстояло не особо и долго. Темнота уже подходила из-за спины, словно бы нагоняла небольшую группу спецназа. Вот здесь решающую роль и должен был сыграть ночной прицел на винтовке прапорщика Волобуева. Прапорщик начал присматриваться к зарослям заранее, но никого не обнаружил.
— Так что, значит, идем? — спросил старший лейтенант.
— У меня же просто ночной прицел, а не тепловизор, — пожал плечами Волобуев. — Это тепловизор показал бы тех, кто за пригорком прячется. Я их не вижу. А если прячутся? Иногда только выглядывают, чтобы равнину посмотреть, но не в том месте, куда я смотрю. А в другое место прицел перевожу, они выглядывают там, где я перед этим никого не увидел.
— Значит, есть подозрения? — спросил командир взвода.
— Значит, нет уверенности. Подождем десять минут до темноты, тогда обязательно все высунутся, если только там кто-то есть.
Отдыхать, лежа в луже, не самое великое удовольствие. А из лужи выбираться — значит, на открытом месте себя продемонстрировать. Но лучше уж полежать в луже, но остаться в живых, чем теплым трупом раскинуть руки на сухом месте. Да и темнота приходила стремительно, сгущая над головами спецназовцев и без того не радужные облака. Можно потерпеть и дождаться своего момента. А он обязательно будет, этот момент.
— Товарищ старший лейтенант, там кто-то есть. По склону поднимается, — сообщил младший сержант Лазоревский. — Ползком, аккуратно…
— Утка или селезень? — поинтересовался прапорщик Волобуев и поднял винтовку, чтобы опять использовать для наблюдения прицел.
— Наверху у нас… Ага… Повысовывали носы… Человек пятнадцать, не меньше.
— Ползут? — спросил Гавриленков.
— Нет. Наверху — лежат в засаде. Прячутся. А ползут…
Прапорщик перевел прицел ниже и доложил:
— И не утки, и не селезни… Девять человек я насчитал.
— Кавказская банда?
— Пойми их, кто там. Уже темнеет. Лиц не разобрать. А камуфляж — он и в Африке камуфляж. Но сверху их засекли. Готовятся встретить. Уже готовы…
Девять человек как раз подползли к высшей точке, встали в полный рост, и сразу навстречу им из-за склона высунулись автоматные стволы, ударили очереди. Практически почти в каждого бандита стреляли из двух стволов. И кавказская банда перестала существовать в несколько секунд. С такого близкого расстояния промахнуться не сумел бы даже слепой.
— Уже встретили, — констатировал старший лейтенант. — Наша очередь. Вперед! Оружие к бою. Стрелять на уничтожение.
Из лужи спецназовцы выскакивали рывком и тут же падали на землю, продолжая движение ползком. Расстояние и вечерний сумрак скрыли от них то, что происходило в полусотне метров от них. А там из-за склона вышли полтора десятка солдат и подполковник Зотов.
— Вот вам и хваленый спецназ ГРУ, — довольно произнес Зотов.
— А это не спецназ, — сказал один из солдат, — это «черные»…
Подполковник заспешил вниз по склону, перевернул одного из убитых и посветил фонариком в лицо, искаженное злобной гримасой.
— И даже одноглазые… Это кавказские бандиты. Только почему они с суши подходят, когда на лодках плыли? Зачем тогда я пулемет в устье поставил? Ладно, сейчас пришлю пулемет с пулеметчиками. Обыщите пока убитых. Может, поймем, что им здесь нужно было? Тела сбросьте в воду. Не в болото, в реку…
И подполковник ушел за склон в сторону лабораторного городка…
* * *
Появление генерала Логинова в такой поздний час Владимира Ивановича удивило сильно, тем более что профессор сам только что думал, как ему выйти на генерала. Правда, этот визит мог быть очень опасен, если головорезы заметят его, то убьют внука. Это была первая мысль профессора, и Константин Петрович, кажется, прочитал ее.
— Не переживайте, профессор, меня никто не видел. Я зашел в крайний подъезд дома, поднялся через люк на крышу и через такой же люк вошел в ваш подъезд. Это безопасно…
— Да, не каждый день нашим генералам доводится бегать по крышам высотных домов, — ответил Груббер. — А я как раз думал, как мне с вами связаться. Мой телефон, как они сказали, прослушивается…
— Они подключили его к системе «СОРМ-2». Мы проверили. Это значит, что операция проводится КГБ Азербайджана, больше у них никто в республике с «СОРМом» не работает.
— Но как вы узнали?
— Проще простого. Мне сообщили из управления собственной безопасности.
— Наверное, это здорово, но как в управлении собственной безопасности узнали? — продолжал удивляться профессор.
— А вы думаете, что «СОРМ» работает только у азербайджанцев?
— То есть они прослушивали мои разговоры?
— Я полагаю, что прослушивали, — помявшись, произнес генерал. — Мы с вами, кажется, во время наших бесед ничего лишнего не говорили? Я вспоминал всю дорогу к вам, но вспомнить ничего не сумел.
— Хорошо. Но мы не о том говорим. Меня больше волнует ситуация с моим внуком, чем все эти разборки внутри службы.
— Я для того и пришел, чтобы вас успокоить. Всю эту банду псевдоразведчиков мы уже вычислили. Они созванивались друг с другом и обговаривали ситуацию. Потом стали связываться с Баку, чтобы узнать. Этот Тахир Расулович сам стал звонить, выяснять.
— Что выяснять?
— Ваши слова, что на исследование только одной генной решетки какой-то определенной национальности требуется около трех лет. Их это сильно взволновало. Они не полные дураки, хотя к умным разведчикам я их отнести тоже не могу. Умный разведчик знает, что большинство провалов агентуры происходит при осуществлении связи. А они вообще начали работать открытым текстом. Должно быть, не считали, что их тоже могут прослушивать и что мы сумеем так быстро среагировать. Да и не среагировали бы, если бы не Девятое управление со своими проверками. А случайность эти парни со счетов сбросили…
— Я не понял, что они выясняли?
— Я же говорю, они не полные дураки и понимают, что, если потребуют от вас сбросить завтра атомную бомбу на Ереван, вы это сделать не сможете. Даже если всю вашу родню возьмут в заложники. Есть объективные сроки.
— И что они узнали?
— Они узнали, что вся их акция — бесполезна и вы никак не сумеете им помочь.
— Но что-то они предпринимать будут? Как они развяжутся с этой ситуацией с похищением Васи?
— Я не умею читать их мысли, поэтому не знаю.
На столе зазвонила космическая мелодия. Трубка смартфона приглашала профессора ответить. Он посмотрел на монитор — высветилась фотография дочери.
— Да, Варвара, я слушаю… — Владимир Иванович был готов принять бой. Он знал, что дочь, если доведет себя до истерики, становится неуправляемой.
Но она сказала совершенно спокойно:
— Отбой, папа…
— Что?
— Отбой тревоги. Вася вернулся. Пять минут назад пришел. И не один…
— Его привели?
— Он сам привел. Громадного одноглазого пса, с которым, как говорит, подружился. Пес рыкает и на меня, и на отца, а Васька доволен. Закрылся с собакой в своей комнате, только через дверь с нами разговаривает. Пса оставили охранять его.
— Как он привел этого пса? Это очень злой пес по кличке Шах. Кавказская овчарка…
— Васька говорит, пес очень добрый, и они подружились. Хозяин собаку бил, а Васька его гладил и подолгу с ним разговаривал. Говорит, тот умеет интонации голоса понимать. Видимо, они в самом деле нашли взаимопонимание, уважают друг друга. Он же такой у нас… Во дворе со всеми кошками и собаками разговаривает.
— Ладно. Не в этом главное. Дай-ка Ваське трубку…
— Он не выходит из комнаты. Не хочет своего Шаха одного оставлять. Говорит, тот обидится. Он собаке обещал.
— Тогда спроси его, ставили ли ему какой-то укол?
— Какой укол?
— Долго объяснять. Спроси, ставили укол?
— Подожди…
Варвара вернулась к трубке только через минуту. Профессор терпеливо ждал. Генерал хмуро и сонно прохаживался по комнате, слушая разговор профессора с дочерью.
— Да, папа, говорит, поставили в руку, — слегка удивленно сообщила Варвара. — Спрашивает, откуда дед про укол знает?
— Объясни ему, что есть такое животное, верблюд называется. Он и рассказал… А ты запомни — дверь никому не открывать. Наш с тобой разговор похитители прослушали. Сейчас слушают. Они могут вернуться за Васей. У твоего мужика есть ружье? Он же охотник?
— И ружье есть, и карабин.
— Пусть приготовит. И никого в квартиру не впускайте, пока я не приеду.
— Хорошо, папа. А что за укол? Это серьезно?
— Думаю, что серьезно. Точно пока не знаю. Все. Отбой тревоги.
И Владимир Иванович отключился от разговора, хотя не отключился от своего беспокойства. И даже более того, когда подтвердился факт укола, поставленного внуку, беспокойство возросло. Что-то следовало предпринимать, иначе жить Ваське осталось два месяца.
— Что будем делать, Константин Петрович?
— Спать ложитесь. Я сейчас свою машину вызову, поеду домой и тоже спать лягу. А у вас завтра важная встреча.
— Какой уж тут сон. К кому мне обратиться, чтобы Ваську исследовали? Полный молекулярный анализ крови взяли, еще какие-то анализы.
— Вы уверены, что это поможет?
— Но что-то делать в любом случае следует. Не сидеть же, сложа руки на животе.
— Мы сделаем. Я уже обговаривал эту ситуацию. Мы сделаем.
— А исследование, анализы…
— Вы работаете над своими вопросами по несколько лет. Неужели вы думаете, что все другие вопросы в три дня решаются? Анализы ничего не дадут. Сейчас существует множество препаратов и быстрого, и медленного убийства, и они практически не оставляют следов. Исследовать можно, но это ничего не даст. Нужен антидот.
— А как заставить их дать антидот?
— Только обменять.
— На генетическое оружие? — удивился профессор словам генерала.
— Вы с ума сошли, милейший. Обменять на Тахира. Разведчиков часто обменивают. Человека на человека, группу людей на группу людей. Почему же нельзя обменять человека на антидот? Я думаю, что можно. Те специалисты, с которыми я беседовал, тоже такого мнения. Можно! Я сейчас даю команду на задержание всей этой банды, а уже завтра будем прощупывать вариант с обменом азербайджанского разведчика на антидот для мальчика. Их разговоры у нас записаны. Жалко, нет первоначального разговора этих бандитов с вашей дочерью. Но улик все равно достаточно.
— Вот, — протянул профессор свою трубку. — Здесь записан мой разговор с Тахиром.
— Прекрасно. Мы перепишем, и завтра я верну вам смартфон. До завтра, Владимир Иванович. Завтра уже будет какая-то ясность с обменом. — Генерал направился к выходу, на ходу набирая на своей трубке какой-то номер: — Генерал Логинов. Ты так и стоишь у крайнего подъезда? Подъезжай к шестому. Я спускаюсь. Да. Я на ходу запрыгну. Да, теперь это не имеет значения.
Закрыв за генералом дверь, Владимир Иванович прошел в комнату и лег на диван, чтобы перевести дыхание и слегка успокоиться. Успокоился он сразу, как человек, всегда своими эмоциями управляющий. Но все же что-то сильно тревожило его, хотя профессор никак не мог понять, что именно. Конечно, судьба внука. Однако если будет антидот, то и волноваться не стоит. Но беспокойство не проходило.
Владимир Иванович встал, прошел на кухню, заварил себе двойную порцию кофе и выпил. Слегка заколотилось сердце. Но только после этого Груббер стал понимать, что беспокойство его как-то связано с рабочими процессами в лаборатории. И даже не с проверкой управления собственной безопасности ФСБ. Здесь было что-то другое. Проверка вообще, возможно, не коснется его самого, а уйдет в Дальневосточную экспедицию.
Ах да… Дальневосточная экспедиция. Она была рассчитана на три года, но профессор Лурье сумел за два года добиться результата. Теперь результат необходимо проверить, и Лурье готов к испытаниям. Но Олег Иннокентьевич ждет только одного — посылки от Владимира Ивановича. Ему нужны препараты по подавлению отдельных генов. Сам Груббер этими препаратами не занимался, но ими занимается профессор Отто Огервайзер и готов уже завтра дать Владимиру Ивановичу несколько формул. Герр Огервайзер вышел на эти препараты случайно, но потом сумел разработать целую группу. Он же генетик только отчасти, по основному своему профилю Огервайзер — микробиолог, и препараты подавления определенных генов создавать умеет.
Здесь — препараты, которые будут вводить орокам…
Ваське ввели препарат…
У Владимир Ивановича вдруг закружилась голова. Но он все же добрался до городского телефонного аппарата, вспомнил номер трубки своего гостя и набрал его. Была уже глубокая ночь. После дороги немецкий гость сладко спал, но все же через несколько минут ответил недовольно на немецком языке:
— Я слушаю.
Владимир Иванович сразу перешел на английский:
— Герр Отто, извините, что разбудил вас. Это профессор Груббер…
— Да, слушаю вас, мистер Груббер.
— У меня большие неприятности, похитили моего внука. С меня требуют то, что я не могу дать. И вы сами, наверное, понимаете, что наша встреча состояться не может.
— Я могу вам чем-то помочь? Если требуют деньги, я найду какую-то сумму.
— Нет. С меня требуют мои рабочие материалы. А это невозможно. Но будем решать проблему. Только вот жалко, что встреча срывается…
— Да. Это неприятно. Значит, я могу завтра улететь с утренним рейсом?
— Я пришлю вам машину.
— Если можно. К десяти утра…
— Машина будет стоять у гостиницы. Та самая, на которой я вас встречал. Только за рулем будет водитель. Извините, герр Отто, что так получилось.
— Ничего страшного. Главное, чтобы у вас все было в порядке. Удачи вам, мистер Груббер…
Только положив трубку, профессор осознал, от чего он отказался. Но одновременно осознал и то, что орокам никто не будет вводить препарат, несущий смерть. А Ваське… А Ваське добудут антидот. Генерал обещал…
* * *
— Тихо выдвигаемся… Ползем… Волобуев остается на месте. Страхует. Если будет возможность не стрелять — не стреляйте…
Старший лейтенант Гавриленков первым пополз вперед, сокращая дистанцию до предельно малой, когда их оружие — короткие и легко управляемые пистолеты-пулеметы — будет иметь значительное преимущество. Солдатам было не до спецназовцев, выползающих из тумана. Бандитов обыскали, сложили документы в одну стопку на камне. Оружие отставили в сторону и взялись за трупы, чтобы перенести их к реке. Тогда-то старший лейтенант поднялся в полный рост и встал около автоматов противника, составленных у ствола дерева.
— Не стоит таскать, ребята… Не утруждайте себя. Следственная бригада скоро будет здесь, поэтому предлагаю всем просто лечь на землю лицом вниз и положить руки на затылок. Мои солдаты вас свяжут во избежание вашего расстрела. Согласны?
— Ты кто такой? — с вызовом шагнул вперед один из солдат. Возможно, если судить по возрасту, это был даже молодой офицер, но, когда не носят погоны, определить сложно. Коля Лазоревский среагировал моментально. Сделал стремительный скачок, потом его нога взлетела и остановила несогласного на полушаге. Такой удар кого хочешь опрокинет. Опрокинул и этого. Других несогласных не оказалось.
— Я — командир взвода спецназа ГРУ старший лейтенант Гавриленков. Не стоит сопротивляться, ребята. У вас никаких шансов нет, поверьте. А подполковник Зотов вас подставляет как свидетелей своих преступлений под расстрел. Вы для него — лишние люди. Но сами-то вы должны соображать. С кем и за кого воевать собрались? Повторяю просьбу. Ложитесь лицом вниз.
Переглянувшись, сначала только двое из солдат легли рядом с упавшим на спину после удара младшего сержанта, потом легли и остальные. Лазоревский упавшего на спину перевернул и начал связывать.
— Коля, ты со мной. Остальные работают, — позвал старший лейтенант Лазоревского. Но тут с болота трижды прокричала утка. — Нет. Отставить. Наши подошли. Объяснишь, что я в городок побежал. Мне Зотова «добыть» надо. Кстати, солдатики уважаемые, а кто мне подскажет, где можно сейчас найти вашего подполковника? Куда он убежал?
— На берег. За пулеметом.
— В городке еще есть охрана?
— Нет. Всех в засады отправили.
— А в каком балке полковник живет?
— Половина красного балка. Слева — профессор, справа — товарищ подполковник.
— Спасибо, твоя любезность будет учтена. Я побежал…
Последняя фраза была уже предназначена солдатам спецназа ГРУ, которые заканчивали связывание местной охраны.
— Может, помочь, товарищ старший лейтенант? — спросил все же младший сержант Лазоревский.
— Сам справлюсь. Встречай пополнение. Уже шорох в тумане слышен. Скажи им, что слишком шумно идут…
* * *
Одной головной болью у подполковника Зотова стало меньше. Объявилась-таки банда кавказцев, которыми его сильно пугали. А он недоумевал — куда они запропастились? И не такими страшными они оказались. Всего несколько секунд потребовалось, чтобы всех их уничтожить. Но со спецназом ГРУ так не получится. Подполковник много слышал про «летучих мышей» и понимал, что его солдаты противостоять им не смогут. Да и не надо. И солдаты уже Зотову были не нужны. Он все же сбегал в устье Черной, сказал пулеметному расчету, куда идти, чтобы спецназ ГРУ встретить. Пусть встречают. Пусть сами со спецназовцами потом разбираются. У подполковника Зотова были собственные планы на дальнейшее. И он направился в свой балок. Балок был разделен на две жилые секции. В одной половине и жил, и работал профессор Лурье, во второй — подполковник Зотов. В окне профессора горел свет. Зотов постучал в дверь — вежливость забывать не следует, но стук был торопливым и громким.
— Олег Иннокентьевич! Олег Иннокентьевич…
Лурье открыл дверь изнутри и удивленно спросила:
— Что случилось, Алексей Викторович? Спортом занимались? Дышите тяжело…
Дышал Зотов так умышленно.
— Помните наш разговор? Про спецназ ГРУ…
— Помню… И что?
— Он войдет в наш городок с минуты на минуту. Вам нужно ваш съемный диск спрятать.
Профессор заметно испугался.
— Спрятать. Да. Только — куда?
— У меня в устье оборудована площадка под пулеметную точку. Там под бетоном ниша есть. Вода туда не попадает. Можно пока туда засунуть. Он большой? Поместится?
Разговор этот был Алексеем Викторовичем заранее продуман, с учетом всех особенностей характера профессора Лурье.
— Он небольшой.
— Покажите…
Лурье всей своей долговязой фигурой нырнул под стол, за тумбочку, и вытащил оттуда съемный жесткий диск. Зотов, пока профессор был под столом и ничего не видел, уже приготовил нож. Едва Олег Константинович выпрямился, подполковник сделал шаг вперед.
— Это даже в моем кармане поместится… — сказал он, нанося удар.
С Лурье свалились очки, а сам он двумя руками схватился за руку подполковника, выдергивающую свое оружие. Лурье и ладони себе в дополнение порезал, но, даже не заметив, зажал ладонями рану на животе. Зотов столкнул профессора с дороги и ринулся к выходу, в одной руке по-прежнему сжимая нож, в другой жесткий диск. И нечем было взять свой автомат, оставленный в тамбуре. Он стал засовывать жесткий диск в верхний карман своей «разгрузки», куда тот не помещался — карман был слишком узок. Зотов тем временем пинком распахнул дверь. Но взять в руки прислоненный к стене автомат так и не успел. За дверью стоял старший лейтенант Гавриленков, и на подполковника смотрел короткий ствол пистолета-пулемета с глушителем.
От отчаяния подполковник Зотов истерично взревел диким раненым зверем и с ножом в руках прыгнул из тамбура балка прямо на оружейный ствол. Может быть, хотел таким образом с жизнью расстаться. Но старший лейтенант стрелять не стал. Он просто шагнул в сторону, и Зотов, как был в тяжелом бронежилете, так всем своим телом и грохнулся в лужу, обдав Сергея Сергеевича грязью. Лужа оказалась мелкой и не смягчила удар. А старший лейтенант тут же наступил на левую руку подполковника и вытащил из нее жесткий диск. Правая рука Зотова все еще сжимала нож и пыталась как-то вывернуться, чтобы была возможность нанести удар старшему лейтенанту хотя бы по ногам. Только после этого Гавриленков выстрелил. Пуля пробила и кисть, и рукоятку ножа, сломав его.
Сразу после выстрела Сергей Сергеевич обернулся на шум множества бегущих ног и вскинул пистолет-пулемет. Но это бежали солдаты спецназа ГРУ во главе с капитаном Чигринским.
— Готово, Сереня? — спросил командир роты.
— Готово.
— А это отдай мне. Меня сюда специально за этой штукой послали…
Капитан без усилий вытащил из руки старшего лейтенанта внешний жесткий диск с компьютера профессора Лурье…
notes