Глава 19
Ставр с Барабашем тем временем направились в Хаммабург не по дороге, где все еще сновали прохожие, а напрямую через лес, что значительно быстрее. За последние несколько дней лес вокруг города приобрел совершенно новые очертания. Множество людей, стремясь сократить путь, вытоптали столько новых тропинок, что человек, долго в здешних местах не бывавший, пришел бы в изумление и подумал, что попал он совсем не туда, куда следовало. Впрочем, Ставр, идущий, как всегда, первым, не обращал на тропинки внимания, ориентируясь только одному ему ведомым образом, и не терял правильного направления, даже совершая вынужденные обходы вокруг бурелома, или болотца, или каменной гряды, или другого препятствия, которое обойти было проще, чем преодолеть.
Барабаш все утро, до начала меле, был занят подготовкой новых стрел, потому что часть тех стрел, которые он использовал в состязании стрельцов, просто-напросто растащили зрители и герольды при мишенях то ли на амулеты, то ли просто на память. Еще бы, ведь о таком стрелке они детям своим рассказывать будут. И потому Барабаш не обижался, справедливо считая стрелу только расходуемым материалом.
Изготовить стрелу – это не веточку с дерева срезать. Из веточки или из тростинки стрелы годятся лишь для детского лука. Потому Барабаш и заказал купцу Олексе новые заготовки, которые у того оказались на складе. Но эти заготовки следовало еще ладом обстрогать, обчистить, превратить в идеально круглые и гладкие и только после этого навешивать на них наконечники и оперение. При дотошности и всегдашней медленной основательности в работе стрельцу понадобилось бы затратить много часов, чтобы пополнить свой тул, и он уже собрался было отказаться даже от зрелища, чтобы сделать нужное дело, считая, что после состязания, которое он сам выиграл, смотреть там будет нечего, но Ставр сказал, что в меле примет участие Годослав. Тогда только тяжелый громкий вздох возвестил, что Барабаш готов оставить работу неоконченной, чего старался вообще никогда не делать.
А уже после этого, не успел Барабаш снова приступить к работе, как Ставр потащил стрельца с собой в город. Опять потеря времени!
– Зачем я тебе в городе нужен? – взмолился стрелец. Он не любил городские улицы, опасаясь среди них заблудиться, чего с ним никогда не случалось в лесу. – Стрелять там ни в кого не надо. Говорят, король Карл запретил всякие столкновения и ссоры. У меня дел больше, чем у других, возьми кого-нибудь другого…
– Другие не такие умные, с ними разговаривать неинтересно, – сказал Ставр. – Собирайся.
Стрелец опять вздохнул и пошел. Командиру следует подчиняться…
К удивлению Барабаша, предпочитающего ходить неторопливо, любуясь облаками и в свое удовольствие вдыхая прохладный лесной ветерок, Ставр в этот день сильно спешил, и стрельцу пришлось прилично попотеть, чтобы не отстать от длинноногого командира. У городских ворот Ставр отошел ненадолго в сторону с привратным стражником, о чем-то поговорил, выслушал того сам и переложил в ладонь волосатому саксу монетку. Но в городе, веселящемся еще сильнее, чем накануне, и чувствующем предстоящее завтрашнее веселье, они не пошли в сторону дома купца Олексы, как предполагал Барабаш, а двинулись к северным воротам, где располагались грязные и неровные кварталы городской бедноты. Но углубляться в беспорядочно стоящие постройки, с трудом соблюдающие понятия улиц, они не стали, заняв место возле крыльца одного из домов, отличного от соседних особо грязным забором.
– Глаз у тебя, я знаю, такой, что сокол в небе позавидует. Что ты скажешь мне вон про того человека? – поинтересовался Ставр, показывая на идущего тем же путем, что только что шли они сами, человека. Высокий и статный мужчина в грязных одеждах прошествовал мимо, направляясь в глубину квартала, и славяне проводили его взглядом, оценивая со всех сторон.
Барабаш только плечами устало пожал:
– Скажу, что ему нечего делать среди таких трущоб. Он не родился среди них и чувствует себя здесь, как яблоко в крапиве. И пока бедолага найдет того, кого ищет, у него выпотрошат все карманы. Ты же сам слышал, как у него при каждом шаге побрякивает где-то серебро. И вообще мне кажется, что членам любого королевского дома проще посылать кого-то за необходимым человеком, чем самим слоняться в его поисках. Толку будет больше.
У Ставра от удивления рот раскрылся. Так много информации сразу выдал ему стрелец, основываясь только на внешнем виде незнакомца.
– Объясни мне, неразумному, как ты узнал, кто это и что он здесь делает.
– А что тут странного, – пожал Барабаш плечами. – Я вчера еще говорил тебе, что видел приезд посольства норвегов во главе с ярлом Райнульдом Трюгвассеном, братом норвежского короля. Он сейчас переоделся в красивые лохмотья, но неужели думает, что стал неузнаваемым? Ведь даже свою рыцарскую походку сменить не потрудился. Идет так, словно все встречные нищие и не нищие должны к нему руку протягивать, а у самого штаны с дырой на коленке. Такого сразу за шпиона примут и побьют вдобавок ко всем его несчастьям.
– А откуда ты знаешь, что он кого-то ищет?
– А что ему еще здесь делать? Да еще переодевшись. В этом углу эсты живут, никудышные пьяницы. Не умеют пить, совсем не пьянеют, потому что тупые, и думают сильно медленно, и не понимают, что уже много выпили… А тогда зачем вообще пьют и деньги переводят…
– Про эстов ты мне еще вчера говорил. А сегодня…
– А сегодня ярл Райнульд ищет, должно, того эста, который его сына и племянника захватил… Того рыжебородого викинга…
Ставр усмехнулся.
– Это я и сам знаю. А почему он переоделся?
– Потому, должно, что не желает показать, кого он ищет. Не гоже ярлу лично рабов покупать. А скажет, что это племянник, так ему такую цену заломят, что о-го-го…
Ставр думал не долго, перебирая узловатыми пальцами привязанные к посоху обереги.
– Должно быть, ты частично прав.
– Почему это только частично? – оскорбился Барабаш. – Во всем я прав…
– Потому что переоделся ярл Райнульд, я думаю, чуть-чуть по иной причине. Денег ему не жалко, и он не самый нищий человек в своей стране. Каждую весну по восемь-десять драккаров в поход снаряжает. Он просто не желает, чтобы кто-то еще начал отыскивать маленького Олафа. А желающих найдется немало. Герцог Трафальбрасс и турнир бы забросил, и подлости всем другим перестал бы чинить, только чтобы принца заполучить. Молодец ты у меня, Барабаш, что вчера вечером так поторопился и купил мальчика с братом и воспитателем!
– Я?! – удивился стрелец.
– Ну, не я же… Откуда у меня такие деньги… Князь Годослав не забудет твоей услуги! Пойдем-ка в сторонку – с чужих глаз долой. Они возвращаются.
Барабаш и сам уже увидел, что ярл Райнульд Трюгвассен возвращается вместе с рыжебородым эстом-викингом. И, даже не слыша характерного звона, почему-то остался уверен, что серебро из карманов одного перекочевало в карманы другого, потому что эст заметно спешил, хотя и шествовал важно, уверенной поступью вечного моряка, презирающего землю под своими ногами только за то, что она не качается, как палуба на корме драккара.
Ставр, памятуя свою приметную внешность, согнулся, присев за углом с показным желанием отдохнуть от бродячей жизни, чтобы не привлечь внимание эста. Барабаш же вспомнил, что на него викинг внимания вчера почти не обращал, и не слишком боялся, что его узнают. На берфруа эст тоже не попал, потому что приплыл после окончания состязаний стрельцов. Но на всякий случай встал к прохожим спиной, словно разговаривал с сидящим на корточках Ставром.
– Теперь вот следить за ними… – Барабаш все же не обошелся без вздоха, предчувствуя дело, которым им предстоит заняться. – Бегай в поте лица…
– Нет, следить мы не будем.
– Потеряются. Я эстам не верю… Они глупые, пить не умеют…
Не вникнув в стрельцовскую логику, Ставр позволил себе не согласиться.
– Никуда они не денутся. Они сейчас наверняка пошли к дому грека-работорговца. А мы туда подойдем чуть позже, чтобы убедиться в своей правоте.
– И ничего не узнаем, – прокомментировал Барабаш.
– Все узнаем. А издали да через забор наблюдать за разговором я тоже смысла не вижу. Важнее другое. Грек был на состязании – потому сразу и потребовал с тебя приз. И теперь обязательно передаст Райнульду, кто купил его сына и племянника. Да и меня вслед за эстом подробно обрисует. Не подвел бы вот слуга…
– А ты думаешь, у Райнульда денег нет, чтобы со мной расплатиться? Ты же говорил, вроде…
– Денег у него хватит, чтобы с тобой десять раз расплатиться. Только он захочет сына и племянника получить прямо сейчас, сразу. И не от князя Годослава, а от нас.
– Ну и что? Чем это плохо? Он будет нам благодарен.
– Благодарность Райнульда Трюгвассена для меня и для тебя – осенний прошлогодний туман. Как дым улетучится, а толку от нее не будет. Частный вопрос, запомни, всегда есть не больше, чем частный вопрос. А если эта благодарность будет адресована князю Годославу, вопрос из частного перерастает в государственный. Пойдем… Надолго и нам не след от них отставать.
Город, как и день назад, мешал передвигаться в нужном направлении. Беспорядочность движения толпы создавала на узких кривых улочках непонятного свойства человеческие водовороты. Стоило попасть в любой из них, и он обязательно выносил тебя куда-нибудь к постоялому двору, к трактиру или просто к стоящим на улице бочкам с пивом или вином. Барабаш несколько раз пытался остановиться возле подобных мест, куда их раз за разом выносило. Но тут же замечал, что Ставр уже отошел далеко и удаляется стремительно, и старался догнать волхва, не успев утолить жажду. Несмотря на высокий рост, потерять человека в такой толкотне – пара пустяков.
На этот раз Ставр повел стрельца другой дорогой, более длинной, хотя город сам по себе был настолько невелик, что более длинная дорога все равно не могла бы быть длинной по-настоящему, если бы не приходилось преодолевать столпотворение. К городской стене они вышли в противоположной стороне, двинулись вдоль нее и остановились так, чтобы им были видны ворота двора работорговца. Стали ждать здесь, под навесом, рядом с маленьким трактирчиком, среди людей, рассевшихся за длинными столами с вместительными кружками. Конечно, не пустыми…
– В жизни такого вина не пивал! – сказал давно не умывавшийся смерд, чмокая беззубым ртом. – Потому, я думаю, и живут богатые богато, что такое вино каждый день пьют…
Барабаш, не задумываясь, сел за стол, и тут же трактирный слуга, парнишка с сизым от природы или от работы носом, поставил перед ним глиняную кружку.
– Я не просил… – не понял стрелец ситуацию.
– Брат Феофан всех угощает, – оскалился слуга. – Это его приз за победу в турнире, как лучшего рыцаря дубинки.
Объемный образ брата Феофана живо всплыл в воображении Барабаша.
– А где он сам?
– В трактире. Отдыхать от изнурительного поста изволит.
Барабаш переглянулся со Ставром, который за стол не сел, и потому ему кружку не поднесли, и опорожнил свою посудину. Вино стрельцу понравилось, и он решил поблагодарить монаха за душевную щедрость. Благо, что немного был с ним знаком после встречи в доме Олексы. К тому же один из победителей турнира может подойти к другому победителю без ложного стеснения. Тем более что именно благодаря появлению пьяного монаха победа Барабаша получилась такой эффектной.
Он прошел к двери, заглянул за нее, но тучной фигуры в полумраке не различил.
– Так где здесь брат Феофан? – спросил стрелец у того же слуги.
– А вон он, – ответил парнишка, показав под стол. – Я же говорю, после поста отдыхать изволит…
Под одним из столов лежала не шевелясь какая-то расплывчатая масса. И стоило большого труда догадаться, что это и есть победитель турнира, лучший рыцарь дубинки, как окрестили брата Феофана в простонародье.
– Давно отдыхает? – поинтересовался Барабаш.
– А как сразу после турнира засел здесь, так то встанет, то ляжет, то встанет, то ляжет… А сегодня уже не встает, ему кружки под стол носят.
– А кто ж народ угощает?
– Народ попросил благочестивого победителя праздник устроить, он и велел угостить.
– Давно?
– Давно. Вчера еще. С тех пор мы и не закрываемся. Ноги уже не бегают, а люди все идут да идут. Слава Вотану, вино кончается…
– Щедрый монах… – чуть не с завистью сказал Барабаш. Он не догадался и даже не собирался так распоряжаться своим призом и от этого испытывал некоторое неудобство. Будто в жадности его кто обвинил.
– Барабаш! – позвал волхв.
Стрелец уже думал было, что из последних золотых монет, которые не поместились в отданный работорговцу рог, стоит тоже поставить угощение для простых людей. Но ему пришлось, вздохнув то ли от огорчения, то ли от облегчения, поспешить за своим командиром. Вздох славянина, видимо, произвел на слугу приятное впечатление. И тот долго еще смотрел вслед человеку, который умеет так красиво вздыхать. Он же сам умел только шмыгать своим сизым носом и оттого часто чувствовал себя несчастным и бесталанным.
– Они уходят, – тихо сказал Ставр, кивнув на ворота двора грека-работорговца, которые слегка приоткрылись, но пока еще никого не выпустили. Должно быть, за воротами продолжался разговор, сильно огорчивший ярла Райнульда. – Смотри внимательно, кто ворота запирать будет. Тот ли, что намедни за нами запирал?
Расстояние до ворот было немалым, и сам Ставр на свои глаза полностью полагаться не мог. Однако у стрельца глаз острее, и Барабаш сразу, как только ярл с эстом-викингом вышли, и им вслед высунулась, осматривая улицу, кучерявая голова, сказал:
– Тот самый.
– Тогда пошли… – распорядился волхв, даже не дождавшись, когда первые посетители скроются за ближайшим углом. Впрочем, они не оборачивались.
Оказавшись около ворот, Ставр трижды ударил в створу посохом.
– Кого несет? – издалека раздался голос.
Ставр ударил еще трижды.
– Сейчас с мечом выскочит… – предположил Барабаш и поправил лямку ножен своего меча, висящего за левым плечом. Он помнил, как Ставр, для убедительности разговора, ткнул слугу под ребра посохом, а потом, позвав хозяина, слуга этот вернулся, уже опоясанный кривым восточным мечом.
Створка приоткрылась. Увидев волхва, слуга греческого работорговца испугался так, словно его самого сейчас в рабство продадут. Оглянулся на дом, потом вышел за ворота.
– Зачем ты сюда пришел? – возмущенным шепотом сказал он. – Увидит хозяин, быть мне битым…
– Что ярлу рассказали? – не отвечая на испуг слуги, спросил Ставр.
– Хозяин так и сказал, что купил мальчиков высокий славянин, пришедший вместе с победителем турнира стрельцов.
– А ты что?
– А я сказал, как ты велел.
– Что сказал?
– Сказал, что вчера вечером видел, как вы выезжали из города большой кавалькадой, в сопровождении франкских конников. Ты же сам сказал хозяину, что вечером уезжаешь…
– Я и так уехал. Запомни это, – сказал Ставр, сунул в руку слуге монетку и тут же ткнул его посохом под ребра. – И забудь, что я сегодня приходил. Не то я пришлю к тебе старшего брата…
– Не говори ему про меня, – взмолился слуга.
Ставр, не ответив, повернулся и пошел вдоль забора. Барабаш, не понимая, поспешил за ним, а слуга работорговца торопливо закрывал ворота на все засовы.
– Когда ты с ним договориться успел? – спросил Барабаш.
– Когда время экономишь, все можно успеть… – расплывчато ответил волхв.
– А откуда ты его старшего брата знаешь?
– Я многих в окрестных землях знаю.
– А кто у него брат? – не унимался любопытный стрелец.
Ставр остановился.
– А брат у него личность известная – кат нашего князя хозарин Ероха. Пойдем, по случаю удачного дела выпьем по кружечке дармового вина. Будем надеяться, что ярл Райнульд не отправится сегодня же в Рарог, а пожелает сначала побеседовать с Карлом. Ну-да, я, кажется, помог ему к такой простой мысли прийти… Поскольку выезжали мы из города в окружении франков, ярл обратится напрямую к королю. Это нам поможет сделать им обоим сюрприз…
Они подошли к знакомому трактиру как раз в тот момент, когда оттуда, пошатываясь, но достаточно стремительно разбегался народ. Ставр молча наблюдал странную картину, а Барабаш, не разобравшись, что происходит, весело выкрикнул:
– Эй, слуга! А ну-ка, налей нам по кружечке вина. Теперь-то мы можем уважить брата Феофана и спокойно выпить за его здоровый и долгий сон.
Можно было подумать, что Барабаш до этого от угощения монаха отказался.
Но слуга, шмыгая сизым носом, вылетел стремглав из дверей и направился вовсе не с кружками к новым гостям, а улепетывал по улице во всю силу своих тощих ног.
Из дверей раздался сильный грохот.
– Никак, столы кто-то ломает, – с тихим любопытством шагнул вперед Барабаш. – Брат Феофан, добрейшей души человек, угощает их от чистого сердца, а они перепиваются и буянят, как ляхи.
И он шагнул вперед, желая посмотреть на трактирную драку.
Но как раз в этот момент в дверном проеме показалось объемное тело брата Феофана.
– Вина моего захотелось?
И он с размаху ударил Барабаша в лоб своей дубинкой, добывшей ему немалую славу и еще большую выпивку. Стрелец рухнул на землю без сознания.
– Только божий человек ляжет чуть-чуть вздремнуть, – завопил монах благим матом, – как его тут же обокрадут!
Увидев перед собой Ставра, брат Феофан еще раз поднял дубинку, но опустить ее не успел, потому что на его голову уже опустился тяжелый посох волхва. Должно быть, дубинки турнирных бойцов были для монашеской головы недостаточно крепкими, а вот волховской посох пришелся в самый раз. Но и то он стоял в недвижении и с закрытыми глазами около минуты. И только потом у Феофана подогнулись ноги, и монах мягко и с плавным достоинством скатился через толстый зад на такую же толстую спину.
Ставр склонился над Барабашем, приводя его в чувство. Тут же еще несколько человек встало в круг. Стрелец сел и с трудом открыл глаза. Осмотрелся, соображая и вспоминая, что произошло.
– Пока монах спал, у него все вино выпили… – кто-то рядом рассказывал любопытному прохожему. – Он проснулся, просит принести ему под стол кружку и узнает, что вина нет. Весь трактир покрушил. Там, внутри, человек десять валяется. Он их тоже дубинкой окрестил…
Ставр помог Барабашу встать и стряхнуть со спины пыль.
– Запомни, друг мой, этот урок, – улыбнулся он. – Не возжелай дармовщины… Не то часто битым тебе быть…
Барабаш после удара сообразительность совсем потерял. И даже не вспомнил, что пить дармовое вино позвал его сам Ставр.
