— Посмотри туда, — сказал Снегирь Анжелике. — Ты видишь того типа в шляпе с поднятым воротником, который ходит по берегу? Ты его знаешь? Это фараон.

— Фараон?! С чего ты взял? — воскликнула крайне удивленная Анжелика.

Она стояла, облокотившись на перила разрушенной лестницы, находившейся перед башней Несль. Бледные лучи солнца едва пробивались сквозь густой туман, который уже несколько дней окутывал город. Унылый пейзаж раскинулся перед Анжеликой. Другой берег Сены, на котором находился Лувр, был почти не виден. Воздух был тяжелый, влажный. Было не холодно, но сырость пробирала до костей. Невдалеке оборванные подростки ловили рыбу, какой-то лакей на берегу реки поил и мыл лошадей.

Тип, на которого показал Снегирь, с трубкой в зубах, нехотя прохаживался с видом безобидно гуляющего человека. Он был похож на тех буржуа, которые совершают прогулки перед обедом. Время от времени он поднимал голову к башне Несль, как будто его интересовала архитектура этого старинного сооружения.

— Ты знаешь, кого он ищет? — спросил Снегирь, выпустив в лицо Анжелике клуб дыма.

— Нет, — ответила она, пожав плечами.

— Тебя!

— Меня?

— Да, он ищет тебя, «маркиза ангелов».

Анжелика улыбнулась.

— Ты с ума сошел. Никто меня не ищет, никто не думает обо мне. Я больше не существую.

— Возможно. Но вспомни, как в таверне кто-то крикнул: «Смывайся скорее, „маркиза ангелов“! Фараоны хорошо запомнили это имя, а когда они обнаружили одного из своих с распоротым животом, то решили, что его укокошила „маркиза ангелов“. И теперь тебя ищут. Я знаю это, так как иногда мы закладываем по стаканчику с охраной Шантля.

Они не слышали, как сзади бесшумно подошел Каламбреден.

— Мне это уже не нравится, — сказал он, плюнув сквозь зубы. — Если надо обезвредить того типа, что бродит там на берегу, то мы быстро отправим его на тот свет. Что они могут с нами сделать? Нас много, а их какая-то сотня. Ну, ладно, пойдемте, сейчас нам предстоит работа. Люди уже на местах.

Через некоторое время они подошли к мосту, где стояли в засаде люди из банды Каламбредена.

Вдруг в туманном воздухе раздался стук колес и на мост, разрезая туман, въехала карета. По заранее разработанному плану один из людей Каламбредена бросился под копыта лошади. Испугавшись, кучер резко затормозил. Лошади встали на дыбы и остановились.

— Сжальтесь надо мной, — бормотал нищий, обращаясь к окну кареты. — Я бедный странник, идущий в Константинополь, и мне не на что продолжать свой путь. Дайте мне несколько сольди, и я буду молиться за вас на могиле Святого Жака.

— И-эх! — изловчившись, кучер сильно ударил его кнутом. — Назад, проклятый бродяга!

Из окна кареты выглянула дама, на шее которой сверкало бриллиантовое колье.

— В чем дело, Доран? — недовольно спросила она. — Почему мы стоим?

Каламбреден сделал несколько шагов и положил руку на дверцу кареты. Спектакль продолжался. Он грациозно снял свою шляпу.

— Почтенная дама, — начал он, — неужели вы откажете этому бедному страннику?

Дама с ужасом посмотрела на этого верзилу, у которого за поясом торчал нож. Она открыла рот и пронзительно закричала:

— На помощь! Меня убивают!

Снегирь уже приставил свою шпагу к животу еле живого от страха кучера. Черный хлеб и Флико, которые несколько минут тому назад удили рыбу, теперь держали лошадей. Каламбреден быстро влез внутрь кареты.

— Дай мне свою косынку, — резко сказал он Анжелике, которая взялась уже за ручку дверцы.

Он быстро заткнул даме рот.

— Пошевеливайся, Осторожный, — бросил он сквозь зубы. — Быстро бери у нее золото, деньги, колье.

Дама пыталась сопротивляться, и Осторожный никак не мог расстегнуть цепочку.

— «Маркиза», помоги мне разобраться во всех этих премудростях, — бросил он.

Анжелика легко забралась в карету, где пахло духами и пудрой. Не глядя, она расстегнула цепочку, так как совсем недавно сама носила такие драгоценности. В минуту дело было сработано. Каламбреден спрыгнул с подножки.

— Кучер, давай, — весело крикнул он и ударил кнутом по испуганным лошадям, которые рванули с места, как сумасшедшие.

Дама, наверное, вытащила кляп, так как через несколько минут все услышали ее дикие крики.

— Теперь разбегайтесь кто куда, — скомандовал Каламбреден. — Вечером собираемся в башне Несль.

Все бросились врассыпную.

Вечером все собрались, чтобы поделить украденные вещи. В зале было темно, только свет от коптящей свечи озарял перекошенные от радости лица бандитов, стоящих около стола. Здесь были все, кто участвовал в дневной операции.

— Да, неплохое дельце, — сказал кто-то. — Но это было опасно.

— Молчи, сынок, — прохрипел Никола. — Такие дела нельзя упускать. Я давно следил за этой дамой.

— А ты! — бросил тот. — Если бы «маркиза ангелов» не помогла тебе расстегнуть цепочку, провалил бы все дело!

Все посмотрели в сторону Анжелики. Никола протянул ей колье.

— На, возьми. Ты честно заработала его.

Но Анжелика с ужасом отодвинула его руку.

— Я ненавижу золото, — резко сказала она и отошла в сторону. Все опешили.

— Не любить золото — на это способна только наша «маркиза», — воскликнул карлик, и все засмеялись.

— Золото принесло мне много горя, — грустно заметила она.

Анжелика тихо вышла, прикрыв за собой дверь башни Несль. Она шла по берегу реки, в разорванном ветром тумане еле просвечивались огоньки шаланд. Она слышала, как один лодочник заиграл на гитаре и запел песню.

Слышно было, как у ног в камышах журчит вода. Анжелика тихо сказала, как ребенок, который боится темноты:

— Дегре!

Ей показалось, что кто-то как будто откликнулся из камышей.

— Когда ночь опускается над Парижем, мы с Сорбонной идем на «охоту», заглядываем во все злачные места, где могут находиться бандиты и нищие.

— Дегре, — повторила Анжелика.

Но ответом была тишина, такая же глубокая, как той темной ночью, когда Дегре покинул ее.

Анжелика подошла к самой воде, ноги ее погрузились в тину. Она почувствовала холод, и у нее вдруг появилось дикое желание покончить с собой. «Баркароль сказал бы, — подумала она, — наша „маркиза ангелов“ всегда любила теплую воду, а утонула в холодной воде. Бедная „маркиза“!

Вдруг в камышах заворочалось какое-то животное. Без сомнения это была крыса. Клочок шерсти щекотал ей лодыжки. Крик отвращения и ужаса вырвался у перепуганной насмерть Анжелики, но когтистые лапки уже схватили ее за юбку. Крыса поднималась по ней, цепляясь за одежду. Анжелика с отвращением отбивалась от ночного привидения. Животное жалобно заверещало, и она почувствовала, как холодные лапки обвили шею. Пораженная, она воскликнула от удивления:

— Нет, это не крыса!

По дороге шли два лодочника со свечками в руках. Анжелика быстро подошла к ним. Когда свет упал на нее, один из лодочников воскликнул:

— Добрый вечер, красотка!

— Заткнись, — проворчал его спутник, — это «маркиза» Каламбредена. Я ее знаю. Хочешь, чтобы тебя зарезали, как свинью на бойне? Он не разрешает никому дотрагиваться до нее. Настоящий зверь.

Наконец Анжелика установила вид животного: это оказалась маленькая обезьянка. Она смотрела на нее человеческими глазами и продолжала обнимать за шею.

— Она случайно не ваша? — спросила Анжелика у лодочников. — Я ее нашла там, в воде.

Один из лодочников посмотрел в направлении, указанном Анжеликой.

— Там кто-то лежит, — сказал он пропитым голосом.

Они подошли и увидели распростертое тело, лежавшее в полузатопленной лодке. Один из лодочников перевернул его. Это был утопленник, его рот был забит тиной. Обезьянка жалобно скулила. Анжелика вспомнила, что где-то видела этого человека. Бесшумно она пошла к башне Несль. Да, без сомнения, она видела этого утопленника в таверне «Три молотка», а его обезьянка забавляла клиентов. Хозяина звали Пикколло.

— Пикколло, — тихо произнесла она.

Обезьянка издала крик, полный грусти и тоски, и еще крепче прижалась к Анжелике.

Этой зимой скончался кардинал Мазарини.

Мазарини всегда рассматривал жизнь по-своему. Мания величия преследовала его до последних дней жизни. Юный король всегда завидовал ему, и когда ему сообщили, что итальянца больше нет, в душе обрадовался, хотя на лице лежал отпечаток скорби.

Затем последовали слезы королевы-матери, и король приступил к своим обязанностям. Теперь он стал властелином Франции.

Людовик XIV был в трауре, королевский двор во всем подражал ему. Весь двор молился за проклятого итальянца, а похоронный звон разносился по Парижу два дня. Отслужив панихиду, король принялся за государственные дела.

Сначала он вызвал к себе в кабинет всех министров.

— Господа! — начал он. — Я пригласил вас для того, чтобы вы исполняли теперь мою волю. Нет больше первого министра. Нет больше государства в государстве. Теперь государство — это я!

Удивленные министры стояли перед молодым человеком, шутки и вкус которого вселяли в них надежду. Как дисциплинированные служащие, вводили они короля в курс дела.

С другой стороны Сены, в башне Несль, Баркароль рассказывал Анжелике о том, что происходит во дворце, — он всегда был в курсе всех дел. На праздник он переодевался в костюм шута, и так как был вхож в дом одной известной прорицательницы, то знал много секретов, потому что знатные дамы часто прибегали к ее помощи, если нужно было извести соперницу или ненужного старого любовника.

Он называл такие имена, что Анжелика только диву давалась его осведомленности. Эту знаменитую прорицательницу звали Катрин Мовуазин. В интимных светских кругах ее называли просто ля Вуазин. Карлик называл ее опасной и жестокой колдуньей.

Анжелика, раскрыв рот от удивления, ловила каждое слово. Баркароль продолжал, развалясь на стуле:

— Почему эти светские дамы и господа переодеваются в серый плащ, надевают маски и посещают эту колдунью? Почему они рассказывают ей свои интимные секреты? Все очень просто! — Он закинул ногу на ногу. — Они все хотят любить, а колдунья делает им всякие зелья. Некоторые, например, хотят умертвить своего дядю, чтобы завладеть наследством. Другие хотят избавиться от старого мужа или отправить соперницу на тот свет. Колдунья помогает всем, кто хорошо платит. Тухлый Жан продал ей уже много детей для ее таинственных обрядов. Этот Тухлый Жан составил мне протеже, и я попал к колдунье.

Один вид этого детоубийцы приводил в ужас Анжелику, которая ненавидела его больше всех на свете.

Тухлый Жан торговал детьми. На окраине Сен-Дени, в вотчине Великого Керза, находилась лачуга, где он держал свой живой товар. День и ночь оттуда доносился плач невинных мучеников. Там находились бездомные и ворованные дети. Самых слабых учили просить милостыню, а самых красивых мальчиков и девочек тщательно растили, чтобы потом продать их за деньги знатным особам. Самыми счастливыми были те дети, которых покупали бездетные люди.

Тухлый Жан поставил дело на широкую ногу. Маленькие жертвы умирали десятками, не дойдя до своих покупателей. Этот человек был неутомим, он посещал кормилицу, посылал своих людей в деревни, чтобы они там искали брошенных детей. Париж поглощал их.

Сотни нищих, калек, бездомных стариков и старух, крестьян, согнанных войной с насиженных мест — их было в Париже полно. Как раз этих людей и принимало парижское дно, так что в королевстве тюнов не было недостатка в «придворных».

Одни из этих придворных становились ворами, другие просили милостыню. Бездомные старики и старухи участвовали в погребениях и этим зарабатывали себе на жизнь. Девочки занимались проституцией, матери сами отправляли своих детей на улицы.

Иногда какой-нибудь знатный господин нанимал группу убийц, чтобы пристукнуть своего врага где-нибудь в подворотне. Иногда можно было видеть, как в самые опасные притоны заходили знатные сеньоры в масках. Пресыщенные роскошной жизнью дворов, они искали там развлечений. Они искали острых ощущений во «Дворе чудес».

Красавчик чувствовал себя прекрасно, окруженный сворой проституток, приносивших ему свой заработок. Он следил только за их туалетами и давал указания. Снегирь и Гобер охотились ночью. Это были профессиональные убийцы. На дне каждый занимался своим делом.

В королевстве тюнов Анжелика была под защитой Каламбредена. Она была неприкосновенна. Законы воровского мира жестоки. Анжелика могла возвращаться домой поздно ночью, и никто не посмел бы коснуться ее. В башне Несль ее всегда ожидала пища и крыша над головой. Она могла каждый день менять наряды, но у Анжелики было отвращение к ним. Она носила ту одежду, в которой пришла на кладбище «Святых мучеников». Тот же самый чепец покрывал ее прекрасные волосы. Она не хотела ничего менять в своем туалете.

Однажды вечером ля Поляк подозвала ее и надела ей специальный пояс, к которому прикреплялся нож.

— Если ты хочешь, я научу тебя пользоваться ножом, — предложила она.

После сцены с горшком у них установились дружеские отношения.

Анжелика редко выходила днем, в основном она гуляла ночью, когда бандиты уходили на дело.

Однажды банда Каламбредена решила обокрасть дом в окрестностях Сен-Жермена. Ночь была безлунная, улица, на которой стоял дом, плохо освещалась.

Взломав замок на двери черного хода, бандиты бесшумно проникли в дом.

— Дом большой, и в нем живет только один старик, — сказал Никола. — Мы будем чувствовать себя хозяевами.

В деле участвовали, как обычно, все здоровые члены банды. Никола зажег свечу и проник в салон. Анжелика шла последней. Она не в первый раз участвовала в подобных операциях. Сначала Никола не хотел брать ее с собой.

— С тобой еще что-нибудь случится, — говорил он.

Но упрямая «маркиза ангелов» поступала всегда по-своему. Она приходила с бандой не для воровства. Ей нравилось вдыхать запахи спящего дома, запахи ковров, мебели, кухни. Она брала в руки статуэтки, рассматривала, потом ставила на место.

На этот раз Никола поручил Осторожному следить за ней, чтобы она не попала в какую-нибудь историю. Анжелика зажгла свечу и проникла в боковую комнату. Вдруг свет упал на большой стол, на котором стояли банки, колбы и пробирки.

— Что это? — спросил Осторожный.

— Это лаборатория, — тихо ответила Анжелика.

Она обследовала каждый предмет. Вдруг она увидела на столе пакет, на котором было написано: «Для господина Сент-Круа». Пакет был открыт, а в нем находился какой-то белый порошок.

— Что это? — снова спросил Осторожный, взяв щепотку порошка.

Анжелика почувствовала резкий запах чеснока.

— Это же мышьяк! — воскликнула она, ударив его по руке.

С перепугу Осторожный задел колбу, которая упала на пол и разлетелась вдребезги. Вдруг они услышали голос:

— Это вы, Сент-Круа? Ваш пакет лежит на столе. Возьмите его.

Анжелика и Осторожный бесшумно проскользнули в коридор, а потом на улицу. Пробежав несколько улиц, они остановились.

— Да-а, — сказал Осторожный, — мы были в доме колдуна, а я был на волосок от смерти, хотел попробовать эту белую пудру.

— А где другие? — спросила Анжелика.

Осторожный прислушался.

— Что это, ты не слышишь? Ой, собака! — И он, бросив на землю свою сумку, бросился бежать, как от привидения.

Анжелика подняла сумку с награбленным добром. Но теперь и она слышала, как кто-то приближался в темноте. Анжелика побежала. На улице было темно, и поэтому она бежала медленно. Вдруг что-то тяжелое прыгнуло ей на спину. Анжелика дико закричала. Потом упала лицом в грязь. Спустя несколько секунд она почувствовала над собой дыхание. Повернувшись, увидела большую голову собаки с открытой пастью.

— Сорбонна! — воскликнула она.

Да, это была Сорбонна.

— Моя храбрая Сорбонна, как ты меня напугала, — шептала Анжелика, стирая грязь с лица.

Невдалеке она услышала быстрые шаги. Анжелика привстала.

— Сорбонна, не выдавай меня, — прошептала она собаке.

Затем она бесшумно спряталась под какой-то навес, находящийся поблизости.

— Сорбонна, ты разве не разорвала эту нищенку? — услышала Анжелика чей-то голос. — Проклятая «маркиза ангелов», она заставила нас так далеко идти за ней. Хорошо, что эта нищенка оставила свой платок в карете. Мы ее поймаем, в этом я не сомневаюсь.

Без сомнения, это был Дегре.

— Пойдем быстрее, Сорбонна, к башне Несль, — обратился он к собаке. — Я чувствую, что след тянется туда.

Он свистнул Сорбонне и удалился.

«Если Дегре будет бродить около башни Несль, мне опасно там появляться»,

— подумала Анжелика. Она решила переспать у Жанина в каморке, находившейся недалеко от улицы Сен-Жермен. Она ужасно хотела спать. Анжелика тихо вышла из-под навеса. Вдруг сильная рука схватила ее сзади за плечо.

— А вот и ты, моя красотка, — услышала она голос Дегре. — Ты думаешь, что от меня так просто отделаться?

Анжелика почувствовала знакомый запах его одежды. Да, это был бывший адвокат графини де Пейрак, ставший теперь полицейским.

«Хоть бы он меня не узнал», — подумала перепуганная Анжелика.

Дегре поднес к губам свисток и свистнул три раза. Через несколько минут шесть солдат показались на противоположной стороне улицы.

— Кого это ты поймал? — спросил один из полицейских.

— Это шлюха Каламбредена, — сказал Дегре. — Больше я ничего не знаю. Я давно выслеживаю ее.

Она почувствовала, как он нащупал нож. под корсажем. Резким движением Анжелика попыталась вырваться, но один из полицейских солдат заломил ей руку.

— Подлая тварь, — сказал он грубо. — Ты хочешь заставить нас бегать за тобой по всему Парижу?

Ее подвели к фонарю. Дегре взял ее за подбородок и повернул к свету. Она закрыла глаза. Все ее лицо было в грязи.

«Хоть бы он меня не узнал», — вновь промелькнуло у нее в голове.

— Нет, это не «маркиза ангелов», — сказал Дегре, отпустив ее подбородок.

— Сорбонна ее сразу бы разорвала. Нужно быстро обследовать дом. Пойдем к месту ограбления. Может быть, мы узнаем что-нибудь у хозяина дома.

— А что делать с этой? — и солдат пальцем указал на застывшую Анжелику.

— Давайте отпустим ее, — предложил Дегре. — Что с нее взять? У нее не найдется даже нескольких су, чтобы заплатить штраф.

Полицейские согласились, им было неохота пачкаться о грязную одежду нищенки.

— Ну ладно, иди, крошка, — сказал один из них, — но в другой раз не попадайся, а то сразу угодишь в Шантль.

Как только они удалились, Анжелика бросилась бежать наугад по темным парижским улицам. Одна мысль вертелась у нее в голове: «Дегре не узнал меня, бывшую мадам, графиню де Пейрак, ставшую по иронии судьбы нищенкой».