Мы начали с рекогносцировки. Решили просто проехать с подполковником мимо шлюза и вернуться назад, чтобы рассмотреть то, что раньше видели оба неоднократно, но не приглядывались с конкретно обозначенной целью. По правде говоря, мы надеялись, что удастся поговорить в машине, если мы вдвоем поедем, и выработать план совместных действий.

Но Гаврош сама пожелала сесть за руль.

– Извини, Машенька, но в данном конкретном случае на левую сторону садятся только медведи, – сказал я. – Нам надо посмотреть внимательно. На обратном пути за руль ты сядешь. Тогда нам надо будет уже справа быть.

Я умышленно сказал про «медведей». В прошлую чеченскую кампанию мой подполковник воевал в отдельной группе спецназа ГРУ «Медведь». И передавили эти «медведи» немало чеченских волков. Она же, похоже, слишком любила в детстве сказки и меня не поняла. И слава богу. Только Проханов коротко стрельнул насмешливым колким взглядом, одобряя, но не поддерживая.

Ехать можно было и напрямую по берегу, хотя дорога там, пожалуй, и для танка трудновата. Мария именно этот путь и показала, величественным жестом Наполеона махнув рукой.

– Нет, – не согласился я, в первую очередь озабоченный здоровьем «старушки». – Нам и так придется сейчас дважды под носом у охраны проскочить. Ни к чему показывать, что мы отсюда появились. Проехали по дороге – никто внимания не обратит, хоть целый день, как челнок, туда-сюда курсируй. А по берегу – заметят сразу. Лучше не светиться...

– Время... – сурово оправдала свое намерение наша командирша.

– И жизнь... И исход операции... – не менее сурово ответил ей подполковник.

На это она возразить не смогла. И я поехал через поселок, по следам недавно прибывшего «КамАЗа», придавившего вчерашний обильный снег, и по следам собственной машины. И было несколько странно отыскивать путь так – машина моя его знала, а я – нет.

– Знаешь дорогу? – Голос Марии умышленно равнодушен, но в этом равнодушии чувствуется напряжение. Откуда мне знать дорогу, если я прибыл сюда на троллейбусе, а потом шел пешком через лес.

– Я в этом городе вырос. И в детстве все эти места на велосипеде объездил. Я школьником с велосипеда не слазил. У нас весь двор был такой – на колесах...

Мой ответ ее, кажется, удовлетворил; и меня тоже, потому что неприятно было бы в самом начале операции получить удар в горло, от которого трудно будет оклематься – если это вообще возможно. Просто обидно было бы получить такой удар. Хотя я и жду постоянно от нее какой-то гадости, тем не менее руки мои заняты управлением, внимание поглощено дорогой, и трудно будет поставить правильный защитный блок. А ее умение бить требует от противника постоянного напряжения и сосредоточенности.

Сориентировался я, впрочем, без особых проблем. Выехал в поселок, свернул налево, из поселка на улицу Блюхера. Там сильно гнать не стал – скользкая дорога.

Впереди замаячили менты. ОМОН и ГИБДД останавливают машины.

– Оружия, надеюсь, никто с собой не взял? – поинтересовался я.

– У меня пистолет, – тихо сказала Гаврош.

– Где держишь? – на всякий случай поинтересовался я. Мне, возможно, такая информация тоже сгодится.

– Под брюками на голени.

– Если остановят, сиди тихо. Женщину обыскивать, думаю, не будут. По крайней мере, обычно такого не бывает. Леня, ты на всякий случай будь готов, подстрахуй меня сзади. Чтобы «ствол» в спину не уткнули...

– Я сегодня уже спокойно проезжала... – Она нервничает. Понимает, что если я захочу, то запросто смогу сдать ее, и тогда все пропало. Потому, вероятно, и хотела она ехать берегом водохранилища.

– Ты-то проезжала. Но ты же не в свежем розыске, хотя, думаю, вполне можешь быть и в розыске Интерпола...

Она глянула на меня зло и быстро, но я в ответ только улыбнулся, показывая, что пошутил.

– Не волнуйся, сотрудники Интерпола в такой мороз не стоят на наших улицах.

Нас все-таки остановили. Теперь оставалось надеяться только на то, что ищут омоновцы не меня конкретно, а шмонают всех людей кавказского типа. Ни один из моих пассажиров на таковых не походил. Я притормозил, взял вправо, прижался к бордюру так, что чуть в сугроб не въехал. И вышел навстречу омоновцам.

– Добрый день, – вяло и устало козырнул мне майор Лоскутков.

Рысьи глаза сейчас не стреляли. Вяловато он выглядит и вообще смотрится скверно, словно с тяжелого похмелья на службу вышел. А какого труда стоило мне «не узнать» его... Быстро же мента из майоров произвели в старшие лейтенанты.

– Здрасте. – Я протянул заранее подготовленные документы, свои и на машину.

– Оружие, наркотики есть? – Он спросил громко, достаточно громко, чтобы и пассажирам было слышно, и передал документы за левое плечо сержанту ГИБДД.

– Откуда, командир... Не балуемся...

– Ну-ну... Багажник откройте.

Начался досмотр машины. Я изо всех сил старался угодить Лоскуткову, только что не извивался перед ним. Он же известный мастер обысков. Точно таким образом мы с ним, кстати, и познакомились – его бригада приехала по доносу стукача искать у меня дома склад с оружием. Найти ничего не нашли, но сквозную дыру в стене сделали – металлоискатель показывал наличие металла. Долбили-долбили и додолбили до почтового ящика, что висел на улице. И долго потом дыру заделывали.

– Пассажирам покинуть машину...

Так они впервые и встретились с Марией и с Прохановым. Долго Лоскутков жаждал этой встречи. А проходила она довольно буднично. Мария вела себя на удивление спокойно, улыбалась проверяющим и бросала Лене какие-то шуточки, поддерживая его за локоть здоровой руки. Подполковник же был умышленно мрачен и на ментов посматривал классическим взглядом могильщика буржуазии.

Когда сержант ГИБДД вернул мне документы, Проханов дыхнул на него перегаром и прикрикнул:

– Долго еще? Мы торопимся.

– Не торопись на тот свет, там девочек нет, – выдал Лоскутков рифму и откровенно по-хамски хохотнул. Ему, похоже, не слишком трудно изображать типичного, даже образцово-показательного мента. – Что пил?

– Что наливают. – Леня майора не знает, но что-то почувствовал, это я по его поведению понял.

– А водителю что наливали? – спросил сержант солидным басом, который было трудно заподозрить в сравнительно тщедушном теле.

– Ни-ни... – Я усердно и подобострастно заулыбался. – За рулем не потребляю...

– Проверь водителя на алкоголь! – приказал Лоскутков. И добавил, обращаясь к Проханову и Марии: – А вы – садитесь. Осмотр закончен.

Меня повели к ментовской машине. Устроили на заднее сиденье. Сержант сел на переднее и протянул мне пакет с трубочкой, а Лоскутков склонился над открытой дверцей – наблюдал.

Я старательно дунул в трубочку.

– Алкоголик... – сказал майор. – Конченый...

– Приборы, братцы, у вас испорченные.

– Так-так... – изрек сержант, который был, очевидно, не совсем в курсе дела. Бас его ломался от чувства своей значимости. В другое время сержант содрал бы с меня стольник, но при Лоскуткове привычно наглеть не решался. – Это мне уже нравится...

– Через час-полтора... – сказал я, совсем не обращая внимания на прибор. – Шершневский шлюз. Брать будем мы с Леней. Через окна на втором этаже. Попытаемся запрыгнуть с тента грузовика сквозь стекло.

– Там уже усиленный наряд. Мы сами вычислили объект и подготовились. Через стекла, конечно, можно туда проникнуть, но можешь сразу под очередь угодить.

– Надо людей снять.

– Почему?

– Чечены на конечной остановке автобуса захватят заложников. И еще где-то готовятся, возможно, к захвату вертолета. По крайней мере, Мария спрашивала меня об умении с вертолетом справиться. Могут пострадать люди. Мы с Леней, думаю, сладим с ними сами. Класс у них не тот. Сама Манька о себе сильно мнит. На этом ее, надеюсь, можно и поймать. По крайней мере, у Проханова рука единственная сильно чешется. Предупреди только охрану, чтобы сильно в нас не стреляли. Так, для острастки по потолкам. Чтобы звук был...

Сержант смотрел на меня, разинув глаза, как зевающий разевает рот. Он так и не понял, что за разговор мы ведем с Лоскутковым. Ему и не положено это знать.

– Рискуете, заразы...

– А ты хочешь, чтобы они перебили заложников?

– Ладно. Обмозгуем. Что еще?

– Оставьте там сотовик. Мне нужна будет связь.

– Там уже есть сотовик. У старлея. Я прикажу, он отдаст. Сколько человек там оставить?

– Троих. Можно еще рабочих заменить на омоновцев.

– Сделаем.

– Пусть спрячут оружие в комнатке, где их можно будет закрыть. Сами пусть мне комнатку покажут. Дальше слушай... Взрывчатка будет в грузовике. Детонаторы доставят отдельно. Скорее всего в моей машине. Ее спрячут в лесу неподалеку. Попробуйте захватить, только машину не взорвите. Все. Мне пора. А это тебе... – Я достал из кармана сотню баксов и протянул Лоскуткову. – Когда вернусь, отдашь.

Майор с погонами старшего лейтенанта посторонился и выпустил меня из машины. И, никого не стесняясь, посмотрел банкноту на просвет. Должно быть, чтобы Мария это действо могла увидеть и адекватно отреагировать. Я вернулся к «тройке» почти бегом.

– Что так долго? О чем говорили?

У Марии начался приступ подозрительности.

– Ты не могла бы зарплату выдавать купюрами помельче? Хотя бы двадцатками... – сказал я, садясь за руль.

– Что такое?

– Пришлось сто баксов им выложить...

– За что?

– За подполковника. И за себя. Прибор показал у меня наличие алкоголя. Остаточные явления после вчерашнего вечера.

– Пить надо меньше... – буркнула она. – Поехали, времени почти не осталось.

Время в самом деле поджимало. Я не стал рисовать колесами круги по асфальту и срезал путь, проскочив через маленькую улочку с частными домами – с кочки на кочку, из выбоины в выбоину. Мария терпела, Леня, думаю, мысленно матерился, не решаясь материться при женщине вслух. Время я тоже ценю. И потому задержка на передвижном посту почти не сказалась на нашем графике. Дальше путь лежал уже по бетонке через сосновый бор. Здесь дорога почти прямая, можно и скорость врубить. А вот и сам шлюз. На остановке перед ним как раз замер с открытыми дверьми автобус.

– Его Исмаил дожидается?

Она ответила неохотно:

– Его...

– А следующий когда будет?

– Через полчаса.

– Нам надо спешить...

И тем не менее я не стал сразу давить на акселератор. Мимо здания мы проехали не спеша, равнодушными взглядами рассмотрели и дверь, которая по нынешней обстановке в стране просто не имела права быть обычной – в этом я и не сомневался, и окна, которые, на наше счастье, оказались довольно высокими, и никому в голову не пришло ставить на них решетки. Иначе штурм мог бы затянуться и привести к нежелательным последствиям.

– Как, господин подполковник? – не оборачиваясь, поинтересовался я у напарника.

– Я, даже не глядя, просчитал правильно единственный вариант. А ты хочешь, чтобы я сейчас сменил его?

– Достанете ли? – засомневалась Гаврош.

– Главное, чтобы площадка под тентом была достаточно прочной. Чтобы было от чего оттолкнуться. А уж допрыгнуть мы сумеем.

Площадку в кузове машины уже должны были начать делать. К нашему приезду будет готово.

Я доехал до конечной остановки автобуса, развернулся на кольце и остановился.

– Что? – спросила Гаврош.

Ей ответила только хлопнувшая дверь. Я вышел из машины и осмотрелся, пытаясь предположить, откуда будет стрелять Исмаил. Ни его самого, ни подходящей и достаточно скрытой позиции поблизости не увидел. Куда же запропастился будущий французский легионер? Будет стрелять издалека? Но ему, насколько я понимаю, необходимо к следующему автобусу успеть на остановку. Чтобы при общем дефиците людей помочь с захватом заложников. Значит, слишком далеко не уйдет.

Мария тоже вышла. Стала осматриваться, как и я. И покосилась в сторону ближайшего березняка. Дистанция метров двести. Для «винтореза» вполне допустимая дальность. Но я отлично знаю, что там не лес. Там, среди берез, – дачный поселок. Присмотришься – и крыши строений видно. Если только стрелять со второго этажа какого-то из домов? Плохой обзор. И кто знает, как встанет автобус. А стрелять надо в двигатель так, чтобы вывести его из строя. И кроме того, в дачном поселке есть охрана. Исмаил не стал бы рисковать делом, которое может сорваться из-за пустяка, из-за дурного настроения какой-нибудь служебной собаки, которая бегает между садовых участков. Не тот он человек.

– Понял, где он? – спросила Мария.

Она умышленно показывала мне глазами на березы. Нет, там не может быть снайпера. Я посмотрел вокруг.

Конечно!

– Ну, а рыбы-то он хоть принесет?

– Поехали... – сказала она разочарованно.

Значит, я просчитал правильно. Самая ближняя от берега палатка рыбака. Вон она... Вход в палатку расположен с подветренной стороны. Не будет рыбак так устанавливать палатку. Так ее установит только тот, кто будет из-под полога стрелять по автобусу.

Я угадал и этим командира расстроил – она же мнит себя гением. Мы поехали. На прощание я бросил взгляд на остановку. Человек десять ждут автобуса. Значит, еще столько же наберется и на следующий. Двадцать заложников. Вон та бабка с большими сумками – наверняка перепугается так, что ей будет плохо.

От таких мыслей злость взяла на Гавроша и на всех этих чеченов. Нашелся бы добрый человек, захватил бы их мам и жен вместе с детьми...

– Теперь ты поняла, Машенька, что такое опыт? – чтобы хоть так ее позлить, говорю с ехидцей. – И опыт, и подготовка... Это тебе не ваши доморощенные боевики...

Она поморщилась. Мой тон задел ее. И обращение – Машенька – ей не нравится. Значит, так и буду звать постоянно.

– Ты знаешь, что он должен быть рядом. И выбрал позицию для себя. Там он и оказался. Все естественно, и удивляться тут нечему... – пытается мой успех принизить.

– Не совсем так. В палатке полог с подветренной стороны. Специально для скрытого выстрела. Ребята из моего батальона времен афганской войны, если бы им понадобилось ловить здесь снайпера, уже прошили бы Исмаила несколькими очередями. Рыбак в этой палатке давно бы замерз даже с включенным примусом.

Именно примусами, насколько я знаю, рыбаки палатки и отапливают. Читал недавно в газете, что были уже в этом году случаи ожогов – ткань палаток загоралась от неосторожного обращения с бензином. Все-таки примусы приспособлены для работы на керосине, а керосина сейчас в продаже нет. Говорят, его делают только в Чечне и продают как настоящий бензин.

Перед плотиной я тормознул и пересел на место Марии, чтобы окна, в которые нам предстояло прыгать, опять оказались в поле моего зрения. Подполковник тоже пододвинулся к правой дверце. Мария ехала чуть быстрее, чем перед этим я.

– Не разгоняйся, дай пейзажем полюбоваться...

Я любовался. Только не пейзажем, а «Волгой», которая подъехала к нужному нам зданию.

– Это еще кто? – В голосе Марии откровенная угроза.

Из машины вышел человек, разговаривающий на ходу по сотовому телефону, и сильно стукнул кулаком в дверь. При этом даже не посмотрел, что рядом с дверью есть звонок. Так стучит только руководитель, которого подчиненные не догадались встретить.

– Какой-то начальник пожаловал... Ничего. Пусть его чайком угостят, пусть анекдотами покормят, пусть нас дождется... Одним заложником будет больше...

Я даже хохотнул, представив, как беру в заложники майора Асафьева.