Книга: Операция «Антитеррор»
Назад: ГЛАВА 12
Дальше: 2

1

Разыграли мы с подполковником все как по нотам. Сначала он был первой скрипкой, на станцию звонил и еле языком ворочал. Узнал свой номер телефона. Потерял, говорит, бумажку. И икает. Сложный номер. Не может вспомнить. И опять икает.
Если разговор прослушивали, то поняли, что Леня начал всерьез пользоваться телефоном.
Потом позвонил уже с кухни мне в комнату. Теперь я солировал. И выложил все про свой завтрашний отъезд и про дело, которое за меня будет заканчивать Лоскутков. А Лоскутков мужик жесткий. Он быстро Сабирову расколет.
К этому времени язык у Лени заплетался уже почти по-настоящему. До того, как отойти после дежурства ко сну, он опорожнил одну из двух принесенных нами с Асафьевым вчера бутылок. Кажется, и сам что-то покупал по дороге домой. Так он говорил, когда утром мне звонил. Отоспался. Я его разбудил полутрезвого. Выдал версию. Он согласился. Позвонил сначала на станцию. А потом решил, что язык работает не так, как следовало. Колорита, куражу не хватает. И приложился ко второй бутылке.
– Всего сто грамм, и я буду в кондиции...
Но когда я вернулся на кухню, то с сожалением убедился, что старый спецназовец потерял квалификацию в подсчете граммов. Пятьсот он умудрился каким-то образом спутать с сотней. Раньше у него был более развитый глазомер.
Но дело было сделано. Я собрался уходить, Проханов решил меня проводить. Я думаю, что не слишком далеко. До магазина и обратно. Он свою дневную норму будет добирать вечером и потому решил запастись для этого необходимым по полной выкладке.
Вышли из подъезда.
Мне пора было ехать, но тут, как специально, нам навстречу подвернулся отец Артемий. И почти трезвый. Откуда его только черти принесли?
– Садись-ка сюда, – сурово указал пальцем Леня. Скрюченный его палец чем-то напомнил мне крючок, которым черти ловят грешников, – в детстве еще видел такую картинку.
Испуганный попенок покорно, как и подобает лицу церковного сана, присел на краешек скамейки. Чертовых крючков он боялся.
– Рассказывай, отец Артемий, как на исповеди... Что ты там участковому насчет меня плел...
Я побоялся оставить Леню одного в праведном гневе, не наломал бы дров – он же Уголовный кодекс не знает, следовательно – не чтит, и потому надо подполковника подстраховать. И я вынужденно задержался.
Отец Артемий перекрестился:
– Я? Участковому? Я его уже больше месяца в глаза не видел, хотя мы с ним в одном подъезде живем.
– Дурак ты, батюшка... – Подполковник, видимо, и вправду посчитал отца Артемия дураком и потому не сильно осерчал. На дураков, известно, не обижаются.
Но теперь трусливый батюшка обиделся:
– Почему же я дурак?
– Ты Евангелие читал?
– А как же...
– Тогда ответь мне на другой вопрос. Что ты думаешь о реинкарнации?
– Это о перевоплощениях, что ли? Церковь не допускает перевоплощений. И все разговоры об этом греховны. Потому я и не буду...
– Не допускает – это значит, что не разрешает? Так, что ли, стукач? – Подполковник не очень прислушивался к желаниям собеседника. – Ишь какие. Человеку приспичит реинкарнироваться, а они не разрешают. Умер, и сиди себе в могиле. Самих бы вас всех туда...
– Нет, я не так выразился. Церковь считает это ересью, – и отец Артемий снова истово перекрестился.
– Ладно. Тогда объясни мне, что означает слово «палингенезия»?
– Не знаю.
– Вот я и говорю, что дурак.
– Почему же дурак?
Беседа, похоже, пошла мирным путем. Мне было уже не слишком интересно, и я решил отбыть.
– Леня, я поехал. Мне пора...
– Подожди, – настаивал он. – Тебе тоже полезно послушать, чтобы не воплотиться в следующей жизни в образе злого чечена. Чеченом ты будешь слишком опасным. Нельзя!
Я улыбнулся и сел на скамейку напротив, в двух шагах.
– Так ты не знаешь, что термин «палингенезия» означает ту же самую реинкарнацию в греческом языке.
Отец Артемий, очевидно, слегка подзабыл с утра греческий и потому промолчал.
– И не знаешь, что этот термин употребляется в Евангелии от Матфея, которое церковью, как известно, канонизировано?
– Нет там такого.
– Есть там такое. Только ты читаешь Евангелие на русском языке, а наши предки перевели «палингенезию», как «пакибытие». А потом тупые, как ты, потомки забыли, что это слово означало в первоисточнике. А в Евангелии Христос говорит о пакибытии так: «Многие же будут первые последними, и последние первыми». Понял?
– Что?
– Ничего ты не понял. Сам Христос говорил о реинкарнации, дубина ты. А ты понял? – спросил у меня. Но меня дубиной называть не стал. Литра водки ему для этого было мало.
– Мне про реинкарнацию еще бывшая жена все уши прожужжала, а теперь и ты начинаешь... Кстати, откуда у тебя такие познания?
– Я же когда-то по истории религии диплом защищал... – Леня обреченно махнул рукой на попа. – Иди, с тобой скучно разговаривать.
Отец Артемий быстро воспользовался разрешением и засеменил, подтянув рясу, в сторону магазина.
– Я поехал.
– Ладно. Думаю, увидимся в лучшие времена, и хорошо бы, чтобы поскорее... – Он пожал мне локоть левой рукой. А пальцы у него и на левой железные. Как тисками сжал. Взвизгнуть захотелось. – Поезжай, Серега. Сегодня они тебя попытаются достать. Будь умницей и не бей ментов сильно.
И подполковник горько вздохнул. Ему тоже хотелось действия, и побыстрее.
Добираться от Проханова до «Аргуса» не долго, только поехал я сдуру вдоль трамвайной линии и устал тормозить на остановках, пропуская пассажиров при посадке-высадке. Трубку сотового телефона переложил на правое сиденье, ожидая предупреждающий звонок от Лоскуткова. Но майор не звонил. Значит, моя принудительная вербовка опять откладывается? Почему такое невнимание к частному сыщику? Обижаете, господа чечены.
Но на подъезде к офису, привычным взглядом окинув окрестности, я понял, что ошибся. Это только менты думают, что они умеют готовить засаду. На самом деле их вычислить в знакомой обстановке так же просто, как эскимоса среди папуасов. Перед тем как развернуться и припарковать машину на привычное место, я насчитал пятерых. Кого они ждут? Готов поклясться, что не майора Лоскуткова и не отставного ментовского подполковника Леву Иванова. Но почему Лоскутков не предупредил меня?
Сердце в предчувствии схватки чаще не забилось. Хладнокровие я сохранил еще со службы. И отлично. А боевые навыки поддерживаю постоянно.
Я поставил машину чуть дальше, чем обычно, сделал вид, что ковыряюсь в замке, закрывая дверцу, но не закрыл ее, чтобы потом не терять время. И двинулся к крыльцу «Аргуса». Мимо магазина, мимо газетного киоска, возле которого раскрыл рот при виде женщины на обложке красивого журнала стопроцентный мент в гражданском. В самом киоске, отодвинув тяжелого мента плечом, я купил пачку сигарет «Спецназ», чтобы не искать их потом где попало при дефиците времени. Сунул, не считая, мелочь нищенке, регулярно поджидающей здесь моего появления – трижды, а то и чаще в день. И почти прошел мимо соседнего с газетным киоска со стандартным репертуаром – от вина и шоколадок до жвачки и презервативов, когда услышал, что меня стремится догнать стадо веселых слонов. Слева за киоском кто-то стоял. И прятался так старательно, словно стремился объявить мне о своих намерениях в мегафон. Еще два человека движутся навстречу. Только один выпал из моего поля зрения. Но он где-то рядом – страхует.
Ситуацию я просчитал. Любитель порнографии, что ждал меня у газетного киоска (он же – стадо веселых слонов), должен сзади сбить меня с разбега прямо в руки идущим навстречу. А тот, за киоском, подстраховать, подскочив и заломив руки, если первый не успеет сразу подняться. Коробочку мне приготовили. Спасибо. Ребята!.. Я же преподавал там, где вы учились. И я сделал логичный очень быстрый шаг вперед и сразу влево, к ничего не ожидающему страховщику. Он так аккуратно получил удар в печень, что не сразу даже понял свою беспомощность. Одновременно мимо меня стокилограммовой ласточкой и прямо на напарников пролетел любитель порнографии. Единственно, ласточки не летают, как он, ногами вперед. Так только покойников выносят. Еще иногда подобное случается с незадачливыми каратистами. Напарники его поймали. Уже на заснеженном асфальте. Вот мудак. Он хотел ударить меня сразу двумя ногами в спину. И ударил бы, если бы я не шагнул в сторону.
Парень слева оседал прямо в грязную лужу. Глаза его были уже закрыты, а рот разинут, как у рыбы. А я уже оказался впереди. Любитель порнографии после промаха наверняка упал бы сильно, если бы его напарники не поспешили занять его тяжелым телом свои руки. Что мне и надо было. Первый обернуться не успел и получил четкий короткий удар по затылку костяшками пальцев. Не сильный удар, но чувствительный. Вызывает болевой шок и отключает. Он и отключился. А его продолжали держать. То ли от растерянности, то ли от сострадания к товарищу. Им бы убрать руки, и пусть падает задницей в грязь, если драться не научился. Но они держат. А я ждать не люблю. Нетерпеливым меня мама родила. И бью их. Одного каблуком с разворота в челюсть. Как бы не сломать-то... Второго с противоположного разворота в грудь, под сердце.
– Руки вверх! Стоять! Милиция! – Пятый откуда-то вынырнул. Еще пистолет достать не успел – из кобуры его вытаскивает, а пистолет почему-то за кобуру цепляется. Но кричит он правильно. Он меня от работы отвлекает. А то я слишком увлекся. Хотел ты, парень, своим помочь, однако уже поздно.
До него четыре небольших шага. Я бы вполне успел до того, как он пистолет вытащит и опустит предохранитель. Если бы не заметил что-то странное в его глазах... Один скачок, разворот и удар, но глаза у парня вдруг затуманились. И только тут я услышал сам выстрел, перекрытый дребезжанием трамвая, шумом грузового транспорта и надсадным завыванием перегруженного пассажирами автобуса. Стреляли из припаркованной здесь же, у тротуара, машины. Прямо в спину менту. Он упал.
А машина резко сорвалась с места и сразу затерялась в потоке других таких же, спешащих к перекрестку, пока там горит зеленый свет. Я явно не успеваю добежать до своей «старушки» и начать преследование.
Вот так. Теперь на меня еще одно убийство постараются повесить. Докажи потом, что я не стрелял. Все происходило так быстро, что большинство прохожих и понять ничего не успели. И я готов поспорить, что стреляли в мента из моего пистолета. Из того, который украли, когда подсунули мне паленый. Стреляли, хорошо зная, что все характеристики пули, выпущенной из оружия, которое разрешается носить частным сыщикам, – определены и хранятся в разрешительном отделе областного УВД. В специальной картотеке. Теперь вытащат пулю и идентифицируют. И определят владельца оружия.
Пора было сматываться. Дело слишком серьезное.
До «старушки» я добежал прямо по дороге, пока четверка ментов не устала «отдыхать» на сыром асфальте и не начала настоящую стрельбу на поражение. После того, что произошло, они с удовольствием укокошили бы меня. Машина не подвела, прочувствовала ситуацию, и я рванул со второй скорости.
Только через два квартала я вытащил трубку и набрал номер Лоскуткова. Номер не отвечал. Майора на месте не было. Потому он и не сообщил мне. Его самого не предупредили. Я набрал номер Асафьева. Результат тот же. Долгие длинные гудки. И никто не интересуется пикантной ситуацией, в которую попал частный сыщик.
Хреново дело!
Еще через квартал телефон заверещал сам.
– Слушаю. Толстов.
– Сергей Иванович, – сказал мелодичный и выразительный низкий женский голос. – Мы с вами лично не знакомы, но слышали друг о друге. Меня зовут Мария.
– Ну что?! – зло рявкнул я в трубку, хотя этот звонок меня несколько обрадовал и успокоил. По крайней мере дело близится к какому-то естественному продолжению. И вообще приятно, когда о тебе печется симпатичная женщина.
– Вы попали в скверную историю... Вы не слишком удивились, когда вас попытались арестовать?
– Что дальше? – Я с удовольствием орал на нее, давая выйти настоящему пару из своего внутреннего котла. А то без этого могут клапана полететь.
– Из пистолета, который сейчас у вас в кобуре, на днях была убита девушка. Потому вас и пытались повязать. Вас это не удивляет?
– Какая девушка? Из моего пистолета? Вы что, охренели, милая мадам Мария?..
– Ваш служебный пистолет использовался во втором случае. Из вашего пистолета убит милиционер. Один из нападавших на вас только что...
– Что? Из моего пистолета?
– Хватит орать! – Мелодичный голос совершил не музыкальный скачок и приобрел железные командирские интонации. – Вы спецназовец и умеете себя контролировать. Контролируйте, пожалуйста. Я предлагаю вам вариант спасения от ареста и дальнейшей отсидки. Доезжайте до Свердловского проспекта, там оставьте машину. Пусть ключи будут в замке. Машину перегонят в ваш гараж...
– А ключи от гаража?
– Оставьте на правом сиденье. Не беспокойтесь, никто посторонний приблизиться не успеет. Машина будет под контролем. Итак... Оставляете машину. Садитесь на троллейбус номер двенадцать. Доезжаете до остановки «Мебельная фабрика». И там ждите.
– Долго ждать?
– Надеюсь, что нет. Не более получаса. Это без дороги. Я постараюсь прибыть быстрее. Но если случится что-то и я опоздаю, вы не уходите. Я – единственный ваш ключ к спасению...
Дело пошло. И слава богу. Долго и с нетерпением я этого ждал. Сам торопил. Теперь просчитать варианты собственного поведения. Да, разговор я с ней начал правильно. Так и должен любой человек вести себя на моем месте. А в дальнейшем? В дальнейшем я должен остыть, действовать, основываясь на разуме.
Я быстро доехал до Свердловского проспекта, повернул налево и проехал троллейбусную остановку. Машину припарковал и похлопал по крыше. Мне показалось, что я прощаюсь навсегда со своей «старушкой». Но время торопило. Я десять минут ждал нужный троллейбус. Тринадцатый номер шел один за другим, как прорвало их откуда-то, а двенадцатого не было. Наконец подошел, но набитый битком. И все же я втиснулся. До «Мебельной фабрики» добрался без приключений. Вышел и стал прогуливаться между дорогой и сосновым бором. Тут же вспомнил, что в районе следующей остановки сегодня утром застрелены два омоновца и инспектор ГИБДД. Нескучный район. И это навевает некоторые мысли. Я зашел в кусты, чтобы не «маячить» перед глазами возможного наблюдателя, и стал звонить Лоскуткову или Асафьеву. Ни того, ни другого не застал. Вышел снова к остановке, застегивая ширинку. Чтобы оправдать для наблюдателя культпоход в кусты. Подошел следующий троллейбус. Из него вышел явный кавказец. Может быть, и чечен. Довольно симпатичный, интеллигентного вида и с умными глазами. Осмотрелся кругом, подошел прямо ко мне.
– Сергей Иванович?
– Да.
– Я вместе с вами подожду Марию. Чтобы вам не было скучно. Не возражаете?
– Объясните...
– Я не уполномочен.
Мы прождали вместо тридцати минут полтора часа. Чеченец явно нервничал, беспрестанно курил и кашлял. При нем я, естественно, не мог позвонить ни Лоскуткову, ни Асафьеву, ни даже подполковнику Проханову.
– Тебя как зовут? – спросил я, смирившись с ситуацией, как смиряются с неизбежным.
– Халил.
– Какого хрена вы от меня хотите? Вербуете, как и Проханова? Ну, наглецы...
Назад: ГЛАВА 12
Дальше: 2