Около шести я был уже дома. И умудрился машину поставить не на стоянку, а в гараж – за последнее время редкий случай. Но даже чай выпить не успел, когда в дверь позвонили. Честно сказать, очень не хотелось, чтобы группа захвата пожаловала ко мне домой. И перед соседями неудобно, да и квартиру оставлять на их попечение, когда придется срываться, не хочется. А самое главное – чаепитие прерывается. И потому я не слишком поспешил к двери. Сначала осторожно выглянул из-за шторки в окно. Но вечерняя темнота не давала возможности рассмотреть двор. К тому же смотрел я из светлой кухни. Выключить свет – значит выдать себя, показать свою готовность.

Позвонили еще раз. Пришлось открывать.

Оказалось, это Асафьев.

И прямо через порог протянул мне бланк трудового соглашения. Взгляд у майора такой, будто я ему в раскрытый рот целую горсть жгучего перца высыпал. Должно быть, генерал высказался не слишком вежливо по поводу умения подчиненного вести коммерческие переговоры. Вообще, сколько знаю генералов, вежливого не встречал ни одного.

– Держи. Мелкий жулик...

Мне захотелось не согласиться:

– Я не мелкий. Я по-крупному с вас стряс за свой титанический труд.

– За твой титанический труд мне задержат присвоение очередного звания. А ведь уже обещали...

– Тебя понизили бы в звании, если бы я не согласился. Так что ты должен быть мне благодарен по гроб.

– По мой или по твой?

Я закрыл дверь и пригласил гостя пройти. Сам же уже читал на ходу текст соглашения. Впрочем, читать там особо и нечего. Бланк стандартный, я такой уже подписывал не слишком давно – на следующий день после того, как оставил Асафьеву памятный шрам на лбу и сломал челюсть его напарнику капитану Соколову. Кстати, бланк мне о нем напомнил.

– Как поживает наш общий друг капитан Соколов?

– Он в командировке в Чечне.

– Очень приятно. Может быть, там и увидимся. Главное, чтобы не оказаться по разные стороны поля боя. А то у нас с ним обычно так и получалось. – Подписывай, а то мне уже пора ехать к Проханову. Хочу его дома застать. Завтра утром он может уже куда-то исчезнуть, и тогда подписать не успеем. Останется твой подполковник без законной оплаты. Еще и проинструктировать его надо успеть. Потом к тебе заеду. Тебя инструктировать.

– Давай, только долго не задерживайся. Леня человек крутой, пьет бочками, а здоровье железное. Я же целый день после вчерашнего ползаю, как осенняя муха. Спать хочу и есть хочу – сегодня и не завтракал, и не обедал. Не знаю, что победит – сон или голод. Но в любом случае, если света в окнах не будет, ты звони по три раза много раз. На другие звонки я дверь открывать не буду. А то вдруг придут арестовывать? У Лоскуткова хватит соображения прислать группу захвата, как раз когда я самый сладкий сон буду видеть.

– Я лучше сообщу тебе о приезде по сотовому. – Он достал трубку и показал с гордостью – знай, дескать, наших.

– Расщедрилась твоя Контора и оплатила телефоны?

– А куда без этого... Ты, кстати, в курсе, что первые пятнадцать секунд разговора бесплатные?

– В курсе. Только в пятнадцать секунд постарайся уложиться. А то заведешь разговор, как утром...

Асафьев ушел. Я прильнул к окну, но так и не рассмотрел со света, где он оставлял свою белую «Волгу». Сил у меня и правда было не много. Сказывалось то ли похмелье, то ли подмешанный в водку клофелин. Скорее второе, потому что первому обычно я мало подвержен. Перекусив всухомятку, я завалился на диван отлеживаться и положил под нос трубку сотовика. Казалось, только глаза сомкнул, как тоненькая трель ворвалась в мой сон.

– Майор, ты уже едешь? – сразу спросил я, думая, что это Асафьев. – Давай помедленнее...

– Куда еду? – злобно поинтересовался Лоскутков.

– Тьфу ты, – вздохнул я. – Это ты спать не даешь... Я думал, это Асафьев меня домогается. Он обещал сообщить, когда ко мне выедет.

– Ты дома?

– Да. Надеюсь, ты не для того спрашиваешь, чтобы группу захвата послать?

– Нет. На тебя еще не настучали. Я сообщу заранее. Это дело никак меня не минет. Я тебе сейчас на простой телефон перезвоню.

Я дал отбой и сел на истерично скрипнувшем диване, поскольку понял, что поспать мне уже не дадут. Зазвонил простой телефон, я взял трубку.

– Скажи-ка мне, господин частный сыщик, ты всех спецназовцев в городе знаешь?

– Офицеров – всех. Я имею в виду спецназовцев ГРУ. А то у нас и других спецназов полно. Сейчас каждый уважающий себя род войск стремится собственным спецназом обзавестись. Говорят, что создали уже спецназ Генерального штаба, чтобы охранять дачи генералов.

– А солдат знаешь? – Лоскутков явно не был настроен на шутливый лад и упорно возвращался к своей теме.

– Только несколько человек.

– Тебе фамилия Столыпин ничего не говорит?

– Петр Аркадьевич?

– Нет. Это еще кто такой?

Я кашлянул. Но объяснять не стал.

– Или Валера Столыпин?

– Валерий Петрович. Это сын, что ли? – Ментовская мысль гуляет исключительно по прямой мозговой извилине. Такую прямую даже по линейке при всем старании не проведешь.

Я кашлянул теперь уже два раза, чтобы скрыть подступивший смех. Но опять не стал объяснять.

– Простыл, что ли? – поинтересовался Лоскутков.

– Слегка... Немного знаю этого Валеру. Очень немного. Только в лицо. И он меня так же. Обходились без личного общения. Кажется, младший сержант, или сержант, или старший сержант. Афган прошел – полтора года по засадам болтался. Но он из другого батальона. Они в Айбаке базировались, а я сначала в кабульской роте взводом командовал, потом перебросили в Фарьяб. Туда новый батальон пришел, необстрелянный – нас тогда с разных мест набрали и к ним на усиление бросили. А с Валерой мы только здесь, уже на общем сборище, встречались, в совете ветеранов войны в Афгане. Что он такое сотворил?

– Его «сотворили».

– Не понял?

– Он работал руководителем военно-спортивного клуба для подростков. Сам же этот клуб придумал и создал. Такая, как говорят, полуфашистская организация. По крайней мере, на эмблеме у них была трехлапая свастика. Парни там носили черную униформу и брили головы. Насчет приветствия вытянутой рукой не знаю. Однажды был за ними криминал, побили азеров на базаре. Но дело тогда замяли, азеры сами напросились. Три часа назад домой к Столыпину пожаловали два кавказца. В квартире он разговаривать не стал и вышел в подъезд. Перед носом у жены закрыл дверь. Из-за чего разгорелся сыр-бор – неизвестно. За себя постоять он умел. Один из гостей вылетел сквозь стекло с четвертого этажа и неудачно приземлился на козырек над подъездом. Перелом позвоночника и моментальная смерть. Второй ушел. У Столыпина три пулевых ранения. Стреляли из пистолета с глушителем. Состояние критическое. Надежды, врачи говорят, почти нет.

– Тяжелый случай. Что надо от меня? Я с профашистскими организациями дела никогда не имел и мало соображаю, что они собой представляют.

– Первый вариант. Столыпин официально выступал за подготовку качественного пополнения для армии. Этим и прикрывал свой клуб, чем многим, кстати сказать, импонировал. Его в областной администрации сильно поддерживали. Не давали в обиду. Он в самом деле готовил крепких парней. Специально для ВДВ и морской пехоты. Даже какой-то договор с военкоматом заключил. Некоторые его ребята и сейчас в Чечне воюют.

– Это я могу одобрить. А второй вариант?

– Второй? Те же азеры. Рассчитались за драку на базаре. Правда, сам Столыпин в ней не участвовал и дело это уже мхом поросло. Но со счета сбрасывать его тоже нельзя.

– А третий?

– Теперь третий. Опять: спецназ и чечены. То же самое, что с тобой и с Прохановым. У того, что в окно выпал, документов при себе нет. А на лице национальность не написана. Попробуем поискать.

– А коммерческие отношения ты исключаешь?

– Столыпин не занимался коммерческой деятельностью. Это установлено. Его пытались и раньше проверить. Ничего не нашли...

– Коммерческая деятельность может быть разной. Как только ты сказал про профашистскую организацию, я сразу представил себе вооруженный отряд. Вполне вероятно, что кавказцы поставляли ему оружие. Какие-то разногласия по поводу оплаты, и – конфликт...

– Это тоже возможный вариант. Надо будет провести дома у Столыпина обыск.

– Пока он жив, иначе потом это будет выглядеть кощунственно.

– Спасибо за подсказку, – согласился мент. – Пошлю Володю, если смогу его найти. Сам я здесь по другим делам засел надолго.

– Понятно. Скоро мне позвонит Асафьев. Я ему расскажу, пусть подключается. Может, будет лучше, если обыск проведет ФСБ? Они работают более культурно по сравнению с вашими. По крайней мере, не так наглеют и откровенно не хамят.

– Хорошо. Звони, если что... Я у себя в кабинете.

И не успел я положить трубку, как раздался новый звонок. Теперь это должен был быть Асафьев.

– Я еду, – только и сказал майор, сберегая секунды. Мой укор насчет утреннего разговора подействовал. Но в данном случае он сберегал свои секунды. Мне почему-то показалось, что это не одно и то же.

– Быстрее. Есть новости.

– Еду.

Я все-таки успел принять душ и после этого поставить на газовую плиту чайник, когда в дверь позвонили трижды. Так мы с майором и договаривались.

– С Прохановым все обговорили. Теперь с тобой пора заняться. Кстати, что за новости?

– Похоже, чечены всерьез принялись за ягнят из спецназа ГРУ. Несколько часов назад тяжело ранен Валерий Петрович Столыпин. Бывший сержант. К нему приходили двое кавказцев, я предполагаю, чеченцев. Одного из них он уложил.

– Кто этим занимается?

– Главный «убойник» города. Он мне и позвонил.

– Надо ехать к нему.

– Без меня не обойдетесь?

– Ты же знал этого Столыпина. Лучше бы с тобой.

Значит, опять не спать. Хорошо хоть перекусить успел.