Глава десятая

Рядовой Ладогин никогда не думал, что служба в спецназе ГРУ может носить в себе такие нудные моменты. Ему казалось, что спецназ ГРУ — это почти сплошные боевые действия и занятия по подготовке к ним. Это было круто и слегка романтично. Однако действительность, как обычно бывает, никак не соответствовала представлениям, тем более представлениям человека со стороны, никогда и не мечтавшего служить в спецназе, лишь относящегося к нему с повышенным уважением. Нудного, как ремонт безнадежно изъезженной машины, и в этой службе оказалось предостаточно. Несколько часов следователи собирали показания, заставляли офицеров писать рапорты, опрашивали поочередно всех солдат. Впечатление со стороны было такое, что спецназовцев готовились обвинить в уничтожении банды. Самого Васька тоже допросили чуть не с пристрастием и не забыли предупредить, что другая следственная бригада на дороге не просто работает, а застряла из-за того, что дожидается именно военного водителя, рядового контрактной службы Ладогина, который обязательно должен дать показания. Это прозвучало так, как будто его здесь не запытали только из уважения к коллегам, чтобы им было чем заняться в рабочее время, словно без него там никто показания дать не мог. Среди живых остались два военных строителя и один водитель, они все видели даже лучше Васька, потому что знают, как все происходило в самом начале, когда под ведущей машиной сработало взрывное устройство. Он этого не видел и может только догадываться. А кому нужны его догадки, когда следователям предписано оперировать фактами? Наверняка есть и раненые, которые тоже могут дать показания.

Следственная бригада старалась и усиленно тянула время, рулеткой измеряя расстояние от входа в ущелье до первого сгоревшего в напалме трупа, а потом и от места сторожевого поста у входа до расстрелянных из пулемета бандитов, подходивших в темноте к ущелью, чтобы помочь своему эмиру. Но и это нудное дело подошло все-таки к концу. Старший лейтенант Россомахин ругал, правда без мата, следователей за медлительность, говорил, что у его солдат сухой паек еще вчера утром закончился, когда они завершили одну операцию и вылетели в казарму, а взвод лейтенанта Лутченкова закончил операцию в другом районе и оказался без сухого пайка и почти без патронов. Они уже летели в военный городок, когда их вертолеты в воздухе развернули и заставили работать здесь.

— У нас стволы автоматов после первой операции не успели остыть, а нас сразу на вторую. Потом уже пришлось самим преследование организовывать. По сути дела, это была третья операция за два дня.

— Я слышал, — с жутким акцентом сказал один из следователей, — один ваш русский полководец дал за три дня семь сражений и во всех победил.

— Мы не претендуем на лавры святого князя Александра Невского, но его, думается, никто не заставлял писать рапорты и обосновывать правомочность применения авиации. Как и великого Александра Македонского, который за три дня дал пять сражений и тоже победил во всех.

Наконец все было закончено. Васек, как и предполагал, сел сначала за руль второго грузовика, выехал задом, затем вывел и первую машину. После загрузки грузовики двинулись в сторону дороги. Старший лейтенант Россомахин со своим планшетным компьютером сидел рядом с рядовым Ладогиным и что-то читал в компьютере.

— Надо же, они где-то рядом с нами… — вдруг сказал он. — Похоже, по ту сторону дороги едут… Объезжали место взрыва. Там же сейчас следственная бригада работает, не хотят с ментами встречаться. Это правильно.

Вытащив трубку, он выбрал в списке какой-то необходимый ему номер. Трубка была включена на полную громкость, и Васек, несмотря на шум двигателя, слышал даже голос с противоположной стороны, хотя разобрать все сказанное не мог.

Ответил Россомахину какой-то майор ФСБ. Васек подумал, что это тот самый, которому недавно звонил лейтенант Лутченков.

— Товарищ майор, старший лейтенант Россомахин звонит. Мой «планшетник» показывает, что Абдулджабар Гулоханов сейчас находится неподалеку от меня. Если мы прибавим скорость, мы с ним одновременно на дорогу сможем выехать. Заблокировать его и его компанию будет не сложно. При желании можем их даже живыми захватить.

— Ни в коем случае, старлей! Запрещаю трогать! Они должны выполнить свою миссию, а потом мы их сами возьмем. Меня только удивляет факт, что он еще не уехал. Он уже должен отправиться в Северодвинск.

— Далеко. Это, как я понимаю, почти три тысячи километров.

— Слегка поменьше, но тоже не близко. Короче говоря, сбавляй скорость, старлей. И даже не пугай его. У него сейчас такое оружие с собой, что он может твои грузовики вместе с солдатами двумя выстрелами уничтожить.

— Что за оружие такое?

— Не знаю. Только в Северодвинске он его впервые продемонстрирует. После этого его и захватят. И без помощи спецназа ГРУ. У нас свой спецназ отлично справляется.

— Расскажите потом, как он справится, товарищ майор, — попросил старший лейтенант.

— Непременно. Как только операция завершится.

— Удачи вашему спецназу, — добавил Россомахин, отключился от разговора и убрал трубку.

— Сбавить скорость? — спросил Васек.

— Да. Давай, рядовой Ладогин, дадим-ка им возможность без помех выехать на дорогу. Смежники требуют, понимаешь. Они частенько какую-нибудь глупость от нас требуют. Но я отчего-то чувствую, что после смежников опять нам придется расхлебывать. Так в последнее время часто случается. Задержат своими, понимаешь, силами… Случалось уже им задерживать. Когда они еще «краповых» привлекают, все нормально бывает. А сами… Убить-то, скорее всего, убьют, но и своих несколько человек потеряют…

Грузовики ехали осторожно, все-таки не на дороге. Как водитель-профессионал Васек умело имитировал осторожность. Сидящий за рулем второго грузовика лейтенант Лутченков, хотя и не понимал причины замедления, соблюдал дистанцию и повторил все маневры рядового Ладогина.

— Все, выезжают… — оторвавшись от монитора, сообщил Россомахин.

С противоположной стороны дороги легко и быстро выбрался на насыпной тракт микроавтобус «Фольксваген». Какая это модель «Фольксвагена», разобрать с такого расстояния было невозможно, но старший лейтенант удивился:

— Смотри-ка, микроавтобус как внедорожник бегает… И подъем ему нипочем, и «просвет» большой. «Лифтованный», что ли?

— У «Фольксвагена» есть специальный внедорожный микроавтобус, наверное, это он. Немцы на нем рекорд скорости установили, проехав от Аляски до мыса Горн. Потому и называется «Панамерикана». Конечно, он не внедорожный по-настоящему, а просто повышенной проходимости, но тоже машинка хорошая. Пониженной передачи там, кажется, нет, зато есть блокировка дифференциала. И углы проходимости большие. Для всяких туристов, рыбаков, охотников предназначен. Я бы от такого не отказался. Но и стоит почти три миллиона.

— Да, это нам не по карману. Это только для террористов, — вздохнул старший лейтенант, — или для бизнесменов. Но бизнесмены больше комфорта захотят. А нам в деревню к родственникам можно съездить и на простом китайском «паркетнике».

Грузовики благополучно взобрались по склону на дорогу и так же неторопливо, сохраняя инерцию прежнего неторопливого движения, стали взбираться в гору мимо стоящего на прежнем месте самосвала «КрАЗ». Ручной тормоз держал по-прежнему неплохо. Вскоре добрались и до вершины холма, до лежащих сбоку от дороги камней, среди которых рядовой Ладогин первоначально и занял позицию. Как оказалось, позиция эта была самой выигрышной в данной ситуации. Среди камней ползал на четвереньках человек в камуфлированной одежде, собирал стреляные гильзы, оставленные Васьком. При звуке двигателей двух «КамАЗов» он выпрямился и показал взглядом, что желал бы знать, кто приехал. На его камуфляже были подполковничьи погоны.

— Тормози… — приказал старший лейтенант Россомахин.

Васек остановился. Старший лейтенант выпрыгнул из кабины с уставным рапортом. Видимо, он знал этого подполковника. Выслушав рапорт, пожал протянутую руку. Вышел из кабины и Васек, но остановился перед машиной, не подходя к офицерам, пока не позвали.

— Спускайтесь туда, — махнул рукой подполковник, — я сейчас подойду. А это и есть тот самый рядовой, за которым я мусор подбираю?

— Он самый и есть, товарищ подполковник, — нисколько не смутившись, ответил Васек. — Рядовой Ладогин.

— Спускайтесь…

Внизу стояло много машин, и военных, и гражданских. Ждали, когда будет возможность проехать. Такую возможность обещали, потому что по другую сторону ямы самосвал высыпал очередной груз щебня. Судя по всему, у него это был третий или четвертый рейс. Чуть подальше стоял трейлер, с которого съезжал бульдозер. Дорожных строителей заставили работать оперативно. Но оперативно обычно делается только временный ремонт. А в мире не существует ничего более постоянного, чем временное. Васек уже много раз встречал на дорогах Дагестана большие участки, где ямы были засыпаны щебнем, но асфальт поверху никто не укладывал. Теперь он догадывался, что это за участки такие. Здесь же, перед ямой, стояли и оставшиеся грузовики колонны, и полицейские машины, а сами местные полицейские, собравшись кружком, что-то громко обсуждали. Двое полицейских охраняли одну из двух машин «Скорой помощи» с автоматами наизготовку. В распахнутые задние двери было видно, что в машине перевязывали какого-то бандита. Он был не в камуфлированном костюме, а в черной униформе. Во второй машине «Скорой помощи» задние дверцы тоже были распахнуты, видимо, для прохлады. Там прямо на полу лежали три скрюченных обгорелых тела, которые опознать сейчас было невозможно не потому, что они были накрыты простынями, а потому, что сильно обгорели. Один из них был, видимо, майор Марголин, второй — подполковник-строитель, а третий — водитель первой машины, наиболее пострадавшей от взрыва. Рядом с дорогой, на земле, лежали двумя рядами тела убитых и обгоревших военных строителей и водителей и тела убитых бандитов. Удовольствия такое соседство никому не доставляло, потому их пока даже на дорогу не подняли. Когда еще проедет сюда машина из морга…

Началась новая нудная процедура собеседования со следователями. Причем здесь были две бригады следователей: одна — из военного следственного комитета, вторая — из республиканской ФСБ. Офицерам пришлось писать рапорты в двух экземплярах, и не под копирку, поскольку и там и там требовались только первые экземпляры, а Ваську отвечать на вопросы сначала одного следователя, потом другого и дважды подписывать протоколы. Хорошо еще, что оставшиеся в живых военные строители и водитель, а также пленный раненый бандит были уже допрошены. Поэтому старший лейтенант Россомахин еще до начала допросов позвонил и вызвал вертолеты для двух взводов спецназа.

Допросы наконец завершились, осталось дождаться, когда закончится засыпка ямы щебнем. Подъехали еще три машины с недалекого карьера, в яму спустился бульдозер и начал выравнивать насыпь. Как говорили наблюдавшие за работой полицейские, еще одну машину щебня привезут, и этого хватит. Когда привезли щебень, бульдозер немного в сторону отъехал, а потом начал его растаскивать. Ровного полотна все равно не получилось. Яма чувствовалась даже визуально, и требовалось еще хотя бы три машины со щебнем. Но, как понял Ладогин, на сегодня работы хотели прекратить. Полицейские сразу стали выставлять ограничительные и предупреждающие знаки по обе стороны. Если кто-то и попадет здесь в аварию, будет сам виноват — нужно за знаками следить.

Незадолго до окончания строительных работ Васек увидел, как с противоположной горки спускается «уазик»-«буханка». Точно такая же машина была у них в батальоне, и ездил на ней обычно капитан Савушкин. Почему-то подумалось, что это именно он и едет. Так и оказалось. Батальонную машину Васек узнал по мятому с правой стороны бамперу. «Уазик» остановился, раскрылись дверцы, и из него вышли солдаты и капитан.

Савушкин слегка суетливо проскользнул на негнущихся ногах прямо перед работающим бульдозером и оказался перед подполковником, руководителем следственной бригады. Представился и спросил:

— Машины разрешите забрать?

— Какие из них? — спросил в ответ подполковник.

— Все. Сейчас подъедет колонна, там большегрузный автокран и трейлеры. И из сгоревших можно что-то снять и восстановить. Наш автопарк постоянно запчастей требует.

— Мы в принципе уже все осмотрели, все сфотографировали. У меня возражений нет. Можете забирать.

— Спасибо, товарищ подполковник.

— Вы не в курсе, капитан, из морга машина вышла?

— Нет, товарищ подполковник. Нас попросили в кузове целого грузовика привезти тела погибших в морг. Ладогин!

— Я, товарищ капитан! — шагнул вперед Васек.

— Навоевался? Вот ты и повезешь тела. Наших. А бандитов повезет другая машина. Нехорошо их вместе везти, не по-людски как-то…

— У меня здесь «КрАЗ», товарищ капитан… — попытался отговориться Васек.

— На «КрАЗ» я кого-нибудь посажу.

— Глохнет часто, а я уже приспособился.

— Что с ним?

— Трамблер надо менять.

— Проще всю машину списать. Она свое давно уже отъездила.

— Трамблер сменить, еще год ездить будет.

— Если только ты служить останешься… На этом «КрАЗе»…

— Нет, товарищ капитан. Восемь дней осталось, и домой.

— Вот ведь упрямый… — выругался капитан. — Короче, повезешь убитых в судмедэкспертизу.

— Я не знаю куда.

— Это в морге. В Махачкале.

— Махачкала большая.

— Я выделю офицера, — сказал руководитель следственной бригады, — он покажет дорогу.

Вопрос был решен. А Ладогину следовало потерпеть восемь дней и смириться с мыслью, что капитан Савушкин эти оставшиеся дни будет срывать на нем свое дурное настроение. Он уже и так, вместо того чтобы похвалить рядового за успешное участие в боевых действиях, о которых словом не обмолвился, начал его, что называется, «гонять».

Старший лейтенант Россомахин, стоявший рядом, молча смотрел на все это и только в завершение вступил в разговор:

— Товарищ капитан, рядовой Ладогин своими успешными действиями в бою и дальнейшей помощью спецназу ГРУ заслужил поощрение, думаю, даже государственную награду. Представление на медаль вы сами напишите. А я приложу свой рапорт в подтверждение представления. Я завтра заеду к вам в автобат и рапорт привезу.

— Какое еще представление… — хотел было возмутиться капитан, но, встретившись взглядом со старшим лейтенантом, прикусил язык. — Хорошо. Я напишу. Или комбат напишет, я не знаю, как это делается. Не доводилось пока сталкиваться…

В завершение событий пришлось делать самое неприятное — из кузова бортового «КамАЗа» сняли и уложили в кузов другой машины скамьи, а прямо на голый пол переносили и укладывали убитых солдат, военных строителей и водителей. Укладывать старались аккуратно. Васек даже сбегал с лопатой в ближайший ельник, нарубил еловых лапок и подложил их под головы убитым, чтобы о кузов не бились. Самое сложное занятие из всего этого — перенос обгорелых тел, которые остро и неприятно пахли. Перчаток не было. У некоторых из военных строителей были при себе грязные и рваные рабочие рукавицы, они ими и пользовались. У кого ни рукавиц, ни перчаток не было, переносили обгоревшие тела голыми руками. Васек свои рукавицы в машине не нашел и поспешил без них на помощь товарищам. Сгоревшие кожа и мясо прилипали к пальцам и ладоням, отрывались от тел и приставали к одежде тех, кто носил тела. Когда работа была закончена, Васек убежал за свой самосвал, где на краю дороги видел кучку смерзшегося песка, и стал оттирать им руки и одежду. Но тут его начало рвать, и рвало долго, до боли в пустом желудке, уже одной зеленой желчью. В это время к рядовому подошел капитан Савушкин:

— Слабак ты, Ладогин. Никого не рвет, только тебя…

— Вся голова этим запахом забита, — пожаловался Васек. — Мозги пропитались…

— А еще медаль выпрашиваешь…

— Я никакой медали не выпрашиваю, — твердо проговорил Ладогин и посмотрел на капитана так, что тот шарахнулся от рядового.

Возвращаясь к машине, Васек увидел рядом с ней прислонившегося спиной к колесу старшего лейтенанта Россомахина. Лейтенант Лутченков стоял рядом. На коленях у Россомахина лежал планшетный компьютер, на котором он что-то отслеживал, а потом прямо с него позвонил кому-то.

— Оперативный отдел республиканского управления ФСБ. Майор Исправников… — раздался голос в компьютере.

— Товарищ майор, снова Россомахин. Вы отслеживаете передвижения Гулоханова? А то он, как я вижу, республику покидает.

— Старлей, что ты суешься, куда тебя не просят? Вот, сейчас с тобой будет говорить полковник Соловейчик из Москвы…

— Я слушаю.

— Слушай, старлей, слушай и на ус мотай… — сказал хриплый голос человека, страдающего одышкой.

— Я не ношу усы, товарищ полковник.

— Тем не менее… Куда тебе удобнее, на то и мотай. И запомни — это наша операция. Нам необходимо, чтобы Гулоханов сделал то, что его просили сделать. Ты все понял? Он сейчас на нас, по сути дела, работает… И под нашим полным контролем… Мы день потратили, чтобы обеспечить ему проезд по всей стране, а ты тут помешать хочешь! Я сам сейчас следом за ним выезжаю, чтобы подстраховать на случай появления других таких же ретивых, как ты… Не суйся, прошу пока по-человечески. Или тебе нужно, чтобы тебе твое командование приказало? Я могу в Москву позвонить вашему командующему. Мы с Юрием Петровичем давно сотрудничаем…

— Я понял, товарищ полковник. Удачно вам завершить операцию. До свидания…

— Бывай здоров! — Полковник положил трубку.

Россомахин не сумел подавить тяжелый вздох:

— «Завалит» он их всех там. Вместе с этим полковником и «завалит». Я все его операции проштудировал. Он очень умный, все просчитывает и работает безошибочно. Как пить дать, «завалит», помяни мое слово…