Эхо по ущелью все же гуляло привольно и могло далеко долететь. Если учесть расстояние до поворота, откуда начали движение «краповые», то получалось немало километров. Тем не менее звуки пулеметной, и тем более минометной стрельбы, до группы спецназовцев доходили отчетливо. Отряд «краповых беретов» начал операцию сразу, как только согласовал свои действия с группой спецназа ГРУ.

Старший лейтенант Радченков начал делить группу на три неравные части. Одну, самую сильную, решил выставить на самой дороге, чтобы не дать бандитам возможность прорваться к селу и дальше, за село, где долина сильно расширяется и у них будет возможность разойтись в разные стороны в большом лесном массиве и затеряться. Отлавливать их по одному и по двое будет гораздо сложнее, нежели целиком джамаатом. Конечно, на взрыв сразу двух мин «МОН-50», учитывая значительную поражающую силу каждой, надежда была большая. Такой взрыв был в состоянии уничтожить весь джамаат Асланбека Билимханова во главе со своим эмиром, если только бандиты рискнут толпой подойти близко. Подойти они вроде бы должны были бы~ Но полагаться на единственное мероприятие, которое вероятно, но вовсе не обязательно, в боевой обстановке никогда нельзя. И потому засады все же следовало выставлять по всем возможным направлениям отхода. Или даже не засады, потому что засады – это всегда скрытное мероприятие, рассчитанное на неожиданность. Здесь о неожиданности речи быть не может, и потому следует выставлять сразу обычные заслоны.

Самый сильный заслон перекрыл дорогу к селу. Заслон чуть послабее должен был предотвратить отход бандитов по дороге. Вверх же взбираться они могли лишь по тому самому узкому проходу, по которому и сами спецназовцы взбирались и убедились, что здесь оборону держать можно вообще одному человеку, и никого не пропустить. Но Вячеслав Радченков все же выставил двоих.

Удобной верхней позицией, самой пригодной не для обстрела, а для расстрела боевиков, пришлось пренебречь, поскольку позиция на краю обрыва была опасна тем, что неизвестно было, что станет с обрывом после взрыва сразу двух мин под его основанием. Конечно, имей старший лейтенант в запасе еще хотя бы отделение, то есть составляй его силы только штатный взвод, он выставил бы это отделение чуть в стороне от обрыва чтобы спуститься к точке обстрела после взрыва, и вести огонь в лучшей позиции. Но поскольку резерва в группе не было, приходилось какой-то позицией пожертвовать, и Радченков пожертвовал самой выгодной в ущерб самым надежным. Все-таки верхняя позиция затрудняла и преследование, ради которого сверху предстояло еще спуститься, что тоже можно сделать не одним-единственным прыжком.

Все группы разобрались по постам.

Ожидание тянулось долго. Но, судя по тому, как редко теперь раздавались выстрелы минометов на дороге вдалеке, джамаат Билимханова успел оторваться от «краповых», и те постреливали только для очистки совести, чтобы жизнь бандитам безопасной не казалась. То есть выполняли ту же самую работу «загонщиков», которую до них выполняли сами бандиты. Тем не менее последние на дороге вблизи спецназовцев пока еще так и не появлялись, хотя по времени могли бы уже и войти хотя бы в зону видимости.

– Они могут куда-то свернуть? – спросил в «подснежник» старший лейтенант Скорняков, возглавляющий дальнюю, усиленную, группу, тем не менее видящий дорогу из засады.

В месте дальней засады высота обрыва не превышала метра, и «зеленка» подходила к обрыву вплотную. Там бойцы, хорошо замаскировавшись, и укрылись. Солнце светило в затылок, и не было опасения, что солнечные лучи начнут играть бликами на окулярах бинокля.

– Могут. Есть там тропа, – ответил старший лейтенант Радченков, возглавляющий замыкающую засаду. Эта засада тоже расположилась в «зеленке», но гораздо выше обрыва, потому что там невозможно было спрятаться близко от дороги. В итоге часть самой дороги, самая ближняя, выпадала из поля зрения Радченкова, но в этом случае, как только бандиты пройдут мимо, Радченков имел возможность спуститься и занять выгодную позицию. Команду к спуску ему должен был дать Скорняков. – На пастбища ведет. За пастбищем перевал «краповые» заняли~ Но джамаату и смысла нет туда сворачивать. Банда пришла с противоположной стороны села и туда же уйти должна. Бандиты знают, где есть выход. А за пастбищем после перевала все равно пойти некуда. Там шоссе только для альпинистов в связке.

– Но нас-то всех обойти поверху могут?

– Я думал об этом. Тропу контролирует Страшилка.

Старшего прапорщика Страшкова давно не было видно, но Скорняков предполагал, что снайпер просто находится в передовой группе с командиром.

– И вообще~ Чтобы делать такой обход, они должны знать о нашем присутствии здесь. А они пока не знают.

– Я бы лучше предположил, что они знают больше, чем мы думаем.

– Это будет только предположение.

– Где же они тогда?

– Вон там, на дороге, – донесся из наушника голос старшего прапорщика Страшкова. – Разведку выставили. Два человека появилось.

Страшилка контролировал не только тропу, но и дорогу, потому что с дороги и начиналась тропа на пастбище. И, естественно, как самый технически «дальноглазый», кроме того, занимающий ближнюю к бандитам позицию, первым заметил разведку джамаата Билимханова.

Старшие лейтенанты поднесли к глазам бинокли. Расстояние было не таким большим, чтобы нельзя было рассмотреть бандитов в бинокль.

– Это точно разведка, – заметил Вячеслав и зло передернул усами. – И тоже с биноклями. Высматривают.

– Оттуда флаг не заметить, – сказал Скорняков. – Скала мешает. Надо еще метров на сто спуститься~

– И хорошо, что не заметить. Тянуть время не будут, сразу сюда двинутся.

Но бандиты не спешили, словно не чувствовали, как на «хвост» им наступают «краповые». По крайней мере, не проявляли суеты и действовать предпочитали вдумчиво, что говорило об их опытности, да и о боевых талантах их командира.

Время шло. Разведчики продолжали наблюдение и при этом не сильно прятались, если прятались вообще. Опыт подсказывал спецназовцам, что люди, которые ожидают засады, обычно предпочитают оставаться незамеченными сами и желают увидеть других, своих противников. Боевики вели себя слишком открыто, чтобы конкретно говорить об их настороженности. Скорее, они вели себя привычно для своего образа жизни, и только.

Наконец убедившись, что впереди все вроде бы спокойно, разведка бандитов двинулась вперед. И только отстав на пятьдесят метров, появилась остальная группа. Оба старших лейтенанта, не сговариваясь, сразу начали считать количество боевиков.

– Четырнадцать.

– У меня тоже четырнадцать получается.

– Их и первоначально четырнадцать было.

– А я им двоих парней Кадимагомеда оставлял, – напомнил старший прапорщик Страшков. – Вроде бы, расстреливать их не за что, гнать от себя проводников тоже ни к чему, да и лишний ствол всегда сгодиться может.

– У них же кто-то еще на мине подорвался, – напомнил в «подснежник» младший сержант Кадочников. – Они потом со злости минное поле расстреливали.

– Это не со злости, а в качестве профилактического мероприятия, – не согласился старший лейтенант Скорняков.

– Предположим, одного потеряли на минном поле, – стал вслух размышлять Радченков. – Двое к ним присоединились. Тогда должно было быть пятнадцать. Если бы двоих расстреляли, стало бы тринадцать. Если только никто на минном поле не пострадал, а людей Кадимагомеда расстреляли.

– Их не расстреляли, – категорично заявил Страшилка. – Я узнаю одного. Я у него мобилу пулей выбивал. Рука перевязана. Но я не руку, а лицо запомнил. Трубку он около лица держал.

– Что это значит?

– Значит, на минном поле двоих потеряли, – решил Скорняков. – Или даже троих, если взяли с собой двоих парней Кадимагомеда.

– А если нет?

– А если нет, то один человек идет поверху и сейчас приближается к нам. Прямо под нами пройдет. Верхняя разведка, так сказать. В прикрытие. И он должен идти ненамного, но впереди основной группы.

– Он и идет, – сказал Страшков. – Я и его узнал. Увидел и вспомнил, что второй из парней Кадимагомеда был в спортивных штанах. Это он поверху двинулся. Сейчас уже спиной ко мне, приближается к вам.

– Он на заслон у тропы не выйдет? Может, лучше его снять?

– Обязательно выйдет. Но раньше он остановится, потому что флаг и своих односельчан увидит. И даст команду всему джамаату. Если сейчас его снять, а переговариваться с ним будут обязательно, Билимханов сразу поймет, что здесь засада.

– Заслон, я – Рада~

– Я – Колокол, слушаю, товарищ старший лейтенант.

– Скрытно и плавно отходите до особого распоряжения в «зеленку» за спину. Срочно.

– Понял.

– Наблюдателя противника видите?

– Пока нет.

– Он вас тоже, но отходите. Если не будет распоряжения, на заслон выходите после первых же выстрелов самостоятельно.

– Понял, мы уже отходим.

– Страшилка, отслеживай его дальше. С прицела не спускай. Пока не стрелять.

– Понял. Только через тридцать секунд отслеживать его будете вы. Он под вами пройдет еще немного и остановится. Он раньше флаг увидит, чем разведка на дороге. Разведка внизу, кстати, вышла из моего поля зрения.

– Да, он вышел под нами. Вижу его, – сказал Вячеслав. – Нижняя разведка сейчас и нам видна не будет.

– Я их контролирую на всем пространстве, – заверил Скорняков. – От меня они могут только в пропасть спрыгнуть, тогда не увижу.

– Все! – резко сообщил Вячеслав. – Верхний увидел флаг. К обрыву скачет. Пытается своих друзей рассмотреть как следует. И какие-то знаки делает. Похоже, останавливает нижнюю разведку.

– Нет, – возразил Скорняков. – Его я не вижу, но нижняя разведка быстро вперед пошла. Он, наоборот, их зовет посмотреть на твою «картину».

– Тоже хорошо.

– Один из разведчиков звонит, – сообщил Скорняков. – Близко к флагу не подходят.

– Ему сам длиннобородый Асланбек отвечает, – сообщил снайпер. – Это военный совет. Бандиты добавляют скорость.

– Пора бы уже поторопиться, – согласился Радченков с намерением эмира Билимханова.

Но бандиты все же не сильно торопились. Основная группа выдвинулась вперед, но не вошла в зону поражающего сектора при взрыве мин и остановилась прямо посреди дороги, где дожидались своего эмира разведчики. А верхний разведчик без проблем нашел тропинку, которую, скорее всего, знал, и спустился к основной группе, чтобы принять участие в совещании.

Группу на дороге видно было только старшему прапорщику Страшкову, занимающему крайнюю позицию на дальних подступах, и группе старшего лейтенанта Скорнякова, занимающей крайнюю к селу позицию. Потому только они и комментировали происходящее так, чтобы происходящие действия были ясны всем участникам засады.

– Они в большом сомнении, – сказал Скорняков. – Этого-то я и опасался. Всегдашней осторожности Билимханова. Он именно осторожностью и славится и никуда не лезет, если не имеет вариантов отхода.

– А какие у него есть варианты отхода? – не согласился старший лейтенант Радченков. – Думаешь, он настолько оглох, что не слышит приближения «краповых»?

– Местные парни, верхний разведчик и второй, с простреленной рукой, – сказал старший прапорщик, – что-то объясняют. Верхнему разведчику бинокль дали, рассматривает, что-то говорит, а второй комментирует. Они, конечно, всех их узнали. Это их односельчане вокруг флага. И сейчас их перечисляют. Не понимаю, зачем перечислять.

– Асланбеку необходимо увидеть среди трупов хотя бы одного из братьев, – объяснил Скорняков. – Желательно Авдорхана, чтобы не потерять надежды добраться до Ризвана. Впрочем, сейчас ему уже не до Ризвана, кажется. Ему бы самому выбраться.

– Они, кажется, что-то решили, – сообщил снайпер.

– Да, местные парни пошли вперед, чтобы рассмотреть трупы вблизи. Издали им не видно лиц тех, что спиной к ним сидят, – понял ситуацию Скорняков.

– Евген, а ведь они могут отговорить эмира. За покойниками должны ухаживать родственники. Местные парни могут предложить родственникам прийти и забрать своих.

– Если заметят провод, то обязательно пройдут мимо.

– Они не заметят провод, – вмешался в разговор в эфире прапорщик Лавренец. – Моя работа не нуждается в критике. Я сам теперь этот провод найти не смогу.

– Не в этом, Юра, дело, – объяснил снайпер. – Я слышал, существует какое-то поверье, что нельзя посторонним прикасаться к покойникам. Иначе покойник многое может отдать тебе. И неудачи, и болезни.

– И удачи, и здоровье, – добавил Радченков. – Только это из Библии, а не из Корана. Хотя в Коране тоже может такое быть, я не читал Коран. Есть там что-то такое о пророках, как какой-то пророк передал своему ученику свой дух после смерти. Говорят, что родственникам не передается, но передается чужим людям. Впрочем, я могу и напутать. Спросите Крещеного.

– Денис, – окликнул Скорняков.

– Можно подумать, товарищ старший лейтенант, я читал Библию.

– Но ты же верующий~

– А многие из верующих Библию читали?

– Вот она, сила веры нашей, – сказал Скорняков. – Все! Внимание! Они возвращаются к Билимханову.

– Решающий момент, – сказал Страшков. – Куда пойдут?

– Страшилка, – дал команду Радченков. – Если двинут мимо флага, стреляй в покойников. Как только войдут в сектор поражения, сразу стреляй, не дожидаясь, что пройдут мимо.

– Понял, командир, я сам уже думал.

– Старайся в руку попасть на уровне локтя, – посоветовал прапорщик Лавренец. – Тогда провод точно сдвинется. Попадание в корпус может не сработать.

– Понял. Я готов.

После короткого совещания бандиты двинулись вперед, но неуверенно. Этому способствовали выстрелы миномета и взрыв сразу нескольких мин, раздавшиеся уже неподалеку. «Краповые» подходили вплотную, и в скором времени можно было ждать появления на взгорке грузовика с минометами.

– Опять встали, – сообщил старший лейтенант Скорняков. – До сектора поражения двадцать шагов не дошли.

– Евген, мне издали сектор определить трудно, – сказал старший прапорщик Страшков. – Бери командование на себя. Когда войдут и увязнут. Чтобы всех захватило.

– Кажется, и не собираются. Асланбек с кем-то советуется. Все, наша затея провалилась. Они хотят стрелять по телам своих же.

Бандиты не просто выстрелили. Трое из них вышли вперед и при этом подошли довольно близко, даже в сектор поражения минными осколками вошли, и оттуда стали расстреливать покойников длинными очередями. Не все пули при такой дистанции попадали так, чтобы сдвинуть тела с места, и потому взрыв произошел не сразу. Но все же он произошел.

Сначала вроде бы земля вздрогнула, хотя мина «МОН-50» не под землей устанавливается, а над землей, потом гул по ущелью прошел и только потом уже стремительно перерос в грохот. И поражающими элементами стали не только собственно минные осколки, но и мелкие камни, которыми мины были прикрыты. Троих автоматчиков буквально смело с дороги и выбросило на дно ущелья. Но остальные бандиты находились в стороне и не пострадали.

Но одновременно сдетонировала и почва под основанием обрыва. Сам обрыв вздрогнул и начал сначала медленно, а потом уже стремительно, по нарастающей оседать, засыпая и дорогу, и флаг, окруженный телами убитых бандитов.

К чести эмира Билимханова, он не растерялся и сразу прочитал ситуацию. Если был взрыв, значит, должна быть и засада. Естественно, что засада должна быть на дороге впереди и позади. И Асланбек сразу выбрал правильное решение.

Билимханов отдал команду, и, еще до того как осела пыль от мощного взрыва сразу двух мин, бандиты уже начали карабкаться по свежеобразованной насыпи вверх по склону.

– Страшилка, эмира лови, – дал запоздалую команду старший лейтенант Скорняков.

Но недостаток снайперских винтовок в том и заключается, что оптический прицел трудно удерживать на движущейся цели. А рывок бандитов был таким быстрым, что старший прапорщик, готовый вести статичный бой, не успел сориентироваться и перестроиться. Он все же дал два выстрела в спины бегущим, когда они уже скрывались в пыльном облаке.

– Одного достал точно, второго – не гарантирую.

– Верхний заслон! – скомандовал Радченков. – По выстрелу из «подствольников». Идем в поддержку. Страшилка, переключайся на верхний участок. Работаешь издали, мы смещаемся по «зеленке».

– Понял. Пусть только облако осядет.

Но еще до того, как осело облако, бандиты начали выходить из него уже на верхней части склона. Верхнее прикрытие сработало хорошо, и два выстрела из «подствольников» даже не навесом, а прямой наводкой ударили еще до того, как все бандиты стали видимыми. А видимыми стали только шесть человек, это значит, что две гранаты накрыли по крайней мере пятерых. Но тут же упали один за другим еще двое.

– Я вступил, – сообщил Страшилка. – Есть двое.

Момент, когда начал стрелять снайпер, вызвал какое-то замешательство среди оставшихся четверых бандитов, и это дало возможность двум бойцам верхнего прикрытия с гранатометной стрельбы переключиться на автоматную. Несколько коротких очередей раздались одна за другой, и бандитов осталось только двое, но эти двое успели нырнуть в спускающуюся от «зеленки» к обрыву глубокую ложбинку и побежать по ней, став недоступными для выстрелов.

– Я перекрываю им выход на дорогу, – сказал Скорняков.

– Если они на дорогу пойдут, – на бегу, о чем говорил ритм произнесенных слов, ответил Радченков. – Мы с ними выходим в одну точку «зеленки» одновременно. Они вверх уходить хотят. Там Билимханов и местный с перевязанной рукой. Билимханова буду брать лично, живьем. Второго можно уничтожать.

Все так и получилось, как рассчитывал старший лейтенант Радченков. Группе Радченкова бежать было значительно дальше, чем бандитам, но бандиты взбирались по склону, в то время как он со своей группой бежал под уклон. И там, где ложбинка в «зеленку» уходила, Радченков с двумя не отстающими от него бойцами оказался как раз к моменту, когда там же появились и два бандита. Первым бежал местный житель с перевязанной рукой. Он показывал путь Билимханову. Сам Билимханов отставал на два шага, он дышал тяжело и готов был сбросить с себя бронежилет, чтобы не отстать от проводника. И даже расстегнул уже на ходу липучки своей «разгрузки», чтобы сбросить лишние килограммы.

Радченков прыгнул сверху с полуметровой высоты, пролетев над самой головой первого бандита и угодив ногами сразу на плечи Асланбеку. Встречный удар двух ног оказался таким сильным, что способен был вылечить террориста от сутулости, если бы не выдержали кости, но кости выдержали, однако сам Билимханов чуть не перевернулся в воздухе, потому что появился старший лейтенант так неожиданно, что эмир просто не успел подготовиться к отражению атаки. И оружие вывалилось из рук. Сзади прозвучала короткая очередь, остановившая бег раненого бандита, и в это же время Вячеслав приземлился сразу на грудь эмиру.

– Здравствуй, Асланбек, – засмеялся старший лейтенант, хотя дыхание переводил с трудом и слова звучали не совсем внятно.

Билимханов пришел в себя после полученного удара и зарычал, вырваться попытался, но колени спецназовца прочно придавили руки пленника к земле.

– А все-таки мои усы лучше твоей бороды. – Вячеслав пошевелил усами и вытащил из кармана «разгрузки» наручники.

Как ни странно, но слова об усах и бороде подействовали на эмира умиротворяюще. Он глянул на усы старшего лейтенанта, оценил их по достоинству, вздохнул и сопротивление прекратил.

– Так-то лучше, – сказал Вячеслав.

Грузовик с двумя «подносами» в кузове подошел раньше, чем прилетел вертолет, хотя старший лейтенант Радченков сначала вызвал вертолет, потом свою группу собрал, приказал подсчитать и обыскать погибших боевиков, потом оцепление выставил, чтобы не подпустить к полю боя собиравшихся у дороги женщин из села, и только после этого, услышав очередные два выстрела «подносов», вспомнил о подполковнике Волкотрубе и позвонил ему.

Подполковник, без «разгрузки» и без бронежилета, в простой офицерской куртке, но со Звездой Героя России на груди, выпрыгнул из кузова, где помимо минометов располагался и крупнокалиберный станковый пулемет, и, подойдя к спецназовцам ГРУ, козырнул, как младший по званию козыряет перед старшими.

– Поздравляю, Вячеслав. Захватить этого матерого волка живым – это большой успех.

– С вашей, товарищ подполковник, поддержкой, – проявил Вячеслав скромность.

– А кто там в «зеленке» кучу трупов наворочал? Покажите-ка мне того самого Крещеного?

– Вон он, – кивнул Радченков. – У него опять рана открылась, снова перевязывают. Придется его вертолетом отправлять вместе с пленником.

Подполковник снял свой краповый берет, подошел к младшему сержанту Кадочникову, жестом разрешил ему сидеть и продолжать перевязку и протянул берет:

– На память. С уважением.

Кадочников посмотрел на золотую Звезду Героя, что светилась в лучах заходящего солнца.

– Спасибо, товарищ подполковник.