ЭПИЛОГ
– Ты что, думаешь, новости мне рассказать сможешь? – Артем Палыч, кажется, пьянеть начал уже основательно. – Ничего нового я от тебя не услышу… И что к тебе какие-то помощники пожаловали, тоже понимаю… Одному тебе не по силам было это дело провернуть…
– Я не один был… У меня в деревне и родня, и друзья… – скромно сказал Пашкованцев. – Да и сослуживцы поддержать меня приезжали… Вы же видели сами…
– Родственники… Друзья… Алкашня… Такие же, как я… – отставной следователь опрокинул в рот очередную рюмку. – И ты виноват, что я пить начал каждый день. Я раньше лучшим следователем в прокуратуре считался. Лучшим на весь район… Вон хоть отца Георгия спроси… Он меня много лет знает… И ты думаешь, не мог бы я тебя посадить? Да как нечего делать… Людей с гораздо меньшей виной сажают… Вообще без вины сажают… Надо посадить, мешает кому-то – как нечего делать… Хлоп!.. Получи срок и в следующий раз не рыпайся… А мне самому эти кавказцы на нервы действовали… Я знал, что ты – преступник, и тебе следует сидеть… А что-то сдерживало… Жалко тебя было… Такое горе у человека… И правильно ты с ними рассчитался… Это я признаю… Только вот за удовольствие такое, за расчет такой вот тоже платить надо… Много лет надо отсидеть за такие приятные ощущения… А сначала пожалел… Не подумал, дурак, пропитыми мозгами… Тебя пожалел, а меня вот никто жалеть не стал… Такое крупное дело, серьезное дело, и висит. А тут всех следаков из прокуратуры в следственный комитет передают… Оказалось, всех передают – да не всех берут… Вот меня из-за этого дела и не взяли… Пинанули на пенсию, и все тут… Возраст не вышел, а выслуга есть… Все культурно – не нужен, спасибо, гуляй, Артем Палыч… А новый следак, которому дело попало, вообще ничего в нем не понял… Пацан… Так и висит до сих пор… И пусть висит…
Строганов еще рюмку себе налил. Хотел было и необычно молчаливому отцу Георгию налить, но тот рюмку ладонью закрыл.
– Может быть, и так… – согласился Алексей. – Может быть, пусть висит… На душе только камень висит…
– Еще бы не висеть… – возмутился Строганов. – В общей сложности больше трех десятков трупов…
На это обвинение Пашкованцев не отреагировал.
– Я когда на следующий день в райцентр поехал, документы на смерть жены и дочери оформлять, попутчика взял… На автобусной остановке… Вижу – из кавказцев… Лицо разбито, изуродовано… Нос всмятку… Не знаю зачем, сам остановился, посадил в машину… Догадался, что это из дагестанцев парень, которых наши мужики гнали… Но все же спросил, что с ним случилось… Парень злобится… Дома, говорит, четырежды их грабили… Приходят бандиты в село и грабят… Потому что они не местные там были… Из другого тейпа… Никто за них не заступался… Бывает там такое… Решили в Центральную Россию переехать, чтобы спокойно жить и работать, детей растить… Только переехали, только устроились, приезжают какие-то, избили и приказали за неделю дома продать и убираться домой… А как эти дома продашь? Они без хозяев много лет стояли, никому не нужные… Повезло кому-то, что купили… Здесь в каждой, говорит, деревне, этих домов… И никто не покупает… Что, говорит, делать? Все равно бросать придется и отсюда тоже бежать… Жизнь-то дороже… И за детей страшно… Довез я его до райцентра… Сначала как-то за своими мыслями забыл даже про парня… А потом раз увидел другого, с таким же разбитым лицом, и про этого вспомнил… И уже полгода парень этот из головы не выходит… И постоянно думаю, что я во всем этом виноват…
– Ты и виноват… – сказал Строганов.
Но Алексей на Артема Палыча не смотрел, он говорил, кажется, для отца Георгия.
– Ты и виноват… – пьяно повторил отставной следователь, привлекая к себе внимание повышением голоса. – И я виноват… А что с того, чечен он или дагестанец… Что с того, чем он тебя хуже?
– А вот, Артемий, привез мне Алексий фотографии икон… Они там где-то в Дагестане около границы кого-то ловили…
– Большую банду блокировали… В Грузию уходила… – подсказал Алексей.
– Да… Большая банда… И дагестанцы там, говорит, и чеченцы, и всякие… И груз у них был… Русские иконы… За границу вывезти хотели… А их блокировали и груз отбили… И видишь вот как… Иконы там из моего храма… Когда мой храм грабили, когда меня бородой в пол положили, эти парни-то в масках…
– И что – иконы? – спросил Строганов. – Вернули?
– Я написал заявление… Сразу, как Алексей фотографии мне привез…
– Ну и к чему ты, отец Георгий, рассказываешь мне это? – не понял Артем Палыч. – Ты хочешь сказать, что правильно твой старший лейтенант бойню устроил? По справедливости, что ли? А где она, справедливость? Меня вот выгнали, про справедливость не вспомнив…
– Да… – согласился Алексей. – Тот парень с разбитым лицом, когда я подвозил его, тоже несколько раз спрашивал: где она, справедливость?…
notes
