Глава восьмая

Боб Лосовски, как ему казалось, с самого детства любил автомобили, собак и женщин. Он мечтал иметь свою машину, а потом, став взрослым и получив от дедушки неплохое наследство, имел возможность их часто менять, приобретая то, что ему хотелось, и этим самоутверждаясь.

Мальчишки любят собак больше, чем людей. Кроме того, Боб считал, что ему лично любить людей не за что. Люди не любили его, он, в ответ, не любил их.

А с женщинами еще сложнее. Ему несправедливо мало, как он считал, доставалось женского внимания. А в недостающем всегда потребность. Виной последнему его лицо, созданное не по подобию Божию, а по подобию сатаны. Он еще в детстве выслушал именно такую оценку своему лицу со стороны взрослой женщины. Сам он уродцем себя не считал. Соглашался с тем, что далеко не красавец, но не более.

В отношении машин Боб Лосовски соблюдал строгую выборочность, соотносящуюся с его вкусами. Однажды возникала мысль о покупке «Бугатти», но, поразмыслив, Роберт Стивенс Лосовски отказался от идеи. И остался при своих старых интересах, разъезжая на подобающих настоящему мужчине пикапах. Пусть «Бугатти» и разгоняется с места до шестидесяти миль до того, как в «Шевроле Сильверадо» заведется двигатель, все-таки ни одна «Бугатти» не сможет проехать без задержки там, где проезжает «Сильверадо», единственный пикап в мире, имеющий, как грузовик, сдвоенные задние колеса. «Бугатти» или, скажем, «Феррари» больше к лицу городскому хлыщу, никогда не выезжающему за пределы идеального асфальта. Лосовски же много ездил по пересеченной местности и преград в виде бездорожья со своим пикапом не видел, ни разу «Сильверадо» не подвел его.

Служба капитана проходила не в черте города, а в лаборатории, заброшенной в Скалистые горы, где дорог в классическом понимании этого слова вообще нет. Но полноприводной пикап позволял проехать там, где даже верховая лошадь не всегда проходила. Это капитана Лосовски устраивало, и машина не только делала жизнь приятнее, но и значительно облегчала ее.

Собак он тоже любил выборочно. Когда-то выбирал себе самых крупных. Хотелось уважения. И потому первая его собака — ирландский волкодав. Самая крупная порода собак, как официально считалось. Но, плохо знакомый с кинологией, Боб Лосовски не понимал, что ирландский волкодав просто ростом высок, порода считалась утраченной в веках и искусственно восстановленной. А то, что удалось восстановить, никак не подходило к понятию «волкодав». Ирландский волкодав поджар и легок в кости. Может быть, он и в состоянии подрать волка, но другие собаки, которые к волку близко подойти побоялись бы, порой драли его самого. И это сильно задевало самолюбие Роберта. Он мечтал, чтобы его собака устрашала других — и людей, и собак. В этом он видел собственное возвышение. И желал хотя бы так компенсировать недостатки собственной внешности. Вообще-то по складу характера своего Лосовски был человеком вовсе не властным. Он не имел желания возвыситься над другими до такого уровня, чтобы главенствовать. Нет, он просто хотел быть равным. Но другие не хотели такого равенства. И это больно задевало самолюбие.

Чтобы возвыситься, Боб Лосовски старался хорошо учиться и в школе, и в колледже, и в университете, который потом бросил, так и не доучившись, решив связать свою жизнь с армией. Сначала он служил в корпусе морской пехоты, получил хорошую подготовку, и только потом, как одного из лучших офицеров, его предложили на должность командира испытательной группы DARPA. Здесь уже Роберт вошел, что называется, во вкус секретной службы. Ему нравилось быть для других неведомым и неизвестным и при этом обладать достаточной властью, с которой вынуждены были считаться даже старшие офицеры. Однажды, чтобы доставить к месту назначения важный груз, капитан Лосовски одним только телефонным звонком отобрал персональный вертолет у высокопоставленного генерала из Пентагона. Впрочем, такой факт не стал достоянием широкой гласности. И даже это Лосовски нравилось. Он себя нашел…

Человек, с которым капитан Лосовски намеревался наладить сотрудничество, был ему малоизвестен. А странные для американского произношения имя и фамилию — Ахматхан Айтмырзаев — капитан записал, потому что, даже обладая памятью, которую многие считали феноменальной, никак не мог это сочетание слов запомнить. Но выговаривать научился быстро. Особенно имя. И предпочитал при телефонных разговорах обходиться только именем.

Лосовски знал, что в России существует «отчество», то есть имя отца, следующее сразу за именем. Но Ахматхан свое отчество не назвал, и потому капитан предпочитал обходиться без него. Чтобы собрать информацию об Ахматхане Айтмырзаеве, пришлось затратить много усилий собственных и таких серьезных служб, как ЦРУ и Управление армейской разведки в Афганистане. ЦРУ сначала никак не могло найти ничего об этом человеке, пока не подключило свое грузинское отделение. В Грузии квартируется сильный разведпункт ЦРУ. Правда, он занимается больше радиотехническими мероприятиями, перехватом телефонных разговоров по ту сторону границы, отслеживанием линий связи близких к границе российских воинских частей и тому подобным. Но у разведпункта была тесная связь с грузинским министерством безопасности, которое, в свою очередь, поддерживало связи с некоторыми бандами на территории Северного Кавказа. Ахматхана Айтмырзаева можно было вносить в список особо опасных террористов, которых разыскивало ФБР. Но со многими людьми из этого списка давно и плодотворно сотрудничает ЦРУ, как хорошо знал капитан Лосовски. И не видел причины, по которой примеру ЦРУ не могло бы последовать DARPA. Специализация Ахматхана Айтмырзаева была стандартной. Он организовывал террористические акты в местах, где мог нанести урон живой силе армии или полиции. Причем не брезговал и работой со смертниками, которых в условиях неспокойной обстановки на Северном Кавказе найти и подготовить было не слишком сложно. Именно этому Ахматхан Айтмырзаев вместе с Дадухом Гумзаговым учился в лагере подготовки талибов на границе Афганистана и Пакистана. Инструкторы в этом лагере, как удалось узнать, были американские, из бывших военных. Впрочем, этот факт капитана Лосовски не удивил и не заставил задуматься. Подобное стало уже давно нормой. Как когда-то готовили бен Ладена для войны против Советского Союза, как готовили многих его сподвижников, ныне благополучно уничтоженных, точно так же и продолжают готовить новых, хотя все они в состоянии нанести вред и США. Но противникам США они способны нанести вред гораздо больший, и потому приходилось закрывать глаза на всяческие мелочи. А тот факт, что инструкторами в лагерях служат не настоящие, а бывшие военнослужащие США, не говорит совершенно ни о чем. Все они контролируются ЦРУ и, одновременно со своей работой, по мере сил собирают данные и на курсантов, которых обучают.

Подопечные капитана Лосовски как-то прошли мимо внимания инструкторов, и на них не оказалось досье ни в ЦРУ, ни в ФБР. Это упущение, которое придется исправлять ему, капитану DARPA. Но данные он собрать сумеет.

Грузинские разведчики в этом плане оказались более осведомлены, чем американские. Это, впрочем, и неудивительно, ведь Северный Кавказ у них под боком. И невольно грузинским коллегам приходится приграничные районы России держать под контролем, потому что бандиты любят уходить в Грузию или Азербайджан на «зимние квартиры». Да и границу переходят тогда, когда им это кажется необходимым, не спрашивая ни грузинских, ни российских пограничников.

Профессор O’Хара, руководитель проекта экзокостюма, который в боевой обстановке испытывал капитан Лосовски, написал хороший отзыв о работе, проделанной группой. Тем не менее профессор уже который день ходил мрачный, погруженный в собственные мысли, не всегда слышал, когда к нему обращались, если только кто-то не встанет на пути и не перекроет ему дорогу. Только тогда O’Хара останавливался, поднимал глаза, смотрел сквозь толстые линзы очков и долго возвращался мыслями к происходящему вне его головы. Не все в лаборатории понимали, чем вызвана такая глубокая задумчивость профессора. Казалось бы, радоваться должен! Его проект намного опередил аналоги и, возможно, после мелких доработок, будет принят в производство, чтобы потом предстать перед комиссией на утверждение в качестве официальной части амуниции и вооружения солдат армии США. Капитан Боб Лосовски тоже не понимал причин задумчивости шефа, но предположить мог. И предположения эти основывались на нескольких строчках его же отчета об испытаниях. В разделе недостатков капитан напрямую указывал на сложную и медлительную систему управления. В самом деле, ладонь левой руки, вернее, не сама ладонь, а только часть перчатки, представляющая собой тачскрин, требовала времени и внимания, которых, например, в разгар боя противник может и не дать.

Человек шагает и дышит, не думая о том, что это делать необходимо. Правда, когда шагать приходится по неровной поверхности, где есть большая угроза споткнуться, или же по скользкой, где легко поскользнуться, мозг возвращает доверенные функции себе и управляет сам. Но если человеку нужно, скажем, нырнуть под воду, он задерживает дыхание, может использовать какие-то особые приспособления для дыхания, трубки, тростинки, выходящие на поверхность воды, — это работа мозга. Как происходит процесс, при котором мозг возвращает себе контроль за производством жизненно важных действий, биология пока разобраться не может, хотя стремится. Профессор O’Хара одновременно и биолог, и механик, он много лет пытается соединить эти две отрасли в единую, чтобы облегчить человеку многие тяготы жизни. Особенно жизни в экстремальных условиях. Обсуждая отчет капитана Лосовски, O’Хара недобро ухмыльнулся:

— Может, подскажете, капитан, каким образом ускорить процесс управления?

— Но его же можно ускорить? — спросил Лосовски.

— Можно. Своим путем пошли японцы. Своим путем пошли русские. Мы не знаем маршрута их поиска. Но они добились того, что компьютер экзоскелета управляется мыслью.

— Да, я читал об этом в сводке ЦРУ. А еще недавно мне попался журнал, в котором рассказывалось об автомобилях, полностью управляемых компьютером. Сканеры изучают дорожную обстановку, и автомобиль едет сам, не спрашивая совета водителя. Кажется, разработки таких автомобилей ведутся и в США.

— Да, «Шевроле» ведет большие и дорогие изыскания. Я не совсем понимаю, зачем это нужно. Я сам получаю удовольствие от вождения. И мне не нужны такие помощники за рулем. Но это все не то. Там требуется только вписываться в правила. Наша задача создать боевой экзоскелет. А когда солдат становится уязвимым? Когда его действия предсказуемы. То есть когда он придерживается определенных правил. Значит, нам необходимо создавать такие правила, которые будут против всяких правил.

— В шахматах часто побеждает тот, кто плохо знает теорию. Не зная теории, человек мыслит нестандартно.

— Боевая обстановка, в отличие от шахматной партии, непредсказуема, как поединок боксеров, и постоянно имеет возможность измениться в ту или в иную сторону. Компьютер в состоянии просчитать множество вариантов развития событий, как на шахматной доске, так и в ходе вооруженного противостояния, но он не в состоянии просчитать личностные данные каждого из противников, его персональный опыт и знания, боевые качества, манеру поведения в бою, умение мыслить нестандартно и, естественно, скорость принятия решений. Ну, и все прочее, что характерно для боя. Поэтому можно написать компьютерную программу для шахматистов любого уровня подготовленности, можно написать компьютерную программу, которая будет вести машину по дороге, никогда не нарушая правила. Но невозможно написать программу для ведения боевых действий без участия человека. Кстати, слышал я, что основные сложности у «Шевроле» состоят в том, что их программа ведет себя на дороге строго в соответствии с правилами и не всегда заставляет машину поступать адекватно обстановке, когда кто-то правила нарушает. Например, кто-то «подрезает» машину, которой управляет компьютер…

— А как решили эту проблему японцы и русские?

— Об этом следует у них спросить. Японцы, как всегда, будут торговать готовыми изделиями и откажутся продавать патент. Русские, как всегда, все засекретят и вообще ничего продавать не будут. Непродолжительные времена, когда они все даром отдавали, прошли, кажется, безвозвратно. К моему глубокому сожалению. Теперь вся надежда на ЦРУ. Пусть они расшевелят свою агентуру в Японии и в России.

— Или на меня, — неожиданно предложил капитан свои услуги. — Я по собственной инициативе интересовался в ЦРУ. У них имеется агент в институте, где разрабатывается русский экзокостюм. Но агент не имеет доступа, как я понял, к технологиям.

— А причина вашего любопытства? — спросил напрямую профессор O’Хара.

— Если я испытывал американский костюм, то мне интересно было узнать, какие существуют аналоги. Просто любопытство, не больше.

— Понятно. И что это вам дало?

— Я узнал, что боевые испытания русского экзоскелета будут проводиться где-то на Северном Кавказе, в районе города Нальчик. И достаточно скоро.

— А что это нам дает? — не понял O’Хара. — Нас на испытания не пригласят, и даже релиз для прочтения не предоставят.

— Но я в Афганистане захватил со своей группой пару пленных парней с Северного Кавказа. Это настоящие повстанцы, прошедшие подготовку у талибов. Я могу попытаться договориться с ними. Думаю, они смогут добыть русский костюм, который мы сами сможем испытать и разобраться, как он устроен.

У профессора загорелись глаза.

— Сколько они запросят за такую работу?

— Я не вел конкретного разговора, хотя могу созвониться, если мою трубку не поставят на контроль прослушивания. Но могу предположить, что они запросят не деньги, а оружие.

— Нужно согласие сената… — развел руками профессор. — Не тот вариант. Сенат не давал разрешения на поставку оружия террористам Северного Кавказа.

— А мы не будем поставлять то, что официально считается оружием. Мы можем поставить кое-что из своих уже испытанных, но не доработанных до конца изделий. Например, инфразвуковой генератор, который моя группа испытывала в прошлом месяце. У нас он в любом случае подлежит разборке на узлы. По сути дела, обречен на уничтожение. А можно поставить его северокавказским повстанцам…

— И в результате, после серии террористических актов с применением нашего генератора, в России будет объявлена эпидемия диареи! — хохотнул O’Хара. — Не очень страшно, но забавно. Предприятия встанут, электростанции не будут работать, снабжение городов нарушится. Военные будут стоять в очередях к туалету. Наступил полный коллапс.

Конечно, профессор, как человек с чувством черного юмора, утрировал возможные последствия. Генератор имел ограниченную сферу применения. Тем не менее идея использования этого оружия не для разгона демонстрантов, как это было при испытаниях американской установки в Грузии или во Франции во время испытаний собственных инфразвуковых генераторов, а для совершения террористических актов, профессора сильно радовала.

— Мне не жалко русскую туалетную бумагу, — жестко ответил капитан Лосовски. — Я не знаю, какого она качества и насколько напоминает наждачную, но мне все равно. Мне нужно только ваше принципиальное согласие на мои активные действия и ваше распоряжение о контроле моей трубки от прослушивания. Номер вы знаете.

— Сегодня же дам распоряжение, — согласился профессор, подтверждая, что на первый запрос принципиальное согласие он дал…

Профессор O’Хара уже через сорок минут позвонил капитану Лосовски и сообщил о том, что ФБР поставило его трубку на контроль в системе «Stork» . Это значило, что при попытке подслушать разговор с трубки Лосовски или его собеседника система сработает и разговор будет незамедлительно прерван. При этом сам Боб Лосовски хорошо знал, что система «Stork» предотвращает попытку контроля даже от такого технически совершенного оборудования, как СОРМ-2, с которым постоянно работает и ФСБ России, и Федеральная служба охраны России. Единственное, что «Stork» не фиксировал, это вариант прослушивания со спутника, минуя наземные линии связи, которые американский «Аист» и наблюдал со своих спутников. Но со спутниками в России работает только Главное разведывательное управление, имеющее собственную службу космической разведки. И Лосовски здраво рассудил, что борьбой с терроризмом в России заняты ФСБ и МВД, а армия к ним отношения не имеет. Следовательно, спутников ГРУ ему опасаться не стоит. И позвонил по номеру, который еще в горах Афганистана «забил» в свою трубку.

Ответил Ахматхан сразу на арабском языке, на котором они и разговаривали во время первой встречи.

— Ты, Ахматхан, умеешь быть гостеприимным хозяином? — спросил капитан.

— Конечно, Боб. Ты собираешься ко мне приехать в гости?

— Да, хотелось бы тебя навестить.

— Я приготовлюсь к встрече. Познакомлю тебя с моими друзьями, покажу, чем мы занимаемся. Тебе это будет интересно.

— Вообще-то я не развлекаться намереваюсь. Ты сможешь помочь мне решить некоторые важные для меня вопросы?

— Можешь не сомневаться. Я сам и мои люди к твоим услугам. Я умею быть благодарным. Моя жизнь мало стоит, но я ее все равно ценю, и ценю человека, благодаря которому я еще живу.

— А как твой друг? Который был с тобой.

— Дадух? Он рядом. Он теперь всегда рядом со мной.

— Он тоже готов мне помочь?

— У нас на Кавказе ценят хорошее к себе отношение. Мы умеем быть благодарными.

— Я только рад этому.

— Когда ты собираешься к нам в гости?

— Надеюсь, что скоро. Это не от меня зависит. Но надеюсь, что скоро. И привезу тебе подарок, от которого ты не сможешь отказаться. Он очень облегчит тебе твои дела.

— Каким бы ни был твой подарок, я все равно от него не откажусь, чтобы тебя не обидеть.

— Тогда — жди…

— Приезжай…

После этого разговора капитан Лосовски позвонил своему другу в ЦРУ и назначил встречу. Разговоры по телефону на темы оперативной работы не рекомендуются…