Неделя ушла на обучение работе со спецтехникой и на установку этой самой так называемой спецтехники в трубку сотовой связи Гази. Активация самого прибора должна была быть проведена без его участия через спутник связи. Когда это произойдет, Валидову не сказали, но пообещали включить вовремя. Навыки обучения и практические знания можно было бы и за день получить, задерживала сама установка оборудования, там работа чрезвычайно тонкая. И только после ее окончания старшему лейтенанту Валидову разрешили вернуться к своему взводу. Но предупредили на прощание:

— Будь готов ко всему. Поддавайся, как говорится, на провокации, но меру тоже знай.

Олег Степанович карты до конца не открывал даже перед главным действующим лицом в спектакле, который должен был быть разыгран по его сценарию. И сам сценарий пока дать на прочтение не желал.

— Согласовать со смежниками требуется. Очень аккуратно. У смежников есть утечка информации. Нельзя допустить, чтобы и тебя «слили»…

— А кто смежники?

— Пока это ФСБ. Но, вероятно, мы смежников сменим, и будешь работать со спецназом внутренних войск, а то и вовсе с местными ментами. Как получится. Но не исключай и одиночную работу.

— Местные ненадежны, слишком жадны и вороваты.

— А нам именно такие и нужны. Иначе как тебя спровоцируешь!

— Когда ожидать начала?

— Думаю, завтра с утра. И еще важный момент. По завершении ты должен будешь уйти от брата, но уйти так, чтобы оставить себе возможность вернуться. Например, к семье уедешь или что-то подобное, может быть, даже самое невероятное, такому легче верят.

Так и улетел старший лейтенант Гази Талгатович Валидов, не получив полной информации. Летел он снова спецрейсом, правда, теперь уже не специально для него выделенным самолетом, а попутным военно-транспортным. Гонять порожний самолет из-за одного человека командованию показалось накладным. Хватило и того, что в Москву доставили таким образом. На аэродроме его встретила машина, которая сразу отвезла в военный городок, где временно квартировался отряд спецназа. Не заглянув в казарму к своему взводу, хотя именно туда тянуло сразу пройти, Валидов направился в штаб, чтобы доложить о прибытии командиру бригады, в этот раз лично возглавляющему отряд спецназа. Но полковника на месте не оказалось, он выехал с двумя взводами на прочесывание участка леса, где видели вооруженных людей, и должен был вернуться только ночью. Но там же, в штабе, встретился старший лейтенант Ларин и рассказал Гази Талгатовичу, как завершилась операция, с которой Валидова так срочно сняли. Силами спецназа была обнаружена заминированная база боевиков. Сами бандиты уже ушли, но спецназ обнаружил следы и двинулся в преследование. Бандитов застали в пределах четырехчасового перехода во время привала. Их было семь человек. Все прекрасно вооружены и хорошо обучены. Атаковали их сразу, двоих удалось уничтожить, остальные пытались уйти. Два солдата взвода Ларина и один солдат взвода Валидова были легко ранены, но строй не оставили. Бандиты пытались прорваться в лесные массивы, но их не пропустили, погнали в глубину ущелья, где их ждал каменный мешок — тупик. Судя по отчаянным попыткам бандитов прорваться в любую другую сторону, они знали, куда их гонят, но поделать ничего не могли, слишком велика была разница в силах. А там, в этом каменном мешке, бандитов уничтожили минометным обстрелом. Дивизион минометчиков вызвал в подкрепление полицейский спецназ. Те прилетели на большом вертолете Ми-26, чем спецназовцы и воспользовались, и, оставив минометчиков под охраной полицейского спецназа, улетели этим же вертолетом. Таким образом, операция была завершена успешно. Раненых солдат представили к награде. В документах на представление необходима была только подпись старшего лейтенанта Валидова.

Пришлось еще раз к начальнику штаба отряда наведаться, а потом и в канцелярию, чтобы эту подпись поставить. И только после этого Гази Талгатович сумел пойти к своему взводу, который находился на практических занятиях по обнаружению скрытых взрывных устройств. Занятия проводил старший сержант Кологривцев, который в этом аспекте службы был признанным авторитетом среди солдат взвода. Минные муляжи и муляжи «растяжек» были установлены на небольшом лесистом участке неподалеку от забора, отгораживающего военный городок от домов частного сектора. Старший лейтенант пришел в разгар занятий и, не прерывая их, сразу включился в процесс. Все пошло нормально и размеренно, как и шло бы без этой поездки в Москву. Хотя мысли о поездке и о том, что предстоит сделать, невольно возвращались. И среди них закрадывалась одна нехорошая мысль о том, что Олег Степанович не на Абдулкадыра Нуцалханова зубы точит, а на самого Абдулмалика Валидова.

Как человек хотя бы наполовину восточный, Гази Талгатович родственные отношения ценил и уважал и вообще к предательству, даже не к предательству родственника, а к предательству чужого человека относился категорически отрицательно. А уж предательство брата было для него неприемлемым. При этом воспитанный с детства в понятии своего военного призвания, уверенный, что пойдет по стопам отца, он всегда трепетно относился к приказам, и это так прочно вошло в его кровь и дух, что отказаться от их выполнения было для него немыслимым.

Но пока проблема не стоит остро, ее нельзя заострять искусственно, иначе можно довести себя до нервного истощения. Осознав это, старший лейтенант Гази Валидов понял, что уйти от раздумий и опасений можно только одним способом — углубившись с головой в работу. Его работа была внешне проста, но достаточно серьезна — он отвечал за подготовку солдат взвода, которым командовал. И избавляясь от своих непрошеных мыслей, загонял себя до предельной усталости. А так как его физическая подготовка, естественно, была значительно выше подготовки солдат, можно представить, в каком состоянии были они, если даже командир взвода к концу дня ног под собой не чувствовал. Именно в таком состоянии Валидова вызвали в штаб.

Думая, что вернулся командир бригады, Гази Талгатович сразу заспешил в кабинет полковника, но дверь кабинета была по-прежнему заперта. Старший лейтенант обратился к дежурному, который за ним и посылал, а тот направил Валидова прямиком к начальнику штаба отряда, дважды повторив слово «срочно». На последнем дежурный особо заострил внимание, зная, что офицеры отряда не любят общаться с начальником штаба. Его обязанности в отряде исполнял заместитель командира бригады по воспитательной работе подполковник Самохвалов, и у него был свой маленький бзик — гигантское, потрясающее и ни с чем не сравнимое уважение к уставам и всякого рода инструкциям. А любые части спецназа — это всегда некоторая казачья вольница, где многое себе позволяют и в отношении формы одежды, и особенно в отношении оружия. Так, например, в мирное время пулемет по штатному расписанию не полагается взводу, а полагается только роте. А условия контртеррористической операции не считаются военным временем, хотя действия ведутся боевые, и проводятся часто силами войсковыми, а не только силами охраны правопорядка. Но целиком рота выступает только в исключительных случаях, а в условиях, когда приходится вести поиск в местах, где легко нарваться на засаду, пулемет на передовой позиции просто необходим хотя бы для того, чтобы прострелять подозрительные кусты далеко впереди. Автомат такого «вычесывания» кустов осуществить не сможет, и потому каждый взвод, как самостоятельная боевая единица, старался обзавестись собственным трофейным пулеметом. И не только старался. Каждый взвод такое вооружение имел, а то и два, и даже три пулемета на взвод. Это позволяло проводить операции с наименьшими потерями. Но, если уставом и инструкцией это не предусмотрено, то бзик начальника штаба вступал в силу и спорные ситуации иногда не удавалось разрешить даже через командира бригады, которому самому не всегда нравились принципы заместителя.

Подполковник Самохвалов сидел за столом, заваленным бумагами и картами, и следовало бы, наверное, удивиться его замечательной памяти, потому что нормальному человеку в этом ворохе невозможно было бы ничего найти, когда потребуется, а он находил всегда сразу и точно. После того как прозвучал сначала стук в дверь, потом приглашение и Валидов вошел, по-уставному доложив о своем прибытии, Самохвалов, нацепив очки, стал рыться в бумагах и быстро нашел нужную.

— Я не совсем, Валидов, понимаю, почему в наших боевых мероприятиях командование осуществляется из Москвы, тем не менее не имею права не подчиниться. Короче говоря, в четыре тридцать утра завтра выезжаешь со своим взводом на операцию. Вливаешься в отряд спецназа внутренних войск и полицейского спецназа. Машина подойдет к воротам ровно в указанный срок. К тому времени взвод должен быть готов к погрузке и ждать у проходной. Все понял?

— Так точно, товарищ подполковник.

— Тогда иди, отдыхай. Ты, я слышал, только недавно с самолета. Тогда тем более отдыхай. Подожди… — Глаза Самохвалова вдруг загорелись любопытством. — А скажешь мне, старлей, что за дела такие заставляют командующего, обходя твое непосредственное начальство, распоряжаться судьбой твоего взвода?

— Не скажу, товарищ подполковник, — позволил себе слегка шутливый тон старший лейтенант, что вообще было не в его характере.

— И правильно, — согласился Самохвалов. — Значит, я дольше проживу…

Вывод был вполне резонным, верным и жизненным. Подполковник Самохвалов не первый год служил в военной разведке и толк в службе понимал. Хотя иногда и достаточно своеобразно…

Утро было не просто прохладным, а холодным не по-летнему. Но вторая половина августа, по сути, и не является летним временем года. На траве и кустах не было росы, а это значит, что холода обещают задержаться на продолжительное время, хотя ветер дул южный, но он приходил сверху, с более высоких гор, даже летом покрытых снегом, и потому тепла не нес.

Смежники не приучены, видимо, были работать так, как привык работать спецназ ГРУ. По крайней мере временной график они не выдерживали, и машина пришла только в четыре пятьдесят восемь. За рулем тентированного грузовика сидел старший прапорщик полиции, и одно это не обещало точности в соблюдении графика. Полиция в сложных ситуациях всегда долго раскачивается, надеясь, что найдется другой, кто ее заменит. Но приходилось мириться с приказом и работать в тех условиях, в которые тебя ставят.

Грузовик ехал неторопливо и отвез взвод не к месту работы, как предполагал Валидов, а на базу внутренних войск, как предполагалось планом, охватывающим и условия сбора участников операции. Но это было недалеко. Тем не менее из военного городка выехали еще в темноте, а на место прибыли уже после скоротечного рассвета.

— В штабе дежурный скажет, в какой тебе кабинет, — направил старший прапорщик старлея, показывая для наглядности пальцем, где находится штаб, хотя это было лишним, в штабе внутривойсковиков Валидов бывал не однажды.

Едва Гази Талгатович покинул кабину, как сработал «виброзвонок» его трубки. Определитель показал, что звонили с незнакомого московского номера.

— Слушаю, старший лейтенант Валидов.

— Утро доброе, старлей, — услышал он знакомый голос Олега Степановича.

— Доброе утро, товарищ полковник.

— Ты включился?

— Началось? — с полуслова понял Гази.

— Началось.

— Значит, включился. Моя первая задача?

— Быть самим собой. В случае провокации — поддавайся. Остальное ты знаешь. У меня все.

— Я понял, товарищ полковник.

— Я тебя на мониторе вижу. Погода ясная. Хорошо вижу. Одним словом, работай…

Что касается приказания начинать работу, то старший лейтенант Валидов ее уже начал…

В узком, вытянутом штабном кабинете представителей военной разведки не было, только менты и внутривойсковики сидели по обе стороны длинного стола для заседаний. Причем не командование подразделений, а, похоже, весь личный состав. Валидов сразу определил, что здесь больше двадцати человек. Командовал операцией тот самый майор Мухаммадгафуров, с которым Гази Талгатович познакомился перед вызовом в Москву. Майор сидел за обычным письменным столом, стоящим с торца длинного.

— Ну вот, наконец-то, и «грушники» прибыли, — сказал он. — Почему опоздал, старлей?

— Ваша машина, товарищ майор, прибыла с опозданием. Мы составом взвода ждали ее у ворот в готовности.

— Ладно. Садись. Вечно с этими транспортниками проблемы. Но мне они, к сожалению, подчиняются только временно. А то всех бы погнал со службы… Итак… Задача наша простая. Даю вводный инструктаж. По данным разведки, сегодня ночью перешел границу караван с героином. Предположительно, героин иранского происхождения, не «афганец». Транзит через Азербайджан. А это значит, что появился какой-то новый поставщик, и нам необходимо отработать аккуратно, чтобы было потом кого допросить. Как можно больше пленных, что всем нам будет непривычно, и сразу — изоляция пленников один от другого, чтобы не смогли договориться о показаниях. Уточню. Пленники нужны из числа «носильщиков», которых отличить можно по рюкзакам и, возможно, по одежде. Остальные — охрана из местных бандитов. Около восьми утра, согласно нашим самым оптимистичным расчетам, может быть, на полчаса или даже на час позже, караван будет на выходе из известного нам ущелья. Там уже до нормальной дороги рукой подать, и груз должен перекочевать из рюкзаков пеших переносчиков в тайник, оборудованный в грузовике. Грузовик мы пока блокировать не будем. Все же рискованно допускать наркоторговцев до транспорта. Прорвутся и уедут. Мы предпочитаем не рисковать и не ввязываться в погоню, поскольку нашими силами дорогу блокировать не всегда удается. На такие операции нам не все выделяют, что мы просим. Это не контртеррористическая операция, хотя, на мой взгляд, наркотики хуже любого другого оружия. Со спецназом ГРУ мы значительно усилились, и теперь имеем возможность провести операцию успешно. Согласно данным разведки погранотряда, в группе наркоторговцев четыре человека несут рюкзаки с героином, двенадцать человек их охраняют. Груз достаточно большой и ценный для них. Карты района действия командиры групп получают у меня. Вопросы есть? — Майор постучал тупым концом карандаша по столешнице.

— А план боевых действий? — спросил капитан спецназа внутренних войск.

В его голосе, голосе человека, привыкшего больше к серьезным «оперативкам», где дается подробный, чуть ли не для каждого человека расписанный план действий, прозвучали и удивление, и возмущение такой непрофессиональной подготовкой операции. Старший лейтенант Валидов готов был поддержать капитана. Более того, если уж менты не могут, можно было бы и самим экстренно засесть за картами и набросать хотя бы приблизительные боевые мероприятия, а также разделить функции между подразделениями.

— Я, вообще-то, хотел на месте поставить задачу. Когда караван увидим. Но могу, в принципе, все предварительно рассказать сейчас, — согласился Мухаммадгафуров. — Полицейскому спецназу и спецназу внутренних войск ставится задача захвата груза и «носильщиков». Спецназ ГРУ, как наиболее опытная и подготовленная боевая единица, огнем отсекает «носильщиков» от прикрытия и завязывает бой. Повторяю сказанное ранее. Прикрытие встретило носильщиков уже на нашей стороне. Это местные бандиты, предположительно, даже из разных банд. Здесь можно не стесняться. Эти люди не обладают информацией по источнику поставок наркотиков, и по ним огонь рекомендуется вести сразу на уничтожение, чтобы потом не гоняться по горам и не ловить их. У меня все. Я понятно объяснил?

— Не совсем, товарищ майор, — сказал старший лейтенант Валидов. — Мне вот, например, непонятно, как можно отсечь «носильщиков» от прикрытия, если они окажутся внутри строя? А все будет именно так. По крайней мере я дважды такие караваны со своим взводом «тормозил», и всегда так было. И не вижу причины, по которой «носильщиков» пустят вперед, а сами будут ждать, когда их начнут уничтожать.

— Как получится. Ты опыт работы против караванов имеешь, ты и соображай. Но «носильщики» мне нужны живыми. Это категорическая просьба Наркоконтроля.

Вопрос о том, почему сам Наркоконтроль в операции не участвует, не прозвучал.

— А если ранеными? — спросил Валидов.

— Что ты имеешь в виду? — К чести Мухаммадгафурова он не вставал в позу великого полководца и внимательно прислушивался к словам старшего лейтенанта.

— Самый простой способ отсечения — стрелять по «носильщикам». Распределить цели по конкретным бойцам, они и уложат «носильщиков». Остальным дать возможность отступить, а уже в ходе преследования уничтожить.

— Хорошо соображаешь, — похвалил майор. — Но при этом одна просьба — не стрелять по рюкзакам, чтобы груз не повредить.

— Согласен, — добавил капитан-внутривойсковик и переглянулся с Валидовым как сообщник. Офицеры друг друга понимали без слов.

— Это не я, товарищ майор, соображаю, — проявил Гази свою природную скромность, — это классика из учебников. Такая методика разработана нашим спецназом во время уничтожения караванов с оружием и с «наркотой» в Афгане. Если караваны были пешими или шли на гужевом транспорте, обычно такая тактика и применялась, а если караван был механизированным, то ничего, по сути, не менялось. Машины выводились из строя и останавливались, а «духи» преследовались и уничтожались. Для этого даже специально засады оставляли у них в тылу. Если, конечно, знали достаточно точно путь каравана. Мы знаем путь нашего каравана?

— Знаем, — констатировал майор. — Они только одним ущельем и могут безопасно пройти, надеясь остаться незамеченными, и разведданные подтверждают — они идут именно тем самым ущельем.

— Тогда я предпочел бы выставить одно отделение своего взвода в глубине ущелья. Отделение пропустит караван к нам, но не даст бандитам уйти назад. Мы запрем их в ущелье. А там, пожалуйста, хоть минометами работайте, хоть гранатометчиков обучайте. Кстати, для таких операций рекомендую снарядить свои подствольники «лягушками». Эффективно действуют, особенно при навесной стрельбе.

— С этим нет проблем, — согласился капитан спецназа внутренних войск. — У нас «лягушек» полный склад. Захватим. Можем и смежникам выделить, как гостеприимные хозяева.

Хотя совещание проводилось на базе спецназа внутренних войск, самих внутривойсковиков в кабинете было всего шестеро, все остальные были полицейским спецназом, но, как оценил Валидов по внешнему виду, около половины из ментов были штабными работниками, и скорее всего разработчиками операции. И оказался прав.

— Выходим, грузимся, — распорядился майор.

Внутривойсковики один за другим нацепили свои «краповые» береты, что уже само по себе говорило об их подготовленности, потому что заработать «краповый» берет не так просто, а из ментов больше половины остались в кабинете и никуда не собирались. И это, наверное, было лучше, нежели бы они пожелали идти на операцию, потому что людей с такими животиками следовало бы в бою защищать, а не противника уничтожать…

Когда вышли из штаба, капитан «краповых» распорядился, чтобы со склада доставили ящик гранат-«лягушек». Это вызвало еще одну задержку. Но командующий операцией майор не торопился, а он знал, что делать, поэтому не стоило и Валидову суетиться, хотя сам он предпочитал, как его учили, засады устраивать ночью, причем желательно так, чтобы на рассвете встретить противника. Но в выезде в светлое время имелись и свои плюсы. Полагаться на ментовский спецназ было рискованно. Спецназ ГРУ проходит специальное и тщательное обучение по маскировке, а менты такого обучения не проходят. Они начнут устраивать засаду в ночной темноте, а на свету окажется, что они дырявый забор из штакетника выстроили и флаг над ним вывесили. Так что с такими смежниками лучше все заранее видеть. А до восьми утра, когда следует «устроиться» на выходе из ущелья, времени еще достаточно, хотя Валидов не знал, как далеко ехать до места засады и как далеко потом идти от дороги. Но не он командовал операцией, и не ему беспокоиться об этом.

Наконец привезли на квадроцикле с прицепом ящик гранат. Пока гранаты разбирали, Валидов, любитель всякой техники, внимательно рассмотрел квадроцикл, и машина ему понравилась.

— Трофей! — похвастался «краповый» капитан. — Недавно у бандитов захватили. Хорошо, снайпер у нас был, «наездника» на полном ходу выстрелом в голову снял и машину не повредил. Хорошая машина, скорость под семьдесят, а больше и не надо. По горам бегает так, что никакая другая техника с ним не сравнится. Даром что китайский…

— Китайский… — разочарованно пожал плечами Валидов и пошел к своей машине, сразу потеряв интерес к квадроциклу.

— Китайские ничуть не хуже канадских и американских, — в спину ему выкрикнул капитан. — По цене наполовину ниже, а по качеству не уступают. Про первые китайские попытки пора уже забыть. Сейчас другие времена. Я себе в деревню китайский купил и забот не знаю. Летом в любой лес, в любое болото, зимой «навеску» поставишь, и снег гребет, как бульдозер. Красота!..

После снаряжения карманов в «разгрузках» «лягушками» и получения из рук майора Мухаммадгафурова карт местности, где предстояло работать, в машины загрузились быстро. На операцию всего выехало два грузовика. В первом полицейский спецназ и «краповые», во втором спецназ ГРУ. В кабине первой машины устроился майор Мухаммадгафуров, показывавший дорогу. Значит, второму грузовику, в кабине которого сидел Валидов, нельзя идти на обгон. По большому счету, все это неправильно. Мало ли что могло случиться с майором, и кто тогда показывал бы дорогу? Следовало еще до выезда посидеть с картами и объяснить все хотя бы «краповому» капитану и старлею Валидову. Но со своим уставом в чужой монастырь лезть не полагалось. И Валидов промолчал.

Ехали около полутора часов. Высадились прямо на дороге. Четверо бойцов полицейского спецназа тащили на себе большие рюкзаки. Что в этих рюкзаках и зачем все это во время операции, старшему лейтенанту Валидову никто не объяснил. Но привыкший в военной разведке не задавать лишних вопросов, он не задавал их и полицейским. Мухаммадгафуров сверился с картой, показал рукой:

— Туда. За мной. — И первым перепрыгнул через широкий кювет.

Бойцы двинулись за ним. Старший лейтенант Валидов заметил, что ходить майор Мухаммадгафуров умеет неплохо, в отличие от бойцов своего полицейского спецназа, которые уже через десять минут растянулись длинной цепочкой. Во главе колонны так и шли майор полицейского спецназа, «краповый» капитан со своими пятью товарищами и сам Валидов, с идущим плотным строем взводом, причем взвод спецназа ГРУ уже на ходу начал по отделениям разворачиваться боевым «веером». А дальше уже тянулся полицейский спецназ, который, как считал Гази, мог бы только помешать проведению операции. Но старший лейтенант хорошо помнил слова напутствующего его полковника оперативного отдела диверсионного управления ГРУ о том, что следует «поддаваться на провокацию». Какой эта провокация будет, еще не известно, но возможность попасться на нее представится обязательно.

Отроги гор были недалеко. До выхода из нужного ущелья, как определил Мухаммадгафуров, добрались за сорок минут, едва не заблудившись в лабиринте небольших растрескавшихся скал и крупных, как скалы, монолитных камней. Проходы там исследованы не были, и шли практически наугад, пользуясь компасом командира взвода спецназа ГРУ, потому что больше ни у кого его не было. Даже «краповый» капитан не имел этого простого и необходимого в боевой обстановке прибора. А майор полицейского спецназа, возможно, даже не знал, что такое азимут, и уж понятия не имел, как по нему ходить. Валидов как-то в Чечне встречался с местным полицейским офицером, который считал азимут чем-то похожим на тротуар или тропу. Вывод этот он сделал из того, что по азимуту ходят.

— Здесь, — сказал майор, переводя дыхание. — Разворачиваемся и благоустраиваемся. Туалетную кабинку разрешаю не ставить, поскольку мы здесь прописываемся временно.

— Глубже нужно, — посоветовал Гази. — Здесь гребень невысокий. Кто-то может успеть перебежать и уйдет в другие ущелья. Хотя бы метров на сто дальше.

— Согласен, — высказал свое мнение «краповый» капитан.

— Подчиняюсь большинству и опыту, — согласился майор. — Идем дальше на сотню метров.

Мухаммадгафуров вообще был, кажется, легким в общении человеком…

Как-то так получилось, что, как и в первую встречу с этим майором полицейского спецназа, старший лейтенант начал командовать и в этот раз. Он распоряжался выставлением засады, устраивал каждого бойца на самолично выбранном месте, приставлял к нему солдата из своего взвода, который помогал провести маскировку огневой точки, а потом самолично точку проверял, чтобы убедиться в завершенности работы. И объяснял, что и как следует делать, чтобы в следующий раз эти бойцы могли уже самостоятельно устраивать засаду. Даже «краповые» молча и со вниманием выслушивали мнение старшего лейтенанта спецназа ГРУ, хотя их командир был капитаном, четверо в таком же звании, как и Валидов, и только один был старшим прапорщиком. Но спецназ внутренних войск не учат умению маскироваться, как спецназ ГРУ, поскольку у него задача, как правило, совсем иная. И только события на Северном Кавказе вынудили «краповых» осваивать новые для них военные науки и принимать участие в действиях, для которых они, вообще-то, предназначены не были. Но учились «краповые» охотно.

Еще не завершив устройство засады, Гази Талгатович отослал первое отделение во главе с замкомвзвода старшим сержантом Кологривцевым на двести метров вперед, проинструктировав группу. Таким образом, каравану, миновав передовую засаду и нарвавшись на засаду основную, отступать будет некуда, поскольку склоны хребтов, огораживающих ущелье, неподъемные без оборудования для скалолазания. И только редкие сосны-скалолазы пристраивались каким-то образом на этих склонах, безошибочно отыскивая в камнях трещины, за которые и цеплялись их сильные корни, да редкие кусты, умеющие найти клочок земли между камней, свисали гибкими ветвями с обрывов, рисуя живописную картину.

В умении старшего сержанта Родиона Кологривцева устроить засаду старший лейтенант не сомневался, поэтому и не намеревался идти с проверкой к своему отделению. Кологривцев сумеет так скрыть отделение, что бандиты пройдут, наступив на спину кому-нибудь из солдат, и не заметят этого. А когда караван пройдет, отделение поднимется и приготовится на обратном пути встретить их по полной программе. Скорее всего даже «растяжки» поставит на пути к естественным укрытиям, если таковые на месте окажутся. Укрытиями могут служить, естественно, только большие камни. Но они будут укрывать с одной стороны, а старший лейтенант Валидов подоспеет с другой стороны.

— Одна просьба, — напутствовал Кологривцева «краповый» капитан. — Когда мы в преследование пойдем, нас ненароком не перестреляйте.

Старший сержант посмотрел на «крапового» с легким удивлением. Прописные истины такому опытному бойцу, как он, можно было бы и не втолковывать, это знает любой солдат взвода. В таких условиях стрельба ведется только прицельная, и не в сторону своих, а исключительно под углом около тридцати градусов, чтобы в случае промаха пуля не полетела в сторону основной группы, и даже при рикошете от камней сохранила бы острый угол полета и опять же обошла бы своих стороной.

Отделение выступило бегом, даже не имея на то команды, но все бойцы понимали, что лучше подождать противника, чем встретиться с ним неожиданно. И потому торопились, что тоже выгодно отличало спецназ ГРУ от полицейского спецназа, и даже от командира группы этого спецназа, который, кажется, торопиться не умел, когда это требовалось, и даже бой вести, возможно, не умел. По крайней мере в предыдущей операции бандитов в тупик загнал именно спецназ ГРУ, а полицейский спецназ, имея значительное численное и позиционное преимущество, даже в бой вступить не захотел, передав всю работу по уничтожению банды дивизиону минометчиков. А после минометного «дождя» от бандитов обычно только куски остаются, которые даже идентифицировать невозможно. А ведь вопрос идентификации убитых, как объяснял однажды старшему лейтенанту Валидову следователь ФСБ, очень важен для анализа общей ситуации. Установив личность, можно установить не только место, где убитый боевик жил, но и его связи и выйти на других бандитов, которые скрываются под маской мирных жителей и только по ночам берут в руки оружие. А таких в республике достаточно много, и беспокойства они доставляют даже больше, нежели бандиты откровенные.

Из-за неподготовленных средств связи старший сержант Кологривцев докладывал о своей готовности по телефону. Хорошо, что в Дагестане сотовая связь работает устойчиво. Даже бандиты не взрывают вышки, потому что пользоваться услугами «мобильников» они тоже желают и без своих трубок чувствуют себя оторванными от мира.

Старший сержант был привычно немногословен, и доклад занял всего несколько секунд.

— Товарищ старший лейтенант, мы готовы.

— Когда пройдут, доложи… — так же коротко приказал Валидов и от разговора отключился.

— Окопы твои парни там копать не будут? — спросил «краповый» капитан.

— Нет, там негде копать, — невозмутимо ответил Валидов. — Они на траверс хребта забрались, а там одни камни. Но сверху стрелять удобнее. — И отошел от капитана, чтобы примериться к своему окопчику, подготовленному для него солдатами взвода.

Там его и нашел, не дав обжиться на новом месте, майор Мухаммадгафуров.

— Как, думаешь, они себя поведут? Сразу отступят или залягут? — шепотом спросил он.

— Попытаются прорваться вперед, где их трудно будет найти без вертолета. Среди камней и мелких скал спрятаться легко. Там и вертолет не всегда поможет, а искать пешим ходом — гиблое дело. Вы, товарищ майор, весь свой личный состав потеряете, «растяжка» будет стоять на «растяжке».

— Может, сразу нам самим «растяжки» поставить? На месте возможного прорыва…

— Мои парни сейчас закончат с маскировкой и выставят две МОН-200с дистанционным управлением, — отрицательно помотал головой старлей. — Я как раз две с собой и захватил. Это остановит любое движение. Посчитают, что впереди все заминировано. А по минному полю бегать лично я любителей не встречал.

— Это хорошо, — согласился Мухаммадгафуров, — а то на ровном месте у выхода замаскироваться трудно. Но ты, как человек бывалый, сам командуй, когда стрелять.

— Хорошо. А замаскироваться можно везде, даже на асфальте. Но зачем людей на линии быстрой атаки оставлять, если можно мины выставить?

— И с этим соглашусь. — Майор вытащил из ножен здоровенный нож и стал чистить им ногти.

— Зачем вы, товарищ майор, с собой такую тяжесть таскаете? — поинтересовался Гази Талгатович, кивая на нож.

Мухаммадгафуров приподнял нож, откровенно любуясь блеском лезвия, и ответил:

— На случай «рукопашки».

— А разве такой для «рукопашки» годится?

— А почему же нет? Сталь хорошая, нож острый.

— Ну, разве что вместо боевого топора его можно использовать. Тогда уж лучше настоящий топор с собой брать. Рукоятка длиннее, — как можно мягче сказал Валидов.

— Нож — не сабля. Нож — колющее оружие. Маленький меч.

Старший лейтенант уже понял, что за «воин» перед ним, но не стал объяснять, что большинство средневековых мечей были как раз рубящим оружием, а не колющим, и даже не имели заточенного острия. Ребра колющим ударом меча сломать можно, но никак не проколоть человека.

— Вы, товарищ майор, уже пробовали кого-нибудь этим мечом заколоть?

— Еще не доводилось. Но попробовать при случае надеюсь.

— Лучше не надо.

— Почему?

— Осложнения могут возникнуть. Вы, я думаю, по происхождению не сельский житель?

— Городской.

— Как-нибудь в село загляните, узнайте, кто будет скотину колоть, и попробуйте на скотине, хотя там эффект наполовину слабее будет. У животных болевой порог сильно понижен, и потому все чуть иначе бывает. Дело в том, что такой нож, если вы в человека как следует воткнете, в теле застрянет, и его сложно будет вытащить. А вас в это время, пока вы нож вытаскиваете, могут со стороны уничтожить.

— Не понял, — помотал головой Мухаммадгафуров. — Что сложнее, воткнуть нож в тело или вытащить?

— Воткнуть легче. Болевой шок приходит не сразу. Лезвие входит в тело без проблем. А когда приходит болевой шок, мышцы зажимают лезвие так сильно, что требуется приложить большое усилие, чтобы не остаться безоружным. Чем уже и тоньше лезвие, тем легче нож вытащить. А ваш нож слишком широкий и тяжелый для боя. Не рекомендую для использования.

— А метать его можно научиться?

— Только вместо камня. Если рукоятка в лоб попадет, результат будет, но камень, мне кажется, для метания больше подходит. Я ни разу в жизни не видел, чтобы метательным ножом человека из строя вывели. Даже если специалисты бросают. А такие есть — из трех попыток два попадания. Это высокий результат. И ножи специальные. Но конечный результат — никакой. Чуть порежет человека, и все. Усилия не хватает, даже если со всей силы метать. Пустое это дело.

— А зачем тогда он мне нужен? Покупал в охотничьем магазине.

— Насколько мне помнится, в охотничьем магазине обычно не продают оружие для боевых действий. Охотники в боевых действиях ничего не понимают и не участвуют в них. Таким ножом сучки с палки можно срубить, нарубить хворост для костра, консервную банку в конце концов открыть.

Мухаммадгафуров покачал головой и убрал нож в ножны. И сами ножны, после короткого раздумья, за спину сдвинул. А старший лейтенант Валидов подозвал к себе командира отделения и послал мины устанавливать.

— Поторопись, время уже пиковое…

Младший сержант побежал за помощью к солдатам: одному тащить мины было бы трудно.

Ждать, когда все уже приготовились к встрече, пришлось еще долго. Или караванщики не сильно торопились, или они не умели ходить быстро, или хотели переждать светлое время в ущелье. Хотя последнее отпадало, поскольку майору Мухаммадгафурову уже сообщили, что машина с тайником для наркотиков вышла и, скорее всего, уже прибыла на место. Почему машину не отслеживают дальше и не развивают операцию, подумал Гази Талгатович, но посчитал, что это не его дело. Главное, что машина на дороге, значит, и караван вот-вот должен появиться. Может, у караванщиков просто аппетит на свежем воздухе обострился, и завтракают долго. Или просто кто-то из них ногу на камнях подвернул, бросать его не стали и посчитали, что машина подождет. Случаев может быть множество, и угадать причину задержки невозможно. Главное, машина на месте.

Наконец с передовой засады позвонил старший сержант Кологривцев с коротким сообщением:

— Идут. Только еще из-за поворота вышли. Нас не прошли.

Подобные доклады, естественно, не предусматривают уставное обращение, и старший лейтенант ответил так же коротко:

— Работай.

В том, что отделение со своей задачей справится, командир взвода не сомневался и потому не сильно переживал. Майор Мухаммадгафуров устроился рядом с Валидовым и пожаловался:

— Волнуюсь я. Уже раскаиваюсь, что твоих парней туда отпустили. А вдруг заметят их?

— Их не заметят, — категорично заявил Гази.

— Заметят, назад повернут, и вся операция насмарку.

— Их не заметят, — повышая голос, повторил старший лейтенант. — Я их очень хорошо учил. И командует ими толковый старший сержант. Все бойцы свое дело знают.

— Твои бы слова, да Аллаху в уши… — вздохнул майор.

То ли он в возможности спецназа ГРУ не верил, то ли вообще от природы был человеком сомневающимся. Такие обычно и себе не верят, и других подозревают во всех смертных грехах.

Кологривцев позвонил через несколько минут:

— Караван прошел. Они уже у последнего поворота. Встречайте. Мы выходим на боевую позицию. По обе стороны ущелья.

— Понял. — Убрав трубку, Валидов успокаивающе кивнул майору: — Прошли. Уже около поворота. Вот-вот появятся.

Последние секунды казались минутами. Но так всегда бывает при ожидании. Наконец бандиты появились. Сначала вышли два бородатых бойца в камуфляже, осмотрелись, повели стволами ручных пулеметов в одну и в другую сторону, контролируя разные направления. Потом один обернулся, что-то крикнул за спину, и оба двинулись вперед, а за ними из-за поворота стали выходить остальные. Как и предполагал старший лейтенант Валидов, «носильщики» с рюкзаками шли в середине строя, словно под конвоем, и просто отсечь их от охраны было бы невозможно.

Майор Мухаммадгафуров на инструктаже ошибся, сообщив о двенадцати охранниках. Охранников было восемнадцать. Возможно, по дороге к ним присоединилось еще шесть человек. Но это в корне могло бы изменить ситуацию только в случае, если бы в засаде сидело меньше народа. Да и при незначительном преимуществе бандитов все равно можно было бы, используя эффект неожиданности, прицельным огнем сразу же сравнять численность. Сейчас же даже такой необходимости не было.

Майор тоже, видимо, подсчитал охрану.

— Похоже, там еще одна банда в дело влезла. В долю вошла, я хотел сказать… Новые охранники появились. Мне только про двенадцать человек докладывали.

Теперь оставалось только дождаться, когда бандиты выйдут на контрольную линию, мысленно проведенную поперек выхода из ущелья старшим лейтенантом Валидовым. Это уже будет практически точкой невозвращения. Даже если кто-то сумеет прорваться и уйти в обратный путь тем же ущельем, дорогу ему перекроет отделение спецназа ГРУ…