Глава одиннадцатая

В полночь, во вторник, перед Днем благодарения, Линда сидела на своей кровати, рассуждая вслух о лицемерной сущности этого праздника перед внимательно слушавшей ее Дженюари.

— Что мы отмечаем? — спрашивала Линда. — Тот факт, что несколько психически неуравновешенных людей, называвших себя поселенцами, прибыли сюда, встретили здесь дружелюбных индейцев и постепенно отняли у них всю страну.

— О, Линда, они действительно дружили с индейцами. Сражения начались позже. На самом деле День благодарения — это праздник сбора урожая и дружбы с индейцами.

— Чушь. К тому же каким, верно, кретином был тот поселенец, которому пришло в голову устроить праздник в четверг, посреди рабочей недели. Ладно бы это было лето, когда можно поехать в Гемптон. Но что мне делать с длинным уик-эндом в ноябре?

— У тебя есть семья? — спросила Дженюари.

— Семья? Новой жене моего отца двадцать пять лет, она только что родила еще одного ребенка. Меньше всего ему сейчас нужна в доме дочь, которая старше его жены. Я бы напоминала ему своим присутствием о том, сколько ему лет. А моя мать на грани очередного развода. Она застала во время вечеринки своего супруга, лапающего в ванной ее лучшую подругу. Так что ей не до индейки. Тебе повезло… четыре великолепных дня в Палм-Бич… ты полетишь туда на личном самолете Ди… двое мужчин будут развлекать тебя на солнечном берегу… папа и Дэвид. Или тебе по-прежнему нужен только папа, а Дэвид станет помехой?

Дженюари подошла к окну. Она уже собиралась лечь в постель, когда Линда, позвонив, стала настойчиво приглашать подругу к себе; она сослалась на какое-то важное и срочное дело. Однако Линда уже двадцать минут разглагольствовала о Дне благодарения.

Дженюари с нетерпением предвкушала радость от путешествия. Майк покинул Нью-Йорк десятью днями ранее. После того ужасного вечера Дэвид дважды выводил Дженюари в свет. Они сходили на «Волосы» (ему спектакль не понравился, а она пришла в восторг). Второй вечер они провели в кино и «Максвелле». Оба раза он отвозил ее домой на такси и, не отпуская машину, провожал до двери с улыбкой на лице, которая означала: «Я буду ждать, когда ты сама меня попросишь».

Она поняла, что замечание Линды насчет отца и Дэвида было порождено одиночеством подруги. Линда сидела сейчас в некогда принадлежавшей Киту старой пижаме. Внезапно она поняла, что Дженюари смотрит на нее. Линда улыбнулась.

— У каждой девушки хранится пижама бывшего любовника, которую она надевает в особых случаях… чтобы помнить о том, что в глубине души мужчина — подлец и предатель.

— Послушай, — Дженюари хотелось поднять Линде настроение, — для Кита важна карьера. Тут дело в этом.

— Я говорю не о Ките, — отозвалась Линда. — Я имею в виду Леона… вот ведь мерзавец. Сегодня ровно в пять часов дня он заявил, что возвращается к своей жене. Он любит меня, но психоаналитик утверждает, что я его кастрирую. Также ему не по карману платить алименты и водить меня в рестораны. И, конечно, трижды в неделю отстегивать деньги своему психоаналитику.

Она пожала плечами.

— Ну и черт с ним — он мне никогда по-настоящему не нравился.

— Тогда зачем ты спала с ним?

— Дорогая моя, Леон — талантливый художественный редактор. Он мог бы зарабатывать гораздо больше в другом журнале.

— Ты хочешь сказать, что он остается в «Блеске»?

— Конечно. Мы будем друзьями. Возможно, даже будем иногда спать с ним. Понимаешь, отчасти я завела этот роман, чтобы удержать Леона в редакции. Сейчас он бросил меня ради своей жены. И я достаточно общалась с психоаналитиками, чтобы правильно разыграть сцену расставания. Я плакала… говорила ему, что люблю его… пожелала Леону счастливого праздника… сказала, что все понимаю… помню о том, что у него есть ребенок… Короче, внушила ему комплекс вины — он никогда не уйдет из «Блеска».

— Журнал — это все, что имеет для тебя значение? Линда закурила сигарету.

— Когда я училась в школе мисс Хэддон, девчонки обожали меня, потому что я всегда была в форме, никогда не вешала носа. А парни встречались со мной, потому что я шла на все до конца. Но даже при этом никогда не была уверена в том, позвонит ли мой кавалер снова. Не знала, как долго я смогу удерживать его. Я боялась, что всегда найдется другая девушка, которая тоже пойдет на все, но сделает это лучше, чем я. Уйдя от мисс Хэддон, сделав пластическую операцию и попытавшись стать актрисой, я увидела, как унижают себя девушки, проходя многочисленные прослушивания. И я была в их числе — пела, стараясь изо всех сил, на пустой темной сцене и слышала равнодушный голос «Спасибо, достаточно». И если тебе удалось получить работу… в следующем сезоне ты снова ползаешь по полу, умоляешь, обиваешь пороги, молишь бога… чтобы тебе позволили встать на пустой сцене и услышать «Спасибо, достаточно». Но когда меня взяли в «Блеск», я поняла, что мне придется бегать, выполнять мелкие поручения, приносить, покупать что-то — до тех пор, пока я не поднимусь наверх. И если я буду исправно выполнять мои обязанности «Блеск» никуда не уплывет от меня. В отличие от шоу, которое когда-то заканчивается… или мужчины, который поднимается с твой кровати и уходит. Будет еще много Леонов… может быть, даже Китов.

— Кит… я думала, он — твоя большая любовь. Линда улыбнулась.

— О, Дженюари, неужели ты решила, что он — первый мужчина, из-за которого я страдаю? Я относилась к нему иначе, нежели к Леону.

— Но ты говорила, что хочешь выйти за него. Что Кит…

— Тогда он играл важную роль в моей жизни, — перебила подругу Линда. — На следующей неделе мне исполнится двадцать девять. Дерьмовый возраст. Когда ты называешь эту цифру, никто тебе не верит. В двадцать семь — верят. Но двадцать восемь и двадцать девять звучит подозрительно. В двадцать девять следует иметь за плечами хотя бы неудачный брак. Но для главного редактора «Блеска» я вполне молода. Я — самый молодой главный редактор в Нью-Йорке. Так что могу не плакать все ночи напролет из-за того, что Кит навсегда оставил меня.

— Почему ты так считаешь?

— Он живет с женщиной, которая старше его. Намного старше. Представляешь, это Кристина Спенсер.

Не увидев на лице Дженюари никакой реакции, Линда пояснила:

— Она весьма богата… нет, ей далеко до Ди, «Мода» не тратит на нее целых разворотов. Но иногда фотографии Кристины мелькают в «Женской одежде». У этой женщины есть несколько миллионов.

Линда вытащила изо рта сигарету.

— Господи, эти богачки покупают себе молодые лица, молодых мужчин… Несколько дней тому назад я увидела фотографию Кита в новом костюме от Кардена. Он сопровождал Кристину на благотворительный бал в «Плазе». Снимок занял всю полосу в «Женской одежде», только половина Кита осталась за кадром; репортер назвал его неустановленным спутником Кристины.

— Но зачем она ему нужна? — спросила Дженюари.

— Кристина Спенсер последние десять лет финансирует бродвейские постановки. Сегодня утром я прочитала в «Таймс», что она — основной спонсор нового рок-мюзикла «Гусеница» с Китом Уинтерсом в главной роли.

— Тебе это неприятно? — тихо спросила Дженюари. Линда покачала головой.

— Мне не было по-настоящему больно после Тони.

— Тони?

— Да, это был мужчина. Когда он бросил меня, я приняла пять красных капсул и две желтые. Мне было тогда двадцать, я верила, что наша любовь будет вечной. Ладно, я все это пережила. И уход Тони, и отравление «куколками». Затем последовала череда непродолжительных связей. Я цеплялась за кого-то, оказавшегося под рукой, желая доказать Тони, что жива, несмотря ни на что, самоутверждаясь в этом. Но эти романы были быстротечными. Никто не мог заменить Тони. Несколько месяцев, максимум год. Внезапно, почувствовав твое негативное отношение, человек перестает звонить. Он даже забывает про оставленные им у тебя дома три рубашки, выстиранные и отглаженные в прачечной за твои деньги. Наверно, тогда я стала искать мужчин, нужных журналу. Часто у нас даже не было секса. Например, недавно я вышла на крупное рекламное агентство, закупающее журнальную площадь для своих клиентов. Президент этой фирмы, Джерри Мосс, живет в Дерине, у него очаровательная жена и двое детей. Всю жизнь он был тайным гомосексуалистом. Год назад он влюбился в Теда Гранта — мужчину, которого я знала. Тед — профессиональный манекенщик. Я — их ширма. Иногда мы появляемся на людях втроем. Естественно, жена Джерри думает, что нас связывают дела. Я даже была на рождество у них дома в Дерине как девушка Теда. Я сидела с женой Джерри в гостиной и сорок минут болтала с ней о пустяках, пока мужчины занимались любовью в туалете на втором этаже. Затем появился художник. Он — голубой, а его жена — лесбиянка. У нее есть девушка, у него — парень. Мы иногда проводим время впятером, что вызывает недоумение окружающих. Художник очень помог мне с журналом. Его жена устраивает чудесные обеды, где я знакомлюсь с интересными людьми. Да… я люблю «Блеск». Он принес мне удачу. Его тираж растет в моих руках лучше, чем какой-нибудь вялый мужской член. О, такое тоже случалось. У парня не встает, он лежит со своей поникшей пипиской и смотрит на тебя так, словно это ты сделала его импотентом. «У меня на тебя не стоит», — говорит его взгляд. Таких полно. Затем появляется какой-нибудь Кит, и ты начинаешь думать… а вдруг… внушаешь себе, что все будет прекрасно. Обманываешь себя, зная в глубине души, что ничего не выйдет. Когда он отваливает, ты даже не плачешь.

— Извини меня, — Дженюари направилась к двери.

— Садись, дурочка. Я пригласила тебя сюда не для того, чтобы обсуждать с тобой мою половую жизнь. Или оплакивать уход Кита. Я — сильная. Вчера я занялась астрологией. Если верить звездам, в 1971 году со мной произойдет нечто значительное. Поэтому сегодня, когда Леон сообщил мне новость, я вернулась домой, вытащила из морозилки мясо молодого барашка и, пока оно оттаивало, начала читать верстку нового романа Тома Кольта.

— Он так же хорош, как его предыдущие вещи?

— Лучше. Более коммерческий. Прежние вещи Кольта были слишком изысканными по стилю. Он увлекался техникой письма. Им восхищались только критики. Романы продавались неважно. Но этот станет настоящим бестселлером. Вот почему я — фаталистка. Если бы Леон остался у меня, мы бы легли с ним в постель, и я бы не добралась бы до верстки.

— Что ты хочешь сделать? — спросила Дженюари. — Купить права на публикацию?

— Ты шутишь? Я слышала, «Женский журнал» заплатил двадцать пять тысяч за два отрывка из книги. Роман нам не по карману, но сам Том Кольт представляет для нас интерес. Ты меня понимаешь?

— Линда, я устала. К тому же мне еще надо собрать вещи. Не загадывай мне загадки. Я ничего не понимаю. Глаза Линды сузились.

— Слушай, в последнее время ты стала медленней соображать. Советую тебе с кем-нибудь потрахаться… еще немного, и у тебя испортится кожа.

— Это ошибочное мнение, и… Дженюари замолчала.

— И что?

Линда посмотрела на девушку.

— А ты покраснела. Да ты уже сделала это с Дэвидом! Ну, слава богу! Ты принимаешь пилюли? Все чудесно? Недаром ты с таким нетерпением ждешь поездки в Палм-Бич — четверо долгих суток любви на берегу океана…

— Линда! Мы занимались этим только один раз, и все было ужасно. Линда помолчала.

— Ты хочешь сказать, у него не стоял член?

— Нет… с ним все было в порядке. Просто мне не понравилось.

Линда с облегчением рассмеялась.

— Так всегда бывает в первый раз. У женщины… не у мужчины. Насколько мне известно, эти мерзавцы первый раз кончают, как сумасшедшие, даже если это происходит в тринадцать лет в темном подъезде с местной шлюхой. Она может и не кончить, но они кончают, еще не успев полностью засунуть член во влагалище. И никакая организация феминисток ничего тут не изменит. У девственницы влагалище всегда сжато, даже если ее трахают мизинцем. Молодая девушка, будь она мисс или миссис, редко кончает, если ее не ублажить по-настоящему. Рада за тебя. Жаль только, что это был Дэвид.

Дженюари кивнула.

— Мне тоже так кажется… наверно, мне следовало подождать.

— Конечно. Я бы нашла тебе кого-нибудь. Может быть, даже Леона.

— Ты с ума сошла!

— Никогда не следует делать это первый раз с человеком, который тебе дорог. Первый опыт всегда неприятен, так можно потерять парня. Ты оттолкнула от себя Дэвида окончательно?

— Наверно, нет… Он говорит, что любит меня. Хочет на мне жениться.

Линда уставилась на Дженюари.

— Тогда почему мы сидим здесь и оплакиваем твою девственную плеву? Фортуна всегда улыбается вам, неотразимым красавицам. Прими мои поздравления. Но вернемся к Тому Кольту. Насколько мне известно, он нуждается в деньгах и намерен отправиться в большое рекламное турне.

— Но он очень богат, — возразила Дженюари. — Я видела его в детстве. У Тома была квартира в Нью-Йорке, где жила одна из его жен. Мой отец купил права на экранизацию его романа. Кольт — автор примерно пятнадцати произведений… у него куча денег.

— У твоего отца тоже была когда-то куча денег. Может быть, удача отвернулась от Тома Кольта. Он сейчас женат… выплачивает алименты трем женам… отдал немалую сумму четвертой. Его последняя жена недавно родила мальчика. Представляешь, в его-то возрасте… у него до сих пор не было детей. Но, как я уже сказала, последние книги Кольта расходились плохо. Трудно долго оставаться платежеспособным после трех неудачных в коммерческом отношении книг, если содержишь просторный дом в «Беверли Хиллз» с большим штатом прислуги.и «роллс-ройс». При таком-то количестве женщин, сидящих у него на шее. К тому же последняя экранизация его романа состоялась в 1964 году — именно кино, а также издания в мягкой обложке приносят большие деньги. Но в этой новой вещи он вернулся к своему старому жесткому стилю. Он заявил, что хочет писать для читателей, а не для критиков. Несколько месяцев тому назад в интервью «Парис ревью» Том сказал, что ему наплевать на снобов, которые сочтут его продавшимся публике — он хочет занять первое место и заключить контракт с Голливудом, поэтому…

— Что поэтому?

— Ему нужна реклама. Он может запросить большую сумму за право публикации куска из романа. Но он бесплатно окажет нам помощь в подготовке статьи, посвященной ему лично.

— А почему бы этой идее не прийти в голову Хелен Герли Браун, если это уже не случилось? — спросила Дженюари.

— Это вполне возможно… но у нас есть ты!

— Я?

— Ты знаешь Тома Кольта.

— О, Линда… Я встречалась с ним, когда мне было пять лет. Как я поступлю? Пошлю ему мою детскую фотографию с надписью: «Угадайте, кто это? Давайте встретимся в память о прошлом». К тому же ты сказала, что он живет в «Беверли Хиллз».

— Если понадобится, я отправлю тебя туда. Первым классом. Слушай, книга выйдет только в феврале или марте. Ты лишь попросишь его дать нам интервью… ради папы.

Дженюари поднялась на ноги.

— Линда, я устала. Я должна собрать вещи…

— О'кей. Желаю хорошо провести время. В промежутке между солнечными ваннами и любовью обдумай письмо Тому Кольту. Может быть, твой папа согласится добавить несколько строк…