Глава четвертая

Облака плыли низкие, но снега не обещали. Просто в горных районах все облака кажутся низкими, потому что до них недалеко. А облака те же самые, что и на равнине, бесснежные.

Старший сержант Семисилов прекрасно отдавал себе отчет в том, что в светлое время суток его группа с раненым пленником и тремя ослабленными бомжами не сможет добраться до конечной точки своего маршрута. Оставалась надежда на встречу с «краповыми». И старший сержант, встав на место ведущего и отправив его присматривать за Бабаджаном Ашуровичем, повел группу туда, где взвод спецназа утром встретился с отрядом спецназа внутренних войск. Было, конечно, маловероятно, что «краповые» до сих пор дожидаются на месте изменения погоды. Зачем-то они сюда пожаловали. Но не погодой же наслаждаться и не природой любоваться.

Место встречи Родион хорошо запомнил. Нужно пройти первое по счету ущелье горной гряды Красная, обойти скопление прямоугольных скал, и будут видны валуны, среди которых утром «краповые» развели костер, срубив пару нетолстых елей. Костер у них давал много белого дыма из-за того, что жгли ветки вместе с хвоей. Зачем был нужен такой большой, жаркий и дымный костер, спецназовцы военной разведки не поняли, но тогда же, утром, командир взвода предположил:

– Наверное, знак кому-то подают. Обычно такой дым используется как сигнал к общему сбору. Вот и сидят, дожидаются. Но – похоже, не нас…

Вообще-то спецназ ГРУ и вышел на «краповых» именно по этому дыму. Шли за скалами, увидели дым, решили свернуть и полюбопытствовать, кто так начадил. В боевой обстановке, как правило, больших костров не разводят. Оказалось, смежники из спецназа внутренних войск.

Сейчас дыма не было. Скорее всего, и их самих здесь уже след простыл. Конечно, «краповым» смысла не было сидеть целый день на месте. Дали сигнал, вызвали кого-то и двинулись дальше по своим делам, поставить о которых в известность спецназ ГРУ они не поспешили. Но это уже их дело. У них свое командование, свои задания, хотя и работают часто рядом, плечо к плечу. И соперничества между двумя спецназами особого не наблюдается, потому что у каждого из них свои задачи. А свои задачи специалисты всегда выполняют лучше неспециалистов. Холодный же прием, который устроил командир отряда «краповых» отряду спецназа ГРУ, мог говорить о чем угодно, от зубной боли у командира «крапового» отряда до приказа командования, вызванного какими-то собственными ведомственными причинами. Тем не менее следовало проверить, там ли этот отряд сейчас. Крюк в лишний километр не мог стать решающим фактором, который заставил бы Семисилова отказаться от такой проверки, если она, в случае удачи, давала возможность связаться с оперативным штабом и вообще с командованием.

Скопление прямоугольных скал тянулось долгой чередой, образуя, по сути дела, цельную стену. Но путь этот был относительно безопасным, потому что здесь невозможно было устроить спецназовцам засаду. Над тропою высились из скал ровные, как кирпичная кладка, стены. И между скалами, соединявшимися понизу, негде было втиснуться человеку. А уж организовать огневую точку – тем более. А наверх забраться без вертолета было вообще никому не по силам.

Но, выйдя за скалы и пройдя еще метров двести до вершины холма, откуда открывался вид на место, где «краповые» утром жгли среди валунов большой костер, старший сержант убедился, что отряда спецназа внутренних войск там уже нет. Семисилов биноклем не пользовался, и так видно, как было видно утром. Но младший сержант Васнецов смотрел на валуны в бинокль и еще долго смотрел после того, как старший сержант отвернулся от валунов и стал мысленно прикидывать путь, которым им предстояло пройти. Проходить, в любом случае, удобнее всего было через валуны или рядом с ними. Семисилов уже собирался снова занять место ведущего, когда жест младшего сержанта остановил его.

– Посмотри, Родя, вдруг да тебе что-то там не понравится… – и он протянул Семисилову свой бинокль. Родион знал, что просто так задерживать его Васнецов не будет, и сразу прильнул к окулярам, подстраивая их по своим глазам.

– Что тебе не понравилось? – спросил старший сержант, не отрываясь от бинокля.

– А мне вот лично атмосфера здешняя не нравится, – сказал бомж с сиплым голосом.

– Конечно, здесь мочой не пахнет… – заметил рядовой Крюков.

На эту пикировку сержанты, занятые своим делом, не обратили внимания.

Вася Васнецов продолжал вербальную наводку.

– Чуть красноватый валун… Формой яйцо на боку напоминает. Понизу порос мхом. Посмотри внимательно. Нашел его?

– Нашел. Ничего интересного не вижу. Камушек как камушек. Хорошо такой бы нашему эмиру на шею повесить, и в реку. Других ассоциаций у меня нет.

– Дай сюда бинокль…

Младший сержант стал сам смотреть.

– Ничего нет. Значит… Тем более, как я мыслю, это подозрительно. Там что-то над камнем торчало. Словно к нему автомат прислонили и ствол высовывался. Правда, из-за расстояния разобрать трудно, автомат это или коряга торчала. Но, если и коряга, кто-то ведь убрал ее…

– Понял. Мы здесь, как в телевизоре. За нами наблюдают. Подойди ближе. Устроим театр. Будем «дезу» гнать. Стрижаков, присматривай за эмиром.

Младший сержант встал рядом со старшим сержантом, и тот стал показывать ему пальцем маршрут, которым еще недавно намеревался передвигаться. С правой стороны огибая валуны и потухший костер, и дальше, все правее и правее – туда, куда спецназовцам идти вообще не было необходимости. Потом сержанты повернулись друг к другу лицом и стояли так, словно бы что-то обсуждая, раскрывали рот и жестикулировали, но слов не произносили. С близкого расстояния это выглядело забавно, и рядовой Крюков заулыбался.

– Циркачи… Рыжие…

– А что, я издали подумал бы, что обсуждают что-то, – заметил рядовой Стрижаков. – Нормально, если кто-то смотрит.

– Смотрят, – сказал Серафим Львович. – Там сейчас блеснуло что-то. В бинокль смотрят. Окуляры блеснули.

– И отлично, – решил Семисилов. – Значит, хватит с них. Спускаемся…

При спуске глаза Бабаджана Ашуровича начали поблескивать. Он понимал, что спецназовцы обнаружили засаду и нарываются на бой. Их, однако, всего четверо. И едва ли они надеются встретиться с джамаатом из десяти моджахедов. Слишком в себе уверены, и это их погубит, не сомневался в своих расчетах эмир Дагиров. Их погубит, а его освободит. Четверо не потянут против десятерых. Трех бомжей, один из которых даже автоматом вооружился, Бабаджан Ашурович вообще в счет не брал. Он считал, что один, даже раненый, сумеет с ними справиться. Автомат в руках Егорыча, конечно, представлял угрозу. И потому к Егорычу следует держаться поближе, поскольку автомат особо опасен на дистанции. А на короткой дистанции его даже как дубинку использовать трудно – размахнуться требуется. А пока размахиваешься, тебя могут три раза ударить, и каждый удар способен хилого изможденного бомжа надолго уложить на землю. И тогда автомат окажется в руках Бабаджана Ашуровича. И соотношение станет не десять против четверых, а одиннадцать против четверых. Это почти втрое больше. Вот тогда можно разбираться, кто кому задницу прострелит…

Спуск с холма в сторону того самого скопления камней внешне выглядел неторопливым и деловитым. И, только оказавшись в низинке между двумя холмами на половине дороги к третьему, на склоне которого и располагались те пресловутые камни, где спецназовцев предположительно ждала засада, старший сержант Семисилов вдруг проявил повышенную активность.

– Серафим Львович. Там, среди камней, засада. Скоро стемнеет, мы не имеем приборов ночного видения, и потому бандитов необходимо уничтожить в светлое время суток, иначе они будут очень опасны для нас в дальнейшем. Засаду в темноте не обязательно устраивать среди скал, можно и на ровном месте. К вам вопрос и просьба. Вы сможете втроем обеспечить охрану эмира Дагирова? Если сможете, мы вчетвером постараемся справиться с бандитами. Если не гарантируете, придется оставить с вами одного солдата. Но я думаю, вы сами справитесь.

– Справимся, – за Серафима Львовича ответил Егорыч и погладил ствольную коробку своего автомата. – Найдем управу…

Бомж поднял свой немаленький мосластый кулак и посмотрел на него.

– Утихомирим, в случае чего. Не смотри, что я худой. Ты – семисильный, я – семижильный…

– В крайней ситуации я разрешаю пристрелить эмира.

– Это я с великим удовольствием. Попрошу напоследок анекдот тот самый рассказать и в благодарность за это всю обойму в него выпущу…

У самого Бабаджана Ашуровича только глаза при этих словах блестели, но по его лицу невозможно было ничего прочитать.

– Делайте свое дело. И мы свое постараемся сделать, – пообещал Серафим Львович.

Он все же казался старшему сержанту Семисилову самым авторитетным из этой троицы. И именно его слово хотелось услышать Родиону.

– Сделаем, не сомневайся, – подтвердил Егорыч.

Спецназовцы ушли, еще не таясь, не сгибаясь за пригорками и камнями, как это делали обычно, а просто ушли быстрым шагом по низинке вокруг холма.

– Ну что, рассказывать тебе анекдот? – спросил Бабаджан Ашурович Егорыча.

Но бомж вдруг проявил совершенно неожиданную для эмира агрессивность и резким ударом приклада в лоб усадил Дагирова на землю.

– Сиди, сосунок, и не рыпайся. Я не граф Лев Толстой и могу позволить себе противление злу насилием. Еще раз попытаешься подняться, схлопочешь пулю…

Складной приклад автомата бомжа заканчивался металлическим наплечным упором, который, кажется, если судить по следам клея, имел когда-то, скорее всего, резиновый амортизатор, предохраняющий плечо при стрельбе от отдачи. Но амортизатор давно отвалился. И удар железякой рассек эмиру лоб, и кровь сразу залила ему глаза. Бабаджан Ашурович, для начала промокнув кровь рукавом, отнесся к этому спокойно, понимая, что временно безвластен, и не попытался в ответ даже слово сказать. И потом только просто вытащил из кармана бушлата не слишком чистый и сильно измятый носовой платок и принялся основательнее со лба стирать кровь. Но она никак не хотела останавливаться. Видимо, кожа была рассечена глубоко. Наверное, до самого черепа, как обычно бывает на лбу.

– Дайте тампон и бинт, – потребовал эмир Дагиров тоном, не терпящим возражений.

– Не имеем такого дерьма. Приложи второй рукав, как мы всегда делали, – ответил Егорыч, не воспринимая права эмира командовать собой, несмотря на безапелляционность тона сказанного. – Мне твои козлы дважды пробивали голову. Без причины.

– К солдатам сбегайте, попросите…

Просьба была рассчитана, конечно, на дураков. Побежит кто-то туда, где спецназовцы уже ползком передвигаются. И своим присутствием предупредит засаду об идущих сзади спецназовцах. Сам получит очередь, это не страшно. Главное, засада будет предупреждена, отобьется от солдат, а потом и с оставшимися бомжами разберется. И эмир будет свободен.

– Кормил ты нас хреново, – сказал бомж Бородино, – сил нет, чтобы бегать.

– А поил еще хуже, – поддержал товарища Егорыч.

– Сиди спокойно, эмир, – авторитетно потребовал Серафим Львович. – Тебя же предупредили. Тебе же хуже будет. Начнешь суетиться, тебя Егорыч пулей успокоит…

Бабаджан Ашурович рыком выразил свое неудовольствие общим неуважением со стороны людей, хозяином которых он совсем недавно себя считал, послушался совета опытного человека и стал промокать кровь со лба вторым, пока еще чистым рукавом бушлата. Ткань хорошо впитывала кровь. Поток крови быстро сократился. Уже глаза можно было держать открытыми. А уши эмиру кровью и не заливало. И потому он слушал, ожидая активную автоматную стрельбу. То, что автоматы спецназовцев он не услышит, это Бабаджан Ашурович хорошо понимал. Но он хотел услышать стрельбу автоматов своих моджахедов. Однако время шло, у эмира уже и ушные мышцы от напряжения устали и заныли, а стрельбы все не было. И на душе от этого становилось нехорошо. Да еще действовал на нервы этот бомж Егорыч, вышагивающий за спиной как заправский «вертухай», с автоматом в руках, и готовый прикладом, как в лоб, ударить в затылок…

Спецназовцы были хорошо обучены скрытному передвижению. Это тот элемент подготовки солдат, который в первое время службы вызывает раздражение и недовольство. Солдатам хотелось как можно меньше ползать и как можно больше заниматься рукопашным боем. Но уже после первой командировки на Северный Кавказ, после первого участия в боевых действиях мнение меняется. К тому времени обычно уже и опыт скрытного передвижения появляется, и сами занятия не кажутся такими нудными. А вернувшись из командировки, солдаты, так ни разу и не применив в бою навыки «рукопашки», зато вдосталь наползавшись, с удовольствием ползают на занятиях по-любому – в обычном положении, на спине, на боку, с грузом и без груза, тягая за собой условно раненого товарища или составляющие от миномета «Поднос». Все это потом может сгодиться, и, обычно, так и бывает.

Группа Семисилова состояла только из контрактников, которые уже не в первый раз на Северном Кавказе. И ползать без звука и незаметно для постороннего глаза все умели в совершенстве. Правда, ползти они начали не сразу. Сначала долго шли «гусиным шагом», огибая холм, отделяющий их от каменной россыпи. Ходить «гусиным шагом» – занятие еще более неприятное, чем передвижение ползком. Сильно устают от такого шага ноги. Но есть ли время думать об усталости у того, кто подкрадывается к противнику! И только тогда, когда усталость стала уже сказываться на всех, идущий первым старший сержант, чуть приподнявшись и выглянув за скос холма, встал сначала на колени, а потом и полностью лег, переходя с «гусиного шага» на передвижение ползком. Но ползать солдаты спецназа ГРУ были обучены с такой же скоростью, с какой обычный человек идет по улице. То есть не слишком и медленно. Тем более спецназовцы спешили. Родион рассчитывал вместо бандитов время своего предполагаемого появления там, в месте засады. Группа спустилась с холма. Ну, предположим, сильно хромал эмир Дагиров и сдерживал скорость движения. Могли остановиться на две-три минуты, чтобы дать эмиру отдохнуть перед подъемом на следующий холм. После этого подъема группа спецназовцев должна быть видна бандитам при спуске. А могли солдаты и избежать утомительного подъема, и двинуться по низине, вокруг холма. И тогда им пришлось бы сделать большой круг и выйти в ту же самую точку, где их и ждали бандиты.

Путь по низине, конечно, более длительный, но менее утомительный. Бандиты, не увидев группу на вершине холма, решат, что солдаты пойдут по низине. Они и пошли по низине, только в обратную сторону. В принципе, передвигаясь «гусиным шагом» и ползком, спецназовцы преодолевали такой же по продолжительности путь, как если бы вся группа пошла огибать холм в другую сторону. Расстояние было одинаковое, и скорость передвижения была почти такая же, может быть, чуть выше. Но требовалось передвигаться еще быстрее, потому что дальше пришлось бы подкрадываться ползком среди камней. На это тоже требовалось время. А то, что группа не появится в пределах видимости засады, бандитов насторожит, и они начнут оглядываться. И потому Родион, ползущий первым, увеличил скорость передвижения. Он не оглядывался, зная, что вся группа точно так же станет передвигаться быстрее, поскольку взятый ведущим темп является обязательным и для ведомых. И потому времени на то, чтобы выбраться к камням, было затрачено меньше, чем на пеший проход всей группы вместе с раненым пленником и бомжами вокруг холма. А там, у камней, началась уже профессиональная работа военных разведчиков-диверсантов.

Валуны располагались на склоне невысокого соседнего холма большим, в форме перевернутой «галочки» скоплением. Спецназовцы вышли к короткому концу этой «галочки», а засада располагалась на противоположном крыле, выходящем к предполагаемой тропе, по которой должна была бы пройти группа. Преодолевать открытое пространство между двумя крыльями было делом опасным. Бандиты в любой момент могли оглянуться, хотя увидеть солдат до преодоления половины пути они не могли из-за высоты угла склона. Тем не менее старший сержант Семисилов предпочел использовать возможность подобраться незамеченными ближе пусть и более далеким путем – через все скопление камней. Вначале даже была возможность после осмотра местности совершить рывок бегом почти до самого кострища. Там еще тлели угли, и рядом валялись большие еловые лапы. Сам не зная, для чего это делает, Семисилов остановился и бросил на угли несколько ветвей. К тому моменту, когда костер разгорится и дым поднимется, с засадой должно быть уже покончено. А кто и как воспримет сигнал дымом, это неизвестно. Может быть, спецназ внутренних войск заметит столб дыма и поймет, что на место их утренней стоянки кто-то пришел. Может быть, пришли те люди, которых они ждали и не дождались. Если «краповые» искали своих пропавших солдат, то есть надежда, что отряд вернется, найдет убитых в засаде бандитов и сам вызовет следственную бригаду, чтобы спецназу ГРУ еще и с этим не связываться. Эти соображения Семисилов не обдумывал, он поступил интуитивно, подпитав костер, и сразу же продолжил путь, обогнав младшего сержанта Васнецова, возглавившего группу за него. Но дальше уже начался прямой спуск к засаде и требовалось соблюдать повышенную осторожность, чтобы не спугнуть бандитов и не насторожить. Если верить бомжам, бандитов должно быть десять человек. По сути дела, для четверых, учитывая неожиданность атаки, это было не такое уж и большое численное преимущество. По две с половиной очереди на одного спецназовца. А быстро переключаться с одной цели на другую каждый из них прекрасно умеет. Любоваться результатами своей стрельбы их отучили с первых дней службы. Сначала отстреляй все до конца, только потом рассматривай.

Путь лежал от камня к камню, причем выбирались такие камни, которые перекрывали обзор. Впрочем, обзор они перекрывали одинаково и бандитам, и самим спецназовцам. Но Семисилов не имел оснований сомневаться в словах младшего сержанта Васнецова. Василий был человеком надежным и опытным. Если он видел что-то над камнем, значит, там что-то было. Так, скрываясь и сами ничего не увидев, спецназовцы спустились больше чем на середину крыла «галочки», и только после этого Родион Семисилов позволил себе проявить любопытство. Отставив за спину раскрытую ладонь, он остановил свою группу, а сам медленно приподнял голову над камнем. Но другие камни мешали обзору. Пришлось идти дальше.

Засада, согласно логике, должна располагаться за последним рядом камней. Оттуда было наиболее удобно стрелять по проходящей внизу группе. Нижние пять валунов отделяло от остальных пять метров пространства. Именно туда и вышли спецназовцы. И только тогда старший сержант опять выглянул. Только уже не над камнем, а сбоку от него. Выглянул, посмотрел и показал за спину три поднятых пальца – бандитов было только трое, хотя предполагалось, что их должно быть десятеро. Это настораживало. Последовал новый обмен знаками, после которого младший сержант Васнецов с рядовым Стрижаковым развернули стволы своих автоматов в сторону, откуда только что пришла группа. На случай, если оттуда покажутся еще бандиты. Сам же Семисилов, кивнув рядовому Крюкову, поднялся в полный рост и вышел из-за камня.

Глаз на затылке бандиты не имели, звуков спецназовцы никаких не издавали. И потому их появление осталось незамеченным. Родион поднял автомат и дал короткую очередь в два патрона. С пяти метров звук выстрелов вовсе не походил на обычную автоматную стрельбу, тем не менее двое оставшихся бандитов на него среагировали и посмотрели через плечо, еще не сообразив, что третьего с ними нет.

– Оружие – на землю, руки – за голову, – тихо приказал старший сержант.

Однако бандиты не захотели его слушать. Они одновременно попытались что-то предпринять – один вскочил, второй попытался перевернуться и наставить свой автомат на спецназовцев. Но им не позволили даже в воздух выстрелить. «Девяносто первые» автоматы благодаря мощной пуле при стрельбе с короткой дистанции убивают наповал.

Все было закончено. И сзади никто не появился. Вытащив из автоматов бандитов затворы и выбросив сами автоматы в несобранном виде, обыскав бандитов и забрав у них документы, спецназовцы спустились и вышли на свой предполагаемый маршрут.

– Один из них без шапки был… – сказал Васнецов. – Наверное, и есть тот самый Алигайдар Барзулавов.

Родион вытащил бандитские паспорта из кармана и просмотрел.

– Есть такой. Был то есть… Но он теперь и без шапки не простынет, не заболеет. В аду, я слышал, бывает жарко…

Обратный путь к бомжам и к эмиру был более простым, хотя и не более коротким. Не пришлось изводить себя утомительным «гусиным шагом», не пришлось ползти. Времени этот обратный путь занял примерно столько же, сколько и предыдущий. При этом старший сержант Семисилов не забывал, что вместо десяти бандитов они нашли только троих, а это значило, что где-то рядом обретаются еще семеро. А это заставляло идти, держа оружие наготове, и рассматривать все, что можно рассмотреть, чтобы не попасть в засаду. Так, обогнув половину холма, потом обогнув по низинке половину следующего, спецназовцы все же благополучно вышли к дожидавшимся их бомжам и эмиру. Он ждал кого-то, но явно не этих четверых, и все разочарование, вся горечь за свою судьбу отразились у Бабаджана Ашуровича в глазах.

– Расстроился, Дагиров? – спросил старший сержант. – Не нас ожидал увидеть?

– Я привык, чтобы ко мне обращались эмир Дагиров. Или по имени-отчеству. Или просто – эмир. И попрошу звать меня так.

– Это ты в камере СИЗО просить будешь. Можешь, конечно, и в суде попробовать, но там тебя едва ли поймут. Здесь – тем более. Здесь ты – никто. Здесь – тебя убить не жалко. Или пинка дать… Но боюсь ногу кровью испачкать. Смиряйся, бывший эмир. Никогда тебе снова эмиром не стать. А твоих парней мы оставили там, за камнями…

– А это они снова разожгли костер? – спросил Серафим Львович.

Родион поднял голову. Над холмом поднимался белый столб дыма. Ветра над поверхностью земли почти не было, и столб едва-едва колебался, и только вверху с него «срывало крышу», рвало в клочья и разносило клочки в разные стороны. На фоне начинающихся сумерек этот белый дым был четко виден…