Глава шестая
1
Уже сев в машину и пристегнув ремень безопасности, Арцыбашев все еще не был уверен, что все его провокации относительно Ивана Александровича сработали. Но только он завел двигатель, как раздался звонок мобильника. Василий посмотрел на определитель и сразу понял, что провокатором он стал не зря. Отставной полковник КГБ на удочку попался и на какую-то из провокаций, если не на все, среагировал. Теперь следовало действовать без спешки и продуманно, потому что с таким опытным человеком, как Самойлов, легко было угодить в ловушку.
– Слушаю, Иван Александрович. Я что-то у вас забыл?
Это было естественным предположением. Иначе что звонить сразу после встречи?
– Нет. Это я забыл сказать… Сразу мысль промелькнула, но потом за разговором забыл…
Арцыбашев, кажется, догадался, что забыл сказать отставной полковник.
– Слушаю вас.
– Вы говорили про человека со сломанной челюстью. Я тут встречался раз с таким. Неприятный тип. Тоже из каких-то кавказских народов. Откровенный бандит. Кстати, чемпион мира по боям без правил. Если вас интересует, я смогу найти его координаты. Он постоянно в городе не живет, но часто приезжает. Здесь есть тренер, который готовит его к соревнованиям, потому и приезжает.
– Буду очень вам признателен.
– Значит, я узнаю и вам позвоню. Только вы человек, извините уж, молодой и горячий, и я вынужден предупредить вас… Как-никак, я всю свою жизнь проработал в органах и потому к закону отношусь трепетно… И понимаю при этом ваше состояние. Потому я не хочу, чтобы пострадал невинный человек. Я же не могу знать, участвовал ли в нападении на вашу квартиру именно он или другой кто-то. Вы бы сначала как-то выяснили… Я бы предложил вам сфотографировать этого парня и послать фотографию жене или кому-то еще, кто его видел у вас. Опознают, тогда разговора не будет – он ваш. А на следствие рассчитывать, как я понимаю, трудно…
– Да, я так и сделаю. Прямо сейчас куплю цифровой фотоаппарат. Им пользоваться же несложно, и навыков фотографа не нужно.
– Еще совет: снимите форму, это слишком заметно.
– Вообще-то я не привык стесняться своей формы. Но, может быть, я и послушаю вашего совета. Необходимость маскировки я тоже понимаю…
– Еще я отлично осознаю, что такое офицер спецназа ГРУ. Тем не менее предупреждаю, что в лице человека со сломанной челюстью и его друзей вы можете найти достойных противников. Они кроме всего прочего еще и вооружены.
– Об этом можно было бы не предупреждать. Они ранили моего командира…
– Прекрасно. Но, Василий Иванович, как говорится, услуга за услугу. Вы сказали, что вам предлагали какого-то покупателя на ножны из-за границы…
– Да. Тот человек, у которого сейчас ножны. Он говорит, что этот человек и раньше приезжал к отцу. Ему, конечно, нужна сабля с ножнами, но и от одних ножен он тоже, надо полагать, не откажется.
– А что это за человек?
– Я не знаю, как его зовут. По национальности он, кажется, египтянин или ливиец, а живет сейчас в Пакистане. Это вся информация, которой я располагаю.
– Это коллекционер? Я потому и спрашиваю про него, что всегда ищу встречи с коллекционерами. Если два коллекционера встретятся, у них обязательно найдется вариант какого-то взаимовыгодного обмена.
– Я не знаю, как-то мимо ушей это пропустил. Что-то мне говорили про семейную реликвию… Но точно я не уверен.
– Жалко. Если это коллекционер, вы мне его координаты не дадите?
– Если буду знать – обязательно, товарищ полковник.
– Тогда у меня все. До встречи. Адресок я вам найду и сообщу.
– Когда ждать звонка?
– Вам не терпится?
– Если это произойдет вскоре, я не стал бы уезжать из города.
– Я не думаю, что сумею сделать это сегодня. Скорее всего, завтра…
– Спасибо. Вопросы будут – звоните.
Из двора Василий выезжал аккуратно, стараясь не показать, что за машину он ведет. Иван Александрович наверняка наблюдал из окна.
* * *
Вопросы возникли уже у самого Василия и у руководителей операции. Дед Морозов позвонил через тридцать минут, как раз когда старший лейтенант выходил из магазина с миниатюрным и удобным цифровым фотоаппаратом в руках. Фотоаппарат приготовил сразу и не стал убирать его в коробку.
– Слушаю, товарищ полковник.
– Да, Василий Иванович, осиное гнездо ты разворотил основательно.
– Стараюсь, Сергей Николаевич, стараюсь. – Арцыбашев впервые назвал полковника Морозова по имени-отчеству. – Есть интересные новости?
– Мы вот с Юрием Петровичем сейчас прослушали разговоры Самойлова после твоего ухода. Он, как нам показалось, откровенно обеспокоен, но, к нашему счастью, в настоящий момент обладает крайне ограниченными средствами для действия и вынужден соблюдать повышенную осторожность в связи с твоим сообщением о приезде бандитов. Иван Александрович, естественно, догадался, по чью душу они пожаловали в город. Но, если ты помнишь, у него есть основания ожидать, что резких действий против него они не предпримут. Он себя обезопасил. Тем не менее если полагаться на осторожность Нариманова он может, то не может полагаться на простых бандитов, которые служат Алишеру, а без убитого Росулова они вообще от рук отбились. И в состоянии совершить какой-то самостоятельный поступок, если увидят в этом целесообразность или выгоду. И потому, видимо, он решил прибегнуть к твоей помощи. Но ты с ней тоже не спеши… Нельзя прерывать момент нервного напряжения противника. В нервном напряжении он в состоянии совершить ошибку. Вот и сейчас Самойлов вызвал машину и куда-то поехал. Спутник следит за ним… Перед отъездом он звонил тому же самому Джамбулату, который ездил в твой дом. Кстати, тот уже докладывал, что ничего не нашел.
– Знаю. Звонок был в моем присутствии.
– И ладно. Но при тебе он не мог спрашивать у Джамбулата о людях Убайдулло. Позвонил сразу после твоего отъезда. Джамбулат посоветовал натравить на них тебя. Он проверит адрес и сообщит Самойлову, а тот, как я понимаю, сообщит тебе.
– Точно, так мы с ним и договорились.
– Видимо, твои действия будут контролироваться Иваном Александровичем. Может, он даже заснимет их, чтобы потом тебя шантажировать и заставить отдать ножны. Иначе, мы думаем, он не стал бы с тобой связываться и обошелся бы своими силами.
– Я понял ситуацию, товарищ полковник. Но мне следует проявить осторожность и откровенно себя Самойлову не противопоставлять. Я все же буду вести поиск, но без эксцессов. Иначе он что-то заподозрит.
– Хорошо. Дома у тебя ничего такого не оставалось, что могло бы тебя скомпрометировать?
– Нет. Все, что может вызвать подозрения, я ношу с собой. Даже в машине не оставлял, когда в квартиру поднимался.
– Это тоже зря. Следует где-то сделать тайник. А что у тебя есть?
– Только карты. Деревня Заборье с окрестностями и маршруты передвижения Самойлова по городу. Эти маршруты могут его заинтересовать.
– Кстати, насчет маршрутов… Когда планируешь проехаться?
– Прямо сейчас. Боюсь, что завтра за мной может увязаться «хвост».
– Мы считаем, что у Ивана Александровича снята в этом городе еще одна квартира или есть какая-нибудь старушка-подружка, у которой он хранит саблю. Здесь уже твоя интуиция должна сработать. Саблю нужно найти.
– Если встанет разговор относительно стоимости ножен, сколько запрашивать?
– В этом случае следует исходить из дееспособности покупателя. Думаю, сто тысяч долларов – нормальная цена. Для тебя, для дилетанта, такой запрос будет выглядеть естественным.
– Понял. Еще что-то об активности Самойлова есть?
– Есть. Он четырежды звонил по одному и тому же номеру, но там упорно не отвечают. Нам вот-вот должны принести карту с отметкой, где находится номер. Если будет что-то интересное, я позвоню. Пока прокатись по маршрутам Самойлова.
– Понял. А не может он хранить саблю в своей московской квартире?
– Может, но не хранит. Наш человек – кстати, сам коллекционер холодного оружия – туда наведывался. Сигнализация была сложная, отключили нормально, а включили с трудом. Коллекция у Ивана Александровича бедненькая, он больше хвастается тем, что коллекционер, чем является им в действительности. Может быть, желает таковым быть, но не может… Позволить себе быть коллекционером может не каждый. Здесь нужны и большие финансы, и знания, а главное, фанатизм. Знаний и фанатизма Ивану Александровичу не хватает. И вообще, он должен держать саблю ближе к себе. Я не думаю, что он намерен повесить ее на стену московской квартиры. Вообще, сабли и мечи – это не его профиль. Он желает продать саблю, минуя Нариманова, вот и все. Алишер же, скорее всего, не продавать ее намерен, а просто готов передать Насиру для поддержания каких-то отношений. Точных данных у нас нет. Но в любом случае необходимо создать такую ситуацию, чтобы Насир не боевиков присылал, а сам приехал. Пусть и не один. Это, скорее всего, обязательный его вариант. Но мы к такому случаю уже успеем подготовиться. Я говорил, что к его приезду два взвода будут сидеть в вертолетах…
– Я понял, товарищ полковник. Вот, достал маршруты Самойлова. Сейчас проскочу по ним.
– И не торопись. К себе прислушивайся. Вдумчиво работай.
* * *
Листы спутниковой карты были достаточно крупномасштабными, и на них наносились условные обозначения с карты города, поэтому ориентироваться было несложно. Предварительно разложив карты так, чтобы можно было ехать практически в одну сторону, а не метаться по городу туда-сюда, Василий тронулся с места. Он послушался совета Деда Морозова и сейчас ехал спокойно, никого не обгоняя, кроме машин с обозначением «учебная», от которых всегда старался держаться в стороне. И это давало возможность сосредоточиться на задании. Но, даже остановившись около первого дома, который ему предстояло посетить, Арцыбашев так и не услышал голоса интуиции. Должно быть, у него, как у боевого офицера спецназа, она была направлена в другую сторону.
Дом был большой, жилой, многоподъездный, многоэтажный. Карта позволяла определить даже подъезд, но не более того. Постояв несколько минут в стороне, старший лейтенант поехал в следующую точку. Всего точек было семь. Три из них приводили в магазины, причем в такие, где купить можно было одинаково и продукты, и промтоварные изделия, и потому навести на какую-то дельную мысль подобная экскурсия не могла. Тем не менее Василий Иванович все семь точек добросовестно посетил, но от неспособности что-то найти настроения не прибавилось.
И только после этого позвонил полковнику Морозову.
– Да, Василий Иванович, слушаю тебя.
– Наверное, интуиции у меня никакой нет. Все семь мест проехал – ничего. Я его присутствие только в отцовской квартире чувствовал, словно он мешал мне. А здесь – ничего.
– Восьмое место добавилось. Самойлов сейчас там. Но я тоже не уверен, что это принесет какие-то плоды. И вообще… Что-то голос мне твой не нравится. Рассчитывал сразу гору фактов накопать?
– Рассчитывал мысли приобрести.
– Не стоило думать, что все решится в первый же день. Еще, может быть, много времени пройдет, пока заметишь результат. Возвращайся в деревню, отлежись, подумай, пообщайся с отставным ментом, как бишь его знаменитая фамилия?..
– Охамело… Петро Никифорович Охамело. Замечательный человечище.
– Вот-вот. Только много не пейте. Потом спать ложись. Утром что-нибудь придумается. А мы пока здесь думать будем. Еще нужно решить, кто из вас должен активизироваться, ты или Иван Александрович. Его мы «завести» всегда сумеем. А ты пока своей привычной работой займись. Погуляй по окрестностям деревни, местность изучи. Мы туда выслать никого не имели возможности, в цейтноте были… При завершении операции, если все пойдет так, как мы думали, опираться будем, помимо карты, на твои характеристики окрестностей. Будь готов.
– Понял, товарищ полковник.
* * *
Темнело быстро. Помня, что старенькая «БМВ», чтобы не быть откровенно заметной, была снабжена только родными слабыми фарами, Василий поехал на скорости. Машина заснеженную дорогу чувствовала хорошо и не рыскала, не теряла управляемости. Но в Заборье он приехал все равно уже в полной темноте.
Отставной ментовский полковник Охамело вышел встретить старшего лейтенанта и снова раскрыл ворота двора.
– Никто не приезжал, – сообщил Петро Никифорович. – Я следил. Хотя из дома и не выходил.
– Разве? – удивился Василий Иванович, взял из машины фонарик, потому что в холодных сенях освещения не было, поднялся на крыльцо и посветил на дверь. «Контролька» была сорвана. Значит, Джамбулат не обманул Ивана Александровича и наведывался в дом. – Значит, пешком приходили, а машину на дороге оставили. Я «контрольку» ставил. Знаете, что это такое?
– Знаю… – сказал Охамело. – Как же я прозевал? Старею, стало быть.
– Это обыкновенное человеческое свойство – старение, – философски рассудил Василий Иванович. – Этого ни пугаться, ни стыдиться не стоит. Водку я вам привез. Только сразу предупреждаю, что сам не буду. Я на работе.
– А зачем тогда привозил? – не понял Петро Никифорович. – Я один тоже не пью.
– Выпьем, когда дело закончится.
– Согласен, – покладисто произнес полковник. – Тогда я пошел, не буду мешать.
Приняв бутылку водки от Арцыбашева, Охамело сунул ее в карман куртки и двинулся из двора. Но смотрел при этом под ноги, словно бы пытаясь в темноте разглядеть следы того, кто приходил. И остановился у калитки.
– Ну-ка, сынок, сюда посвети.
Василий Иванович положил пакеты, которые вытащил было из багажника, прямо на снег и подошел к калитке с фонарем. Посветил, куда показывал Петро Никифорович. Там точно можно было различить следы двух человек. Обувь не такая, как у старшего лейтенанта, а Охамело вообще ходил в валенках с галошами.
– Вот здесь они и были. Правильно ты заметил, пешком пришли… Как вот только дом твой нашли? Почему не в мой двинули? Или знали дом?
– Дом не знали, но видели свежий след машины.
– Тоже верно. Я уже вторую неделю как не выезжаю. В последний раз выезжал, после этого снег шел, я дорогу чистил. Следов нет. Как же я прозевал!
Покачав головой, осуждая себя, полковник двинулся восвояси. И вид у него был такой виноватый, словно совершил он невесть какой проступок. А Василий Иванович сделал правильный вывод, что Джамбулат с напарником люди достаточно опытные и ловкие и работать с ними – вернее, против них – следует с осторожностью.
* * *
Дорога от Москвы до дома отца, потом бессонная ночь в квартире, где, кажется, еще витал дух генерала Арцыбашева, значительное усилие воли, чтобы побороть в себе естественные инстинкты, и желание наказать преступника немедленно – все это накопилось и вылилось в эмоциональную усталость. И потому старший лейтенант Арцыбашев, едва приложив голову на подушку, сразу уснул. Может быть, и свежий воздух сказался. На свежем воздухе всегда спится лучше и крепче, чем в городской ядовитой атмосфере. Но даже поразмыслить перед сном над ситуацией, как советовал Дед Морозов, Василий Иванович не сумел.
Проснулся он утром, еще в темноте. Светящиеся стрелки «Командирских» часов показали, что внутренний будильник работал без перебоев и поднял его, как всегда поднимал на службу, в одно и то же время. Умывшись и заварив чай, Василий принес дров и растопил печь. И все время после пробуждения мысли постоянно возвращались к одному: следовало найти вариант, при котором Самойлов заставит Нариманова связаться с Азирханом Насиром, а потом перехватить эту связь, чтобы самому выйти на Насира. Но для этого в первую очередь следовало узнать, где сабля, и, возможно, суметь вовремя выйти на нее. И смысл здесь был даже не в том, чтобы возвратить ее себе – об этом как-то и мыслей не возникало. Но сабля вместе с ножнами представляла собой наживку, на которую только и возможно было заманить в ловушку Азирхана.
Но путей к достижению цели – по крайней мере, явных – пока не просматривалось. Была надежда на то, что минувшим днем, сразу после ухода Арцыбашева, Самойлов звонил именно Насиру. Настойчиво звонил несколько раз. Но телефон не отвечал. Впрочем, если бы звонок был в Пакистан, то спутник это зафиксировал бы, и полковник Морозов уже сообщил бы старшему лейтенанту Арцыбашеву о таком удачном повороте дела. Но Дед Морозов еще не звонил.
От этих дум мысли как-то сами собой перешли на ножны. Отставив бокал с чаем, Арцыбашев не поленился сходить во двор, взять из тайника в машине псевдодрагоценные ножны и вернуться в дом, чтобы заново рассмотреть их. Ножны казались точно такими, какими он помнил их с детства. И не знай Василий, что это подделка, он принял бы их за настоящие.
И вдруг пришла мысль. Она появилась как-то сама собой и сразу выстроила целую систему вытекающих одно из другого событий. Все было просто до гениального, настолько просто, что Василий даже не сумел сдержать улыбку. И сразу стал звонить Деду Морозову:
– Здравия желаю, товарищ полковник!
– Здравствуй, – спокойно ответил Дед Морозов. – Как раз собирался тебе звонить. Кажется, на нас с Юрием Петровичем одновременно одна и та же дельная мысль свалилась. Правда, там есть один существенный прокол… Хочу с тобой, как с главным исполнителем, посоветоваться.
– У меня тоже мысль в голову пришла. Вот только что. Потому и звоню.
– Хорошая?
– Мне кажется, лучше не придумаешь.
– А нам кажется, что лучше нашей мысли быть не может. Ну, по ранжиру выкладывай сначала свою.
– Я «зарядил» Самойлову информацию, что отец отдавал ножны какому-то человеку и этот человек сам на меня вышел. Я его не знаю и не понимаю, с какой целью отец отдавал ножны. И сегодня у меня должна быть встреча с этим человеком.
– Так. Дальше.
– На встрече я вдруг попадаю впросак. Мне показывают одни и другие ножны, как уже было в кабинете командующего. Оказывается, этот человек по заказу отца делал поддельные, с изменениями в тексте письма.
– Хорошо думаешь, – мрачно согласился полковник Морозов. – Как на это отреагирует Иван Александрович?
– А я помогу ему отреагировать. Я якобы получу информацию, что бандиты, убившие отца, и саблю похитили поддельную. Только саблю другой человек делал. И меня пообещают с этим человеком познакомить. Как отреагирует на это Иван Александрович? – Старший лейтенант переадресовал только что прозвучавший вопрос собеседнику.
– Ну, ты… – Дед Морозов, кажется, слегка задохнулся. – Уважаю, старлей! Дело в том, что мы с полковником Мочиловым одновременно, без обсуждения, пришли к тому же самому плану. А тут и ты с тем же самым…
– Все естественно, – продолжил Арцыбашев вполне будничным тоном. – Отставной полковник КГБ, несомненно, захочет проверить ту саблю, которая у него на руках, и поедет прямиком по адресу. Сам он провести экспертизу, естественно, не сможет и потому будет вынужден или саблю домой привезти, или везти на место эксперта. Наличие последнего будет сигналом к тому, что мы можем действовать. Естественно, мы захватываем саблю и сдаем Ивана Александровича подполковнику Елизарову, который, как оказывается, был когда-то учеником Самойлова. Сдаем, естественно, вместе со сведениями о диске с компроматом на Нариманова. Сам по себе Иван Александрович им не слишком и нужен…
– Это понятно. Это мы с командующим просчитали… Но я сказал про прокол…
– Я слушаю.
– Если и тот и другой окажутся в камерах Лефортова, как мы сможем выйти на Азирхана Насира? Этот вопрос упускать из внимания нельзя, чтобы вместе с пеной не выплеснуть пиво.
– Товарищ полковник, вопрос с экстрадицией из соседнего государства в какие сроки решается? Даже из государства с нами сопредельного, дружественного на словах и чрезвычайно от нас зависящего.
– В пределах месяца.
– Нам необязательно сразу скручивать руки Самойлову. Как только сабля будет у меня на руках, я обращусь к людям Убайдулло Расулова – Самойлов обещал сегодня дать мне адрес. И они проинформируют Нариманова, что на руках у Ивана Александровича подделка, а настоящая находится у меня вместе с ножнами и мне не терпится с ней расстаться. Нариманов будет выходить на Азирхана Насира, и мы сможем определить номер.
– Реально, хотя и слегка скользко.
– Кстати, товарищ полковник, куда вчера звонил Самойлов, когда дозвониться не мог?
– Он и вечером трижды звонил. Трубка не отвечает, хотя спутник говорит, что sim-карта активирована и находится в трубке. Местонахождение трубки в Азербайджане, где-то в окрестностях Баку, неподалеку от моря. Это район вилл азербайджанской элиты. Подозреваем, что Иван Александрович хотел с кем-то поделиться радостной вестью и заставить своего абонента действовать. Но разговор не состоялся…
– Это, возможно, вторая нить, за которую можно дернуть Азирхана Насира.
– Возможно. Но ты все еще раз просчитай и пока не торопись. Мы тут своим коллективом тоже все просчитаем. Если решим дать «добро», я сразу позвоню.
– Жду звонка, товарищ полковник.
2
Пока начальство размышляло, Василий воспользовался тем, что уже почти рассвело, и решил исследовать окрестности. Карта показывала, что неподалеку есть еще три деревни. Но жилые они или нет, космическая съемка не определяла, хотя это, наверное, дело простое и выполняется автоматически, потому что одного взгляда через инфракрасный объектив достаточно, чтобы определить источники тепла, присутствующие в каждом доме. Наверное, это знал Охамело, и стоило спросить отставного полковника. Это был, кстати, еще и повод сходить в гости и осмотреть дом на предмет безопасности. Если сюда пожалует со своими людьми Азирхан Насир, случиться может всякое. Естественно, полковника Охамело тогда, как и было оговорено, здесь уже не будет, но его дом могут использовать в качестве засады. И это следует предусмотреть. Можно, конечно, использовать этот же дом и в качестве собственной засады. И замаскироваться можно так, что бандиты не смогут обнаружить засадную группу. И это было как раз тем делом, которого ждал от старшего лейтенанта Дед Морозов. И другие дома, ближние и подальше, их тоже следует осмотреть. И лучше это сделать вместе с Петро Никифоровичем, знающим местную обстановку.
Охамело был во дворе и колол на мелкие полешки более крупные поленья. Дрова отставной ментовский полковник хранил в дровяном сарае, имеющем спереди и сзади глухие стены, а по бокам – дощатые крестообразно сколоченные решетки, это чтобы дрова на сквозняке лучше сохли. Несмотря на большую разницу в званиях, задачу ставил старший лейтенант. Полковник слушал внимательно, согласно кивал. После этого повел гостя в дом, показал жестом:
– У меня засаду оставить негде. Даже в подполе полтора человека, больше не поместится.
Это была правда, потому что дом Охамело был поменьше того, где остановился Арцыбашев. Но Василий покачал головой:
– Есть место для засады.
– Где?
– Дровяной сарай.
С такого рода маскировкой старший лейтенант встречался уже несколько раз на учениях. В ГРУ любят целые входы в бункеры скрывать под видом поленниц.
– В принципе, если сделают, я не возражаю, – согласился Петро Никифорович.
После этого пошли смотреть деревню и окрестные дома. Но все дворы были завалены снегом, и любое прохождение группы через этот снег было бы сразу отмечено даже невнимательным взглядом. Значит, брошенные дома отпадают. Что касается окрестностей, то здесь отставной мент дал полную характеристику и дорогам, и деревням, и оврагам. Он сам, как признался, чтобы былое здоровье не отлежать, частенько зимой на лыжи вставал и знал в окрестностях каждый закуток.
Положившись на мнение Петро Никифоровича, Василий не стал тратить времени на длительный поход и, вернувшись домой, доложил обстановку Деду Морозову.
– Сними размеры маскировочной клети, – приказал полковник. – Доставим завтра с утра.
* * *
Самойлов позвонил в начале одиннадцатого:
– Василий Иванович, я нашел адресок, где эти парни устроились. Они снимают квартиру. Так вы что, считаете, что на вашу квартиру напали те же самые люди, что убили вашего отца?
Арцыбашев не высказывал Самойлову эти соображения. Это уже сам бывший гэбист толкал Василия на определенное направление мыслей.
– Я, Иван Александрович, так считать не могу, поскольку при убийстве отца не присутствовал и не знаю убийц. Тем не менее допускаю, что ваша мысль не лишена здравого смысла.
– Записывайте адрес.
– Говорите. Я ничего и никогда не записываю. Я все так запоминаю.
Иван Александрович продиктовал, Василий повторил.
– Все правильно. А как, Василий Иванович, дела с ножнами? Мне просто не терпится на них взглянуть.
– Я жду звонка. Мне позвонят, я поеду.
– Меня с собой не возьмете?
– Нет. Я сам этого человека не знаю, хотя он старый знакомый отца. Это будет с моей стороны некорректно. Вы уж извините, Иван Александрович.
– Но держите меня в курсе дела. Я подозреваю, что этот визит может оказаться даже опасным. Вам звонит незнакомый человек, предлагает передать вам такую дорогую вещь, которая неизвестно как к нему попала… Честное слово, я бы на вашем месте подстраховался. Поверьте опыту пусть и отставного, но полковника КГБ, имевшего в прошлом высокую профессиональную репутацию.
– Я достаточно подготовлен в боевом плане. И вообще не вижу смысла устраивать ловушку. Не та я величина, которой ловушки устраивают. И взять с меня нечего. Если бы, предположим, у меня была сабля, это другое дело… А без сабли любая ловушка теряет смысл.
– Не буду настаивать. Но меня, признаюсь, после похищения сабли и этого ужасного убийства преследует беспокойство… Если вам не трудно, держите меня в курсе дела. Я думаю, что смогу помочь вам правильно распорядиться ножнами. Это мой долг коллекционера. Как у всякого коллекционера, у меня душа болит за дело, потому я и назойлив. Извините уж старика.
– Хорошо, я постараюсь держать вас в курсе дела. Но сразу напомню, что я ничего вам не обещал и никаких обязательств по продаже ножен не брал. У меня есть право выбора.
– Да, конечно, конечно… С этим трудно спорить. Выбор всегда за вами. Но, мне кажется, я знаю того коллекционера, которого вам пожелает представить тот человек, у которого ножны.
– Могу такое допустить. Коллекционеров, способных купить такую дорогую вещь, не так уж и много, я думаю.
– С тем человеком просто опасно связываться. Я предупреждаю, хотя понимаю, насколько мало вы, офицер спецназа, боитесь опасности.
– Это, Иван Александрович, не тот уровень купли-продажи, где должна присутствовать опасность. Кроме того, вы верно заметили, что свою безопасность я сумею обеспечить.
– Хорошо, я буду ждать вашего звонка. Если возникнут сложности с теми парнями… Это я по поводу адресочка… Обращайтесь. Я смогу найти вам помощников.
– Спасибо. В этой сфере деятельности у меня сложностей не возникает.
На этом разговор с отставным полковником КГБ закончился. И почти сразу позвонил Дед Морозов:
– Слышали твой разговор в прямом, как говорится, эфире. Но я сейчас по другому поводу звоню. Василий Иванович, ты там, на месте, нигде не встречался, случаем, с Елизаровым?
– Нет, товарищ полковник.
– К нам пришел официальный запрос от ФСБ. Интересуются твоим местонахождением и просят взять на прослушивание твой телефон. Вернее, просьба поступила не к нам. Они напрямую обращаются в управление космической разведки, при этом дают только номер, не говоря, кому он принадлежит. Это уже наши «космонавты» среагировали, поскольку твой номер уже стоит на прослушивании. А письмо относительно твоего местонахождения пришло на имя командира бригады. Им сразу ответили, что ты в служебной командировке. Естественно, место нахождения никто не указывал. Что у них на уме?
– Мне трудно даже предположить. Я надеялся, что расстался с Елизаровым навсегда…
– Ладно. С этим мы разберемся, а ты голову не загружай. У тебя своих дел хватает. Когда будешь звонить Самойлову по поводу ножен?
– Думаю, после обеда. Сейчас поеду по адресу.
– Добро. Дров не наломай. Допускаю, что где-нибудь в соседнем доме на чердаке сидит человек с сильным телеобъективом и готовится снимать твои действия. Может быть, даже с видеокамерой. Нынешние видеокамеры с электронным «зумом» могут давать сильное приближение, не забывай об этом.
– Можно было бы и не предупреждать, товарищ полковник. Я сам над этим вопросом поразмыслил и пришел к выводу, что Самойлову не было смысла давать мне адрес без серьезной причины. А серьезная причина – найти повод для шантажа. Я буду работать только для того, чтобы Иван Александрович видел мою работу.
– Хорошо, что ты отказался от его страховки. Иначе эта самая страховка спровоцировала бы обострение так, что ты не мог бы не вмешаться.
– Я об этом тоже подумал.
– Тогда до связи. Предупреди нас, когда соберешься звонить.
* * *
Свежий воздух вредно сказался на работоспособности Василия. Он чувствовал непреодолимое желание завалиться спать. Пришлось даже выйти во двор и умыться снегом. Только после этого в организме проявилась привычная работоспособность и бодрость, и старший лейтенант, переодевшись в гражданское, поехал в город, чтобы поинтересоваться предложенным ему адресом.
Нужный дом он нашел без особого труда. Остановился во дворе против подъезда, там, где уже стояли три машины, и потому его «БМВ» в глаза не бросалась. Между прочим, одной из машин была «Ауди А6», а именно на такой машине, утопив «Ленд Крузер», ездили бандиты. Номер, впрочем, был местным, но его при необходимости сменить недолго.
Цифровая фотокамера была приготовлена и лежала на сиденье; при необходимости всегда можно было ей воспользоваться. При покупке Василий Иванович обращал особое внимание на то, чтобы камера помещалась в ладони и ей можно было производить скрытую съемку. Но потом все же убедился, что возможности скрытой съемки сильно ограничены, поскольку камера постоянно снимала не то, что хотелось снять. Но электронный «зум» у фотокамеры был сильный, хотя и не такой, какой бывает у видеокамер, и позволял производить съемку на расстоянии. Конечно, хорошо было бы иметь помощника, который мог бы снимать из движущейся машины. У Арцыбашева даже появилась мысль взять с собой Охамело, но вовлекать в операцию постороннего человека, тем более вести при нем телефонные разговоры, не предназначенные для чужих ушей, было делом рискованным, и потому Василий эту мысль отбросил.
В машине при длительном ожидании тоже хотелось спать, но здесь уже помогло воображение. Стоило старшему лейтенанту представить себе, что он сидит в засаде на тропе в зоне боевых действий, как сонливость сразу прошла.
Но ему сильно не повезло в этот день. Из подъезда за три часа высматривания вышло только два человека: старушка с сумкой и палочкой, медленно и осторожно ступая, пошла в недалекий магазин; потом бегом выбежал мальчишка в распахнутой по-весеннему куртке. Мужчин, тем более мужчин кавказской национальности, Василий не дождался.
Дважды он выходил размять ноги, при этом не забывая смотреть по сторонам. И легко нашел на чердаке соседнего дома раскрытое слуховое окно. Все другие окна по причине зимних холодов были закрыты; только одно, ближнее, зияло чердачной чернотой. Но в этой черноте дважды что-то блеснуло. В боевой обстановке Василий Иванович посчитал бы, что это или бинокль, или прицел снайперской винтовки. Здесь можно было предположить, что блестит стекло объектива видеокамеры. Его снимали даже тогда, когда он был один. Снимали именно в этом дворе. Значит, Дед Морозов просчитал ситуацию правильно: Самойлов готовит провокацию. И поддаваться на нее нельзя.
Во время одной из прогулок вокруг своей машины, когда его опять снимали, старший лейтенант Арцыбашев вдруг торопливо начал вытаскивать из кармана трубку мобильника, хотя звонка и не было, и изобразил перед объективом камеры, что он с кем-то разговаривает. И при этом даже на часы посмотрел. А после разговора, решив, что на сегодня хватит, сел в машину и поехал. Со стороны это выглядело так, словно его вызвали куда-то звонком.
Выехав на дорогу, Василий несколько раз внимательно посмотрел в зеркало заднего вида и понял, что осторожность соблюдает не зря. «Хвост» за ним был. Самойлов, видимо, желал знать, где живет тот человек, что проявил странную инициативу и пожелал вернуть старшему лейтенанту ножны от сабли.
Преследовал старшего лейтенанта внедорожник «Хонда CR-V» старой модели, тоже машина хорошая. Но подошло время и «БМВ» показать, что не зря механики ГРУ старались и ставили на старенькую развалюху современный мощный двигатель. Выбрав улицу с большим, но не плотным движением в три ряда, Василий Иванович показал и силу двигателя, и верткость машины, и собственную реакцию, стремительно перестраиваясь из ряда в ряд для обгона. Это был почти слалом… Только при настоящем слаломе лыжник объезжает статично установленные флажки, а здесь старшему лейтенанту пришлось обгонять машины, идущие в одну с ним сторону. Но он делал это настолько ловко и стремительно, что «Хонда» просто не успевала совершить те же самые маневры. Тем более она изначально постоянно держалась на две-три машины позади и не успевала перестроиться, потому что не было такой возможности. А «БМВ» оказывалась то в крайнем правом, то в крайнем левом ряду, и невозможно было предположить, что старший лейтенант сделает в следующий момент.
Когда «Хонда», стараясь не отстать, шла по самому быстрому, третьему ряду, Василий оказался в первом и, не включив предварительно сигнал поворота, свернул в проезд между домами, надеясь, что сумеет через дворы выехать на соседнюю параллельную улицу. Выехать он сумел – и сразу двинулся в сторону, противоположную первоначальному направлению. А потом еще несколько раз переезжал с улицы на улицу. «Хонду CR-V» больше не было видно, «хвост» потерялся.
* * *
Посмотрев на карту, Василий нашел самый короткий путь к выезду из города, но не к тому, которым он всегда пользовался, а к более северному. Выехал, добрался до кольцевой дороги и уже по ней доехал до своей дороги, ведущей в Заборье. Уже из дома позвонил сначала Деду Морозову, предупредив, что начинает «травлю» отставного полковника КГБ, а потом, переодевшись в привычную форму и спрятав под куртку пистолет-пулемет «ПП-2000», снова выехал в город. Пистолет-пулемет был, возможно, необходим – неизвестно было, как поведет себя Самойлов. Он может посчитать, что Василий везет ножны с собой, и организовать нападение. А потом еще и сетовать будет – он же, дескать, предупреждал, что ситуация опасная…
К дому Ивана Александровича Арцыбашев не подъехал, остановившись у дома соседнего, откуда был виден весь интересующий его двор. Но и остановился не там, где можно было увидеть его, если Самойлов надумает выезжать в его сторону, а чуть в стороне и опять среди других машин. И уже оттуда позвонил:
– Да-да, Василий Иванович. Я ждал вашего звонка с нетерпением. – Фраза прозвучала как хорошо обдуманная, но в то же время голос смыслу сказанного не соответствовал.
– А разве не вы послали машину, чтобы за мной присмотрела? – насмешливо спросил старший лейтенант.
– Я? Послал машину? – Недоумение выглядело даже ненаигранным. Полковник все же собой владел хорошо, научившись за годы своей службы лицедействовать на уровне народного артиста. – У меня и послать за вами некого. Есть машина у человека, услугами которого я иногда пользуюсь, но его я никуда не посылал. А что за машина вас преследовала?
– Ладно. Проехали. – Василий Иванович ответил чуть-чуть грубо, но в то же время даже весело. – Не вы, значит, кто-то другой. Был я, короче говоря, у старого отцовского товарища…
– И что, забрали ножны?
– Нет, пока не забрал. Они у него под охраной, в надежном сейфе. Я просто посмотрел.
Теперь в голосе отчетливо слышались веселые нотки.
– Что-то я не понимаю.
– Я тоже еще не все понимаю. Но навалились новые заботы – теперь мне еще одного человека искать. Того, у кого сабля.
– Убийцу?
– Нет, не убийцу… Тут история со странностями, в которых мне разобраться трудно. Короче говоря, мне объяснили так. Отец опасался, что саблю могут похитить. Он даже знал человека, который готов заплатить за нее любые деньги. К сожалению, я этого человека не знаю, а то спросил бы с него. Но отец тоже был не так прост. Он нашел людей, способных изготовить ему дубликаты. Имитация внешнего вида булата на клинке, поддельные драгоценные камни… И что-то там с письменами на клинке и на ножнах. На дубликатах письмена были изменены. Отцу удалось, как мне сообщили, прочитать надпись. Но с дубликата прочитать ничего невозможно. Мне сегодня показали двое ножен. Я сам отличить настоящие от дубликата не сумел. Вторые ножны делались по заказу отца. Но до этого он сделал дубликат клинка, а настоящую саблю хранил у кого-то под охраной. Так что бандиты сильно просчитались. У них только фальшивка, которую они не смогут продать… Вывод из этого напрашивается сами понимаете какой. Мне нет смысла продавать одни ножны, если я не знаю, где сабля. Я должен найти саблю и продавать буду уже весь комплект. Вот такие, Иван Александрович, у меня интересные новости.
Иван Александрович молчал.
– Иван Александрович, – позвал Арцыбашев.
– Да-да, Василий Иванович… Я только вашей веселости не понимаю.
– А чего ж не веселиться? Я представляю физиономии бандитов, когда они принесут саблю покупателю, а окажется, что это подделка… И оттого мне весело до слез.
– Но как вы найдете того человека, у которого сабля?
– Это кто-то из отцовских друзей. Придется всех обходить, всех спрашивать. Ведь никто не знает, что я приехал. А на похоронах… Я сам был в таком состоянии, что было не до разговоров о сабле. Потому, видимо, и не подошли.
– Признаться, я вашей веселости не разделяю. И вижу много трудностей на пути поиска.
– Тем не менее мне смешно.
– Но вы полностью уверены, что на стене висела ненастоящая сабля?
– Полностью уверен не могу быть ни в чем, поскольку сам ее туда не вешал. Но мне сказали достаточно категорично. И даже обещали помочь с поисками.
– Извините, Василий Иванович, ко мне пришли… Если не возражаете, я вам вечером позвоню. Вы поздно спать ложитесь?
– Если ложусь рано, просыпаюсь от звонка… Звоните.
* * *
Василий понимал, что к отставному полковнику КГБ, скорее всего, никто не пришел, просто у того сил не было продолжать разговор. После того как Самойлов был полностью уверен, что является обладателем драгоценной сабли, удар оказался сильным и неожиданным. Привыкнув к тому, что тебе не принадлежит, трудно с этим расстаться. Ощущение должно быть таким, будто тебя сильно и обидно обманули, насмеялись над тобой. Доставлять пожилому человеку такие волнения – это дело, конечно, не благое, но в данном случае необходимое.
Старший лейтенант так и сидел в машине, теперь уже не чувствуя недавнего сонливого состояния, потому что сейчас он сам был в меру возбужден и готов к действиям. Через три минуты позвонил Дед Морозов:
– Поздравляю, Василий Иванович! Ты хорошо все разыграл. Придется, наверное, командующему выступать в непривычной для себя роли и писать представление не к боевой награде, а к присвоению тебе звания заслуженного артиста разведки. Я сам, когда разговор слушал, чувствовал твое насмешливое состояние. А уж Иван Александрович тем более почувствовал.
– Да, похоже, товарищ полковник, его сильно задело, – согласился Арцыбашев. – И что он предпринял?
– Позвонил какому-то старику. Судя по голосу собеседника, тот совсем уже на ладан дышит. Пообещал вскоре приехать, привезти продукты. После этого позвонил Джамбулату, потребовал срочно подъехать, и не на «Хонде». И вообще посоветовал от нее избавиться или просто на какое-то время спрятать ее подальше. Но у Джамбулата осталась только «Хонда» – у «Волги» опять полетела коробка передач.
– К подъезду подъехала какая-то «Хонда», – сообщил Василий. – Ждет. Из машины никто не выходит, из подъезда пока тоже… Номер «Хонды» я не вижу. По цвету та же самая, что меня преследовала.
– Сколько человек в машине?
– Двое.
– Будь осторожен. Мы не обговорили вариант с захватом сабли. Что думаешь предпринять?
– Думаю, здесь уже можно действовать откровенно. У вас есть связь с местным ФСБ?
– Нет.
– Тогда я свяжусь с руководителем следственной бригады. Пусть он выделит группу, которой я передам Ивана Александровича «горяченьким».
– Подожди, мне еще об одном разговоре сообщают. Сейчас только поговорил. Минутку, я прослушаю с компьютера.
Василий ждал, не отрывая взгляда от «Хонды» и не убирая трубку от уха.
– Вот, Василий Иванович, сработало. Он звонил в музей какому-то эксперту, женщине. Договорился, что сейчас заедет за ней, чтобы провести экспертизу на квартире. Экспертиза простая: необходимо только определить, из настоящего ли булата сделан клинок, и проверить подлинность драгоценных камней в рукоятке. За экспертизу обещал тысячу баксов. Цена немаленькая. Все! Началось, Вася! Звони своему следаку, я звоню в управление космической разведки. Пусть передают данные по маршруту Самойлова на твой компьютер в машину. Включай. Не буду, по возможности, тебе мешать, только если что-то срочное. Да, еще: я сам позвоню Елизарову, сообщу о задержании Самойлова. И передам наши пожелания вместе с записью разговора Росулова с Наримановым. Работай.
Дед Морозов отключился от разговора, а старший лейтенант Арцыбашев торопливо, поскольку увидел выходящего из подъезда Самойлова, стал набирать номер.
– Юрий Михайлович, старший лейтенант Арцыбашев… Срочно нужна группа захвата. Убийца отца будет с похищенной саблей. Это уже доказательство. Остальных участников группы я вам потом покажу.
– Куда выслать? – без разговоров спросил следователь.
– Адрес еще не знаю, бандиты поехали за саблей. Как только войдут в дом, я сообщу адрес. Пусть группа захвата сидит в машине.
– Понял. Приятно работать с военной разведкой… Кто преступник?
– Тот человек, которому вы дали мой телефон. Отставной полковник КГБ.
– Мы уже начали его проработку. Значит, пошли по вашему следу…
– Все, они поехали. Я позвоню.
