Глава четвертая
1
Арцыбашев снова задумался, как и после прочтения первого листа. Полковник не торопил старшего лейтенанта, давая ему время, чтобы осмыслить материал и совместить второй разговор с первым. Но соображал Василий быстро.
– Значит, я правильно просчитал, – сказал он наконец. – Иван Александрович Самойлов – старый и опытный шантажист и подбирает факты тщательно, иначе Нариманов не опасался бы его.
Дед Морозов согласился.
– Школа КГБ сказывается. Они всегда вербовали агентуру, используя методы шантажа. Я где-то видел даже целое методическое пособие, изданное в КГБ для служебного пользования именно по методам вербовки – и каждый из методов предусматривал вариант шантажа, как наилучший и наиболее действенный. Алишер Алишерович не понимал, с кем он связался, когда брал себе в помощники отставного полковника КГБ. И Иван Александрович себя показал. Он наверняка вел подробное досье на Нариманова, фиксируя каждый его шаг, и, думаю, помимо этого имел на него и «советское» досье, где учтены все старые грехи. Я допускаю, что с этим-то досье он и пришел к нему, предлагая принять на работу в обмен на неразглашение. И теперь держит Алишера Алишеровича на ниточке. Интересно, чего он от него требует, кроме гарантий собственной безопасности?
– Узна€ем, товарищ полковник. Но это по большому счету не наш интерес, это задача ФСБ. И я очень надеюсь, что запись этого разговора туда не попадет. Иначе они просто нацепят на Самойлова наручники и скажут, что сдал его Нариманов. И Самойлов сам отдаст им свой диск, чтобы ответить Алишеру тем же. Боюсь, что тогда нам и до Азирхана Насира добраться будет невозможно.
– Не волнуйся, запись не передадут. То, что передавать, я сам предварительно просматриваю и сортирую. Во вред своим интересам мы работать не будем. Наша задача все же несравненно важнее той, что ставит перед собой ФСБ. Они хотят осудить преступника, вора, а мы хотим обезвредить крупного организатора террористических актов. Разница слишком велика, чтобы ее не заметить. Но ФСБ – вернее, отдельные ее сотрудники, – чтобы выслужиться, могут и нашими интересами пренебречь, невзирая на то что это интересы не ведомственные, а государственные. И потому мы должны работать скрытно и аккуратно.
– И то хорошо. Но меня больше другой вопрос волнует, – сказал Василий. – Можно сказать, наполовину личный. Что с саблей? У кого она? Я из первого разговора понял так, что сабля у Самойлова, хотя Иван Александрович ни разу не сказал «да». Но при этом и не отрицал, что сабля у него. Второй разговор тоже наводит на недоумение. У меня даже мелькнула мысль, что отец саблю подменил…
– Он не успел, – сказал Дед Морозов, – мы не успели, это дело не однодневное. Только ножны сделали – и на это месяц ушел. После ножен должны были сделать саблю. Еще, пожалуй, два месяца. Что касается Ивана Александровича и его манеры общаться, то это тоже старая школа. Он хорошо умеет держать человека на поводке, не говоря ему ни «да», ни «нет», если сам еще не решил, как ему выгоднее себя вести. Но если сабля у него, он, как коллекционер, не сможет долго без нее прожить и обязательно будет за ней присматривать. Предполагаю, что в этом случае сабля должна лежать в каком-то тайнике, который он должен время от времени навещать. А вот в обнаружении тайника нам может помочь спутник…
Полковник Морозов перевернул на столе и пододвинул старшему лейтенанту остальные листы принтерной распечатки.
– Здесь еще множество распечаток разговоров, ничего, кажется, не значащих, по крайней мере, к нашему делу отношения не имеющих. И карты космической съемки. Координаты объекта нанесены на план города. Карты нам предоставили с тех мест, где Иван Александрович задерживался дольше пяти минут. В двух случаях, как я проверил, это были магазины. Эти странички я зачеркнул. Остальные стоит проверить. А теперь перейдем к самому главному.
Но сразу перейти к главному не дал звонок мобильника Арцыбашева. Василий глянул на определитель и снова положил трубку с включенной громкой связью на середину стола.
– Майор Виноградов… Какие-то у него новости? Надеюсь, хоть Убайдулло они не упустили? Слушаю вас внимательно, Алексей Георгиевич. Как успехи?
* * *
– Ну, Василий Иванович, задали вы нам задачку!
– Что вам не понравилось в этой задачке, товарищ майор?
– Мне все понравилось, кроме завершения. Считай, бесплатно в кино сходил. Не понравилось группе СОБРа городского управления МВД. Они к такому сопротивлению не привыкли. Привыкли пьяным бандитам руки заламывать – и расслабились. Там дверь металлическая была, открывалась на цепочку. Только узенькая щель – рука едва пролезет. Собровцы как пришли – сразу звонить и стучать в дверь. Дверь на цепочку открывается, они в щель приклад автомата суют. А в ответ граната в подъезд вылетает. Один убитый, трое раненых. Металлическая дверь почти не пострадала, три соседние двери на лестничной площадке выломало. Тут уж всерьез взялись…
– Неужели трудно было предположить такое сопротивление? – возмутился старший лейтенант. – Если они не побоялись стрелять в офицера спецназа… Что, собровцы надеялись, что им руки в наручники сам сунет?
– Я же говорю, привыкли с пьяными дебоширами работать. Расслабились…
– И как закончилось?
– С балкона этажом выше стали спускаться. Он к окну с пистолетом прыгнул, снайпер из дома напротив его снял. Пуля в голову. Скончался до того, как врачи «Скорой» в квартиру поднялись. Один там был. Убайдулло Росулов, по национальности таджик. Гражданство таджикское. От остальных следа нет. Хозяина мы задержали, сейчас буду допрашивать.
Дед Морозов пододвинул к Арцыбашеву распечатку последнего разговора Убайдулло и ткнул пальцем в строчку из вводной. Василий Иванович наклонился и прочитал, что разговор велся на азербайджанском языке. Кивнул, понимая, какой вопрос следует задать.
– Алексей Георгиевич, по нашим данным, Убайдулло Росулов разговаривал с последним абонентом на азербайджанском языке. Если возможно, проверьте, пожалуйста, документы на подлинность. Я допускаю, что таджик может знать азербайджанский язык, но тем не менее…
– Это стандартная обязательная проверка. Обязательно проведем.
– Еще подсказка. Машина, в которой они приезжали в городок ДОС, сброшена в реку где-то рядом с городом. «Тойота Ленд Крузер». Пробила лед и скрылась под водой. Может быть, в машине какие-то улики? Поищите. Не так много у нас там мест рядом с городом, где дорога в пустынном месте к реке примыкает.
– Спасибо. Это вещдок, и очень важный. Еще что-то?
– Да. Этому Убайдулло должны были сегодня позвонить и передать какое-то сообщение обо мне и моей семье. Хорошо бы узнать, кто такие сообщения передает…
– Попробуем. Засаду в квартире мы оставлять не стали. После такого шума и грохота засада – дело бесполезное. Но человека на прослушивание телефонных звонков мы посадить можем. Тем более хозяйка квартиры сильно перепугана. А у нее с этой квартирой какие-то сложности с оформлением документов, и она боится ее потерять. Готова к сотрудничеству. Вот и пусть сотрудничает. Подсадим к ней человека…
– Если что-то будет, я позвоню. Будут новости после допроса хозяина квартиры – я тоже позвоню. Интересно, где остальные? Мы объявили по городу план «Перехват»…
– Бесполезно, Алексей Георгиевич, они еще ночью город покинули. Можете «Перехват» отменять и время не тратить.
– Это точные данные?
– Убитый бандит сообщил об этом своему хозяину.
– А хозяин?
– Он далеко, за границей. О нем можете поинтересоваться у подполковника Елизарова из ФСБ. Я вас, помнится, уже переадресовывал к нему.
– Ладно. И на том спасибо. Вы нам очень помогли…
– А вы – нам…
Василий Иванович убрал трубку и посмотрел на Деда Морозова.
– Они все на свой СОБР надеются. Или на ОМОН. И каждый раз плошают…
– Да, спецназ ГРУ справился бы с задачей лучше, – согласился Арцыбашев. – По крайней мере, обошлось бы без жертв. Наши мальчишки подставляться не любят и не стали бы в дверь ломиться, когда можно сразу в окна. Но вы говорили о самом главном…
– Самое главное у нас – налаживание контакта с Самойловым. Пора, пожалуй, звонить.
Старший лейтенант снова вытащил трубку.
– Я готов.
Он прислушался к себе: не застучит ли чуть чаще сердце, не будут ли путаться мысли, как бывает при волнении? Нет, ничего. Значит, уже вошел в боевой настрой. Значит, можно смело начинать работать.
* * *
– Иван Александрович?
– Да, я слушаю.
– День добрый. Это вас старший лейтенант Арцыбашев беспокоит.
– Да-да, Василий Иванович, я по номеру определил.
Голос отставного полковника КГБ звучал сладко, и, казалось, даже пахло медом.
– Вы просили посмотреть архив генерала Арцыбашева. Я разобрал его – и нашел монографию, о которой вы говорили. Отец завершил ее, и работа, как я понял, была проделана большая. Только один перечень использованной литературы занимает несколько страниц.
– Это обязательно. Без перечня литературы монография не будет таковой. – Голос отставного полковника декларировал несказанную радость. – Это в художественной литературе можно что угодно сказать, и никого не будет интересовать правдивость информации. А в монографии перечень литературы обязателен…
– Я знаю. Сразу вопрос, Иван Александрович: где вы хотели опубликовать монографию?
Сдержанный тон старшего лейтенанта Арцыбашева стал еще более сдержанным, если не сказать сухим. Видимо, Иван Александрович Самойлов уловил интонации Василия и слегка насторожился. По крайней мере, его голос тоже стал чуть менее приветливым.
– Вы же не коллекционер…
– Нет, к счастью, я удовлетворен только одним лишь своим положением офицера. Служба отнимает слишком много времени, и я не хочу тратить его еще на что-то. Мне о семье следует заботиться, детей воспитывать, а не коллекции описывать. Отец тоже стал коллекционером только в пожилом возрасте, несколько лет назад. До этого оружие интересовало его только по своему прямому назначению, то есть в плане применения в боевых условиях. Я, пока молод, отношусь к оружию точно так же.
– Я понимаю вас. И даже понимаю, что вам трудно понять меня, коллекционера, как вы, наверное, не понимали запоздалой страсти своего отца.
– Почему запоздалой?
– Каждый коллекционер, – в голосе Ивана Александровича появились слегка высокомерные нотки, которые он не сумел подавить, поскольку они шли от его естественного представления о себе и были искренними, – долгие годы гоняется за каким-то предметом, крайне ему необходимым. Все зависит от того, что он коллекционирует. Но отдельные предметы, отдельные экспонаты для своей коллекции приходится добывать потом и кровью, ценой неимоверно долгих переговоров и страшных усилий. Однако какое счастье наступает потом, когда держишь этот предмет в руках и знаешь, что он принадлежит тебе! Вам сложно понять это, но Иван Васильевич пришел к такому состоянию уже в зрелые годы, и хотя бы начальную стадию этого счастья испытал. К сожалению, только начальную…
– Мы отклонились от предмета разговора, Иван Александрович, – намеренно сухо, чтобы показать очевидную чужеродность для себя высказанных Самойловым понятий, заметил Василий Иванович. – Я спросил, где вы намеревались опубликовать монографию…
– Я разве не сказал? Ах да… Я про коллекционирование заговорил. Так вот, есть несколько специализированных журналов для коллекционеров и пара научных журналов, которые интересуются подобной тематикой. Причем все они с одинаковым интересом отнеслись к моему предложению.
– Но вы, Иван Александрович, помнится мне, даже торопили меня, потому что было какое-то конкретное место…
– К сожалению, туда мы уже опоздали. Если только в следующий номер, а он выходит через квартал. Можно найти вариант лучше, где опубликуют быстрее. Понимаете, не терпится…
– Это я понимаю. У меня тоже есть определенное нетерпение, но чуть-чуть иного порядка. – Теперь уже голос Василия Ивановича стал достаточно строгим. – Скажите, какой гонорар платят эти журналы?
– Гонорар? – переспросил отставной полковник, кажется, слегка растерявшись. – Право, я затрудняюсь сказать, поскольку сам никогда туда не писал. Я вообще сомневаюсь, что они платят гонорары, поскольку каждый номер, насколько мне известно, выходит на деньги спонсоров. Слышал я, будто гонорар выдается экземплярами издания. Вроде бы существует такая практика…
– Извините, я не вижу интереса в такой практике. Практического интереса не вижу… А я человек сугубо практичный. Я не жадный и не стремлюсь получить что-то чужое. Однако поскольку я являюсь единственным наследником отца, то имею право распоряжаться оставшимся мне наследством, в том числе и интеллектуальным, с соблюдением собственных интересов.
– Но, в любом случае, прежде чем говорить с издателями о гонораре, следует познакомить их с монографией. Они же не будут покупать «кота в мешке»…
– А где гарантия, что они не используют материал? – спросил старший лейтенант.
Сосредоточенно слушающий разговор полковник Морозов показал старшему лейтенанту поднятый вверх палец, одобряя выбранный тон.
– Ну, есть же закон о соблюдении авторских прав. Интересы наследников этот закон тоже охраняет. Это я точно знаю. Монография носит чисто специфический характер, тема достаточно узкая, и что-то использовать на стороне, мне кажется, невозможно. Потому я не думаю, что кто-то захочет вас обмануть. Что касается гонорара, то я сегодня же обзвоню нескольких издателей и поинтересуюсь хотя бы примерными нормами. Но потом они наверняка пожелают прочитать и только потом вести конкретный разговор. Конечно, монография лучше воспринималась бы с фотографиями… Тогда она вызвала бы больший интерес.
– У меня есть фотографии. Я нашел их в архиве, – сразу среагировал на повышение цены Арцыбашев-младший.
– Отлично! Вы меня просто радуете. Я вам сейчас продиктую номер своей электронной почты; у вас есть чем записать?
– Говорите, я постараюсь запомнить.
Дед Морозов записал адрес со слов Ивана Александровича. Листок пододвинул Василию, тот для проверки повторил.
– Все правильно.
– А зачем мне это? – задним числом поинтересовался Василий Иванович.
– Перешлите мне монографию. Я сам прочитаю, решу, к кому из издателей лучше обратиться, кто по тематике ближе, и покажу. И гонорар обговорим. А вы уж потом сами будете договор заключать.
Василий улыбался полковнику Морозову и молчал.
– Алло… Алло… – забеспокоился Иван Александрович. – Вот связь проклятая…
– Нет-нет, связь нормальная, – уже без улыбки сказал старший лейтенант. – Это я просто задумался. Иван Александрович, а вы не могли бы мне дать координаты этих издателей?
– Боюсь, вас там просто не воспримут. Меня они знают, и потому разговор получится конкретный. У меня есть все-таки определенный имидж в мире коллекционеров. А с вами, возможно, и разговаривать не будут… А если я позже вмешаюсь, им уже будет неудобно менять решение, и мы, таким образом, загубим все дело.
Василий Иванович еще некоторое время молча поулыбался. Потом сказал:
– Извините, Иван Александрович, я подумаю. У меня, во-первых, нет электронной версии для пересылки. Еще набирать нужно. Кроме того, вероятно, завтра-послезавтра я к вам в город приеду, тогда с места позвоню, и мы все обговорим.
– Буду рад встрече. В городе какая-то помощь нужна?
– Нет, спасибо. У меня дела простые: надо что-то с отцовской квартирой решать. Я единственный наследник, но в наследство имею право вступить только через полгода. Закон такой.
– Да, я знаю такой закон, сам сталкивался…
– Вот я и думаю: а что же квартире пустой стоять? Подыщу квартирантов. Мне такие нужны, чтобы деньги сразу за полгода заплатили… С этим может возникнуть некоторая сложность. Но знаете, наверное, как бывает – срок выйдет, выедут и не заплатят… Да и из мебели кое-что можно будет продать. Это тоже не дело двух часов. Я на две недели отпуск взял. Успею, думаю, справиться. И с вами все обговорим…
– Отлично. Монографию с собой привезете?
– Да. Я попрошу, чтобы мне набрали на компьютере. Сам я только одним пальцем «клопа давлю» – долго набирать придется…
– И фотографии не забудьте. Это важно.
– Обязательно.
2
Когда Арцыбашев и полковник вошли в кабинет полковника Мочилова, командующий как раз слушал запись разговора Василия с Самойловым. И разговором, судя по улыбке, с которой он встретил вошедших, был доволен. Запись уже кончалась, и Юрий Петрович жестом приказал вошедшим сесть, а сам продолжал слушать прямо с компьютера.
– Ну вот, Василий Иванович, а ты сомневался в своих артистических данных, – удовлетворенно сказал Мочилов, когда запись закончилась. – В тебе, оказывается, такой талантище пропадает! Я вот не Иван Александрович, его профессиональной провокаторской тонкостью не обладаю, и то уже увидел перед собой весьма серьезного и прижимистого молодого человека, который боится продешевить… Я даже представляю себе этот тип личности. Завистливый, но не показывающий этого в силу необходимости выглядеть прилично. Да, это было убедительно. И в то же время вполне аккуратно, без перегибов… Сергей Николаевич, вы какую машину подобрали Василию Ивановичу?
– Бензиновая «БМВ-318» двадцатипятилетнего возраста. Но с новым форсированным двигателем в триста восемьдесят восемь «лошадей». Звук у двигателя, конечно, серьезный, хотя его можно принять за какую-то неисправность в выхлопной системе. Специально делали такой звук, чтобы походило на дырявый глушитель. Коробка передач с идеально коротким ходом рычага. Сначала даже непривычно, но быстро втягиваешься. Зато внешне машина – загляденье! Кто-то на улице будет «голосовать», остановишься – сесть побоятся. Впечатление такое, что она вот-вот развалится. Кузов многократно битый… Мы сначала хотели дизельную машину дать, но там движок на наше отечественное топливо реагирует неадекватно. Могут проблемы возникнуть… Остановились на «БМВ».
– Да, это хорошо. Нормальная машина для прижимистого человека… – согласился командующий. – Ему женщин машиной не привлекать, а такой двигатель в случае чего всегда выручит. Не возражаешь против выбора полковника, Василий Иванович?
– Я машину еще не видел, но в любом случае не возражаю. Хотя мне более привычно на «Ниве» ездить. Пусть и не разгонишься, зато проедешь, где нужно. Почти всегда.
– К сожалению, твоя «Нива» не снабжена системой экстренной связи и космического контроля над твоим местонахождением, – объяснил Дед Морозов. – Не имеет тайников для хранения оружия и боеприпасов. А мы тебя в большой поход отправляем и вооружаем по полной программе, вплоть до гранатомета. Все оборудование выполнено профессионально, все покрытия пластиковые, не гремят, но покрыты настоящим слоем ржавчины. Это на случай досмотра. А монтаж и последующий демонтаж этого оборудования стоит солидных средств, и мы предпочли обойтись без этого. Тем более на охоту тебе, скорее всего, ездить не придется.
– Я и не охотник. И не рыбак. Живность жалею…
– Это хорошо, – сказал Юрий Петрович. – В нашем деле без внутренней жалости трудно человеком остаться. Поедешь в форме. Тебе нечего своей формы стесняться… Обязательный доклад каждый день. Отсутствие доклада будет рассматриваться как сигнал о провале. Но постарайся не забывать и нервы нам не портить. Ну да ладно. С богом, как говорится. Пора, наверное, завершать подготовку, а потом и в путь отправляться. Специалисты познакомят тебя с тем, что тебе выделяют. Сергей Николаевич подготовил все документы на право ношения оружия, на машину и все остальное. Официально ты – отпускник. Неофициально – в «автономке». Помощников у тебя, считай, нет. Будет только один человек, который в состоянии передать что-то, что следует, но не больше. Физическую поддержку он не окажет… Ориентируйся на свои возможности. Физическая поддержка будет возможна только в завершающей стадии. Тогда два взвода будут сидеть в вертолетах и ждать твоего сигнала.
Командующий встал и протянул Арцыбашеву руку.
– С богом, старлей. То, что мы задумали, должно сработать. По крайней мере, это введет Ивана Александровича в замешательство и заставит совершить ряд, как мы ожидаем, необдуманных поступков. А мы должны будем этим воспользоваться.
– Я постараюсь, товарищ полковник.
Полковник Морозов уже стоял у дверей, дожидаясь Арцыбашева.
* * *
На изучение машины со всеми ее хитростями ушло два с половиной часа. Сначала технику представлял майор-механик с испачканными маслом руками, и Василий Иванович запоминал без труда все, что он показывал, но на всякий случай каждый раз просил повторить дважды, а то и трижды, чтобы лучше запомнить и не ошибиться в сложной ситуации, когда времени на раздумья отпущено не будет. Потом вместе с механиком и с Дедом Морозовым, устроившимся на заднем сиденье, совершили пробную поездку. Привыкший к своей «Ниве», тихоходной и неторопливой машине, ленивой на разгон, старший лейтенант сразу чуть не вышиб ворота, и только хорошая реакция позволила ему вовремя затормозить. Но он быстро освоился с внешне «добитой», однако потрясающе отзывчивой на любое желание водителя машиной. И даже выбираться из-за руля не хотелось, так понравилась ему эта «БМВ». А еще больше понравилось то, что никто не ожидает от этой машины такой резвости и управляемости. Внутрь были поставлены все обычные электронные системы, стоящие на больших современных машинах.
– Хотел бы я такую иметь в собственности… – сказал Василий Иванович, когда вынужден был все-таки машину покинуть.
– Ты, старлей, ее еще не всю изучил, – усмехнулся майор. – Когда все увидишь, поймешь, что эта машина совсем не гражданская. С разгоном до сотни в районе пяти секунд можно любые гонки выигрывать. Но и это не главное. Главное, что тебе другие покажут…
Дальнейший осмотр и ознакомление продолжались в том же гараже, где и начинались. Обычный навигатор с достаточно большим монитором крепился к лобовому стеклу. Оказалось, что это не только навигатор, но и система связи. С ней Арцыбашева знакомил очкастый лейтенант. Заставил четырежды нащупать под сиденьем кнопку, нажатие которой открывало часть передней панели над рефлекторами и автоматически выдвигало клавиатуру компьютера. Правда, работал он только в единственном буквенном режиме с неведомой, но чем-то похожей на привычный Word программой.
– Сразу предупреждаю, – серьезно сказал очкастый лейтенант, – что использовать компьютер для бытовых целей невозможно. Там уже стоит программа-шифратор, которая отправляет ваше послание на единственный адрес – в шифровальный отдел ГРУ. Игр компьютер не предусматривает. И вообще лучше в программное обеспечение не забираться. То, что установлено, сбоев не дает. Все работает предельно корректно, на высокой скорости. Набираете текст, нажимаете Enter, машина шифрует и отправляет текст без вашей помощи. Только учтите, послания в вашем компьютере не сохраняются и посмотреть их вы не сможете. Вторичный нажим кнопки под сиденьем убирает клавиатуру. Это все, что касается связи. Теперь основная функция… По телефонному запросу вы включаете компьютер, сервер проводит синхронизацию и выводит вам на монитор нужную карту в режиме реального времени. Что там будет на карте, это уже дело вашего запроса. С этого монитора вы, не попадая в поле зрения, имеете возможность следить за любой машиной в городе. И даже за человеком, идущим пешим ходом. У меня все, товарищ полковник, – доложил лейтенант Деду Морозову.
На смену очкастому лейтенанту пришел мрачный капитан. Этот не заставлял по четыре раза нажимать одну и ту же кнопку, а только показал место под обшивкой, на которое следовало надавливать в течение нескольких секунд, одновременно другой рукой открывая тайник. В распоряжение Арцыбашева, таким образом, попали два пистолета Стечкина, два пистолета-пулемета «ПП-2000» и запас патронов к ним. И в дополнение выделялся разовый гранатомет «Муха», который удалось устроить только в спинке одного из задних сидений. Но все это усвоилось легко. Осталось только получить документы, что должны были уже подготовить, и можно было выезжать. Преодолеть предстояло семьсот с лишним километров. В принципе, путь не слишком большой, но все же утомительный, если учесть качество и загруженность российских дорог.
* * *
Перед выездом Василий Иванович позвонил следователю следственного комитета, расследующему убийство генерала Арцыбашева, и поинтересовался, как у него дела.
– Пока ничего утешительного сообщить не могу. Есть определенные зацепки, пока прорабатываем все варианты. Наверное, помните, я про цыганский след говорил. Там все сорвалось, не за что зацепиться. Если что-то будет, я сообщу вам.
– Да. Я буду ждать. Я сам завтра буду в городе. Хотел бы остановиться в отцовской квартире. Но там, насколько я знаю, дверь опечатана…
– Следственные действия на месте преступления завершены, можете сорвать печать… – разрешил следователь. – При всех вопросах ссылайтесь на меня.
– А что насчет фотографии того человека – со сломанной челюстью?
– Не удалось найти фотографию. Этот парень часто приезжает в наш город тренироваться – здесь тренер хороший. Но фотографии его в наличии нет, а сам он уехал.
– Еще один вопрос, Юрий Михайлович. Вы мои координаты кому-то давали?
– К нам обращался отставной полковник КГБ по фамилии Самойлов. Спрашивал, как вас найти. Вообще-то его интересовал генеральский архив. Полковник Самойлов заказывал генералу какую-то статью про похищенную саблю. Мы сказали, что весь архив вывезли вы. Тогда и возник разговор о ваших координатах. Что-то не так? Не нужно было давать?
– Нет-нет, все нормально. А больше никому?
– Вы имеете в виду дело с нападением на вашу квартиру?
– Да.
– Мы с ведущим дело следователем обмениваемся информацией, но ваш адрес никому не сообщали. Даже полковнику Самойлову дали только номер сотового телефона.
– Вы в курсе, что одного из нападавших удалось уничтожить?
– Да, нам сообщили. Не думаю, что они причастны к делу об убийстве генерала Арцыбашева. Нет фактов, чтобы определить привязку.
– Хорошо. Я, возможно, зайду к вам, узнать новости. Если вы не возражаете…
– Возражать я не могу, поскольку вы заинтересованное лицо и имеете право даже на официальный запрос. Но большего, чем сейчас, я сообщить вам едва ли смогу.
Такой ответ Василия слегка обескуражил. Юрий Михайлович словно забыл, что два дня назад сам же приглашал старшего лейтенанта Арцыбашева посетить следственный комитет по приезде в город. Видимо, тогда надежды были. Теперь надежд меньше, и настроение изменилось. Даже тон разговора изменился, стал более скучным.
– Значит, и заходить смысла нет?
– Я такого смысла не вижу.
– Тогда до свидания.
– Всего хорошего вам. Поездом едете?
– Нет, на машине.
– Осторожнее, дороги скользкие…
– Спасибо. Я аккуратно езжу.
* * *
Выехал Василий до обеда, не желая дожидаться, когда откроется столовая, и удовлетворившись посещением буфета, где можно было обойтись салатом, чаем и несколькими бутербродами. Несколько дополнительных бутербродов с пластиковой бутылкой минеральной воды Василий Иванович взял в дорогу, чтобы не питаться в придорожных кафе, где всегда рискуешь съесть какую-нибудь отраву.
Он правильно рассчитал, что вся дальнейшая дорога будет более простой, чем выезд из Москвы. Выезжать ему пришлось по шоссе Энтузиастов, известному своей загруженностью в любое время дня и ночи. До самого шоссе добраться быстро было сложно, и пришлось долго стоять в дорожных пробках, а уж на выезде движение вообще трудно было назвать таковым, потому что пешком можно было бы передвигаться значительно быстрее. По крайней мере, была возможность уничтожить захваченные с собой бутерброды, что Арцыбашев и сделал.
Он думал, что после проезда кольцевой дороги станет проще, однако проще стало еще не скоро. Но, когда стало, Василий Иванович с удовольствием оценил, что такое двигатель мощностью триста восемьдесят восемь лошадиных сил. Он только успевал перемещать рычаг переключения передач и включать сигнал поворота при перестройке из ряда в ряд, лавируя на дороге с двумя полосами движения, перескакивая справа налево и слева направо и обгоняя одну машину за другой. Причем без проблем обгонял и мощные дорогие современные иномарки, может быть, и не уступающие ему в мощности двигателя, но обладающие значительным собственным весом и потому не такие податливые внушению акселератора. И словно чувствовал взгляды, что посылались ему вслед. Но там, где дорога стала более доступной для движения, Василий уже стал ехать ровнее, хотя и со скоростью, намного превышающей разрешенную. И дело здесь было вовсе не в гордыне, которая, как известно, является главным и самым тяжким из всех смертных грехов, а просто в удовольствии, которое старший лейтенант Арцыбашев испытывал от вождения такой машины. Он впервые столкнулся с форсированным двигателем и потому радовался возможности управлять этой маленькой машинкой, как ребенок радуется новой игрушке. Но очень скоро Василий стал ехать аккуратнее, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания. И без того мало кто мог бы предположить, что такая потрепанная и возрастная машина в состоянии не просто ехать, но мчаться.
* * *
Хотя дни стали уже постепенно удлиняться, но по-прежнему оставались зимними, следовательно, укороченными, и засветло добраться до места Василий Иванович не надеялся. В вечерней темноте ему пришлось преодолеть треть пути. Но в это время дорога была заметно свободнее и позволяла ехать без напряжения.
Совсем легко стало после Владимира. Там и дорога была с разделительным ограждением, и полотно вполне приличное, и машин заметно меньше, особенно большегрузных фур, которые с наступлением темноты всегда стараются кучковаться на стоянках рядом с какими-нибудь придорожными кафе.
В город старший лейтенант Арцыбашев въехал уже перед наступлением ночи. Его остановили для проверки на посту ГИБДД, но гаишники отнеслись с уважением к человеку в форме, а два омоновца, дежурящие вместе с патрулем ДПС, сразу обратили внимание на нарукавную эмблему старшего лейтенанта и подошли ближе.
– Привет «летучим мышам»! На Кавказе бывал, старлей? – спросил майор в бронежилете с расстегнутыми «липучками». Видимо, дежурство заканчивалось, и омоновец собирался снять бронежилет.
– Только в минувшем году дважды.
– Слушай, подскажи, а вам, когда на пенсию выходите, «боевые» насчитывают?
– Мне до пенсии еще далеко. Не интересовался, товарищ майор.
– Да нам, понимаешь, считать перестали. Как будто это левый заработок, а не зарплата. Кругом одна измена, хоть в суд на финчасть подавай.
Майор махнул рукой и отошел.
– Машина-то бегает еще? – спросил другой майор, из ДПС, рассматривая документы на машину. – Возраст у нее… Выслуга по полной форме! Этой уж точно на пенсию пора. Не боишься на такой в дальнюю дорогу пускаться?
– А что бояться, пока ездит… И даже не подводит.
– Ну-ну, рисковый ты, старлей. Да у вас служба такая, рисковая, – добавил гаец, глянув на нарукавную эмблему военной разведки. – А мы по вашей рискованности потом протоколы составляем. Ладно если еще просто ДТП, без трупов… Надолго в город?
– Надо кое-какие дела решить. Отца недавно убили.
– А, – сказал майор, сразу возвращая документы. – То-то я смотрю, фамилия знакомая… Сын генерала Арцыбашева?
– Сын, – хмуро ответил Василий Иванович.
– Не нашли убийц-то?
– Ищут. Как всегда, похоже, не там, где следует.
– Проезжай, старлей. – Майор ДПС козырнул, хотя по последним изменениям в правилах имел право и не отдавать честь водителю.
* * *
Василий Иванович помнил, где находится ближайшая к дому родителей платная охраняемая автостоянка, и сразу поехал туда. Но стоянка оказалась переполненной.
– Полста рублей сверху, и ставь рядом, – предложил один из сторожей, молодой разбитной парень. – Прямо рядом с будкой ставь, да твою тачку можно в любом месте оставлять, никто не позарится. Не переживай, ставь здесь.
С собой Василий взял только сумку, вытаскивать из тайника ножны не стал. Тайник был надежным. Дойти до дома было делом пяти минут.
Поднявшись на этаж, старший лейтенант задержался перед дверью, посмотрел на приклеенный к двери и косяку листок липкой бумаги с печатью и подписью. Это было неприятно, но еще неприятнее было то, что сюда, уже после того, как квартиру опечатали, входил Самойлов. Но долго так стоять, испытывая свое терпение и будоража нервы воспоминаниями, Василий не стал. Решительно сорвал «опечатку», открыл дверь своим ключом и вошел. Сигнализация была отключена, поскольку некому было сообщать на пульт пароль, и даже платить за услуги службе вневедомственной охраны было уже некому.
Эти мысли опять отдались в груди болью и щемящей тоской, но Василий Иванович, когда требовали обстоятельства, умел собираться и полностью контролировать свои чувства и поступки. Сейчас расслабляться было нельзя, потому что он уже работал, он выполнял задание, опасное и важное. И осознание важности задачи придавало сил и притупляло боль.