Как только Романа угораздило сразу не записать на диск оба файла... А то передали бы в сеть московской ментовки данные на агентурную группу «Арес», работающую в США. И это при том, что сеть не секретная и содержит только документы с грифом «для служебного пользования». Вот был бы смех... Я, конечно, далек от мысли, что каждый второй московский мент работает на ЦРУ, а первый – на ФБР. Тем не менее Службе внешней разведки такое внимание к своей агентурной сети вовсе не обязательно. Но компьютерщики СВР сами виноваты. Такие файлы, насколько я знаю, хранятся только в памяти компьютеров, не имеющих выхода в сеть, или даже в бумажных документах, хранящихся в сейфах. Кто-то, видимо, работал с материалом и по небрежности запустил материал из одной машины в другую. Такое случается, занята одна машина, решит поработать на другой и не знает, что в это же время в сети трудится «троян», который ищет документы со словом «Арес»...

– Как ты, Роман, дошел до такой жизни, расскажи... – спросил я сразу, когда мы из ментовки вышли.

– Я когда читать начал, почувствовал, что даже мысленно стал заикаться... – Роман был доволен и улыбался. – Будем надеяться, что мои хакерские маршруты остались незамеченными... Или хотя бы неопознанными... Едем на стоянку?

– Едем. Показывай... – я сунул Роману под нос карту, позаимствованную у Сережи Яблочкина. Он быстро разобрался с обозначениями и показал пальцем:

– Сюда...

Москва к этому часу оказалась вполне проезжим городом. И мы не простояли ни в одной пробке. Я остановился на другой стороне улицы. Роман перешел ее и смело направился на стоянку, огороженную забором из сетки-рабицы. Его почти радостно, как мне показалось, встретили дежурные. Начали что-то рассказывать. Роман обменялся с одним из дежурных мобильниками. Потом с одной из машин, стоящих рядом с собачьим вольером, сняли брезентовый тент, и показалась свету синяя блестящая «Мазда». Я издали залюбовался машиной, а Берсерк за моей спиной заинтересовался собачьим лаем, доносящимся через дорогу. Собачий вольер был закрыт, естественно, не сеткой, а решеткой из толстой арматуры, которая собаке не по зубам. И я рассмотрел, как за решеткой беснуются при виде постороннего два тяжеловесных мастино неаполитано. Берсерк ответил несколькими грозными словами на родном для собак языке. Мастино явно заинтересовались и замолчали, прислушались. Каждый из них считал нескромностью лай постороннего. И собаки, несомненно, как-то понимали друг друга. Через минуту лай раздался снова, но уже другого характера. Короткий, вызывающий, и предназначался он явно Берсерку. Берсерк отвечал бесстрашно и даже лапой пару раз по стеклу ударил. Ему очень хотелось бы с собаками разобраться. Но Роман уже выезжал со стоянки. Я сразу последовал за ним. Лай мастино стих у нас за запасным колесом. Берсерк успокоился, хотя и оборачивался через плечо, пытаясь сквозь заднее стекло рассмотреть, кто там смеет отвечать ему так нагло.

Роман ехал быстро, и я едва успевал реагировать на повороты, чтобы перестроиться из ряда в ряд. Потом вовремя увидел включенный им сигнал и понял, что он хочет остановиться у магазина. Так и оказалось. Роман встал, заехав передним колесом на низкий бордюр, я припарковался рядом.

– Вы хотели Берсерка обедом обеспечить? Здесь всегда кости продают, – показал Роман на двери магазина, когда я вышел к нему.

– Что на стоянке сказали?

– «Гиббоны» вчера вечером приезжали, спрашивали. Машина была под тентом. Естественно, не показали. Сегодня тот же парень, что и вчера, дежурит. Подменяет кого-то. Повезло... Мы обратный обмен мобильниками провели.

– Я видел.

– На всякий случай запишите номер моей трубки...

Он назвал, я «записал» в памяти и пошел в магазин.

– Обедать где будем?

Роман плечами пожал.

– У меня финансовые проблемы... – сознался, однако без ложного стеснения. – А в Москве дешевых обедов не бывает... Зато дома есть полный холодильник продуктов. Лучше всего, я думаю, у меня пообедать... И Берсерку что-нибудь сварим... Я для него специально кастрюлю выделю. У меня есть подходящая для его аппетита...

– Я тоже без денег. Потому твое приглашение принимаю, а ты, в свою очередь, не считай это за наглость.

Я только сел в машину и выехал вслед за Романом на дорогу, когда зазвонил мобильник. Как я и предполагал, звонила жена. Она и без того запозднилась сегодня.

– Привет... Как у вас дела?

– У нас дела лучше, чем у других, но могли быть и еще лучше. Собак считает, что прогулки обязаны быть круглосуточными... Вы там как, в городской пыли? Не задыхаетесь?

– Задыхаемся. Тебе сегодня утром из Москвы звонили, с прежней службы. Я дала номер мобилы...

– Да, мне дозвонились, спасибо...

– Ты за рулем?

– Да...

Жена не любила, когда я разговариваю за рулем. Среагировала и сейчас.

– Тогда прощаюсь... Завтра позвоню... Не скучайте, мы скоро...

– Пока... Дщери привет от меня и собака... Я ее целую, а Берсерк лижет в нос...

Мне пришлось догонять другого Берсерка, который не заметил, видимо, что я за разговором отстал. Но я хорошо дорогу запомнил и быстро сориентировался, куда двигать. Через несколько кварталов впереди показалась его машина. Но мне для этого пришлось километров на сорок превысить предельно допустимую для города скорость движения. Правда, при этом я заметил, что меня несколько раз тоже обгоняли. Наверное, в Москве существуют собственные, столичные правила дорожного движения, а я в провинции отстал от жизни и ничего про них не слышал.

Роман первым свернул в знакомый двор. И встал там, где ночевала моя машина с собаком. Я пристроился рядом.

– Берсерка с собой берите, – предложил Роман. – Сварим ему кашу с костями, дома и поест... Что бегать.

– Тогда мы сначала погуляем.

Собачья площадка располагалась в другом конце двора. Там, за забором, уже гуляли две собаки. Сука ротвейлера и какой-то мелкий, кажется, из чистокровных дворян, кобелек. Мы вошли за калитку, я приветственно кивнул двум пожилым женщинам, разговаривающим на другой стороне площадки – хозяйкам собак. Берсерк, естественно, как галантный кавалер, сразу поспешил представиться суке, что очень не понравилось кобельку, и тот всячески выражал свое недовольство. И даже несколько раз с лаем прыгал в сторону моего волкодава, рискуя проскочить у того под брюхом, но тут же отпрыгивал в обратную сторону. Чем алабай хорош – он благороден и не любит обижать маленьких. Он их старается не замечать и не слышит их лай. Маленьких, как обычно, это задевает еще больше, и они из кожи вон лезут, чтобы доказать, что тоже относятся не к кошкам. Суке ротвейлера мой собак явно пришелся по вкусу, и она приглашала его поиграть, приседая на передние лапы и прыгая то в одну, то в другую сторону. Берсерк игру принял с удовольствием, а мелкий кобелек все лез к ним под ноги, мешая и надеясь сорвать собачью радость от игры. И получилось так, что на всем бегу кобелек попал под лапу Берсерку. А лапа у него чуть больше по размеру, чем мой кулак. Визг поднялся такой, будто на площадке резали стаю собак. Кобелек убежал к хозяйке и спрятался за ее толстые ноги. Мне стало неудобно за неуклюжесть Берсерка, я приложил в виде извинения ладонь к груди и подозвал собака, показывая поводок – пора идти. Но покинуть новую подругу даже ради хозяина сразу – это было выше сил алабая. Тогда я вышел за калитку и пошел из двора вон. Забор у площадки невысокий, чуть выше полутора метров. Я даже не оглянулся, когда услышал за собой топот. Берсерк перемахнул забор и устремился за мной. А за забором поскуливала, с просьбой оглянуться, сука ротвейлера. Вот такая она бывает, любовь с первого взгляда...

Я прицепил поводок к ошейнику и вытер Берсерку морду. Ротвейлер – собака не самая слюнявая, но все же мой алабай оказался весь в чужой слюне.

Поводок я отстегнул уже на лестничной площадке перед дверью, как делал обычно дома у себя в Тамбове. Берсерк все равно не полезет в квартиру первым. Дома он привык к тому, что порой, когда погода, как говорят, не летная, ему приходится мыть после прогулки лапы, и потому всегда терпеливо ждет перед дверью, пока не вынесут ведро или не пригласят его войти, если мытье не требуется. Я позвонил и стал ждать, когда откроется дверь, на всякий случай все же придерживая рукой морду собака.

Изменение ситуации я понял по тому, как стала открываться дверь. Во-первых, замок сначала начал поворачиваться не в ту сторону, чего хозяин квартиры, Роман то есть, в трезвом виде допустить бы не мог. Я уже начал готовиться. А потом, во-вторых, когда замок открылся, дверь начала распахиваться так стремительно, что невольно захотелось сделать шаг в сторону. Может быть, кто-то и надеялся ударить меня дверью. Хотя, едва ли... Скорее всего, меня хотели заставить сдвинуться влево от распахивающейся двери. Но я, оставив собака слева, сам сдвинулся вправо и чуть назад, чтобы от двери увернуться. Я даже не думал о том, зачем и как стоит действовать, а просто автоматически начал действовать правильно, не забыв еще отработанные до уровня безусловных рефлексов приемы поведения в экстремальной ситуации. И поступил я правильно, потому что сразу же из дверного проема высунулась рука, а в ней – пистолет с глушителем. Но рука устремилась не туда, где я стоял, а туда, куда я должен был бы сдвинуться по логике. Мне осталось только поднять захваченную кисть противника чуть выше своей головы. А все остальное молча сделал Берсерк. Он всегда, даже с собаками, дерется молча, и на людей бросается молча – это характерная черта алабая. Лаем волкодавы только пугают... А атакуют всерьез без истерики и без страха, чуть не с улыбкой обнажая клыки.

Если собак дома в игре, случается, перекусывает одним движением челюстей черенок от метлы, можно догадаться, что случится с человеческой рукой от такой собачьей забавы. Берсерк ухватился прямо за локоть, там, где проходят нервы, и резко повернул голову. А я ударил одновременно по круговой траектории своим локтем в приблизившееся ко мне и уже исказившееся от боли и ужаса лицо человека в черном. Удар пришелся точно в челюсть. И даже боль от страшной, должно быть, раны в локте не заставила убийцу закричать. Он начал падать мешком на пол, но я не стал ждать полного падения, перехватил вываливающийся из руки пистолет «вальтер» и одновременно с шагом ударил коленом туда, куда мог попасть. А попасть в этот момент я мог уже только в лицо. Осталось лишь пожелать упавшему приятных сновидений, но я и этого не сделал, шагнув в квартиру, Берсерк, спеша на выручку другому Берсерку, уже перепрыгнул через тело и так же молча ворвался в комнату. Вот оттуда крик раздался. Я боялся, что раздастся выстрел, но атака мощного пса была настолько стремительной, что человеческая реакция была не в состоянии успеть за этим движением. Когда я вбежал в комнату, то увидел, как с пола поднимается Роман Берсерк, а на полу лежит, раскинув руки, второй человек в черном. Горло было разорвано, из него хлестала кровь, а сам испуганный человек даже руку не смел поднять из опасения, что пес в нее вцепится. Я остановился, и только тогда увидел еще несколько ранений на руке. За секунду-полторы Берсерк успел рвануть зубами, по крайней мере, четыре раза.

Роман подобрал отлетевший в сторону пистолет.

– Белая молния... – сказал он. – Никогда не думал, что собака может быть такой быстрой... Этого козла перевязать надо. Командир, уберите Берсерка.

– Пойдем в ту комнату, дружище... Ты молодец, ты хороший, Берсерк хороший...

С чувством выполненного долга собак прошествовал во вторую комнату. Психика у алабая такая устойчивая, что даже после свирепой драки он слушается команды хозяина. Простая немецкая или восточноевропейская овчарка еще долго бы показывала плоды своего труда, гордясь собой и содеянным. Алабай же – боец-трудяга, считает победу естественным явлением. Работа сделана, о чем еще можно говорить...

Роман уже принес с кухни бинты. Рану на горле обрабатывать не стал, просто наложил на нее тампоны и примотал бинтом. На руки вообще бинтов не хватило.

– Что будем делать, командир? – спросил Роман.

– Пусть твой крестник капитан Стаднюк решает, что с ними делать... – Я достал трубку мобильника и набрал номер.

Время суток выбрано было, судя по всему, удачное. Стаднюк приехал с бригадой через двадцать минут – дороги позволяли двигаться без задержек. Тем более с включенными мигалками...

Менты бинты нашли. Я их загодя предупредил по телефону, что в квартире море крови и требуется перевязка раненым. Их перевязали, но допрашивать на месте не стали. Мне даже показалось, что капитан Стаднюк специально приказал отправить их в управление, мстя за то, что ему не показали второй файл из ноутбука.

– Пистолеты такие же, как при убийстве Влада Краковского... Тоже, видимо, одна партия. Проверьте номера... Запросите Интерпол...

– Сделаем... Чем вы их били? Такие раны... – спросил старший лейтенант Яковенко.

– Я только оттолкнул одного... – ответил я, позевывая. – Остальное сделал он... Вы только не шевелитесь, пусть он вас по очереди обнюхает...

Не дожидаясь согласия, я распахнул дверь, и в комнату величественно вошел герой дня. Берсерк ничуть не смущался присутствия посторонних и незнакомых ему людей. Понюхал Стаднюка, Яковенко и сел, прижавшись боком к моей левой ноге.

– Вот это машина для убийства, – в восхищении прошептал старший лейтенант.

– Да... Такой бульдозером через толпу пройдет, – согласился капитан.

– Это молния, а не собака... – повторил уже высказанное мнение Роман Берсерк. – Как первого взял, я не видел, а второй даже пистолет поднять не успел. Он его мне в затылок навел, а тут – Берсерк... Промелькнул, смял, разорвал... Я сам подумал – такому сопротивляться бесполезно. Ничего сделать не успеешь...

Вошел лейтенант Ярков, провожавший задержанных вместе с ментовским нарядом, покачал головой на последние слова Романа.

– Эти-то сказали что-нибудь? – кивнул себе за спину.

– Допрашивать их – задача следствия... – ответил я, сделав жест в сторону капитана Стаднюка, показывая, кто ведет следствие.

И в это время, словно откликаясь на мой жест, в форточку ворвался отдаленный, но все же громкий звук взрыва. Слегка завибрировали стекла.

Стаднюк встал. Берсерк глянул на окно и издал предупреждающий рык. Я знал, что этот рык относится ко мне. Алабай словно предупреждал: «Я с тобой, хозяин, ничего не бойся...»

– Конечно, среди домов это играет не так, как в горах... – сказал я серьезно. – Но я бы по звуку сказал, что кто-то из «РПГ-7» расстрелял машину...

Стаднюк бросился к входной двери, забыв на столе пистолеты задержанных, не успев заглянуть в их служебные удостоверения и проверить последние звонки с трубки мобильника, одной трубки на двоих. Яковенко с Ярковым устремились за капитаном. А я едва успел ухватить за ошейник Берсерка, который среагировал на быстрые движения и готов уже был поступить с ментами так же, как до этого – с бандитами.

– Фу, Берсерк, нельзя... Нельзя! Это – свои...

Хлопнула входная дверь.

– Я пойду посмотрю... – сказал Роман.

– Осторожнее... «РПГ-7» перезаряжается за двадцать секунд... – предупредил я.

Я уже представлял, что произошло. Мы, скорее всего, остались без свидетелей...

Менты, что повезли изорванных собаком задержанных, естественно, не подозревали такой наглости в центре Москвы. Если еще простая автоматная стрельба – это ладно, случается, хотя в последнее время нечасто. Но чтобы применили гранатомет, да еще против ментов – это уже беспредел. Но даже если бы они смогли предвидеть такой исход – то ничего, пожалуй, сделать бы не смогли. Они не умеют противостоять гранатомету. Их никто не учил этому. Но я такой беспредел должен был предусмотреть еще после покушения на нас с Романом. Двое отморозков прибыли сюда, естественно, не пешком. Третий член банды ждал их в машине. И дождался, когда их вывели, посадили в «мусоровоз», и спокойно расстрелял из гранатомета ментовскую машину. Все это было спланировано заранее опытным человеком. Просто так гранатомет с собой не берут. Слишком серьезная игрушка, чтобы постоянно возить его с собой в машине...

Спланировано было не только это, а даже то, что должны говорить бандиты, если попадут в руки ментов. Я, конечно, слукавил перед ментами. У нас с Романом было двадцать минут свободного времени, и только дурак не стал бы проводить допрос в такой момент, когда парни еще чувствуют на губах горячее дыхание Берсерка. И Берсерка для более веселого разговора я в комнату впустил. Мы поговорили... Ответы были банальными... Парни – сотрудники охранного предприятия «Сакура». Их наняли частным порядком, чтобы захватить двух людей и допросить их. На какой предмет должен проводиться допрос, они не знают, поскольку его должен был вести заказчик, который обещал сам позвонить на мобильник после истечения нужного времени, а потом и прийти в квартиру...

Конечно, имей я специальные препараты – что-нибудь типа скополамина, я сумел бы добиться другого признания. Пока же они даже перед оскаленной мордой алабая твердили одно и то же... И даже по построению фраз нетрудно было догадаться, что ответы эти готовил кто-то другой... Более грамотный...