– Воры... Кругом одни воры и взяточники... – жалуется Мансур, владелец большого хозяйства. – Чтобы хоть что-то сделать, надо взятку дать, чтобы ничего не делать, надо две взятки дать... А за работниками только следить успевай. Отвернешься – что-нибудь да стащат... Не хотят понимать, что это уже не колхозное, это – мое...

Талгат не улыбается. Его мало трогают заботы человека, которому приказано его принимать.

– Ты забываешь, что это – не твое... – сухо говорит он, проходя напрямую к дверям, словно давно знает, где ему предстоит жить.

Мансур сразу все понимает. Он всегда ждал, когда ему напомнят, на чьи деньги организовано хозяйство. И потребуют отдачи. И всегда догадывался, что возвращать беспроцентный кредит придется не деньгами... Он уже не однажды принимал у себя людей. И мужчин, и женщин... Они приезжали, жили в отдельно стоящем домике, всегда содержащемся, согласно предписанию, в порядке, а потом уезжали, и больше он про них не слышал, хотя понимал, что это были за люди. И этот приезжий, должно быть, из таких же. Хотя внешне он не похож на грубого боевика, но умеет командовать.

Мансур подчиняется и больше не жалуется на жизнь.

Басаргин нервничает. Ему ни разу не приходилось разрабатывать операцию, аналогичную нынешней. Хотя он ее и не разрабатывал. Он только подал идею, за которую сразу ухватился генерал Астахов, и стал просчитывать детали вместе с Доктором Смерть и Андреем Тобако. Они и выбрали необходимые меры. Сейчас процесс раскручивается... И Басаргин ждет, во что это выльется. Ходит по офису. Доктор с Андреем посмеиваются, перешептываясь. Им весело, потому что они представляют физиономию Талгата в отдельные моменты предстоящего действа.

– Это издевательство над человеком... – говорит японка Таку, сидя в углу рядом с Дым Дымычем. – Гуманнее просто пристрелить его...

– К сожалению, наш спутник не в состоянии отслеживать звонки с того света, – улыбается Тобако. – Иначе у нас было бы гораздо меньше проблем...

Таку не желает пользоваться городским аппаратом и сердито набирает номер на своем мобильнике.

– Лари, все в порядке? Хорошо... Работай...

Малазиец Лари ушел в свой офис следить за собственным оборудованием.

Таку убирает трубку и смотрит на своих оперативников. Джон невозмутим, словно настоящий индеец, сидящий в голой прерии у костра. Селим активно скалит зубы.

– Чему радуешься? – спрашивает Таку.

– Я подумал было... – Нигериец не в состоянии сдержать хихиканье.

– Что ты подумал?

– Подумал, хорошо бы вместо Алданова меня зарядить... Талгат от моей черной улыбки совсем с ума свалится...

Доктор с Тобако хохочут в голос.

Басаргин старается быть по-прежнему серьезным, но улыбка касается и его лица.

В чехле у Сохатого подает голос мобильник.

– Слушаю... – тихо говорит Дым Дымыч. – Так. Я понял. Спасибо...

Он убирает трубку и осматривает присутствующих.

– Что-то интересное? – спрашивает Басаргин.

– Моя агентура работает... Быстрее, чем картотека ГРУ... «Зоновские» связи... Прапорщик Тараканов мотал срок за убийство... В зоне сошелся с чеченами. По слухам, он в отрядах боевиков...

– Вот и источник информации Талгата, – делает вывод Тобако. – Информации у самого мало, но дураки всегда строят из себя всезнающих. А он знал...

– А он знал только людей, задействованных в проекте, – завершает за него Таку.

Отдохнуть!

Талгат чувствует, что ему просто необходимо отдохнуть, если не хочет, чтобы наступили более тяжелые последствия. Он уже больше суток на ногах и в постоянном напряжении всей нервной системы. Это чревато неприятностями... Встал вчера на рассвете... Не мог спать, ожидая встречи со старым Алимханом. Не знал, как встреча произойдет, какие результаты даст, и волновался. Ведь Алимхан мог просто не пожелать общаться с боевиком. Он – ветеран войны, он с гордостью свои награды носит. От такого человека можно было ожидать неприятия. А как-то иначе, насильственно, действовать против старика Талгат не решился бы из-за своего к нему уважения. Но все, слава Аллаху, прошло благополучно. И Алимхан оказался человеком, на которого можно положиться. А потом пошли неприятности. Они пришли сначала в виде непонятных звуков. Принесли опасность. Талгат хорошо просчитал ситуацию. И это спасло его. С помощью Алимхана спасло. Но нервы натянулись, стали появляться судороги в суставах. Словно током его дергает... Признаки... Или, как врачи говорят, симптомы... Он не хочет этого слова слышать... И предпочитает свою терминологию – признаки приближающегося ступора...

Потом и этот ступор будет не страшен. Если договорятся с Ахмедом Даутовым, тот сумеет вылечить. Он сотрет из памяти все воспоминания о Сохно и обо всем, что с ним связано... И даже пусть тогда не состоится новый поединок, к которому Талгат готовился, полгода ежедневно тренируясь. Пусть... Это не важно... Важно то, что порученное дело будет сделано и он сам будет здоров...

Поспать удалось немного в самолете, пока летели до Нижнего Новгорода. Но это трудно назвать сном. Просыпался часто в холодном поту... То же самое повторилось в машине, когда ехали от Нижнего сюда, в деревню...

Талгат смотрит в окно. Деревня большая, обжитая. Много людей... С одной стороны, это хорошо. Где много людей, там не так заметны посторонние. Впрочем, ерунда... Посторонних здесь заметят обязательно, потому что эти посторонние – чеченцы... Но кто может запретить хозяину принимать земляков?..

– Мансур! – зовет Талгат.

Мансур появляется сразу, словно за дверью стоял.

– Я и мои люди... Мы поспим пару часов. Потом нам надо ехать... Через два часа разбуди нас... Ни минутой позже!

Талгат смотрит на часы, как олимпийский судья на секундомер.

– Ваша комната, эмир, там... – показывает Мансур. – Остальных я размещу на полу...

Талгат заходит в комнату с одной-единственной кроватью и стулом, вешает пиджак на стул и закрывает за собой дверь...

Из штаба группировки передали волну, по которой можно связаться с десантурой, и позывной комбата, руководящего операцией. И новые сведения, полученные в результате допроса пленных саудовцев, сопровождавших Талгата Абдукадырова, которые в корне меняют задачу.

– Мы уже передали десантникам приказ образовать проход и двинуться двумя колоннами по склону, параллельно курсу банды Абдукадырова. Вы тоже сильно не припирайте их... Пусть соединятся со вторым отрядом. У нас готовится вторая группа десанта, на подходе и третья. Выбросим их в помощь, как только определите координаты места соединения.

– Я понял, товарищ генерал... Мы уже почти наступили им на хвост... Но слегка притормозим... Поддержка авиации будет?

– Если погода позволит... У нас здесь небо хмурится...

– У нас пока погода позволяет загорать... Очень жарко...

– Будем надеяться... Вылететь смогут в любую погоду. Было бы у вас видно, кого бомбить... У меня все. До связи...

– До связи...

Согрин прекращает сеанс. Кордебалет сворачивает рацию.

– Некуда будет Талгату возвращаться, – говорит с явным сожалением. – Сохно, когда вернется, расстроится...

– У Талгата, думаю, и возможности вернуться не будет... Сохно вызвали в распоряжение группы «Альфа». Наверняка это как-то связано с Талгатом... Там встретятся...

Талгат просыпается оттого, что открывается дверь. Сон у него чуткий, звериный. Рука автоматически ложится на рукоятку спрятанного под простыней, которой он накрылся, пистолета. Просыпается с ясной головой и сразу поднимает левую руку, смотрит на часы.

Минута в минуту! Мансур свое дело знает. Про него так и говорили – исполнительный, старательный, пунктуальный, только нельзя давать волю его языку. Замучает жалобами, потому что постоянно ждет, когда с него потребуют возвращения долга. А он жадноват...

– Два часа прошло... – говорит Мансур.

– Я сейчас выйду, – кивает Талгат и сбрасывает с себя простыню.

Дверь скромно закрывается. Талгат спит, как и полагается ваххабиту, голым. Ваххабиту вообще запрещается носить трусы или плавки. И хотя сам Талгат к ваххабитам себя не относит, он с ними работает и придерживается хотя бы этого ритуала, впрочем, приятного в такую жару.

Одевается он быстро и выходит в большую комнату. Видит аккуратно свернутые у стены матрацы. Мансур ждет там.

– Мои люди где? – спрашивает Талгат, полный энергии и готовый к немедленному действию.

– Ваши люди? – переспрашивает удивленный Мансур.

– Парни, с которыми я приехал... – Что-то в интонации хозяина не нравится, но Талгат еще не может понять, что именно.

– Но вы же сами... – Мансур рот раскрывает, хочет что-то сказать, но язык ему не повинуется.

– Что – я сам?.. – Талгат усилием воли заставляет себя успокоиться. И говорит мягко, как кошка мурлычет.

– Вы же сами отправили их...

– Куда отправил?

Мансур пожимает плечами.

– Я не знаю... Вы поспали полчаса, потом позвали своих людей... Потом велели мне водителя разбудить... Водитель пришел, вы вышли вместе с парнями, и они уехали...

Вдруг резко начинает «бить током» в правом локтевом суставе. Талгат вынужден даже за локоть схватиться, чтобы не было видно, как рука дергается.

– Что ты такое говоришь!.. – Он опять не может совладать с собой. – Я спал не просыпаясь... Я до этого сутки на ногах провел...

– Извините, эмир. – Мансур явно испуган, кланяется, как провинившийся лакей, и смотрит в пол, не смея глядеть Талгату в глаза. – Все так и было, как вы сказали...

– Куда они поехали?

Локоть... Локоть... Локтевой нерв с ума сходит...

– Я не знаю, эмир. Спросите у водителя...

– Где водитель?

– Он вернулся сорок минут назад, спал в машине... Я разбудил его, сейчас подойдет...

Талгат успевает сделать по комнате несколько быстрых возмущенных шагов, так и не отпуская левой рукой локоть правой, когда в дверь входит водитель. Вид сонный, но улыбчивый, доверчивый, волосы мокрые – умывался.

– Куда ты отвез парней?

– Как вы и сказали... В сторону военного городка, не доезжая до шлагбаума я их высадил... Пошли через лес в сторону Волги...

– Я давал такой приказ? – спрашивает Талгат уже почти спокойно.

– Да... Сами так и сказали... А уж дальше куда – я не знаю... А что случилось? Разве я не туда отвез? Они карту смотрели...

Талгат быстро возвращается в комнату, где спал, хватает со стула свой светлый льняной пиджак. Карта была во внутреннем кармане, рядом с документами. Свернутая несколько раз. Сейчас карты нет...

Он садится в раздумье.

– Иди сюда... – зовет водителя.

Водитель заходит. В дверном проеме появляется и лицо Мансура.

– Дверь закрой.

Мансур исчезает, дверь закрывается.

– Рассказывай, что было...

– Что – было? – не понимает водитель. На лице растерянность.

– Все по порядку... Как и кого я отправлял?

– Меня позвали... Я в машине спал... Захожу... Вы там... – Водитель показывает большим пальцем за спину. – Все вместе... Говорите мне, чтобы я отвез ваших людей в сторону военного городка... Они, сказали, покажут дорогу... И карту отдали...

– Ты сам видел, как я отдавал карту? – Видел. И хозяин здешний... Как его...

– Мансур.

– Во-во... Он тоже там был...

– Иди...

Водитель выходит и осторожно прикрывает за собой дверь. В последний момент Талгат замечает, как водитель недоуменно пожимает плечами...

Что это?

Что происходит?

Талгат обхватывает руками седую голову, сильно обхватывает, словно пытается на ощупь проверить наличие там рассудка.

Не лунатик же он, в самом-то деле... Куда он мог послать своих людей? С какой целью?

Он ничего не помнит... Он ничего не понимает...

Эта проклятая болезнь... Но ведь раньше с ним не было ничего подобного, раньше с ним не случались провалы памяти...

Раньше не случались, а теперь случаются... Что-то приснилось, во сне созрело решение, и он посылает людей. Вот и все... И заспал это событие... Забыл о нем во сне...

Тем не менее надо продолжать работать. Надо контролировать себя со всей жесткостью. Необходимо завершить начатое, а потом можно и подлечиться.

Завершить? А как завершишь, если сам не знаешь, что творишь?

А просто... Делать, и все...

Талгат усердно массирует ноющий локоть и встает.

– Мансур!

Хозяин тут же открывает дверь. Смотрит услужливо.

– У тебя есть карта района?

– Есть, эмир.

– Принеси мне.

Мансур приносит карту.

– Что это?

– Наш район.

– Топографическая есть?

– Нет. Только такая... Я в школе украл...

Талгат склоняется над простейшей физической картой. Он не привык работать с такими, но присматривается и начинает ориентироваться. Понимает, куда ему следует сейчас отправляться. Плохо, что он не знает, где находятся его люди и что они делают. Просто опасно ехать сейчас без сильного сопровождения. Но опасность никогда не останавливала Талгата.

Он выходит из комнаты. Водитель улыбаясь ждет.

– Поехали...

Машина поднимает пыль, резко стартуя. Сильный двигатель позволяет развивать ускорение сразу. Зураб провожает машину взглядом с крыльца и только после этого вытаскивает мобильник, включает его и вводит pin-код.

– Товарищ генерал, это Мансур... То есть извините, это Зураб... – Он сам смеется. – Они поехали... Через пару минут будут на месте... Да, уже пора... Выпускайте... Все нормально... Обошлось... Поверил. Тяжело переживает... Трудно ему... Но держится молодцом...

Прохожие на главной деревенской улице с удивлением смотрят на «Тойоту». Должно быть, здесь такие машины появляются нечасто. Водителю, резко стартовавшему, пришлось почти сразу сбросить скорость, чтобы не передавить шумно гуляющих гусей, а потом прождать целую минуту, когда с дороги уйдет не очень реагирующий на автомобильный сигнал теленок. На небольшой скорости и пыли меньше.

– Потихоньку поехали, чтоб воздухом можно было подышать... – Талгат опускает стекло в дверце.

– Навозом... – Водитель морщит нос. – Ни за что бы не согласился в деревне жить...

– А я вырос в селе... – Талгат смотрит, как какой-то мальчишка из-за штакетника приложил к носу пальцы и строит ему рожицу. – Меня запахом навоза не смутишь...

Он бросает взгляд вперед и вздрагивает. Хватается за руль.

– Тормози...

По улице идет, держа за руки двух детей – мальчика лет пяти и девочку лет трех, – старый Алимхан. Вся грудь его европейского, явно не по сегодняшней погоде костюма – в медалях и орденах, словно старик на парад собрался. Это Алимхан... Алимхан... Талгат не может ошибиться... Они только вчера утром расстались...

Но... Его же вчера же арестовали омоновцы и вывезли вертолетом в Грозный... Как он может оказаться здесь? Как он может гулять по сельской улице в России, когда должен сидеть в камере? Что это? Опять какое-то наваждение?

Люди уехали в сторону военного городка... Их отправил Талгат, хотя он никого не отправлял... По деревенской улице гуляет старый Алимхан, хотя он сейчас сидит в тюрьме в Грозном... А виделся ли с ним Талгат вчера? Было ли это? – вдруг закрадывается в голову сомнение.

– Подожди здесь... – угрожающе говорит Талгат водителю, решив разобраться с ситуацией.

Он выходит из машины и направляется прямо к старику.

– Здравствуйте, Алимхан, – говорит по-чеченски.

– Здравствуй, сынок... – отвечает старик и смотрит внимательно, но явно не узнавая. – А ты кто будешь? А... Ты, наверное, у Мансура работаешь...

– Простите, вы Алимхан? – Талгат смотрит на три ордена Славы трех степеней. Не может быть на свете двух настолько похожих людей, носящих одно имя и имеющих такие высокие награды. – Алимхан Даутов?

– Да, я Алимхан Даутов. А ты кто? – Взгляд старика становится серьезным.

– Я Талгат. Вы не узнаете меня? Мы с вами только вчера расстались...

– Талгат? У меня был односельчанин Талгат... Мальчишка... Я помню его... Но тебя я не знаю... И вчера мы с тобой не виделись... Я вчера весь день с правнуками занимался... – Старик показывает взглядом на детей, рассматривающих Талгата.

– Простите... Вчера вы были в родном селе...

– Я вчера не был в родном селе... Я уже две недели гощу у сына...

– Ваш сын – Ахмад?

– Да, мой сын профессор Ахмад Даутов.

– Мы вчера вместе звонили ему... – Талгат чуть не кричит.

– Да нет же, я не звонил ему... Он дома... В отпуске... Зачем мне ему звонить... Из комнаты в комнату, что ли?.. Ты что-то путаешь, сынок...

– Но я же Талгат... Неужели вы меня не узнаете... Я Талгат Абдукадыров...

– Нехорошо обманывать старых людей. Это у горцев не принято. Я хорошо помню Талгата Абдукадырова... А тебя я не знаю...

И старик обиженно отворачивается, тащит детей за руки.

У Талгата подгибаются ноги. И голова гудит, словно ее засунули в середину колокола и бьют по нему сверху, сильно и часто... Он еле-еле доходит до машины.

– Знакомого встретили? – спрашивает водитель.

– Обознался... – едва слышно отвечает Талгат.

Виктор Егорович сразу слышит этот посторонний звук. И даже точно определяет, что звук этот пришел со стороны. От стены сарая, но со стороны, противоположной дому, то есть из соседнего двора. Крыша над сараем односкатная, скат в сторону двора. И задняя стена выше передней. Задняя до верха крыши поднимается. Щелей в этой стене нет.

Алданов прислушивается. Это не мыши... Такой звук бывает, когда что-то затирает кошка на твердой поверхности. На полу, например. Здесь, под сараем, твердого пола быть не может, точно так же, как и в самом сарае. Значит, скребут по стене. Зачем? Привлекают его внимание к себе. Вывод кажется единственным верным.

И потому Виктор Егорович, ничего не теряя, даже если эти звуки не к нему относятся, передвигается к стене ближе.

– Кто там? – спрашивает шелестящим шепотом.

– Майор Алданов!

– Я! Кто там?

– Вы один?

– Один. Кто вы?

– Капитан Рославлев. Подразделение «Альфа».

– Понял... Недавно здесь был мой куратор. Ваши действия согласованы?

– Так точно. Куратор предупреждал, чтобы вы сами пока не «включались». Сколько человек в доме?

– Семеро. Пятеро здесь были. Вооружены автоматами. Со мной приехали двое. Один – почти мальчик.

– Расположение дома...

– С крыльца вход в кухню, против двери одно окно. Направо дверь в горницу. Посредине печь. За печью можно спрятаться... Одно окно во двор. Одно в противоположную сторону. Три окна на улицу. Что намерены предпринять?

– Нужно штурмовать...

– Лучше сразу занять окна... Подойти незаметно можно с угла кухни. «Мертвая зона» видимости.

– Окна должны быть целы... Не должно быть следа пуль... Скоро приедет Талгат Абдукадыров. Дом без стекол его спугнет.

– При штурме через дверь будут потери... Без сопротивления они не сдадутся... – Алданов категоричен. Он сразу просчитал варианты и не видит другого пути, кроме прострела комнаты через окна. – Другие предложения есть?

– Не вижу... Может, что подскажете? Через чердак дома можно?

– Там не был. Не знаю. Есть другой способ.

– Какой.

– Я сам...

– Каким образом?

– «Включением»...

– Это опасно...

– Опасно для вас... Не подходите, пока я не позову... Все...

– Нет...

– Я пошел...

Он легко выпрыгивает с чердака – высота невелика. И видит в окне рассматривающего его Зинура. Зинур знак подает – зовет. Виктор Егорович идет не спеша, про себя произносит первое ключевое слово. На пороге двери из кухни в комнату он произносит второе слово и сам чувствует, как наливаются пустотой его глаза. Но вовремя останавливает себя от произнесения заключительной части. Все боевики собрались за столом. Приготовились к завтраку. Матрацы аккуратно свернуты у стен. Автоматы стоят в стороне в разных местах. И один автомат прислонен к подоконнику окна во двор. Зинур только что поставил, когда Алданова звал.

При «включении» второго уровня ускорены не только двигательные реакции, но и мыслительные. Виктор Егорович моментально просчитывает ситуацию и все возможные варианты.

– Там кошка... – кивает он за окно. – Колбаски бы ей...

И шагает к окну. Понимает, что без этой фразы его шаг будет рассматриваться как шаг к оружию. Фраза маскирует целенаправленность движения.

– Мы кошек не едим... – гогочет один из небритых чечен.

Но ему тут же становится не до юмора. Автомат уже в руках Алданова, предохранитель сбивается ударом ребра ладони.

– Не шевелиться. Дом окружен «Альфой». Стреляю на первое движение...

Куски застревают у чеченов в глотках.

– Капитан Рославлев! – кричит Алданов. – Ко мне!

Топот ног слышится с разных сторон. Ко всем окнам приблизились лица страхующих. Основная группа врывается через дверь.

Виктор Егорович бросает автомат и потряхивает руками, сбрасывая «включение». На это уходит два десятка секунд.

– Ты же обещал мне вести себя честно... – с укором говорит Зинур, которому уже нацепили на запястья наручники.

– Я и веду себя честно... – отвечает Алданов. – Я обещал только одно – дождаться Абдукадырова, чтобы поговорить с ним. Я мог бы и один его дождаться, убив всех вас... Но капитан Рославлев пожелал с вами поговорить...

– Куда едем-то? – в третий раз спрашивает водитель. Уже сердито спрашивает, голос повышая, что ему, кажется, вообще-то не свойственно.

Талгат испуганно вскидывает голову. Впечатление такое, что он задремал с открытыми глазами, вышел из мира окружающего в какой-то другой мир и вернулся только с великим трудом. Еще один предвестник ступора...

– Ты меня знаешь? – тихо спрашивает он водителя.

– Ну как знаю... Мне сказали, стоять в аэропорту... Сказали, четыре человека сядут в машину... Сказали, везти куда прикажут... Вот и сели... Вот и знаю...

– Как зовут меня – знаешь?

– Откуда я могу знать...

– Не предупредили?

– Нет. Слышал, вас Талгатом Хамидовичем называют... Вот и все...

– Абдукадыров моя фамилия... Талгат Абдукадыров... Слышал?

– Талгат Абдукадыров... – повторяет водитель. – Нет, не слышал...

– Запомни... Сгодится...

– Едем-то, спрашиваю, куда?

– Пока выезжай на шоссе, там налево...

Водитель повышает скорость. Талгат кладет на переднюю панель сложенную в несколько раз карту и опять проваливается в забытье, дремлет, не очень понимая, что вокруг него происходит за собственными, непонятными ему самому мыслями.

– Там голосуют... Тормознем?

– Нам попутчики не нужны... – тихо говорит Талгат, но все же голову поднимает и тут же вскидывается, сам обе ноги выпрямляет, словно желает на педали сцепления и тормоза надавить.

– Тормози... – хрипит глухо, со стоном и опять хватается за руль. – У тебя оружие есть?

– Зачем мне оружие... На каждой дороге проверяют...

Машина останавливается в трех метрах от человека, стоящего на шоссе с поднятой рукой. Рядом скамейка и столб с указателем автобусной остановки. Талгат молча и тупо смотрит в лицо этого человека. Тот подходит, наклоняется.

– Привет, мужики... До Ярославля? Не подбросите...

Талгат не отвечает ничего, только смотрит в эти знакомые до боли глаза. Они светятся приветливой улыбкой... Они иногда могут и так светиться, точно так же, как яростью... Когда-то они улыбкой светились при взгляде на Талгата, а вчера вечером светились яростью оттого, что не могли его увидеть...

Талгат открывает дверцу и выходит. Стоит прямо и смотрит на человека.

– Ты что, не узнаешь меня?.. – спрашивает со скрипом в голосе. И в горле все пересохло, и слюны во рту нет. Он уже видит ответ этого человека. Ни за что бы Сохно не пожелал «не узнать» Талгата, ни за что не захотел бы упустить.

– Мы знакомы? – спрашивает Сохно и поднимает вопросительно брови.

– Я – Талгат... – кричит Талгат. – Я – Талгат...

– Очень приятно... Я – Сохно... Толя Сохно... А чего кричишь-то?..

– Толя! Я Талгат Абдукадыров! – Талгат хватает Сохно за грудки джинсового костюма. Тот легким ударом отбивает руки и делает шаг назад, всей позой демонстрируя, что готов ударить при новой попытке захвата.

– Не барбось, паря... – говорит Сохно. – Я хорошо знаю Талгата Абдукадырова. Мы с ним не один год вместе в Афгане летали и ползали... Я тебя не знаю...

– Я – Талгат... – стонет Талгат и садится в машину, закрывает лицо руками. Видно, что он плачет. – Поехали... – командует он.

– Ноги уберите и дверцу закройте, – напоминает водитель. – Что случилось-то?..

Машина набирает скорость. Талгат оборачивается и смотрит на Сохно. Тот смотрит вслед машине и покручивает пальцем у виска.

– Я похож на сумасшедшего? – спрашивает Талгат.

– Да странно как-то вы себя ведете... – Водитель пожимает плечами с легким испугом и слегка косит взглядом в сторону Талгата.

Талгат плачет... Но все же не забывает, куда они едут.

– Тут, в карте... Карандашом обведено... Деревня... Как въедешь, пятый с правой стороны дом... Туда... И быстрее... Лети...

Талгат приезжает, когда Виктор Егорович завтракает вместе с шестью чеченцами, привезенными на замену увезенным альфовцами. Его никто не встречает. Он стучит в калитку громко, требовательно. Выходит высокий чеченец, распахивает калитку.

– Тебе чего?

– Не понял... – оторопело говорит Талгат. – Где Зинур?

– Ну, я – Зинур...

– Кто из нас сошел с ума – ты или я... – В голосе Талгата уже совсем нет уверенности. Он просто спрашивает. И очень даже вежливо.

– Чего тебе надо?..

– Алданов где?

– А ты кто такой?

– Я – Талгат Абдукадыров.

– Не лепи горбатого, дедок... Был бы ты помоложе, я бы тебе сейчас прописал между глаз...

С крыльца спускается Алданов.

– Кто тут меня спрашивает?

Талгат сразу узнает его. Но видит, что Алданов смотрит на него самого, как на чужого. Это и не мудрено – столько лет прошло. И не был он тогда седым, и не носил тогда бороду...

– Я спрашиваю. Я Талгат Абдукадыров.

– Зачем через порог говорить, хотя бы во двор войди...

Талгат входит, и тут же ему заворачивают руки за спину и ставят лицом к воротам. Он не находит в себе сил для сопротивления. Обыскивают. Оружия не находят, но вытаскивают документы. Читают.

– Ну вот, а говоришь, что ты Талгат Абдукадыров... А тут написано, что ты Талгат Абдулгиреев. Зачем же от фамилии родного отца отказываться. По горским законам это по крайней мере неприлично... Что тебе надо, кто ты?

– Я Талгат Абдукадыров... – совсем тихо, севшим старческим голосом говорит Талгат. – Я приехал за вами, Виктор Егорович...

– Зачем я тебе нужен, сынок?..

– Я хочу привлечь вас к разработке проекта «Электрический айсберг» в качестве консультанта и преподавателя...

Талгат сам удивляется, как он сумел членораздельно произнести такую длинную фразу. Ему все равно не верится, что он сумел ее произнести, и потому он опять повторяет, как попугай:

– «Электрический айсберг»... «Электрический айсберг»...

– Интересно, сынок... Откуда ты знаешь про этот проект... Да, меня пригласили работать по этому проекту, но только не ты и не Талгат Абдукадыров. Мне звонил Аз-Завахири и предложил хорошую оплату...

– Вам звонил Завахири? – Талгат делает шаг назад. – А со мной вы не говорили?

– Нет, я никогда не разговаривал с тобой. Я в первый раз тебя вижу и слышу. И предупреждаю тебя: если уж зашел разговор про Аз-Завахири, то живым ты отсюда не выйдешь до тех пор, пока не расскажешь нам все...

– Завахири... Завахири... – Талгат растерянно трет лоб. – Дайте мою трубку... Дайте трубку! – Он не кричит – он визжит. – Я позвоню Завахири...

Ему неохотно возвращают трубку спутникового телефона. Талгат напрягает память и быстро набирает номер.

– Айман, здравствуйте, это Талгат... Айман, я ничего не понимаю...

Человек, неслышно подошедший сзади, протягивает руку и берет трубку из рук Талгата. Талгат оборачивается. Это водитель, который привез его сюда.

– Господин Абдукадыров, вы арестованы...