Руслан со своей командой в десять человек выехал на пару часов раньше, чем предполагалось. То есть чем предполагалось по договоренности с отставным подполковником... Вся команда и не знала даже, что будет происходить этой ночью. Когда человек слишком много знает, он обычно долго не живет. А парни могли еще сгодиться для разных дел. И рисковать ими не хотелось. Поэтому Руслан решил задействовать всю группу только на первом этапе, а с главным делом справиться малым числом.

Времени, казалось, в запасе было много. Такой запас обычно лишает мобилизации и расслабляет. И потому сам Руслан слегка ленился. Это даже по голосу можно было определить, когда он отдавал команды в переговорное устройство.

– Э-эй... Кто там у нас на правой улице? Что там у тебя?

Сквозь треск эфирных помех раздался голос:

– Всю улицу проехал. Машины нет... Есть, правда, две «Короллы», но другого цвета и без собаки. А с собакой только «Инфинити» стоит. Мальчишки пса дразнят...

– Если делать тебе больше нечего, им помоги. Но внимательность тоже не теряй... Дальнее пересечение? Что у тебя?

– От перекрестка до перекрестка прокатился. Спокойно, как дома, когда жена на работе. Не только подполковника, даже майора ни одного не встретил. Искать дальше?

– Ищи. И не засни без жены... Левая улица?

Здесь эфирный треск был особенно громким, но к нему добавлялся еще какой-то треск и грохот. Похоже, там новый заводской цех открыли...

– Тишина гробовая, я имею в виду обстановку... А так очень шумно. Здесь на «Королле» и не проедешь. Все перекопали... Два экскаватора... Авария на теплотрассе, и заграждений нет... В облако пара въедешь, в себя придешь на дне ямы, плавающим в вареном виде. Он здесь не поедет, точно.

– Замыкающие, проснитесь. У меня на затылке глаз нет, так что...

– Нет его...

Сам Руслан взял к себе в машину Мусу и Юрка, медлительного глуповатого парня, но хорошего, как говорили, стрелка, владеющего любым видом оружия на уровне рефлекса. Юрок только что «откинулся» и прибыл к Алиахмету Нуровичу по рекомендации старых друзей, с просьбой «пригреть», трудоустроить и помочь встать на ноги. Предлагали попробовать парня в роли киллера. Для пробы Алиахмет Нурович предложил Руслану взять Юрка с собой и присмотреться как следует. Но до самостоятельного действия пока не допускать. С Юрком и Мусой Руслан и планировал закончить дело, не впутывая в него остальных.

Они стояли под фонарем в квартале от офиса Вагиза и ждали, когда мимо них проедет «Королла» подполковника, чтобы после этого пешим ходом самим проследовать в офис. И уже от самого крыльца позвонить на мобильник Алику Завгатову, который их и впустит, самостоятельно ликвидировав охранника у дверей.

– Пожевать бы чего-нибудь... – сказал Юрок. – Я, понимаешь, когда на дело иду, всегда жрать хочу. Конкретная реакция, мать его, изношенного организма... Аж челюсти до желтизны сводит.

– Зубы чистить надо, – сказал Муса. – Хотя бы раз в год. Тогда и желтизны не будет, и челюсти не сведет.

– Нет, серьезно, – настаивал Юрок и спросил, как человек в Москве новый: – Где бы здесь перехватить чего? С набитой требухой и работать легче...

– Особенно, если пуля туда попадет, – мрачно пошутил Муса, которому Юрок активно не нравился своим желанием слыть авторитетным.

– Чуть дальше киоск стоит, – проявил Руслан сердобольность к новому человеку. – Там всякой гадостью допоздна торгуют. Только шаурму не бери, она по всей Москве поносная.

Юрок радостно распахнул дверцу и заспешил в указанную сторону. Руслан включил негромкую восточную музыку, чтобы сидеть было не скучно. Вообще-то он любил, чтобы музыка звучала на всю улицу, но сейчас понимал, что ни к чему привлекать к машине излишнее внимание.

Юрок вернулся быстро, нес в фольге курицу-гриль и без конца оборачивался. Сел в машину, когда Муса открыл ему дверцу.

– Кто тебя так напугал?

– Там в машине... Такая псина... – протянул чуть не с восхищением. – Думал, через стекло выскочит за моей курицей.

– В какой машине? – переспросил Руслан, насторожившись.

– Там... Стоит...

– Марка?

– Откуда я знаю... Я на пса смотрел.

Руслан бросил взгляд на Мусу. Тот все понял и быстро выскочил на тротуар. Вернулся через десять секунд.

– Он... Уже ушел...

– Поспешить надо... – Руслан выключил музыку и торопливо убрал в «бардачок» панель магнитолы. – Прозевали...

– Курица остынет, – чуть не заплакал Юрок, еще и не знающий толком, на что они идут и что им предстоит делать.

– Быстрее, проглода, пошли... – Руслан поднял ко рту «переговорку». – Всем – отбой. Клиент на месте. Мы работаем. Остальные возвращаются...

Чтобы не привлекать лишних людей для такого серьезного и опасного дела, Руслан даже от подстраховки отказался. Любое оброненное нечаянно слово может дойти до ушей Вагиза, и тогда уже будет война, выиграть в которой у Алиахмета Нуровича шансов мало. И в первую очередь в такой войне страдают ударные силы. Основная ударная сила у Алиахмета Нуровича – Руслан. Он быть пострадавшим не желал...

Прохожих было не слишком много, но назвать улицу пустой тоже никто бы не решился. В десяти шагах от крыльца Руслан позвонил по мобильнику Алику Завгатову.

– Мы здесь, – сказал тихо, хотя знал, что Али должен заранее поставить уровень звука на минимальный, чтобы другой охранник не услышал мужской голос. Такие мелочи обговорили заранее, зная, как может порой подвести сущий пустяк и сорвать все дело.

– Ты не туда попала, – грубо ответил Али условленной фразой. – Номер, шалава, правильно набирай...

Значит, там все в порядке, и дело уже начало раскручиваться. Через тридцать секунд Алик выполнит свою начальную работу и выйдет на крыльцо, чтобы покурить. Если не закурит, значит, следует пройти мимо крыльца и еще подождать немного. Что-то не так вышло...

– Всем отключить мобильники... – Выполнять собственную команду Руслан начал первым. Муса последовал примеру Руслана, а у Юрка и мобильника собственного пока не было.

Алик вышел. И закурил, с нервным наслаждением пуская дым перед собой тугой прямой струей. Волновался... Руслан понял и сразу направился к распахнутой двери. Мимо, как специально, шли прохожие, и, чтобы не вызвать подозрения, всем троим пришлось задержаться, пожать охраннику руку и обменяться ничего не значащими фразами. Вроде бы поприветствовали и проходят туда, где их ждут с нетерпением. Все цивильно и без эксцессов. Алик осмотрелся по сторонам – нет ли рядом посторонних наблюдателей, и дверь закрылась. Сразу за ней за маленькой конторкой, заменяющей обычный в таких местах письменный стол, уткнулся головой в толстый глянцевый журнал дежурный охранник. Правильно... Давно следовало понять, что на дежурстве читать толстые глянцевые журналы вредно. Даже картинки смотреть вредно. Это внимание отвлекает. А спасти в подобной ситуации может только сконцентрированное внимание. Хотя тоже едва ли...

Крови видно не было. Должно быть, Али стрелял в грудь, и пуля не вышла через спину. Глушитель обычно сильно снижает первоначальную скорость полета пули, и она теряет силу. Кровь, должно быть, с груди на колени стекает и под конторку.

Алик отвернулся, чтобы не видеть, что он сам только что сделал со своим товарищем и сослуживцем, передал предоставленный ему утром пистолет с глушителем и наклонил голову.

– Вот сюда бей... – прошептал, показывая пальцем.

Руслан бить пистолетом не стал. Пистолет спрятал, но вытащил из кармана тяжелый кастет из нержавеющей стали и нацепил на пальцы, не снимая перчаток. Ударил вскользь, сдирая с головы кожу. Но кровь обильно полилась за воротник. Али пошатнулся, но не упал, потом потрогал рану рукой, покачал головой и улегся на ступенях лестницы поудобнее. Даже поворочался, принимая позу. И одновременно махнул рукой, показывая путь и поторапливая. Руслан кастет на ступеньку положил, с самого края – якобы уронил его случайно. И первым двинулся по лестнице, медленно переставляя ноги, чтобы шаги были неслышимыми.

Лестница крутая, но не длинная. Сразу за лестницей закуток, называемый комнатой охраны. Там еще один человек сидит. Отдыхающая смена. Там же пульт с сигнализацией. Руслан первым оказался в коридоре. Охранник сразу увидел его и встал из кресла, одновременно хватаясь рукой за дубинку электрошокера. Руслан поднял пистолет, но выстрелить не успел, потому что сбоку от него оказался Юрок и опередил. Стрелял от пояса, не прицеливаясь, и попал в горло. Пуля прошла навылет и стукнулась в деревянную мягкую перегородку, где и завязла. Охранник мешком свалился на пол, и Руслан, шагнувший уже было вперед, не успел подхватить его, чтобы опустить бесшумно.

Звук падения тела мог услышать и отставной подполковник. Поэтому следовало спешить. И Руслан заспешил к кабинету. Шагов своих помощников, как и своих, не слышал, но знал, что они не отстают. Вагиз не держал секретаршу, считая это блажью и подражанием дешевым советским деятелям, и потому войти в его кабинет можно было сразу из коридора. В противоположном конце коридора ветер играл шторой. Руслан понял промашку подполковника – тот не плотно закрыл дверь на балкон, и сквозняк распахнул ее. Значит, подполковник проник оттуда и сейчас, наверное, завершает работу. Хорошо, если не завершил... Это могло бы стать провалом...

Руслан тихонько открыл дверь, придерживая створки двумя руками и засунув пистолет под мышку. Заглянул в щель. Шторы на окнах были не задернуты, и свет с улицы проникал в кабинет свободно, видно было все. Видно было даже распахнутую дверцу сейфа и полировку стола, в которой отражался сам сейф.

Но не видно было подполковника... Это сразу удивило и насторожило, но породило только одну паническую мысль: «Опоздали!» Именно панический характер мысли и боязнь подвести Алиахмета Нуровича не дали Руслану проанализировать ситуацию и проявить внимательность, соответствующую случаю.

Вошли в кабинет стремительно, чтобы убедиться в своих опасениях или отвергнуть их. Фонарики в руках Мусы и Юрка прощупали лучами сейф, потом стену рядом и снова дружно вернулись к сейфу. Руки, держащие фонарики, слегка подрагивали, и эта дрожь передавалась лучам. Но в лучах отчетливо видны были увесистые пачки с баксами, много пачек, и это заставляло руки дрожать сильнее.

– Ни хрена себе... – восторженно прошептал Юрок. Он, похоже, никогда не видел столько денег сразу.

– Опоздали, – констатировал Муса.

– Почему он не взял баксы? – не понял Руслан. – Должен был взять, и не взял...

Он шагнул к сейфу, взял в руки первую попавшуюся пачку и, даже не наводя фонарик, понял все... И бросил пачку на пол. Юрок стремительно схватил ее. У этого даже сомнения не возникло. Он настоящих долларов в руках сроду не держал.

– Опоздали, – вслед за Мусой повторил Руслан. – Придется работать на улице. А мы не подготовились. Надо было хотя бы номер с машины снять...

– Не надо... – сказал из-за двери стенного шкафа Виктор Васильевич. – Вы не опоздали, вы появились как раз вовремя. И вместо вас подготовился я...

Три выстрела прозвучали глухо – на пистолете Евсеева был хороший глушитель, изготовленный собственными руками еще перед первой командировкой в Чечню. И резиновые прокладки в глушителе Виктор Васильевич менял через каждые сто выстрелов, чтобы не покрылись пороховой гарью и не растрескались. Иначе глушитель может издавать шума больше, чем пистолет без глушителя. Юрок удивленно передернул головой и плечом, словно его оса ужалила в шею, и уткнулся носом в пачки с фальшивыми долларами, которые не успел еще взять с полки. Мусу отбросило спиной на острую дверцу сейфа, но боли он уже не почувствовал, потому что с пробитой пулей головой обычно не чувствуют боли. Только Руслан устоял на ногах, но выронил на пол пистолет и зажал руку, простреленную в локте. Евсеев лишил его возможности полноценно сопротивляться. И, подойдя ближе, скромный по габаритам отставной подполковник нанес внешне очень сильному Руслану несколько быстрых и резких ударов, буквально сломавших человека с борцовской фигурой, лишив тем самым возможности сопротивляться.

Первый этап дела завершился удачно...

Мечты всегда приятны. Особенно же, когда знаешь, что они уже начали воплощаться в действительность в полном соответствии с твоими планами. Когда твердо знаешь, что они начали воплощаться, несмотря на все трудности.

Алиахмет Нурович сейчас, когда дело завертелось и не было, казалось, причин, которые могут его остановить или же развернуть в другую сторону, мечтал о днях будущих. Не о сладких днях, а о днях трудовых, о заботах и делах, которые будут ему под силу. И он сможет решить многие задачи. Он даже помогать будет многим.

Часто он бросал взгляд на часы, но стрелки, как назло, начали передвигаться возмутительно медленно. Просто неприлично медленно. Тем не менее примерно представляя себе весь путь от своего офиса до офиса Вагиза, Алиахмет Нурович умело пользовался богатым от природы воображением и зримо представлял себе, где находится в каждый конкретный момент и чем занимается Руслан. Вот сейчас он общается по «переговорке» с постами, что выставил по всем вариантам подъезда к офису Вагиза. Никак мимо этих постов не проскользнуть, даже такому опытному разведчику и диверсанту, как подполковник с собакой... Руслан поругивает своих подчиненных, потому что у подполковника хладнокровия на трех Русланов хватит, и он намеревается подъехать в самый последний момент...

Стрелки на часах совсем перестали двигаться. Или все же двигаются? Но очень уж медленно... Может, в часах батарейка садится? Нет, вроде бы недавно ее меняли...

Руслан по-прежнему нервничает. Он любит быть хладнокровным, но не всегда это удается. И для него время тянется почти так же медленно, как для хозяина. Хотя нет... Алиахмет Нурович по своему опыту знает, что во время действия, пусть и медленно развивающегося, время идет быстрее, чем в ожидании чужого результата. Но время все же идет... Вот с поста Руслану сообщили, что «Королла» Евсеева проследовала по улице... Как подполковник в офис будет проникать, если он не желает оставлять после себя трупов? Как классический вор-домушник. Через окно... И, естественно, не с улицы, а со двора, чтобы не светиться камуфлированным задом перед прохожими... Что там во дворе у Вагиза? Надо вспомнить... А... А там, кстати, склад какой-то, и на складе – помнится, Алиахмет Нурович сам в окно наблюдал – есть своя охрана, тоже в камуфляже. И Вагиз еще говорил, что тылы у него прикрыты... Но подполковник – рисковый... Они все, эти спецназовцы, рисковые, потому что жизнь свою и чужую ценить не умеют. Они не умеют брать от нее то, что можно взять, и потому бездумно тушат свою энергию риском, как огнетушителем... Это глупо... Огнетушитель должен тушить наружное пламя. В крайнем случае, он пригоден и для того, чтобы ударить им по голове.

Подполковник рискнет... Жалко, не подсказал это вовремя Руслану. Можно было бы двор проконтролировать, и тогда вообще не иметь никаких проблем... Хотя лучше и другие возможности предусмотреть. Это он, Алиахмет Нурович, может не заметить таких возможностей, и это ему простительно. А подполковник заметит их и ими воспользуется. Он же специалист, и к тому же специалист высокой квалификации... Таких специалистов, подготовленных за счет государства, ни на одной зоне не сыскать. На зоне тоже умельцы есть, но Алиахмет Нурович уже многократно убеждался, что они не «тянут» в сравнении с государственными спецами. Ни один взращенный зоной медвежатник не справится с сигнализацией и с сейфом так, как это сделал сегодня на его глазах отставной подполковник спецназа – быстро и без сомнения. Так в армии автоматы разбирают и собирают, нацепив на глаза повязку. Нацепи подполковнику повязку на глаза, эффект был бы тем же самым, можно не сомневаться. Ему что сейф, что автомат...

Но он приехал... Руслан, конечно, опыт свой наработанный продемонстрировал и на глаза подполковнику не показался. Даже если тот увидел на улице «Ленд Крузер» – это ничего не значит. Мимо стоящей машины проезжаешь, не обращая на нее внимания. А уж номер-то рассмотреть вообще бывает некогда...

А пусть даже и увидел номер, и узнал... Что с того, Руслан прибыл на место заблаговременно и ждет подполковника. Ах да, прибыть должен не Руслан, а Арби... Алиахмет Нурович сам представил Арби подполковнику. Но кто сказал этому Евсееву, что «Ленд Крузер» – личная машина Руслана? Она вполне может быть общей машиной. И приехать на ней может Арби. Нет, здесь прокола возникнуть не должно. Итак, подполковник приехал и принялся за дело... Не стоит ломать голову и думать, как он в кабинет Вагиза проникнет. Он проникнет, в этом сомнений нет. Наверное, уже проник, взглянув на часы, решил Алиахмет Нурович. Следовательно, за дело принялся и Руслан с помощью Алика. Алик подвести не должен. И с Вагизом у него свои счеты. Небольшие обиды, но этих обид накопилось столько, что они превратились в одну большую. Главное, чтобы Руслан не перестарался с ударом. Жалко будет, если он покалечит парня. Алик на будущее сгодится самому Алиахмету Нуровичу. А покалечить может. Рука у Руслана тяжеленная. Хоть и давно не тренируется, но былая мощь в руке осталась. А точно рассчитать удар сложно. Договаривались так бить, чтобы и не проломить голову и не вызвать подозрения слабым ударом.

Алиахмет Нурович еще раз глянул на часы... Как медленно стрелки бегут... Как медленно... Но Руслану пора бы уже к дверям кабинета приблизиться. Наверное, он уже приблизился. И заглянул... Чуть-чуть дверь приоткрыл, придерживая второй рукой створки, чтобы не скрипнули ненароком...

И что он может увидеть там, за дверью? А увидеть он может только одну картину – подполковник наверняка прихватил с собой рюкзачок. Такой, скорее всего, какие молодежь сейчас носить любит. Такой рюкзачок вполне должен сочетаться с его камуфляжкой. И набивает рюкзачок пачками с баксами. Теми самыми пачками, которые хвастливый Вагиз любит показывать всем, кто в кабинете окажется. Слабость такая у Вагиза. Вроде бы по необходимости сейф открыть и всем показать, насколько он богат...

Слабости должны наказываться...

И Алиахмет Нурович накажет Вагиза за хвастливость... И подполковника тоже накажет – за жадность... Зачем отставному подполковнику такие большие деньги. Он такие в руках никогда не держал. Вот подержит, и хватит с него. Большие деньги должны идти на большие дела, а не на улучшение семейного быта. На улучшение семейного быта вполне хватило бы и той тысячи баксов, что Алиахмет Нурович дал Евсееву за свой собственный сейф...

Все! Руслан в кабинете. Там уже началась стрельба. Этот новый парень – Юрок – должен показать себя. Говорили, что он стрелок великолепный. Руслан расскажет, когда вернется...

Внезапно Алиахмету Нуровичу представилась совсем иная картина. Что подполковника не уложили сразу, и он отстреливаться начал. Он – бывший комбат спецназа. Он умеет стрелять... Нет-нет-нет... Руслан предупрежден особо! Стрелять сразу на поражение, не давая подполковнику времени на оценку ситуации. Не разговаривать, стрелять в спину и в голову. Юрок обещал попасть в голову... Говорят, Юрок очень хороший стрелок...

Алиахмет Нурович постарался выбросить из головы возникшее неприятное видение, но это давалось трудно. Он даже мысленно остановил картинку происходящего в кабинете, превратил ее в фотографию, и эту фотографию, так же мысленно, перечеркнул жирным толстым маркером.

Там, в кабинете, все должно закончиться нормально. На такой короткой дистанции трое всегда успеют выстрелить раньше, чем один уложит всех троих. Главное, чтобы диск не повредили... Об этом Алиахмет Нурович особо инструктировал – не стрелять туда, где могут быть карманы. Лучше в голову... В голову – это надежно...

Новый взгляд на часы... Тяжелый вздох... Слишком медленно стрелки идут. Слишком медленно приближают они Алиахмета Нуровича к богатству. К настоящему богатству...

Все! Руслан выходит из офиса Вагиза. К машине идет. Неторопливо и уверенно, как ходит человек, не ведающий сомнения в своей честности. Ни один мент, глядя на Руслана, не подумает, что этот человек только что вышел из такой серьезной переделки... Вперед, к машине, быстрее... Оттуда, из машины, он позвонить должен. Сколько шагов до машины? Рядом, конечно же, он ее не поставил. По крайней мере, за ближним углом или просто за перекрестком. Но дойти недолго...

Алиахмет Нурович стал ждать звонка. Даже руку на трубку положил, чтобы ответить сразу.

Но рука долго держаться в вытянутом состоянии не хотела. Устала...

Звонка все не было...

Казалось бы, после такого трудного дня, когда большая работа сделана – ведь больше половины дров переколол! – Анатолий должен был спать до утра, не чувствуя усталых рук и только часто ворочаясь от болей в спине...

Сначала так и произошло...

Когда мать семейства вынесла лепешку и даже кашу в глиняной миске, он быстро с едой справился, лепешкой вычистил насухо миску и сам, глянув на обрисовывающее горы небо и таким образом определив время, отправился в сарай, не дожидаясь, когда его туда погонят. Этого привычно ждали... Послышались догоняющие, хотя и неторопливые шаги. Люк над его подвалом закрывал самый младший и самый мерзкий из младших братьев.

Привычно ориентируясь в знакомой темноте, пленник устроился на своей так называемой постели, как обычно подтянул цепи с замком, чуть поворочался, принимая максимально возможную удобную позу, сомкнул глаза и сразу уснул. Сколько проспал, он и не понял, но проснулся, когда сквозь щели люка еще не проник вниз ни один луч света. Дверь сарая вообще никогда не закрывается по причине отсутствия одной из петель, и утром свет обычно на лестницу проходит свободно и будит тонким лучом пленника.

Но и к сырой темноте Анатолий давно уже привык, и потому думал, что сейчас же, только на другой бок повернувшись, уснет, чтобы в следующий раз проснуться уже утром и слушать шаги – хозяева не любят, когда он заставляет их ждать. Это в другой жизни было бы нормальным явлением. Не любят, ну и пусть не любят... Здесь же, в плену, в рабстве, такая нелюбовь всегда оборачивается лишним ударом. А его время ответить одним ударом на множество полученных ранее еще не подошло, хотя очень хотелось, чтобы оно наступило скорее.

Но уснуть не удалось. Отчего-то вспомнилось, сколько злости он вкладывал в свои удары по еловым тяжелым колодам, вспомнилось, как сжимали руки колун и как обрушивали его не на дерево, нет, мысленно они обрушивали его на головы и какой результат это дало...

Только – дало ли? С трудом верилось, что все вот так и сбывается, хотя верить в это очень хотелось. Настолько же сильно хотелось верить, как в возможность вскоре освободиться. Стоп... Анатолий сам себя остановил, направляя мысль в нужное русло. В принципе, он ничего не теряет даже в том случае, если ничего не приобретает. А если это правда? Если ему удается так вот материализовывать мысль? Может, стоит тогда точно так же думать и о возможности освобождения? Надо вспомнить ту книгу... Кажется, там говорилось о силе эмоций и о концентрации мысли. Концентрация мысли... То есть собранность, отбрасывание в сторону всего постороннего мусора, что постоянно бродит в голове... У него же всегда получалась такая концентрация. Еще в школе на экзамене. Из всех билетов не выучил только три последних, не успел. И ему попался именно такой билет... Сначала испугался. Потом сконцентрировался и сумел ответить даже на то, что почти не знал... Только за счет концентрации...

И вчера днем... Он сильно сконцентрировался на своих мыслях. На эмоциональных, болезненных мыслях... Может быть, они материализовались? Конечно, они не могли материализоваться так, как он представлял. Они не могли нанести головам этих мальчишек настоящие удары стальным тяжелым колуном. Но сам мысленный удар каким-то отголоском достиг цели...

Интересно было бы узнать, как себя чувствует Ваха? Ощутил ли он эти удары так же, как его младшие братья? Или взрослые менее восприимчивы к подобному, если подобное существует? Хотя даже если Ваха чувствует себя плохо, то это вовсе не обязательно должно быть следствием мыслеформ, созданных воображением. Это он привез братьям колбасу, он ел ее вместе с ними, и если они отравились, то мог отравиться и он сам...

Но ведь и Анатолию мать семейства вынесла ту же самую колбасу, остатки вечернего стола. И он съел ее, и ничего с ним не произошло. Может быть, просто у него желудок крепче, закален солдатской бурдой, которой пришлось много переесть за полтора года? Может быть и такое...

Надо проверить себя. Проверить свои силы. Если есть у него способности, грех ими не пользоваться. А способности к концентрации у него есть, это Анатолий знал... Но как проверить? Концентрацией мысли разбить свои оковы? Ведь есть же люди, которые творят какие-то чудеса. Может быть, и он умеет это? Даже как-то по телевизору показывали... Ури Геллер, кажется... Какой-то парень из Израиля. Он ложки и вилки мыслью гнет, и главные часы Лондона, знаменитый Биг-Бен, мыслью остановил. Конечно, журналистам верить – себе дороже... Но верить хочется... Хочется в себя верить... Нет, разрывать мыслью оковы Анатолий не будет. Даже если это и возможно теоретически, то этому следует много лет учиться. А ему не отпущено много лет на учебу...

Долго проворочавшись с боку на бок, ничего дельного он так и не придумал, а мысли все возвращались и возвращались к Вахе – хотелось узнать, как он себя чувствует. То есть как он чувствовал себя минувшим днем... Ваха – главный виновник всех его несчастий, Ваха, ударом приклада уложивший Анатолия на камни и пленивший его... Самого Ваху прикладом не прошибешь. У него густющая борода, не слишком длинная, но словно из проволоки. Борода, как подушка, любой удар смягчит.

Анатолий лежал в своем подвале, злился на Ваху и представлял, как он избивает чеченца. Сильно бил... Держал за бороду и бил... И борода клочьями в руке оставалась каждый раз, когда Ваха падал...

Вот хорошо было бы самого Ваху в плен захватить и с ним на плечах, со связанным и избитым, к своим пробиться... Есть же здесь где-то части спецназа ГРУ. Обязательно должны быть. Только где? И как тащить туда тяжелого Ваху и при этом не нарваться на чеченских ментов, к которым Ваха, скорее всего, и принадлежит. Раньше он, наверное, служил в «кадыровцах». И именно тогда захватил пленника, в надежде на выкуп. Но не того человека он захватил. Не надо выкупа. Не надо подполковнику Евсееву занимать где-то астрономические для простого офицера суммы... Анатолий сам спецназовец. Спецназовец ГРУ и прошел под руководством того же подполковника Евсеева хорошую школу. Он сам себя освободит...

Утро пришло, как обычно, тонкой полоской света над головой. Как назло, спать захотелось. Еще бы не захотеть спать, если половину ночи цепями звенел, ворочаясь с боку на бок от мыслей о мести и о свободе. Но в эту ночь пришло в голову главное – ни на кого не следует рассчитывать, кроме самого себя. Силы пока есть... Зимой, если придется здесь зимовать, силы убавятся. Значит, следует всерьез к побегу готовиться и не откладывать, в надежде на помощь извне...