Наконец я дождался случая, когда моя старушка-машина совсем устанет. Чихать и задыхаться она начала еще за квартал от ментовки. А совсем на подъезде двигатель полностью заглох. Но мне предстояло спускаться с легким уклоном, поэтому я двигатель выключил, поставил нейтральную передачу и отпустил тормоза. И таким образом лихо въехал в ворота и сразу свернул к стоянке, чтобы успеть по инерции добраться до места и не перегораживать въезд-выезд для других машин. По крайней мере, пока машина здесь, есть маленькая надежда, что ее не растащат по частям до тех пор, пока я не найду специалиста, который двигатель посмотрит.

Машину закрыл, хлопнул без обиды по крыше и поднялся к Лоскуткову.

– Вот так обстоит дело, – пересказал я ему свой разговор с Гошей Осоченко и передал собственные наблюдения за клиентом. – Теперь ты не обращай внимания, что вы с ним коллеги – у Гоши вся щека от Пашиной пятки синяя, – и постарайся его «дожать». Парень он, по-моему, не слишком крепкий, ты, главное, дави на него посильнее. Особенно когда заметишь, что у него начинают глаза бегать. Астигматизм на нервной, похоже, почве.

– Так ты предполагаешь, что он и она…

– Пока я еще ничего не предполагаю. На Гошу у меня надежды вообще мало. А вот что она из себя представляет, в этом следует разобраться.

– Давай обрисуем полный круг, – предложил майор, желая во что бы то ни стало и любыми известными инквизиции методами вытащить из меня не только факты, но даже мысли о возможных фактах. – Всех, кто так или иначе может быть причастен к этому делу. Начнем с Хозяинова…

Он в воду смотрел? Или кто-то стукнул, что я начал с той стороной тоже работать? Или это та случайность, которая обычно называется ментовской интуицией? Придется выкладывать все, чтобы не показаться «невежливым».

– Я был у него перед визитом к Осоченко. Их фирмы располагаются в одном здании.

– Даже так? Ты вхож во все мафиозные структуры или только выборочно? – Ехидно-ледяной голос мента полностью соответствует рысьему взгляду. Я бросил взгляд на подоконник – так и есть, догадка моя верна. Сахар, что я вчера привез, уже кончился, и майор не в духе, пока не получит очередную взятку в виде следующей порции. – И о чем же вы беседовали с уважаемым Александром Матвеевичем? Или простым и неумным ментам этого знать не полагается?

– Как раз о необходимости как можно быстрее поймать убийцу мы и беседовали. Он пытается создать впечатление, что больше других заинтересован в этом. Возможно, он говорит правду.

– Коим образом он-то может быть в этом заинтересован? Мне трудно связать свои интересы с его даже теоретически. Он что, потерял исполнителя, которого невозможно заменить?

– Если я с помощью ментов или вообще без оных добьюсь результата, тогда никто не будет копать под Хозяинова и не доберется до методов, которыми ведется предвыборная кампания.

– Ты сразу отбиваешь у меня желание поймать убийцу. – Это он так пошутил. Он даже улыбнулся бы, если бы не вчерашняя работа Паши Гальцева. – Эти методы как-то могут касаться сферы моих интересов?

– Едва ли. Скорее, они представляют интерес для окружной избирательной комиссии. Ты же знаешь, что там наворотили такую кипу новых законов и порядков, что…

– Так ты предлагаешь исключить Хозяинова и компанию из списка подозреваемых?

– Нет. Этого я не предлагаю. Я только предлагаю поставить их на последнее место. Иначе пропадает элементарная логика в их действиях. Они нанимают частного сыщика, причем, заметь, незнакомого, потому что на ментовку не надеются.

– Но частный сыщик может что-то накопать и на них? – Лоскутков смотрит на меня с надеждой.

– Если это будет прямой криминал. Предвыборные технологии меня мало трогают.

– А приход к власти таких депутатов…

– Плевать. Депутаты все такие. У честных просто не хватит денег на предвыборную кампанию.

Лоскутков тоскливо глянул на место, где вчера стояла коробка с сахаром, и непритворно вздохнул, почти сдаваясь. Слаб он душой, потому что слаб телом.

– Хорошо. У меня без выборов работы хватает. Давай определять дальнейший круг. Паша Гальцев?

– Пашу, как мы знаем, послали забрать винчестер с компьютера уже убитого Чанышева. До этого он не имел к квартире никакого отношения. Не знал о ее существовании. Не предполагал, что там можно что-то «снять».

– А откуда у тебя такая уверенность?

– А откуда у тебя такая на него злость?

Майор почесал синюю шишку на челюсти и ничего не ответил. Менты не любят, когда их обвиняют в очевидной предвзятости.

– Тогда кого же вообще включать в этот круг? Двоих ребят, которых ты «поломал»?

– Они только утром узнали о существовании Чанышева. Узнали, кстати, по своим каналам, из райотдела, и о его смерти. Валентин был убит в ту же ночь, когда забрался в сеть предвыборного штаба и не сумел корректно выйти.

– Что значит «корректно»?

– В данном случае это компьютерный термин.

– Тоже мне, компьютерщик выискался. Но ведь неужели не соображаешь, уже одно то, что он в ихнюю сеть забрался, – это уже повод для убийства?

– И самый очевидный. Потому, мне кажется, его и следует отодвинуть на задний план. Где-то рядом с Хозяиновым поставить. Мне кажется, что кто-то этим поводом воспользовался и умело нас подводит к определенным выводам.

– Так кто же, по-твоему, вообще входит в круг? – мент начинает злиться. Ему, похоже, очень хочется заскрипеть зубами, но он помнит о том, какую боль при этом получает, и потому сдерживается.

– Я вижу только двух человек – Осоченко и Александру Чанышеву. Но круг замыкать не советую, потому что в него должен войти и кто-то посторонний.

– Кто? Мне не ясен мотив убийства. Без мотива мы не сможем определить этого постороннего. Это, господин спецназовец, самые азы сыскной работы – ты учись у более опытных товарищей. И назови мне мотив…

– Беременность Александры – раз. Программы, созданные Чанышевым для кого-то на заказ, – два, три, пять, десять…

– Только им ли создавались эти программы?

– А вот это нам и предстоит выяснить.

В дверь постучали. Очередной красномордый прапорщик привел на допрос очередного подозреваемого по делу Лешего. Лоскутков глянул на меня, словно захотел этим взглядом отодвинуть за стену. Но одновременно в этом же взгляде я уловил небольшую, еще только начинающуюся затравленность. Задержанных становится все больше и больше, а дело с места не двигается. Майор нервничает от каждого нового допроса.

– Я пойду к компьютерщикам, – согласился я миролюбиво. – Не буду тебе мешать.

Он только кивнул.

За дверью я не удержался и посмотрел на задержанного. Не знаю, как с юридической точки зрения, а с медицинской этому человеку точно обеспечено место за решеткой. По всем внешним признакам – откровенный дебил, но чрезвычайно здоровенный и, судя по тому, как два солдата держат его скованные наручниками руки, агрессивный.