Искать беглецов ночью смысла не было. Всё равно все выходы из долины перекрыты, и, если они постараются выйти, их перехватят или завернут назад, чтобы перехватили уже на месте спецназовцы. С рассветом, с помощью собак это можно будет сделать эффективнее и безопаснее. И потому майор Голованов дал приказ сменить наружные посты и возвращаться в лагерь, чтобы хоть немного отдохнуть до утра.

В лагере, с трёх сторон прикрытый боевыми машинами пехоты, а с четвёртой грузовиком, горел костёр. Вообще-то спецназ ГРУ обычно кострами не балуется, если нет в этом крайней необходимости, для подогревания пищи обычно использует спиртовые горелки, но раз уж «краповые» развели костёр, можно посидеть и у огня. Тем более, что камни подходящие чьими-то заботливыми руками были уже поставлены рядом.

Голованов сел и, поджидая возвращения майора Деревянного, лично исполняющего роль разводящего, вытащил из кармана «разгрузки» брошюру. Брошюра была написана на арабском языке, и, повертев её в руках, майор хотел было бросить её в костёр, но вовремя вспомнил, что в отряде Деревянного есть переводчик, и не грех было бы воспользоваться его услугами.

Здесь же у костра сидел дежурный офицер «Витязя».

– Где ваш переводчик? – поинтересовался Голованов.

– Только что здесь, товарищ майор, был, – отозвался дежурный. – Он с майором Деревянным выходил на задание в группе. Найти?

– Найди, если уснуть не успел…

– А если уснул, не будить?

Голованов подумал, посмотрел на брошюрку.

– Всё равно буди…

Переводчик, высокий и костлявый, не в «краповом берете», а в каске, появился уже через минуту, козырнул, представился:

– Старший лейтенант Габдрахманов, переводчик сборного отряда спецназа внутренних войск «Витязь»… Вызывали, товарищ майор?

– Садись-ка, посмотри, что это такое, из-за чего банда в такой обстановке в село пришла… Язык, кажется, арабский… Знаешь?

– Знаю, товарищ майор…

– По национальности сам-то кто?

– Татарин. У нас все священные книги на арабском пишутся… Первоосновный язык ислама… Любой грамотный мусульманин обязан уметь читать на арабском…

– Хорошо… А это что за книга? Посмотри внимательно…

– «Джамаат и амирство»… Выпущено культурно-просветительным центром «Ахль ус-Суна валь Дажамаа»… Автор – Расул Кудаев … Знакомая личность…

– Знакомая личность… В писатели теперь, стало быть, подался… А что за книга-то?

– Это, товарищ майор, читать надо… Хотя бы через несколько страниц… Если время до утра дадите, к утру доложу. Здесь объём небольшой…

– Добро… Утром жду с докладом… – согласился Голованов. – Лучше перед рассветом. На рассвете мы выступим… «Джамаат и амирство», говоришь…

– Так точно. Автор – Расул Кудаев…

– Ладно, доложу покуда начальству… – майор встал и вытащил из-под бронежилета спутниковый телефон. – Расул Кудаев, значит, снова объявился…

Теперь, когда она была совсем уже не так необходима, выкатила из-за облаков луна и осветила весь склон, огороды, лагерь спецназовцев чистым серебристым светом. Плохо верилось, что в такие красивейшие ночи приходится воевать, но от войны уйти по собственному желанию одного конкретного человека невозможно. И приходилось не смиряться, но принимать действительность такой, каковой она является. Майор Голованов давно уже этому научился и не роптал…

На вызов долго не отвечали. Наконец, ответили.

– Разбудил вас, Владислав Аркадьевич? – спросил Голованов.

Генерал ответил вполне бодрым голосом.

– Это я вас, Максим Николаевич, разбудить боялся и потому сам не звонил… Не знаю, но могу предположить, как мешает звонок и во время боевых действий, и во время отдыха между боевыми действиями… Но вашего звонка я давно жду…

Не соответствующая занимаемому положению деликатность Судиславлева пока ещё не мешала, но слегка раздражала, как раздражает что-то не ожидаемое, не соответствующее реалиям.

– Есть что-то новое, товарищ генерал? – в силу армейской привычки майор не мог постоянно звать генерала по имени-отчеству, несмотря на просьбу последнего, прозвучавшую ещё во время их первого знакомства.

– Машины пришли… Врач, естественно, написал на вас рапорт… Ну, вы могли сами это предположить, и я не думаю, что этот капитан вас сильно удивил… Рапорт у меня, как у руководителя операции, если ещё не потерял… Не помню, сунул куда-то… – генерал неназойливо дал понять, как мало он обращает внимания на такую писульку врача, и майору не следует всерьёз опасаться последствий проявления своего характера. И опять здесь было какое-то несоответствие. Голованов никак не мог понять характер генерала и потому не всегда понимал, как себя с ним вести. – И раненых бандитов мы допросили. Один говорить отказался, сразу потребовал себе адвоката и вообще камеру со всеми удобствами. По-русски разговаривает плохо. Иностранец, без документов. И манеры, соответствующие иностранцу… Мы так сразу и не поняли, скандинав он или прибалт… Пришлось его в подвальном карцере комендатуры временно устроить… Сыро, но туалет за решёткой, не надо даже из камеры выходить… А со вторым дело легче пошло… Благодаря вашим, не могу не заметить, стараниям, и вопреки стараниям врача… Это тот, которого везли в медицинской машине на жёстком металлическом полу… Пол, наверное, не слишком похож на пуховую перину… И это на него произвело хорошее впечатление, он стал разговорчивым… Так вот, мы получили интересные сведения, хотя пленник не из первого звена и отвечает только за то, что случайно подслушал – и эти сведения говорят, что Нариман Омарасхабов нам очень и очень нужен… Тут такое дело, что он, кажется, устраивает аукцион и пытается заработать на минах… Крупно заработать и даже погасить кредит в банке… Одну мину он уже продал две недели назад… И есть подозрения, что это как раз та мина, что проявила себя в Афганистане… Понимаете, какие у Омарасхабова международные связи, с каким уклоном связи, если он легко до талибов добрался, до которых натовская разведка совместно с ЦРУ никак добраться не может… Очень он нам нужен… Просто необходимо его живым захватить… Лучше со всем окружением…

Голованов вздохнул.

– Должен вас расстроить, Владислав Аркадьевич… Так уж получилось… Он опять от нас улизнул… Очень ловко… Вместе со всем окружением, а окружение у него состоит из сына и ещё какого-то человека…

– Плохо… – генерал, кажется, и вправду сильно расстроился, если судить по голосу. – А была реальная возможность его захватить?

– Если бы раньше знать, что он так нужен… И знать, что большая банда, вошедшая в село, шла, по сути дела, ни за чем… Тогда можно было бы даже банду игнорировать и захватить одного Омарасхабова…

Генерал помолчал, переваривая услышанное, но так толком ничего и не понял.

– Докладывайте по порядку, Максим Николаевич… Сначала… Что там у вас произошло?… Какая объявилась банда, откуда и куда делась?

Голованов докладывал по-военному кратко и чётко, не вдаваясь в такие подробности, как поиски кошки и обсуждение походки горбатого старика. Генерал внимательно выслушал.

– Да, брошюры Расула Кудаева сейчас ходят по рукам во всех кавказских республиках. Хорошо, что вы ликвидировали часть тиража… И я вполне понимаю, что вы не знали, какой груз находится в тайнике… Если бы там были противовертолётные мины, разговор мог бы быть иным… Рисковать такой находкой было нельзя…

– Ещё не ликвидировали тираж, только изъяли… – поправил Голованов.

– Составьте акт и отправьте машиной вместе с ранеными пленными. Машину я вышлю. Меня же больше сам Омарасхабов интересует. Следовательно, он должен и вас, Максим Николаевич, интересовать… Вы уверены, что он ушёл вместе с остатками банды?

– В том-то и дело, что засаду мы проводили в ночной темноте и не видели Омарасхабова. Я умышленно не использовал осветительные ракеты, чтобы не показать боевикам пути отступления. Но там, видимо, был кто-то, кто хорошо знал местность. Может быть, это сам Омарасхабов, хотя утверждать так у нас оснований нет. При выходе банды из села, когда банда проходила по улице, он имел возможность зайти в любой двор. Улицы не освещены, и мы, не имея возможности отслеживать весь ее путь, контролировали только крайние точки… А путь отступления показал кто-то другой… Ведь кто-то другой привёл банду точно в нужный двор…

– Есть смысл искать Омарасхабова в селе? – генерала такая возможность, кажется, слегка воодушевила.

– Смысл есть, только как в реальности этот поиск проводить… Вчерашняя «зачистка» ничего не дала… Ничего не даст, думаю, и новая… Не известно, под каким домом может быть тайник, в который всегда несколько человек могут забраться. Судя по тому, что полевая «нора» Омарасхабова сделана, как инженерное сооружение со всеми коммуникациями, у него есть кому построить убежище под любым домом… А проверить все дома мы возможности не имеем…

– И что планируете предпринять?

– С рассветом начнём поиск в прилегающих кустах… Выйти из долины, как я понимаю, никто не может… Как и войти…

– Думаю, пути заблокированы прочно. Мы даже пограничников задействовали вместе с местной милицией. И те и другие знают все потаённые тропы… Кстати, ликвидировали три группы пытающиеся прорваться внутрь… Думаю, группы шли на аукцион к Омарасхабову…

– У меня, товарищ генерал, попутный вопрос… А как он этот аукцион объявлял? – пришла в голову майору мысль. – Чтобы собрать командиров бандформирований, следовало в каждом ущелье на перекрёстке вывесить объявление… Или всё же есть в Дагестане какой-то общий координирующий центр, какой был в Чечне?

– Этот вопрос мы тщательно исследуем… Его уже неоднократно себе задавали… «Прочёсываем» Интернет, ищем старые связи Омарасхабова. Одновременно ищем, откуда взялись у него мины, поскольку ограниченное количество, произведённое изготовителем, строго учтено. То, что получено воинской частью, находится на складе в неприкосновенности и, как это говорится, в заводской смазке…

– Есть ещё один предполагаемый путь поиска, товарищ генерал… – подсказал Голованов. – Надо связаться с начальством майора Деревянного и выяснить, кто «давил» сверху, настаивая, чтобы наши группы вышли из села…

– Да, – согласился Владислав Аркадьевич. – Но здесь ещё не известно, с какой целью оказывалось давление. Я могу допустить, что только с целью беспрепятственного выноса брошюр… Кто-то мог быть заинтересован конкретно в этом…

– Возможно настолько же, насколько возможно и другое… Я готов допустить, что работают личные связи самого Омарасхабова. Значит, они могут и в другом сработать…

– Мы это проверим… Значит, Максим Николаевич, мы с вами договоримся так… Как только закончите прочёсывание, сразу свяжитесь со мной. Даже если Омарасхабова не найдёте… Надеюсь, собаки вам помогут… Машину за пленными я вышлю немедленно… Просьбы есть?

– Есть одна просьба, товарищ генерал… Нам бы на две группы хотя бы один тепловизор… Чтобы ночью точно ориентироваться… Тогда, возможно, легче будет выследить Омарасхабова… Да и в светлое время такой прибор поможет… В наших условиях он необходим…

– Запрос хороший. И даже не знаю, чем смогу помочь. Но я своё руководство озадачу. И ваше тоже. Тепловизор, как я понимаю, сделает и кусты тоже просматриваемыми…

– И кусты тоже… Они не смогут прятаться… Были бы деньги, я готов был бы сам купить для группы… Но пока мне такие траты не по карману… Остаётся надеяться на…

– Я же сказал, что попробую. Ещё просьбы?

– Во время первого нашего разговора, Владислав Аркадьевич, помните, вы вскользь упомянули осведомителя из этого села… Нельзя его нам передать?

– Если бы было можно, мы давно бы уже это сделали… – это была вся информация об осведомителе, которую генерал смог дать…

Майор Деревянный выглядел мрачным и усталым, хотя устать ещё не успел. И чаще обычного плечами передёргивал. Голованов рассказал ему о беседе с генералом. Не сообщил только, что генерал Судиславлев обещал поискать для них тепловизор. Чтобы не сглазить и не разочаровать, если ожидание окажется беспочвенным.

– Значит, будем искать, – согласился «краповый» майор. – У меня в голове другой вопрос сидит… Чтобы собаки нашли человека, насколько я понимаю, необходимо иметь какой-то предмет, этому человеку принадлежащий. Смогут собаки просто так искать кого-то, не зная даже кого? Так только охотничьи собаки дичь загоняют, но на человека даже они не реагируют…

– Надо с командиром группы разговаривать… – пожал плечами Голованов. – Я с собаками не работал и их манер не знаю… Только по кино… Но я и в кино уже лет десять не ходил…

Деревянный позвал дежурного из своего подразделения и приказал позвать капитана из кинологической службы. Капитан быстро явился. Умел, видимо, просыпаться без потягиваний.

– Вызывали, товарищ майор? – спросил он у Голованова.

Голованов кивнул в сторону Деревянного.

– Присаживайся, капитан… – «краповый» майор показал на соседний камень. – Перейдём сразу на «ты», так работать удобнее… Не возражаешь?

– Не возражаю…

Капитан сел, ожидая разговора. Обычно, если предлагают присесть, не ставят оперативную задачу, а просто хотят что-то выяснить или посоветоваться.

– Часа через четыре с половиной рассветёт – начал обрисовывать ситуацию Деревянный. – Начнём прочёсывать кусты… За полчаса до рассвета выйдем на позиции. Что твоей команде надо для полноценной работы?

– След желательно…

– Отпечаток, что ли? – спросил Голованов.

– Запах… Отпечаток собака может запомнить и опознать по запаху. Бывают случаи, когда собака по отпечатку в почве или в снегу запах берёт… Но нужен явственный отпечаток… И одиночный… Здесь такого не найти…

– Значит, тебе нужен предмет, принадлежащий какому-то человеку, которого следует искать… Я правильно понимаю? – спросил майор Деревянный.

– Чтобы след взять, такой предмет необходим.

– А если предмета нет?

– Будем искать тех, кто спрятался…

– Это возможно?

– У нас, конечно, не сторожевые, у нас служебно-розыскные собаки. Им так сложнее работать, но иногда приходится… Например, во время зачисток… Мой Анчар однажды в Чечне так тайник нашёл, где двух рабов прятали… Просто за ровной бетонной стеной что-то то ли услышал, то ли унюхал… И вытащили парочку… Один был бомж, второй – солдат-дезертир. Самурай старшего прапорщика Евстигнеева дважды схороны с оружием находил. Во дворах, под дровами. А четыре собаки из восьми у нас мины ищут. Эти вообще чего только не находили. Во время «зачисток» всегда находок много. Их, правда, на «задержание» лучше не пускать. Они не для того предназначены. Не натасканы. Но спугнуть могут.

– Ладно, значит, будем искать… Пойдёшь досыпать? – спросил Деревянный.

– Нет уже… Я у костра посижу… Соба моего не испугаетесь?

– Не должны, вроде… – сказал Голованов.

– Анчар! Ко мне!.. – прозвучала команда.

И уже через несколько секунд из темноты выскочила крепкогрудая светлая восточноевропейская овчарка в наморднике и ткнулась носом в колени проводнику. Тот дружелюбно почесал собаку за ухом.

– Я в детстве всё о собаках мечтал, – с улыбкой сказал майор Деревянный. – Но мы в коммунальной квартире жили, там негде её держать… Но мечты были… Джека Лондона всего перечитал… Каждую книгу о собаках по нескольку раз…

– Я тоже к собакам после Джека Лондона потянулся… – сознался капитан Румянцев. – Только потом понял, что Джек Лондон вообще не знал и не понимал собак, а писал о них от желания рассказать что-то красивое…

– Как так? – не понял Деревянный. – Джек Лондон и…

– И понятия о собаках не имел… Морское дело он, говорят, понимал… Мне моряки говорили… Из военно-морского клуба… А собак… Не знаю, как он там по Северу путешествовал и насколько близко он с собаками общался, но ничего в них не понимал – это точно… Вот, к примеру, в каждой книге про Клондайк у него есть… Останавливаются путники на ночёвку, сначала кормят собак, потом только сами едят. Забота о собаках, дескать, в первую очередь… Красиво звучит… По-литературному… И только кинолог понимает, что на следующей стоянке полудикие ездовые собаки, как их Лондон описывает, полуволки, сожрут своего погонщика… У собак есть такое понятие – доминантность. Доминантная собака всегда будет стремиться установить власть не только над другими собаками, но и над человеком. Если проводник сначала кормит собаку, а потом ест сам, он воспитывает в ней доминантность. Собаки очень тонко чувствуют право на главенство. Первым ест главный, самый сильный – хозяин… Ну и других подобных мест у Лондона куча…

– Вот так вот: век живи, век учись… – сделал вывод майор Голованов. – И не создавай себе кумиров… Даже из великих писателей…

– С серьёзными собаками вообще сложно… – добавил Румянцев. – Вот взять минёров. Думаете, почему в минёры подбирают самых добродушных псов, самых безобидных? А потому, что собака-минёр в комнату, например, заходит первой… А это тоже воспитывает доминантность. Первым входить должен вожак… Если, например, моего Анчара, – капитан опять почесал заглядывающую ему в глаза собаку, – использовать в качестве минёра, то через месяц работы он может на меня броситься, если что-то ему в моём поведении не понравится… Только чтобы на место меня поставить и самоутвердиться… И только потому, что минёров в дверь запускают первыми…

Звонок спутниковой трубки майора Голованова прервал разговор.

– Опять генерал… – сообщил Голованов и отошёл для разговора в сторону…

– Максим Николаевич… – голос Судиславлева звучал довольно и торжественно. – Отправляю к вам машины вместе с подарком, если можно, конечно, считать подарком то, что выделяется только на время. Мне в республиканском управлении ФСБ под роспись выдали «вещдок» – прицел для крупнокалиберной снайперской винтовки… С тепловизором… Канадский… Прицел с нашими винтовками не совместим по параметрам установки… Одно неудобство… Блок питания для прицела крепится в прикладе винтовки, и вам придётся поместить его в самый крепкий карман «разгрузки». Блок питания не лёгкий…

– Спасибо, Владислав Аркадьевич.

– С техникой, думаю, справитесь. Если что, ваш снайпер подскажет… Снайперы хотя бы в теории знают такие прицелы…

– Когда будут машины?

– Через три с половиной-четыре часа. Я попрошу побыстрее ехать… – генерал так и сказал «попрошу», а не прикажу, чем опять смутил майора Голованова. – БМП и грузовик нам выделили… В этот раз медицинской машины не будет, а вместо врача двух санитаров отправляем… Санитары военные… Из похоронной команды… Они тоже сумеют создать пленным условия для подготовки к допросу… Естественно, и караульных в сопровождение…

– Хорошо бы, до рассвета успели, пока мы в поиск не вышли…

– Они постараются…

Старался, как потом выяснилось, только механик-водитель БМП, а водитель ЗИЛа-131 всю дорогу, в течение почти четырёх часов, матерился в переговорное устройство, потому что его изношенная машина с большим трудом поспевала за новенькой, только недавно полученной со складу расконсервированной боевой машиной пехоты. Даже такой мощный грузовик, как ЗИЛ-131, не слишком любил разбитые донельзя дороги, которые для гусениц, конечно, были более подходящи.

Но успели только-только, впритык, когда спецназовцам пора было выходить на позицию, и потому майор Деревянный оставил вместо себя и Голованова своего заместителя, пусть погрузкой распоряжается. Прапорщик, командир отделения сопровождения с БМП вручил майору Голованову тяжёлую трубу прицела с широким фиолетовым окуляром, не прикрытым защитной крышкой и потому слегка запылённым. Должно быть, крышка с оптики прицела в число трофеев не попала, а найти замену или не смогли, или не посчитали нужным.

– Разберётесь, товарищ майор? – прапорщик вручал прицел двумя руками, как очень дорогую вещь. – Я с такими дела не имел, подсказать ничего не могу…

– Разберёмся… «Магистр», ко мне… – позвал майор своего снайпера, который только недавно вместо отдыха ездил на курсы знакомства с современной снайперской техникой.

К удивлению Голованова, на него залаяла одна из собак кинологической группы.

– Вы что-то хотели, товарищ майор? – спросил старший лейтенант-проводник, удерживая собаку на поводке, и даже прикрикнул на животное. – Тише, Маг…

– Я своего снайпера позвал… Что с собакой?

– Пес решил, что чужой зовёт… Не приучен… Его Магистром кличут, товарищ майор…

Голованов усмехнулся и кивнул подошедшему прапорщику Денисову:

– Твой тёзка… Но лучше не знакомься, с перевязанной рукой стрелять точно будет сложно…

Денисов любви к четвероногим помощникам не проявил, без объяснений взял из рук командира прицел, в восхищении покачал головой, осмотрел кронштейн крепления и только после оценки творения технического прогресса тяжко вздохнул.

– На наши винтовки, к сожалению, не встанет. Даже на В-96 – не встанет… У нас крепление другой системы…

– И не надо… Это мне для наблюдений… Помоги подключить…

Голованов уже устраивал в большом кармане разгрузки, где обычно носил два сдвоенных рожка для автомата, блок питания для прицела. Блок питания прицела оказался не таким и тяжёлым, как говорил генерал, а по объёму вообще в три раза уступал обычному наполнению кармана. Так что один сдвоенный рожок туда же поместился без проблем. Попробовав несколько вариантов, Голованов и оставшемуся рожку нашёл место – «разгрузка» карманами снабжена с избытком. В некоторые во время операций против боевиков офицеры спецназа ГРУ прячут пистолеты вместе с кобурой, чтобы издали по пистолету невозможно было определить, где офицер, а где солдат, снайперы именно по пистолету офицеров вычисляли, потому что погоны бронежилетом прикрыты, и чаще всего невозможно различить количество звёздочек.

С подключением прапорщик справился быстро и легко: четыре соединения имели персональные разъёмы и цвет кабелей, так что спутать было невозможно, и сначала сам опробовал тепловизор, приложив окуляр к глазу.

– Мечта любого снайпера… – сказал со вздохом и протянул «оптику» командиру. – Вот здесь, «on-off», это, понятно, «включение-выключение»… Аккумулятор лучше беречь, потому что эта штука жрёт его без закуски… Можно смотреть просто в ночном режиме, можно в дневном без тепловизора, можно в дневном с тепловизором и в ночном с тепловизором… Режимы переключаются здесь… Сдвигаются кнопки… Не нажимаются, а сдвигаются… С кнопками осторожнее… Кто работал с такими, рассказывал, что сделано, как в Китае – чуть передавишь, отваливается… Вот эта, отдельная кнопка, впереди других, для встроенного лазерного целеуказателя… Чтобы красную точку на чьём-то лбу нарисовать… Художественная, так сказать, стрельба… Совпадает с центром прицельной сетки… Чуть выше кнопка – лазерный дальномер. Расстояние высвечивается в окуляре в нижней строчке…

– А что в верхней строчке?

– Данные для анализатора метеоусловий… Здесь ещё мобильная метеостанция подключается, возможно, со связью через систему GPS с метеорологическим спутником. У тебя ничего похожего нет… Не бери в голову… Всё, инструктаж, командир, закончен… В бой, шагом марш…

– Дуй… – послал командир его в ответ…

Ещё до того, как выступить на уже определённый поисковый рубеж, Голованов с Деревянным, согласовав задачу, выделили из своих групп по снайперу и после тщательного инструктажа в обход села отправили их на противоположный склон, откуда открывался вид на всё практически село за исключением самых нижних, примыкающих к лагерю спецназовцев огородов. От спецназа ГРУ на отдельное задание пошёл прапорщик Денисов, от «Витязя» – в возрасте уже капитан Пустовалов, заявляющий, что начинает терять зрение и потому готовится выйти в отставку. Впрочем, Деревянный сказал, что такое намерение капитан высказывает уже лет пять…

Второго штатного снайпера ОМОГ, старшего лейтенанта Лукоморьева, майор Голованов оставил в группе поиска, потому что Лукоморьев видел в лицо Наримана Омарасхабова только через ночной прицел «винтореза» и может не узнать днём. А Денисов видел и самого Наримана, и его сына при солнечном свете и уверен, что хорошо запомнил и того и другого.

Снайперам была поставлена конкретная задача – не снайперское искусство показывать, в котором командиры и без того не сомневались, а искусство скрытых наблюдателей, которые с помощью мощной «оптики» своих винтовок могут отыскать нужных людей, если эти люди оказались не в поле среди кустов, где их с собаками будут искать остальные бойцы, а в селе. Дома и дворы, в которые Омарасхабовы и их спутник могли свернуть, когда они выводили банду из села, были известны, и за этими дворами следовало следить особенно тщательно. Но не замыкаться постоянно на одном и том же пространстве, а просматривать всё село, потому что Нариман, собственного жилья здесь давно уже не имеющий, не брал обязательство сидеть в одном доме и вполне может побывать в нескольких. Хотя после трудного дня и бессонной ночи вполне может решить выспаться. Тогда, естественно, увидеть его будет невозможно. Единственное, следует наблюдать, в какой дом будут посланы гонцы после того, как снимутся с места основные силы спецназовцев. Реакция на начало поисков несомненно будет. И момент проявления этой реакции снайперы должны будут отследить. Неплохо и самих разведчиков, приносящих данные, определить на будущее. Банда уже показала, как она умеет вырастать численно, и это был, должно быть, не предел роста, потому что сочувствие у земляков Омарасхабов найдёт, тем более, что жители, потерявшие членов своих семей минувшим днём, озлоблены. Да к тому же тела убитых им не отдали. Это тоже подливает масла в огонь…

Перед выходом майор Голованов решил опробовать своё приобретение. Утренние часы, предшествующие рассвету, всегда бывают в сутках самыми тёмными и самыми холодными. В простой бинокль увидеть ничего невозможно. И Голованов, выбравшись из-за боевой машины пехоты, поднял к глазам трубу прицела. Включать и выключать прибор он уже научился вслепую. Включив тепловизор, стал осматривать кусты за огородами. И почти сразу же обнаружил наблюдателя. Кто-то лежал под кустами, приложив к глазам бинокль. Сомневаться не приходилось, бинокль был простым, даже без прибора ночного видения, поскольку аккумуляторы всегда ярко светятся за счёт своей высокой способности к теплоотдаче. Здесь никаких ярких светящихся предметов не просматривалось, кроме тела самого человека. Да и тело было каким-то мелким. Скорее всего, за спецназом приглядывал какой-то мальчишка. Боевики часто используют мальчишек в надежде, что в детей никто стрелять не будет.

Но здесь майор Голованов делал различие между понятиями «стрелять» и «убивать». И потому подозвал к себе старшего лейтенанта Лукоморьева.

– «Пушкин», смотри… Я включаю целеуказатель… Точка будет смотреть прямо в лоб наблюдателю… Это мальчишка… Его следует только напугать… Смотри не попади…

– Сделаем… – отозвался снайпер. – Только маркером лучше показывать место, куда должна попасть пуля… Чтобы я не гадал… Сразу найди рядом какую-нибудь звучную цель, чтобы звякнуло и понятно стало, что это выстрел…

– Согласен…

Снайпер говорил разумные вещи, и Голованов стал искать, куда следует послать пулю.

Мальчишка как раз положил перед собой бинокль, убедившись, что в темноте бинокль ему не помощник. Лазерный дальномер показывал дистанцию в пятьдесят два метра шестьдесят сантиметров. Стреляя в острую грань лезвия ножа, Лукоморьев пополам разрезает с такой же почти дистанции свою пулю – несколько раз демонстрировал это желающим . И здесь в точку попадёт точно. И Голованов навёл красную точку целеуказателя на линзу бинокля.

– Стреляй в точку…

Выстрел раздался почти сразу. Должно быть, старший лейтенант уже следил за передвижением маркера целеуказателя. Бинокль подпрыгнул, за ним наблюдатель. И побежал в испуге… Это был, несомненно, мальчишка лет двенадцати. Тот, кто года через три уже возьмёт в руки вместо бинокля автомат, если его вовремя не остановить. А чтобы остановить его, надо очистить село от Омарасхабовых и прочих подобных…

Отправив пару снайперов на склон за село, ещё раз осмотрев огороды на предмет поиска наблюдателей и никого на сей раз не обнаружив, спецназовцы, как обычно, разделились на две группы по ведомственному признаку. Рядом со своими всегда легче воевать. Но капитану Рукавишникову пришлось опять выполнять роль связующего звена между группами, то есть отправиться с майором Деревянным. Точно так же разделили и кинологическую группу. Двух служебно-розыскных и двух собак-минёров включили в каждую из групп. Ту, что пошла с бойцами «Витязя», возглавил старший лейтенант с чепрачной овчаркой Магистром, вторую, идущую со спецназом ГРУ, возглавил капитан Румянцев с Анчаром.

Участки поиска были разделены заранее. Правая полоса отошла в ведение «краповых», левая, включающая в себя предгорье до самых отвесных рыжих скал, должна была исследоваться спецназом ГРУ. Разделительная линия начиналась с того места, где ушли в кусты остатки попавшей ночью в засаду банды.

Издали поприветствовав друг друга поднятым на уровень плеча кулаком, майоры Голованов и Деревянный дали своим группам команду к выдвижению. Передвигались цепью, на дистанции трёх-пяти метров друг от друга. На тридцать метров впереди шли проводники с собаками, но животные пока вели себя мирно. Конечно, чтобы полностью прочесать всю эту заросшую кустами равнину между высокими горами и проходящими под ними дорогами, необходимо было по крайней мере в пять раз больше сил и в пять раз больше времени. Сейчас необходимость поиска была обусловлена тем, что бандиты должны были предположительно метаться между постами, перекрывающими дороги и тропы, и селом, занятым спецназом. И в своих метаниях они сами могли бы выйти на поисковиков. Одновременно преследовалась и другая, может быть, более важная цель, ради которой группам и были приданы собаки-минёры с проводниками. Омарасхабов не мог спрятать мины где-то далеко, поскольку ждал гостей или в селе или в своей «норе». Если бы аукцион прошёл успешно, то мины следовало бы быстро доставить к покупателю. И собаки-минёры вполне могли наткнуться на схорон, где мины складировались… Тогда операцию можно было бы считать почти успешной, даже если бы не удалось поймать самого Наримана Омарасхабова…

Рассвет быстро разогнал серо-бурую мглу вокруг. Хотя и неяркие цвета горной осени всё же были красивы и величественны и опять думалось о том, что не хочется среди такой вот красоты воевать. Хочется просто жить и наслаждаться жизнью. Но воевать тем не менее приходится, потому что есть люди, недовольные мирной жизнью, вообще чем-то недовольные или обиженные, имеющие амбиции, которые могут быть удовлетворены только за счёт благополучия других. Майор Голованов шёл впереди, между цепью, организованной его группой и проводниками с собаками, и думал о жителях села, в жизнь которых так беззастенчиво вторгся спецназ. Большинству из них тоже хочется мирной и спокойной жизни. Но появляется кто-то, кто возбуждает остальных, кто по-своему преподносит отдельные факты, и в результате страдают те, кто вчера и не думал о войне. И так всегда бывает, потому что эти люди, что возбуждают других, свои среди сельчан, и сельчане готовы за них вступаться. А если бы они отторгли их, если бы не приняли участия в их судьбе, всё было бы иначе. И часто общее и личное вступает в конфликт, и конфликт этот разгорается, превращаясь в беду. Взять, к примеру, те самые брошюры, что были сегодня ночью отбиты у банды. Переводчик «Витязей» старший лейтенант Габдрахманов ещё до рассвета пересказал двум майорам кратко, о чём эта брошюра. Человек желает стать вождём… Была предпринята попытка в Кабардино-Балкарии, не получилось, сейчас намечается новая попытка, которую планируют начинать путём мирного ползучего внедрения… А уже потом пойдут в ход иные методы… И опять кто-то будет гибнуть только для того, чтобы Расул Кудаев почувствовал в своих руках власть. Натуральный Ленин в эмиграции…

– «Голован»… – раздался в наушнике «подснежника» голос старшего лейтенанта Прокрустова. – Кинологи знак делают… Вызывают…

– Иду… – сказал Голованов и сам уже увидел поднятую над кустами руку.

– Лейтенант Алфёров, товарищ майор… – представился стоящий на коленях кинолог. Собака стояла тут же и внимательно смотрела под куст, над которым склонился её проводник. – Вот тут, Сулема нашла…

Лейтенант отодвинул собаку, освобождая место майору, и показал то, что нашла Сулема. Под кустом лежал обыкновенный индивидуальный медицинский пакет, пропитанный кровью. Несколько веток сломано. Похоже, здесь кто-то сидел…

– Перевязку делали…

– А бинт? – спросил майор.

– Бинты берегут, их не хватает… Только пакет сменили… И вот здесь… – палец лейтенанта показал на жухлые листы. – Что-то пролито… Пыль с листьев смыта… Струйками… Капли падали… Не много…

– Пили?

– Нет… Видите, на листьях чуть заметна подсохшая пена… Это не вода… Это, скорее, перекись водорода… Промывали рану, но и перекись берегли…

– Ты, лейтенант, не только проводник служебной собаки, ты ещё и сам следопыт, – сказал Голованов одобрительно.

– У собак учимся, товарищ майор… Сулема… Отойди…

Любопытная собака лезла понюхать ноги майора Голованова. Ещё бы ей не лезть… Несколько дней не переобувался, подошвы так и горят…

– След сможет взять?

– Абсолютно точно… Запах крови – лучший след…

– Тогда – вперёд… Это кто-то из ночной банды… Судя по следам, боевики здесь почти всю ночь отдыхали… Следы не остыли…

– Мне, товарищ майор, прикрытие надо бы… Собака сильно тащит, я быстро бегу… Случается, не могу вовремя остановиться и под обстрел попадаю…

– «Рюкзак»… С лейтенантом Алфёровым по следу…

– Уже нюхаем… – отозвался с готовностью капитан Сидоренков.

Лейтенант ткнул собаку носом в жухлую траву и дал команду:

– След…

Кусты звучно затрещали. Но теперь, когда началась погоня, это было уже и не слишком важно. Важно было наверстать время.

– Спецназ! С кинологами остаются «Славич» и «Пушкарь»… – команды зазвучали быстрые и чёткие. – Остальные включаемся в преследование… Не отставать… Раскрываем «обратный веер»… Кинологи! Продолжайте осмотр… Может ещё что-то быть… Смотреть внимательно!..

Голованов легко включился в бег. Как и полагается при развёртывании цепи в «обратный веер», сначала командир бежит с наименьшей скоростью по центру, по бокам от него, на дистанции слышимости, то есть метрах в двадцати пяти, и метров на двадцать пять же опережая, бегут двое бойцов. Ещё двое от первых тоже на двадцать метров в сторону и на столько же вперёд отдаляются. И только после того, как «обратный веер» развёрнут и обеспечивает обхват стометрового участка, движение начинается равномерное и на относительно высокой скорости, позволяющей и передвигаться быстро, и не выдохнуться, не устать в самом начале пути. Такой способ боевого передвижения был давно отработан на занятиях и в лесах, и в полях, и в болотах, и Голованов знал, что никто не убежит далеко вперёд и никто не отстанет, потому что бойцы группы умеют друг друга чувствовать на дистанции не хуже, чем волки в стае. Существует ещё и простой «веер», но простой «веер», когда командир идёт впереди, применяется чаще для прорыва, тогда как «обратный» предназначен для преследования и захвата противника…

Бежать среди кустов было не слишком удобно, потому что приходилось часто менять направление движения. Для этого приходилось ноги расставлять шире, чем при обычном беге, и это позволяло не проламываться сквозь густые ветви, а маневрировать…

Бежать долго, однако, не пришлось, потому что вскоре уже впереди зазвучали первые рваные короткие очереди, говорящие своей не слишком высокой частотой о пока ещё неприцельной стрельбе. Потом лай собаки, человеческий крик и новые очереди, уже с маленьким интервалом, необходимым для поправки прицела, кажется, с двух сторон, потому что стреляли больше двух человек. В целом стрельба была не слишком активной, словно бы зачинающей основное действие. Но это продолжалось недолго, потому что уже через минуту раздались очереди с флангов. «Обратный веер» вошёл в захват…

– Что там, доложите… – на ходу потребовал Голованов.

Он сам осматривался по сторонам, надеясь, что и для его застоявшегося и охлаждённого автомата найдется работа. Но пока такой работы не предвиделось.

– Я – «Рюкзак»… Догнали мы их… Пять человек… Из ночной банды… Двоих «положили»… Трое бегут… В разные, кстати, стороны, весело, с улыбочкой…

– Двое бегут… – поправил капитана старший лейтенант Прокрустов, замыкающий левый фланг. Третий уже прибежал… Я около него стою…

– Не ври… – вступил в разговор старший лейтенант Луковкин. – Только один бежит, но я его не вижу… Четвёртый навсегда отбегался…

– Их должно быть шестеро… Где-то одного потеряли… «Рюкзак», почему лейтенант собаку не спускает…

– Когда остался один, спустил… Сулема полетела… Мы за ней…

– Я могу своего «разговорить»… – предложил Прокрустов. – Он смотрит на меня глазами, говорящими, что он готов на любую услугу или гадость… Кажется, даже жить хочет…

– Поинтересуйся…

Издали раздался лай собаки, потом рычание и дикий визг… Но визг был явно человеческий и, скорее, от испуга, чем от боли. Голованов давно научился разделять визг и вопли на истошно-испуганные и вызванные болью и сейчас не мог ошибиться, хотя боль человек, конечно, тоже испытывал…

– «Голован», Сулема сработала… Есть задержание!..

– Не прикончила?

– К сожалению… Рукой закрылся… Руку порвала…

– Нормально… Ты тоже допроси… «Калач», что у тебя?

– Рассказывает… Магомет, говорит, в село ушёл… У него там родственники, спрятаться хочет… Этот Магомет их в село и приводил…

Майор как раз добежал до места, где боевики были остановлены. Два распростёртых тела лежали в том положении, в каком их настигла пуля, словно ещё не остановили бег.

– «Голован», я поинтересовался… – сообщил капитан Сидоренков. – Магомет правда в село к родственникам ушёл. У родственников лучший в округе овечий сыр… А Омарасхабов из села не выходил… Он куда-то исчез ещё до засады…

– Что и требовалось доказать… – сказал майор Голованов. – Пленников ко мне… Я около первых трупов… «Таганай», ты меня слышишь?

– Всех вас слышу и матерь вашу, горжусь сослуживцами… – отозвался Рукавишников.

– Попроси Деревянного с лагерем связаться. Если машины ещё не ушли, а они уйти не должны, пусть подождут. Им будет пополнение… Пленных двое…

Ответ пришёл быстро:

– Он связался… Вас ждут…

– Идём. Что у вас?

– Тишина… Посмотрели на взорванную «нору», перекрестились на месте гибели Трегубенкова, найти ничего не смогли… Собаки, матерь их, ведут себя спокойно…

– Мы возвращаемся…

– Мы, скорее всего, тоже… Нет смысла бродить без толку… Надо менять тактику…

– Встречаемся в лагере… Обсудим…