Подполковник Разин мрачен. Садится на камень, опускает голову. На нём ответственность за провал операции.

Можно подумать, что подполковник дремлет. Однако слышатся шаги со стороны выхода, и Разин сразу встаёт. Он по шагам узнаёт радиста – сильно тот топает.

– Что?

– Бесполезно... Только аккумуляторы посажу... Сплошной треск. В такую погоду невозможно работать...

За спиной радиста стоит радист группы полковника Согрина. Разин светит фонарём, на него смотрит, ожидая иных слов, но младший сержант только плечами пожимает.

– Мы с двух раций пробовали... Бесполезно... И место меняли... Никакого толка...

– Отставить связь! Поберегите аккумуляторы... Отдыхайте...

Разин снова садится на камень. Незаметно суёт в рот таблетку нитроглицерина. Сердце чуть-чуть поджимает. Когда шла настоящая работа, когда приходилось переносить тройные и четверные нагрузки на марше, подполковник о сердце даже не вспоминал. А стоит понервничать, оно напоминает о себе само. Но, кажется, уже и нервничать не стоит. Он сделал всё, что мог... И даже предусмотрел случайности...

Посты у каждого выхода расставлены. Расставлены и внутренние посты на основных горизонтах пещеры. Инструкции даны строгие – молчать самим и слушать. Каждый звук регистрировать и проверять. Вдруг да остались в пещере боевики. Вдруг да и компьютерщиков Азиз вывести не сумел. Не сумасшедший же он – в такую пургу по горам блуждать, пусть и комиссовали его из армии по психической статье. Может быть, и след, оставленный на снегу у выхода из пещеры, – просто уловка умного Талгата.

Талгат умеет маскироваться. Разин хорошо помнит учения, в которых участвовали войска КГБ против спецназа ГРУ. Дело было перед первой командировкой в Афган. Тогда офицеры КГБ вместе с пограничниками, входившими в их ведомство, загнали группу из трёх спецназовцев ГРУ в болото. Путь был один – на остров. Пробираются туда, промокнув до ушей. Никого не находят. Вокруг острова чёрная топь, через которую пройти невозможно. Это все знают. Постояли, поговорили, поохали, отправились восвояси, недоумевая. И не поняли, что стояли, наступив на прикрытую листвой спину Талгата. А он молчал, напряг до предела мышцы, чтобы ни одна часть тела не дрогнула, и молчал, терпел...

Возможно, что-то похожее Талгат делает и здесь. Теперь остаётся только ждать...

По другую сторону того же камня сидят на каменистом полу полковник Согрин со своими майорами. Светят фонарём в карту космической съёмки. Шепчутся.

– Александр Андреич, взгляни сюда...

Подполковник подходит сразу. Приседает перед картой.

– Что-то надумали?

– Надумали идти...

– На смерть?

– Талгат же пошёл?

– А кто сказал, что он дойдёт?

– Тоже верно... Может, и спасём его... Откопаем из-под снега вместе с пленниками...

Разин вздыхает, но в глазах его светится надежда.

– Показывай!

Полковник показывает красным остро отточенным карандашом. Он носит цветные карандаши в планшете, используя для сохранения острия простые колпачки от обыкновенных шариковых ручек.

– Судя по карте, реальным выглядит только один маршрут...

– Главное, чтобы с этого маршрута не сбиться... – поддерживает подполковник.

– Мы вот думаем, что это такое?

Карандаш полковника очерчивает на карте аккуратный кружок, который в свете фонаря кажется магически-манящим.

– Я вообще ту сторону хребта не просматривал. Не планировал там работу...

Согрин чешет тупым концом карандаша нос.

– Можно принять за скалу, но уж слишком правильная форма. Не бывает в природе таких прямоугольных скал. Кроме того, на простой карте этого нет.

– И что думаешь?

– Вот Толя предполагает, что это хижина...

Разин поочерёдно смотрит на всех офицеров.

– Они пошли туда?

– Они могут зайти туда...

Разин пододвигает ко рту микрофон «подснежника».

– Я «Волга»! Я «Волга»! Внимание! Собираю свою группу в полном составе. Командиры линейных взводов ко мне для инструктажа!

– Тоже идёшь? – спрашивает Согрин.

– Только своей группой... Наличными силами... Восемь человек. Девятый ранен, он внизу, в лагере...