Глава пятая
Захваченных бандитов передали омоновцам. Они за ними охотились, они пусть с ними и возятся. Тем более счет у ОМОНа к этим бандитам есть за трех раненых. Пусть предъявляют кулаками, прикладами или чем там еще разрешено им негласной инструкцией. Для спецназа ГРУ вся эта операция сводилась не к результативной ликвидации банды, а к испытанию новой оснастки и к приобретению опыта работы с ней. Так, походя, между прочим, помогли ОМОНу, перед тем как серьезным делом заняться, и хорошо. Но ни подполковник Разумовский, ни капитан Чанышев пока не знали, как к этому делу подступиться. Надеясь, что данные, отправленные на компьютер начальника штаба Отдельного отряда майора Стаканко, наведут на нужную мысль, подполковник с капитаном спешили вернуться.
Возвращались на тех же самых грузовиках в сопровождении той же самой боевой машины пехоты. Техника ждала спецназовцев там же, где ее оставили. Командир роты, считая, что солдаты уже достаточно познакомились с новой оснасткой, решил поберечь аккумуляторы и приказал отключить питание системы. А это автоматически значило, что капитан разрешил и шлемы снять.
Дорога до военного городка, как обычно, показалась более короткой, чем дорога к полю боя. Доехали быстро. В казарму зашли только для того, чтобы уложить в ящики оснастку, оставили там двух старших лейтенантов, а капитан с подполковником быстрым шагом направились в штаб, где майор Стаканко уже ждал их.
– Опробовали? – сразу спросил он, не предложив офицерам даже присесть. Очень его, видимо, интересовало, как работает новая оснастка, потому что специалисты, готовящие костюм «Ратник», многократно заявляли, что наша армия станет качественно другой с этим костюмом. И этот вопрос не мог не волновать кадрового офицера.
– Оборудование? Опробовали, – ответил комбат. – И бандитов тоже куснули «на зубок». Оборудование, надо сказать, вкуснее, но почти не пригодилось. Хватило пары световых гранат, чтобы их обезвредить.
– А что ОМОН? Гранатами пользоваться не умеет?
– Толку от них… Они привыкли демонстрации разгонять. Там качество сопротивления другое. Там их за пальцы кусают, а здесь стреляют. Здесь они полностью и споткнулись. А гранатами пользоваться в самом деле не умеют. Но это нас сейчас меньше всего волнует. Что-то там в почте должно было на мое имя прийти. Пришло?
– Уже расшифровали. Компьютер свободен. Занимайте…
Командир батальона и командир роты тут же устроились перед экраном. Подполковник взял в руки компьютерную «мышь» и сразу нашел уже расшифрованный текст. Начали читать каждый про себя. Но там и читать-то было немного. Сообщение пришло из антитеррористического центра, где работали в основном прикомандированные офицеры. Местные специалисты, занимающие посты в МВД и ФСБ, предпочитали такую информацию не распространять, поскольку она задевала кое-кого, имеющего, видимо, влияние, а основывалась лишь на недоказанных фактах.
История превращения известного директора школы в главаря банды была предельно банальна и характерна для Северного Кавказа, где понятия «полиция», «сила» и «власть» давно уже стали синонимами и человек, который остро чувствовал желание иметь власть, хотя в действительности еще не созрел для этого нравственно, шел служить в полицию.
Директор школы по своим служебным делам поехал верхом в Южно-Сухокумск. Недалеко от города увидел, как по встречной полосе едет на велосипеде девочка лет пятнадцати. И в это время его обогнала полицейская машина. Обгоняя, полицейские выехали далеко на встречную полосу и сбили девочку. Машина сначала остановилась, двое полицейских, пошатываясь, вышли, посмотрели на нее, на велосипед, переднее колесо которого они переехали, снова сели в машину и поехали дальше. Судя по движениям полицейских и по тому, как, виляя, ехала машина, они были сильно пьяны. Роберт Ильханович хотел оказать девочке помощь, но она уже не подавала признаков жизни. Тогда он позвонил в полицию, сообщил о случившемся. Полиция вскоре приехала. Арсланбекова заставили написать заявление, после чего он отправился в Южно-Сухокумск, где собирался пробыть три дня. А уже на следующий день ему позвонили из полиции. Человек представился подполковником – фамилию директор школы не расслышал – и в категоричной форме потребовал, чтобы Арсланбеков забрал свое заявление и забыл о случившемся. Он, естественно, отказался, поехал в прокуратуру и оставил заявление еще и там.
На следующее же утро Роберту Ильхановичу из школы позвонила завуч и сообщила, что на рассвете в школу заявилась местная полиция, вскрыла директорский кабинет и провела там обыск. В сейфе нашли расфасованный по дозам героин и марихуану и сказали, что директор обвиняется в распространении наркотиков среди школьников. Якобы трое школьников уже дали на директора показания. Правда, в материалах дела, заведенного на Арсланбекова, таких показаний обнаружить не удалось, хотя заявления были зарегистрированы как полагается, но сами они куда-то исчезли из материалов дела. Повторно заявления полицейские не брали, поскольку на директора уже было заведено другое дело, гораздо более серьезное.
– А почему дети писали заявления? – спросил капитан, ткнув пальцем в строчку на мониторе. – Их должны писать родители.
– Не могу знать, товарищ капитан, – ответил подполковник. – Кажется, после четырнадцати лет дети сами отвечают за свои поступки. Возможно, им было больше четырнадцати.
– Все равно меня этот факт смущает. Как и все, кстати, остальное…
– А вот остальное ты уже смотри сам. Там все практически повторяется, словно из одного источника собрано, но внутри каждого материала мнения самые противоположные. Крайние, я бы сказал, от восторженных до обвинительных. Я материалы этой папки собирал и сортировал, знаю их, кажется, наизусть. – Подполковник освободил место за компьютером капитану и добавил: – Здесь все возможные досье, которые можно было добыть. И досье, и характеристики…
Просмотр материалов занял у капитана Чанышева минут сорок. Хотя подполковник Разумовский и предупредил, что все досье повторяют друг друга, тем не менее капитан прочитал все. И надолго задумался.
– Что соображаешь, Валерий Николаевич? – спросил майор Стаканко.
– Мысли возникают о неблагодарности нашей работы.
– Родственным уважением пропитался к потомку Чингисхана? Может, вы и правда родственники?
– А кто сейчас может это сказать?
– Ладно. Если уважаешь, уважай. Врага надо уважать. Тогда про осторожность не забудешь.
– Есть такое дело – уважение. Но совсем, впрочем, не родственное. Просто я думаю, что наказывать надо тех, кто из вполне нормальных, даже хороших людей делает бандитов. В моем скромном понимании мурза Арсланбеков как человек гораздо лучше тех, кто заставил его взяться за оружие.
– А националистическая сторона его натуры тебя не настораживает?
Чанышев над ответом долго не задумывался. Видимо, этот вопрос он сам себе много раз задавал.
– Нисколько. Если человек болеет душой за свой народ, если любит его, он в состоянии и другие народы уважать. А когда человек не любит свой народ, свою страну и свои традиции, он никого не уважает. Я многих душевных космополитов знал. Все говорили о том, как хорошо на Западе и как плохо у нас. Помотались на Западе и вернулись. Туда уже не рвутся. Почему все наши правозащитники и правозащитницы, которые нам в пример нравственности грязную Европу приводят или Америку, – почему они сами там не живут? А они там не нужны. Им не за это платят. Им платят, чтобы они здесь умы возбуждали. И находятся до сих пор такие дураки, которые им верят. Не так много, как раньше, но находятся. И потому я за здоровый национализм в хороших его проявлениях. Сразу уточню. Когда какие-то бритоголовые мальчики бьют дворников из Средней Азии, это не здоровое проявление. Но когда требуют от правительства навести порядок с миграцией, здесь я полностью согласен с националистами. А таких националистов, как Арсланбеков, надо в пример другим ставить. В Ногайском районе Дагестана не только ногайцы живут, но Роберт Ильханович не заставляет их уехать из района. Вот трех полицейских заставил. Двоих перевели в соседние районы, третьего не переводили, сам из полиции уволился и уехал. Я понимаю ситуацию так, что он просто борется с полицейским беспределом в своем районе. Район национальный, а полиция дагестанская. И разница менталитетов создает конфликтную ситуацию.
– Хорошенькое у тебя настроение, когда тебе поставлена боевая задача. Как выполнять с таким настроением будешь? Армия должна быть вне политики. Это основополагающий принцип армии. Только при этом условии государство может твердо стоять на ногах.
– Я разве пропагандирую оппозиционные взгляды? – удивился Чанышев, вставая из-за компьютера. – Может быть, я не так свои мысли выразил. Когда нам на задание выезжать, товарищ майор?
– Завтра с утра. Базироваться будете под Кизляром. Я уже договорился, вам выделят часть казармы. Места там хватит на четыре взвода, так что не в тесноте будете. От Кизляра до Терекли-Мектеб – семьдесят пять километров по дороге. Если получится расположиться ближе, я возражать не буду. Я созванивался с местными властями. Есть возможность остановиться на неработающей ветеринарной станции, это в два раза ближе. Там есть и жилой дом. Хозяин недавно умер, а сын его куда-то уехал. По слухам, к родственникам на Ямал. Там будет потеснее, но все равно поместитесь. Не на курорте.
– Я бы предпочел ветеринарную станцию.
– Тогда поезжай сначала туда, посмотри. Может, там уже и жить невозможно.
– А комбат куда вышел?
– На узел связи его пригласили. Разговаривает с кем-то по телефону ЗАС.
– Ладно. С ним и решим, куда лучше ехать. Не помешаю, товарищ майор, если здесь подожду? А то разминуться боюсь.
– А мне что, жди, если хлеба с водкой просить не будешь.
Долго ждать, однако, не пришлось. Подполковник Разумовский оказался легким на помине. Выглядел он озабоченным.
– О чем рассуждаете?
– Размышляем, куда сначала ехать, в Кизляр или на ветстанцию.
– Нас только что в Махачкалу пригласили.
– А там что делать? – спросил начальник штаба.
– Пару часов назад у здания МВД Дагестана был взорван в своей машине вместе с водителем командир полицейского спецназа республики полковник Агададашев. В машину уже после взрыва кто-то подсунул портрет Чингисхана. Тот самый, который всегда оставляет после себя мурза Арсланбеков. Так вот. При взрыве пострадали одиннадцать человек. Трое полицейских на крыльце министерства и восемь прохожих. А еще недавно кто-то утверждал, что Арсланбеков не террорист…
– И что это было? Почему именно этот полковник? – спросил Чанышев.
– На днях на совещании в министерстве, посвященном как раз поимке Роберта Ильхановича, полковник Агададашев во всеуслышание заявил, что устроит ловушку и выманит Арсланбекова. Он ничего особенного не делал, просто оказывал психологическое давление на семью – каждую ночь запускал машины и мотоциклы, которые делали круги вокруг дома Арсланбековых. На днях пропала одна такая машина и с ней два полицейских спецназовца. Найти их пока не удалось. Ни людей, ни машину. Так что, возможно, Арсланбеков теперь и транспорт заимел. Но это для него дополнительная сложность. Так его легче будет найти…
– А если это не он? Если эти полицейские пьют у какой-нибудь вдовушки и не предполагают, что их ищут? Такой вариант тоже надо рассматривать.
– С полицией и такой вариант, к сожалению, возможен, – согласился комбат. – Я бы даже сказал, что такой вариант вероятен. Но полковника Агададашева мне лично жалко. Мы дважды с ним встречались при проведении совместных операций. Может быть, он излишне полагался на своих парней, они не были настолько боеспособными, какими он хотел их видеть. Тактики, по крайней мере, совершенно не знали. Но под хорошим командованием могли воевать.
– И что мы с этого теракта имеем? – спросил майор Стаканко. – Какое-то направление поиска это дает?
– Это дает переквалификацию статьи Уголовного кодекса. Было «бандитизм», теперь добавился и «терроризм». А это позволяет нам подключать любые средства помощи, вплоть до Управления космической разведки ГРУ. И по первому запросу использовать любые технические и физические силы местного ФСБ.
– Чтобы эффективно использовать спутники, – заметил Стаканко, – требуется иметь хотя бы один телефонный номер бандитов. Одного номера будет достаточно, чтобы найти их в любой точке земного шара.
– Нам потребуется ваш планшетник, – категорично заявил комбат.
– Всегда пожалуйста, и даже с удовольствием. Он не моя личная вещь. И это не испытательный экземпляр, это уже боевое оружие. И грех его не использовать, когда есть необходимость. Я выдам его вам вместе с инструкцией. Помаркуйте на досуге, посмотрите дополнительно, что он может. У меня пока руки не доходят. Вечер у вас двоих сегодня свободный.
Майор открыл свой сейф, вытащил планшетный компьютер с географической информационной системой военного назначения «Оператор». Систему опробовали при испытании излучающего генератора, и тогда она оказалась полезной. Но полностью всех возможностей «Оператора» в отряде еще не знали, хотя система начала внедряться в войска еще минувшим летом. Покопавшись среди бумаг, майор нашел и довольно толстую инструкцию к планшетнику, передал все это вместе с зарядным устройством подполковнику Разумовскому.
– Акт передачи писать не будем. Если потеряешь или пропьешь, думаю, сознаешься…
– Тогда мы пошли готовиться, – сказал комбат.
Капитан Чанышев поднялся, показывая свою готовность следовать за подполковником…
Подполковник Разумовский с капитаном Чанышевым засели в ротной канцелярии. Командир батальона сразу занялся изучением инструкции по применению географической информационной системы военного назначения «Оператор». Командир роты сначала решил закончить с инструкцией по применению новой оснастки от костюма «Ратник». В принципе единственным неапробированным звеном остались камеры кругового обзора. Надев шлем и перчатки, капитан что-то записал на отдельном листе бумаги и убрал в стол.
– Что записываешь? – спросил подполковник.
– То, что потом, товарищ подполковник, в отзыв пойдет. На мой взгляд, идея с перчатками не слишком удачная. Во-первых, мы больше привыкли без перчаток работать, это только в кино спецназ бегает в велосипедных перчатках с обрезанными пальцами. Во-вторых, могут возникнуть ситуации, когда они просто неуместны, а мне нужно только одним шлемом воспользоваться. Но включить его или выключить без перчаток я не могу, как не могу управлять и компьютером, – обязательно нужны тачскрин и палец-стилус. Гораздо проще иметь какое-то иное внешнее приспособление, которое можно просто на грудь повесить или в карман положить. Я тут уже раньше про провода записал. В боевых условиях вопрос эргономики может оказаться важнее наличия тепловизорного наглазника. Как мысль какая-то приходит, сразу записываю. Потом сведу все замечания в одну бумагу, пусть дорабатывают, если смогут.
Подполковник кивнул и вернулся к своей инструкции, одновременно заглядывая в экран уже включенного планшета, чтобы найти иконки программ управления, которыми ему предстояло оперировать. А капитан Чанышев в шлеме и перчатках, только без оружия, вышел в казарму. Там он включил все внешние камеры наблюдения, установленные в корпусе шлема, опустил монитор-забрало и включил функцию «обзор с высоты птичьего полета». Конечно, та фигурка, что была на мониторе, не являлась съемкой его, капитана Чанышева, фигуры. Это была какая-то мультипликация, как и все другое. Боковые камеры снимали солдат, находящихся в казарме на расстоянии шести метров от командира роты, программа переводила их в мультипликацию и показывала вид сверху. Перед зеркалом в торце коридора один из солдат, наклонившись, поочередно поднимал к груди две пудовые гири. И программа без проблем показала широкую спину наклонившегося солдата. Дойдя, таким образом, до середины казармы, Валерий Николаевич сменил управление и вместо «обзора с высоты птичьего полета» включил все семь круговых камер. Изображение получилось не самое крупное, зато панорамное. Но, трижды пройдя по казарме туда обратно, командир роты почувствовал, что у него начинается резь в глазах. Глаза устали от непривычных способов наблюдения. Записать это в замечания тоже следовало, но вот предложить какую-то альтернативу, как в случае с перчатками, Валерий Николаевич не мог. Он слышал что-то про проецируемое изображение. Но куда проецировать это изображение? Не в воздух же перед носителем шлема!
И все же ему приятно было ощущать себя причастным к этому процессу. Ведь «Ратник» будет еще совершенствоваться и совершенствоваться.
Капитан вернулся в канцелярию к подполковнику Разумовскому. Вытащил из ящика стола свой листок и, сняв шлем, написал новый абзац.
– Опять чем-то недоволен? – спросил командир батальона.
– Неудобно монитор расположен. Когда изображения со всех камер просматриваешь, начинает глаза резать. Так и окосеть полностью недолго.
– Правильно. Пиши. А потом мы с тобой вместе обмозгуем одну мысль. Оказывается, наш планшет может работать с любыми системами спутников. В том числе и с теми, что снабжены видеокамерами. Надо подумать, как нам к таким спутникам подмазаться.
– А это что за спутники?
– Группировка спутников Космического управления ГРУ…
