Глава 8

Старший лейтенант Имамалиев сказал что-то руководителю следственной бригады и уехал. Вскоре был написан второй протокол допроса. Устас Хакимов прочитал его, подписал и пошел проводить следственную бригаду до калитки. Самый молодой следователь, видимо, не устал, горел служебным рвением и очень хотел допросить еще и Адину, но подполковник Файзутдинов воспротивился этому.

— Она недавно во двор выходила, сказала, что ни с кем разговаривать не будет, — невозмутимо сочинял Алибайрам.

Он опасался, что Адина во время допроса скажет что-то не то, не так расставит акценты и этим заставит следователей усомниться в правдивости его показаний.

— Она просила вам передать, чтобы вы ее не ждали, не хочет ни с кем разговаривать. Мы здесь тогда сидели, вас дожидались. Адина сказала, что у вашей машины колесо прокололось и вы его меняете. Было такое?

— Было. Кто-нибудь сказал ей, — предположил тот же настырный следак. — И ясновидение здесь совершенно ни при чем.

— Она из дома не выходила, и ей никто не звонит. Люди побаиваются с ней общаться, потому что она человек со странностями. Любого насквозь видит и никому не постесняется что-то сказать. Не всегда приятное.

— Тогда придется ее повесткой вызывать на допрос в Махачкалу, — с равнодушным видом пригрозил следователь.

— Плевала она на повестки. Не поедет. Адина стоит на учете в республиканском психдиспансере, и предъявить ей вы ничего не сможете.

— Но допросить сможем. Не явится по повестке, значит, придется доставлять в следственный комитет принудительно, под конвоем.

Файзутдинов звучно захохотал и заявил:

— Вы в своем уме, молодой человек?! Не понимаете, с кем дело имеете! Местный участковый, который только что уехал, пытался предъявить Адине претензии, а она тут же назвала несколько фамилий. Имамалиев сразу молча развернулся и ушел. Понял, о чем разговор, и больше здесь без особой необходимости не появляется.

— У нее что, серьезная клиентура? — Молодой следователь никак не унимался.

Подполковник решил, что этот службист не дорос еще до того возраста, когда к людям приходит способность понимать ту или иную ситуацию. Парень пока еще считал себя пупом земли.

— Она не свою клиентуру по фамилиям называла, а людей, которые давали участковому взятки. Имамалиев, понятно, огласки не захотел и потому оставил Адину в покое. А вам что, мало наших показаний?

— Ладно, мы поехали, — сказал мудрый руководитель следственной бригады.

Молодой следак вынужден был подчиниться, хотя, кажется, не очень сильно боялся, что будет уличен во взяточничестве. Он служил недолго и не успел набрать много. Разве что по мелочи. А за такие шалости можно выговором отделаться, обойтись без срока.

Устас закрыл калитку на задвижку, встал двумя ногами на чурбак, посмотрел поверх нее вправо и влево, потом глянул на небо. Верховой ветер гнал с востока тяжелые мрачные тучи, которые вот-вот должны были закрыть солнце.

Только после этого хозяин прошел в дом. На крыльце он чуть не столкнулся с дочерью, которая несла миску с едой для собаки. Устас провел ладонью по голове дочери, вошел в распахнутую дверь и сразу направился на кухню. Он заглянул туда и увидел, что палас сдвинут в сторону, а люк подпола поднят.

Устас хотел было ринуться на выход, чтобы сообщить Алибайраму о бегстве пленника, но вовремя сообразил, что выйти из дома можно только через крыльцо. Значит, рядовой Николаев где-то здесь. Только тогда Устас увидел, что Адина и рядовой Алексей Николаев сидят на табуретках недалеко от окна, под открытой форточкой.

Шторки на окне были задернуты, и с улицы рассмотреть кухню было невозможно. Но сами они могли видеть все, что происходило во дворе, и слышать все, о чем там разговаривали.

Но самое страшное было в том, что на коленях рядового Николаева лежал его автомат. Тот самый, довольно короткий в сравнении с «калашом» самого Устаса, который он спрятал в комнате жены. На обрезок ствола был даже навернут глушитель, который Устас оставил в другой комнате вместе с разгрузкой и бронежилетом. Теперь все эти вещи оказались здесь. То ли Адина сама принесла ему их, то ли Алексей лично забрал, это было не ясно. Но то, как они мирно беседовали, радости Устасу не принесло.

Он хотел грозно прикрикнуть на Адину, хотя бы упрекнуть ее за то, что она так бездумно подставила под солдатский ствол и мужа, и охрану, и себя, и дочь. Но тут Адина посмотрела на него так, что он потерял голос. Устас молча робко шагнул вперед. Он чувствовал себя кроликом под взглядом удава.

— Иди позвони Джанхоту, предупреди, чтобы был готов, а лучше пусть сразу сюда идет. Сегодня ночью начнется. Банда уже около села. В нескольких километрах. Я думала, мы сможем отбиться. Но их больше семидесяти человек. Привел их тоже видящий, который сильнее меня. Он больше умеет, может творить, а я — только предсказывать. Нам нет спасения. Если не поможет спецназ.

Она говорила по-русски, чтобы и солдату было понятно, о чем идет речь. Устас даже не понял, почему сам начал отвечать на том же языке. Наверное, таким был ее мысленный посыл, сопротивляться которому он не мог.

— А если все бросить и уехать? — проговорил Устас. — Жизнь дороже какого-то дома. Я бы даже сжег его, да соседей жалко, они тоже загорятся.

— Куда уехать? Это будет только отсрочкой. Если среди них такой видящий, как шариф Зульфир, то он найдет нас даже под землей, в могиле пересчитает наши косточки. Нас все равно убьют, где бы мы ни были. Ты слышал про шарифа Зульфира?

— Да, — тихо, как сквозь сон, сказал садист-кролик.

А удав продолжал приказывать:

— Сейчас Алексей Николаев пойдет за своими товарищами и приведет сюда двадцать девять спецназовцев. Они смогут нам помочь. С ними мы получим хотя бы какое-то время. Без этого взвода спасения быть не может. Против семидесяти моджахедов вы втроем — ничто. Никто из вас не воевал, а они все набирались опыта и в Афганистане, и в Сирии. Бандитов слишком много, чтобы мы могли с ними справиться. Ты не мешай Алексею. И скажи Алибайраму, чтобы не пытался остановить его, что я отпустила Алексея Николаева. Пусть идет. Только ты выходи во двор первым. Вдруг у подполковника нет запасных штанов? Всякое может случиться, когда он увидит, как солдат с оружием выходит на крыльцо. Иди.

— А ты сама не можешь этот взвод увидеть, приказать им, чтобы пришли сюда? — робко спросил Устас. — Тогда и ходить ему необходимости не было бы.

— Если бы я знала, где они, хоть кого-то из них в глаза видела и могла бы вспомнить, представить, то, может, и сумела бы выйти на них. Я пыталась, но не получилось. Это намного выше моих сил. Тут только Алексей поможет.

— Но ты же смогла увидеть в этом рядовом наше спасение.

— Смогла. Аллах показал мне его. Это и есть наше спасение, когда он найдет свой взвод и приведет его в село. Иди, предупреди Алибайрама.

Устас развернулся по-армейски и вышел.

Рядовой начал надевать на себя бронежилет и разгрузку. Потом он прицепил на пояс свою остро отточенную малую саперную лопатку.

В такой путь лучше отправляться во всеоружии.

Генерал-лейтенант Славин дожидался Антона с Марком Борисовичем рядом с дверьми кабинета майора Сапожникова.

— Все обговорили?

— Все обговорить было невозможно, товарищ генерал. Дал только вводный инструктаж. А дальше, в процессе работы…

— Ладно. Пойдем, сынок, в соседний кабинет. Там шахматная доска есть. Я проверю твои навыки.

Антона никто и никогда не звал сынком. Он не помнил свою мать, про отца вообще ничего не знал, и звать его сынком было просто некому. Может быть, кто-то другой воспринял бы это слово как уничижительное, но Антону оно нравилось, как и сам генерал-лейтенант Славин.

Генерал открыл дверь своим ключом, зажег свет, стукнув ладонью по выключателю, расположенному сразу за косяком, на уровне дверного замка.

— Проходи, Антон Иванович. Садись там, где тебе удобно. Мне лично все равно, где сидеть.

Антон выбрал себе место. Славин вытащил из ящика стола шахматную доску. Они стали расставлять фигуры. Честно говоря, Антон считал себя неплохим шахматистом. Он ежедневно в обеденный перерыв играл с двумя рабочими своего участка, у одного из которых, кажется, был когда-то в юности даже разряд по шахматам. Чаще всего Антон выигрывал. Разговаривая с генералом Славиным, он намеренно принижал свои возможности, надеясь удивить Алексея Юрьевича.

Играли без часов, не блиц, но достаточно быстро, хотя никто их не принуждал, не торопил. Первая партия закончилась полным и скорым разгромом Денисова. Во второй он уже играл старательно, тщательно продумывал ходы. Вторая партия затянулась, но результат был таким же. Генерал играл несравненно лучше.

Антону хотелось выйти победителем хотя бы один раз, ради самоуважения. Поэтому он начал расставлять фигуры для третьей игры. Теперь Денисов с особой тщательностью стремился продумывать не просто ходы, но целые комбинации. Тем не менее он снова проиграл.

— Отлично, сынок, — сказал генерал. — Это как раз то, что нам нужно. Играть в шахматы ты совершенно не умеешь. — Алексей Юрьевич посмотрел на часы. — Москвичи уже проснулись, выбрались на дороги и продолжают спать в пробках. Добираться придется долго. Поэтому уже можно выезжать. Одевайся, я предупрежу Сапожникова.

Ехали они и в самом деле очень долго. Антон обычно пользовался метро, а потом проезжал до своих мастерских только две остановки на автобусе, причем по разгруженным улицам. Он и представить себе не мог, что перемещаться по Москве так сложно.

Славин несколько раз посматривал на часы и сам себя успокаивал:

— Как раз успеваем. Начало в десять часов.

Наконец-то машина остановилась около какого-то непонятного здания из тех, что раньше назывались дворцами культуры каких-то предприятий.

— Пойдем! — позвал генерал-лейтенант.

Через стекло машины, прежде чем выйти, Антон увидел афишу. Она извещала публику о том, что здесь проходит шахматный турнир, посвященный памяти какого-то гроссмейстера, имя которого Денисову ничего не говорило. В кассе продавали билеты. Но генерал прошел по своему удостоверению и провел за собой Антона.

Турнир уже начался. Игровые доски были установлены на сцене. Рядом с каждым шахматным столиком размещалась большая демонстрационная доска, на которую выносился каждый ход.

— Смотри сюда! — Генерал ткнул пальцем. — Второй ряд, вторая доска с левой стороны. Играют: молодой парнишка — это международный мастер. Человек в возрасте — перворазрядник. Исход, так сказать, предрешен. Твоя задача: следить за игрой международного мастера и мысленно давать ему подсказки. Как бы ты пошел на его месте. Представляй зримо, как он ходит, переставляет фигуры. Наделяй его собственной энергетикой. Все. Работай. Они уже начали. Ты присоединяйся. Подсказывай международному мастеру. Понял?

Смешно давать подсказки шахматисту, который тебя обыграет с закрытыми глазами.

— Понял, Алексей Юрьевич. А международный мастер — это выше мастера ремонтного участка на железной дороге?

— Не валяй дурака. Работай!

— Понял. Работаю.

И Антон взялся за дело. Он тщательно следил за партией по демонстрационной доске. Мальчики с умными лицами, передвигающиеся на цыпочках рядом с шахматистами, переставляли на ней намагниченные фигуры. Денисов внушал международному мастеру, как, по его мнению, следует ходить.

Тот подолгу тер пальцами середину лба, словно что-то там у него прилипло и мешало, но ходил чаще всего так, как ему подсказывал Антон. Прошел час. Международный мастер долго рассматривал позицию, создавшуюся на доске. Теперь он не стал повторять ход, подсказанный Антоном, а просто положил на доску своего короля.

Международный мастер сдался!

— Отличная работа, — тихо сказал Алексей Юрьевич. — Ты заметил, он все твои ходы повторял?

— Примерно процентов на восемьдесят.

— Это высокий показатель. Пробить мысленную защиту сконцентрированного человека бывает сложно. Ты справился. Поздравляю!

— И что теперь, товарищ генерал? — поинтересовался Антон.

— Ты получил допуск для участия в мозговом штурме, вот и все. Но это тоже немаловажно. Марк сейчас работает с другими, кого плохо знает. Думаю, третья часть отсеется в процессе отбора. Работа будет опасной. Зульфир Магометович умеет наносить встречный удар. Марк научит тебя от него защищаться. Едем. Возвращаемся!..

Подполковник Сидоркин все же дождался звонка от участкового инспектора старшего лейтенанта полиции Гусейна Дамадаевича Имамалиева. Правда, время уже подходило к девяти утра. Солнце давно встало и светило вовсю.

Однако ветер с моря дул сильный. Был виден темный горизонт на востоке. Это обстоятельство могло испортить все планы командира сборного отряда спецназа ГРУ. Штормовой ветер с Каспия обычно делал погоду нелетной. По крайней мере для вертолетов. А это означало, что если взвод старшего лейтенанта Крамолова увязнет в тяжелом длительном бою с численно превосходящим противником, то возможности экстренно перебросить туда подкрепление не будет.

Виктор Николаевич нервничал, вышагивая по военному городку, где расквартировался сборный отряд спецназа. Подполковник с нетерпением ждал прибытия с операции двух взводов. Он даже на КПП сам лично сходил и предупредил дежурного, чтобы тот обязательно передал командирам прибывающих взводов приказ немедленно по возвращении найти его и не распускать своих солдат на отдых.

Конечно, подъем по тревоге — вещь в спецназе ГРУ привычная. Это дело много времени не занимает. Но взводам необходимо будет получить боекомплект и сухой паек хотя бы на несколько дней. Поэтому подполковник Сидоркин сам сходил на склады, подписал накладные, приказал все подготовить для экстренного получения. Оставалось дождаться прибытия самих взводов. А машин с солдатами все не было.

Потом позвонил старший лейтенант полиции Имамалиев. Как раз тогда, когда подполковник уже закончил срочные дела. Участковый инспектор словно намеренно дожидался этого момента.

— Здравия желаю, товарищ подполковник. Старший лейтенант Имамалиев. Вы просили позвонить, я уже час пытаюсь, все никак не выходило. Только вот пробился.

Опасаясь, что со связью опять что-то случится, Сидоркин сразу перешел к делу:

— Да, старлей, здравствуй. Дело такое. Неподалеку от вас, кажется, километрах в пятнадцати, работал мой взвод. Задача: уничтожение банды. Потом командир должен был доложить мне по телефону об исполнении. Предварительно мы обговаривали вариант звонка от участкового. От тебя, то есть. Как я понимаю, к тебе никто не приходил. Можешь провести разведку? Просто вдоль гор проехать, посмотреть, где взвод? Я не думаю, что они будут от тебя прятаться. Да и в глубину ущелий уйти не должны. Если ушли, то пора уже вернуться. У тебя машина есть?

— Конечно. Полицейский «уазик». Но у нас тут свои неприятности. Правда, следственная бригада работу уже заканчивает, скоро уедет, тогда я сразу и отправлюсь на разведку. Думаю, это будет в течение получаса.

— Но это не самое главное, — добавил подполковник. — Из Грузии в вашу сторону движется большая банда, около семидесяти стволов. Если они нападут, то спасти село может только взвод спецназа ГРУ. А я уж позабочусь о подброске подкрепления, чтобы уничтожить банду.

— Семьдесят стволов! — воскликнул старший лейтенант. — У нас тут таких крупных банд сроду не бывало. Что им надо?

— Мне они свой маршрут не доложили. Но движутся куда-то целенаправленно и стремительно. При переходе кордона убили двух пограничников. Жалости, думаю, ни к кому не испытывают. Если войдут в село, то крови прольют много. Так что в поисках взвода спецназа есть твоя прямая заинтересованность. Кстати, у них наверняка закончились продукты питания. Неплохо было бы подкормить солдат.

— Спасибо за предупреждение, товарищ подполковник. Я немедленно выезжаю. Сейчас сообщу следственной бригаде о большой банде, они сразу уедут. Минуты не задержатся. Это уже проверено. А я сразу в горы двину. Поищу. Загляну и в ущелья.

В то самое время, когда взвод спецназа ГРУ походной колонной входил в село, старший лейтенант полиции выезжал из него по боковой улице. Гусейн Имамалиев правильно просчитал реакцию следственной бригады на сообщение о появлении рядом с селом большой банды. Если офицеры следственного комитета и имеют при себе пистолет, то пользоваться им умеют только в тире. А уж о тактике ведения боя они и понятия не имеют, хотя и носят погоны. В представлении участкового инспектора, следователи больше сродни пожарникам, чем полиции или армии.

О появлении банды Имамалиев успел сообщить и в райцентр, и в Махачкалу. Там, как оказалось, уже знали об этом и обещали прислать помощь, как только появится такая возможность.

Гусейн Дамадаевич выехал с боковой улицы на главную. Иначе покинуть село было нельзя. Тут он совершенно нечаянно периферийным зрением увидел в зеркале заднего вида какое-то движение позади машины. Старший лейтенант притормозил, потому что зеркало не просто сильно тряслось. Оно имело поврежденное крепление, и разобрать в него хоть что-то было невозможно.

Имамалиев остановился, вышел из машины, посмотрел и понял, что это идет армейская колонна, по количеству бойцов примерно равная взводу. Он сообразил, что поездка его была удачной, спецназовцев он нашел. Взвод как раз сворачивал в сторону сельской площади. Хвост колонны скрылся из вида как раз в тот момент, когда старший лейтенант полиции закончил разворот. Он газанул, не обращая внимания на то, что машина под ним прыгала как дикий мустанг под ковбоем, и понесся вдогонку.

Как только полицейский «уазик» миновал одну из боковых улиц, с нее на главную дорогу вышел рядовой Алексей Николаев. Он посмотрел на клубы пыли, поднятые машиной. Но взвод уже свернул на сельскую площадь, и солдат его не разглядел. Алексей взглянул на небо и увидел тяжелые тучи, наплывающие с востока. Они стремительно приближались, обещая ухудшение погоды.

Но рядовой Алексей Николаев этого не боялся. Ему было безразлично, в какую погоду воевать. Плохо было только то, что небо, затянутое тучами, делает ночную темноту совсем уж густой и непроглядной. В такой обстановке воевать труднее, чем в лунную и звездную ночь.

Но в темноте взвод может получить преимущество перед противником, численно превосходящим его более чем вдвое. Согласно теории, спецназовцам было необходимо сблизиться с противником, который не знал, что их так мало, и вступить в рукопашную схватку.

На профессиональном жаргоне такой тесный контакт называется дракой в телефонной будке. Там все будет решать уже не численный перевес, а подготовленность к такой драке. Конечно, незаменимым инструментом в рукопашном бою будет малая саперная лопатка.

Бандиты обычно в рукопашную схватку не лезут. Они прекрасно знают, что такое ввязаться в подобный бой хоть со спецназом ГРУ, хоть с краповыми беретами, которые в этой дисциплине традиционно имеют высококлассную подготовку. Бандиты предпочитают нападать или из-за угла, или со спины, не желают получать в ответ встречные удары.

Если спецназовцы сами ринутся в рукопашку, то бандиты наверняка решат, что их намного больше, чем на самом деле. Иначе неверные не решились бы на такую атаку.

Но тут рядовой Алексей Николаев вдруг вспомнил слова Адины, в правоте которых он не сомневался. С бандитами пришел, если даже не сам привел их, другой видящий, который по силам намного превосходит ее. Этот фрукт наверняка узнает и численность взвода спецназа, и его намерения.

Хорошо было бы как-нибудь определить этого самого видящего и показать его снайперу ефрейтору Чередниченко, чтобы тот побеседовал с ним с дистанции прямого выстрела. Интересно, может ли видящий понять, что за ним охотится снайпер? Сумеет ли он воздействовать на Чередниченко так, что тот ни разу в него не попадет? Надо сказать, что все эти разговоры о ясновидении и колдовстве так сильно замутили голову Алексею, что он уже начал путать реальные возможности ясновидящих с выдумкой.

Рядовой Алексей Николаев вышел из села, но теперь уже двинулся не вдоль низких заборов, стоявших позади огородов, а сразу напрямую в сторону ущелья, которое так неосторожно покинул прошлым вечером. Плохо было, что он так и не успел позвонить комбату. Но бумажку с номером Алексей выбросил, а его телефон сейчас находился у подполковника полиции. Следовало не забыть забрать его, когда рядовой Николаев вернется вместе со взводом.

Алексей понимал, что время терять нельзя. Поэтому он не просто пошел, а опять побежал напрямую через холмы, только еще больше срезая путь, чем это делал накануне. Вчера солдат умудрился попасть не на въезд в село, а упереться в каменные заборы огородов. Сейчас он двигался по прямой.

Наверное, в этих холмах было хорошо летом, когда все цветет. Трава, даже жухлая, достигала высотой половины человеческого роста. Летом, наверное, она была еще выше и цвела в разное время. Даже Алексей, чисто урбанизированный человек, знал, что в полях сперва распускаются желтые одуванчики, которые потом превращаются в пушистые шары. Затем появляются голубые колокольчики и белые ромашки. Всякому цветку свое время.

Может быть, здесь, на Северном Кавказе, в горных районах, и цветы-то совсем другие, названия которых ему не известны. Но даже если ты и знаешь что-то из ботаники, то осенью по почти высохшему стебельку невозможно определить, что это за трава или за цветок. Но и сейчас здесь тоже красиво. Простор радовал глаза.

На бегу рассматривая холмы, Алексей вдруг заметил какое-то движение среди травы, между ним и ближайшими горами. Кажется, кто-то шел навстречу рядовому Николаеву. Несомненно, это были не бойцы взвода, которые обязательно окликнули бы его.

Не показывая, что уловил это движение, Алексей продолжал бег. Он дважды заметил чьи-то головы. Какие-то люди теперь бежали наперерез ему. Он понял, что это за субъекты.

Значит, та большая банда уже подошла сюда и спряталась для подготовки нападения на село в одном из ущелий. Оттуда бандиты и увидели спецназовца. Они хотели отследить, куда он бежит, или захватить его и под пыткой заставить отвечать на свои вопросы.

Следовало принимать превентивные меры, чтобы себя обезопасить. Причем быстрые и предельно жесткие, потому что бандитов слишком много. Чем меньше их останется, тем легче будет справиться с остальными.

Алексей на ходу передернул затвор автомата, досылая патрон в патронник, и чуть изменил направление бега. Теперь он желал забраться на вершину ближайшего холма и оттуда оценить обстановку.